из тех, кого репатриируют с островов на твердую землю. А для них это нож острый. - Ее сиплый голос приобрел обличительные интонации. - Да обрушится неизбывный гнев Корабля на голову этого нечестивца Флэттери, да получит он...
     - Тих-ха там! - рявкнул патрульный, и бабка, сообразив, где находится, прикусила язык.
     Но по очереди уже тихонько поползли недовольные шепотки. Кэлан давно привык к разговорам такого рода - с того самого дня, как они переехали сюда с острова. У семейного костра каждый вечер только и говорили о том, как нелегко дался им этот переезд. Сам он моря не помнил, но мама частенько ему рассказывала, как оно прекрасно и какой у них был чудесный маленький островок. Мама даже знала по именам всех умерших задолго до рождения Кэлана предков их семьи.
     Очередь заволновалась, и по ней, словно волна по змеиному телу, пробежало: ?Отпирают...?, ?Эй, вы там, отпирают!?, ?Отпирают, сестра!?, ?Отпирают!!!?
     Мать вновь подхватила тяжелый мешок с судками и, чтобы удержать равновесие, оперлась плечом о ворота.
     - Полегче, сестричка! - Охранник со шрамом на лице протиснулся между ней и Кэланом и стукнул ее дубинкой по ноге. - Подай назад. Давай! Сама знаешь, что...
     Женщина, не слова не говоря, взвалила мешок на плечо и упрямо шагнула вперед, оказавшись с громилой лицом к лицу. Но он не отступил. Кэлан первый раз в жизни увидел человека, который не спасовал перед его мамой.
     - Приготовьте карточки. В алфавитном порядке, справа налево, - пробурчал охранник. Теперь дубинка шлепнула женщину по ягодице. - Давай, шевелись.
     Сзади поднажали, и напиравшая толпа буквально внесла их через ворота в узкую длинную комнату. Кэлан ожидал, что они окажутся прямо на складе, но увидел ряд столов вдоль стены. Возле каждого из них стояли служащий и охранник с шокером, а выше, из прорубленных в стене окошек, высовывалось что-то, что больше всего походило на раскрытую драконью пасть.
     Мама торопливо подтолкнула мальчика к ближайшему свободному столу и шепнула:
     - Это конвейер. Лента уходит на склад, где для нас упакуют наш паек, а затем по ленте он приедет сюда. Мы отдадим карточки и список вон той тете, а она передаст его на склад.
     - А я думал, что нас пустят прямо туда...
     - Туда нам не попасть. Но по дороге домой, когда откроются лавки, нам нужно еще кое-что прикупить. Вот там и насмотришься и на товары, и на продавцов...
     - Список!
     Мама протянула охраннику листок, и тот передал его служащей. У кладовщицы был только один глаз, и, чтобы прочесть, она поднесла листок почти к самому носу. Кэлан молча смотрел, как она лениво вычеркивает из их списка одну строку за другой. Но какие именно, ему видно не было. Сам он еще не умел прочитать весь список, но мама так часто ему его повторяла, что Кэлан наизусть знал, что за чем идет. Затем служащая пихнула листок (на котором была вычеркнута добрая половина строк) в щель приемника. Машина защелкала, зажужжала, и им осталось только дожидаться, когда по конвейеру доставят их паек.
     Кэлан встал на цыпочки и заглянул в окошко, но увидел только бесконечную черную ленту и каких-то людей, перетаскивавших с места на место пакеты.
     Мама сказала, что рыбу они купят в лавке. Кэлан хихикнул: чудно - им, семье рыбака, разрешено есть только ту рыбу, что куплена в магазине. Один рыбак, работавший вместе с отцом, года два тому назад исчез. И Кэлан как-то подслушал разговор родителей: мол, это случилось только потому, что тот, сдавая улов в доке, несколько рыбешек спрятал для себя.
     Первым на конвейерной ленте показался красивый зеленый пакет с рисом. С виду он казался гораздо тяжелее, чем пять кило. Мама помогла Кэлану запихнуть его в рюкзачок, сшитый как раз по мерке, но не успел мальчик его надеть, как со всех сторон раздались крики, толпа заходила ходуном, и женщину с сыном сбили с ног. Вдвоем они заползли под стол и, скрючившись, стали дожидаться, когда все кончится. Прямо над головой лязгнули закрывающие окошки тяжелые ставни, а входная дверь с грохотом захлопнулась. Тут же у входа завязалась драка: снаружи прорвалось человек пятнадцать, и охранники заработали дубинками.
     - Мы хотим жрать! - кричал один из прорвавшихся. - Мы хотим жрать сейчас, а не завтра!
     Сдаваться они не собирались, и вскоре на полу появились первые пятна крови. Грабители достали оружие - заточки с обмотанными изолентой ручками и куски кабеля. Озверевшие люди яростно резали и лупили друг друга, а те, кто пришел сюда подобно Кэлану с матерью и честно отстоял очередь, в ужасе попрятались под столы. Один из налетчиков вдруг сграбастал рюкзачок Кэлана, но мальчик вцепился в него изо всех сил. Бандит дернул и почти вытащил драгоценную добычу из-под стола, но мальчик висел на ней, как рвач. Лицо грабителя было залито кровью, сочащейся из разбитого носа.
     - А ну отдзынь, пацан, - прохрипел он, тяжело дыша и обдавая Кэлана запахом гнилых зубов, - не то грабки оторву!
     Но мальчишка держался за рюкзак обеими руками и отдавать его не собирался.
     Тут подоспел охранник и врезал громиле по затылку шокером. Удар был так силен, что даже вцепившегося в пакет Кэлана и то тряхануло. Грабитель на секунду застыл, а затем с протяжным вздохом осел на пол, растянулся... и больше не шевелился. Жизни в нем было не больше, чем в куле с рисом.
     Мама снова затащила сына под стол и баюкала в объятиях до тех пор, пока всех налетчиков не обездвижили. Кэлан старался не смотреть на разбитые лица и пятнавшие все вокруг кровавые брызги. Но они были повсюду. И он спрятал лицо на груди у мамы. А затем услышал, что она тихо всхлипывает.
     Кэлан мог закрыть глаза и ничего не видеть, но уши заткнуть не мог, потому что все еще цеплялся за рюкзак. И он слышал тихий мамин плач и ругательства охранников, выволакивающих тела мятежников и дубинками отгоняющих от входа толпу.
     - Ох, сыночка! - тихонько подвывала мама. - Это не место для тебя! Да и никому другому тут тоже не место!
     Кэлан успокоился, он больше не слышал криков охраны и стонов побитых: в маминых объятиях было тепло и уютно, и он обеими руками прижимал к груди рюкзачок с рисом.

***

     Гибернация человека относится к спячке животных так же, как та - к бодрствованию. Гибернация тормозит процессы метаболизма практически полностью. Это скорее род смерти, нежели род жизни.
     Политехнический словарь, 155-е издание

     Раджа Флэттери, директор, снова проснулся от собственного крика. Всегда один и тот же кошмар: жуткая бесформенная масса облепляет его голову, а затем отрывает ее от шеи. Тела он больше не чувствует, но голова по-прежнему мыслит и откуда-то знает, что ей придется бессильно наблюдать продолжение экзекуции. Щупальца массы тянутся к телу и, превратившись в женские пальцы, начинают кусок за куском отрывать мясо от костей с противным тихим треском - словно спичку зажгли... Он проснулся от тщетных попыток вернуть свою плоть на место и приладить ее к костям.
     Этот кошмар терзал его каждую ночь все двадцать пять лет с тех пор, как он очнулся от гибернации. Он не хотел себе в этом признаваться, но после его решения относительно когда-то столь любимой им Алисы Марш сны стали еще страшнее. И строились они всегда по одной и той же схеме. Ночь за ночью его мышцы пронзала дикая боль, словно кто-то вытягивал из него вены. И то, что когда-то он прошел на Лунбазе курс, давший ему титул капеллан-психиатра, мало чем могло помочь в такой ситуации. Врач давно сдался в попытках исцелить самого себя.
     ?Пора бы уже привыкнуть, - убеждал он себя. - Похоже, какое-то время это придется просто терпеть?.
     Но даже после сеанса самовнушения он видел в зеркале лишь потерявшего всяческую надежду измученного человека. И горькая складка между рефлекторно сдвинутыми бровями лишь ужесточала и без того мрачное выражение лица. Однако однажды он нашел эту гримасу достаточно выразительной и попытался запомнить, чтобы когда-нибудь при случае использовать ее.
     Какого же цвета у нее были глаза? Он не помнил. Может, и карие. Образ Алисы Марш выцвел с годами, словно выгоревшая на солнце старая газета. И, похоже, теперь эта женщина в его жизни значила не больше, чем устаревшая сенсация.
     Флэттери посмотрел своему отражению в глаза, но тут его внимание привлекли слабые разноцветные вспышки на плескавшемся в волнах под его окном келпе. Он и не подозревал, что это уже настолько зрелый экземпляр. Давным-давно уже обсуждалась гипотеза, что келп таким образом общается.
     Но если и так, то с кем?
     По распоряжению директора весь находящийся под надзором Службы контроля над течениями келп подрезался при первом же появлении огней.
     Из соображений безопасности.
     ?После появления огней всегда жди неприятностей?. Раджа прекрасно помнил, что этот экземпляр был неделю назад основательно обкорнан. Оба - и Алиса Марш, и Макинтош - так надоели ему разговорами о келпе, что он научился пропускать все их сентенции мимо ушей. Но одно высказывание все же врезалось в память: в последнее время рост келпа резко усилился и приобрел характер демографического взрыва. Радже даже совали под нос какие-то графики и диаграммы, но он так и не Удосужился их изучить. Флэттери поставил мысленную галочку: надо приказать снова подрезать этот келп.
     За призрачно мерцающим келпом сияли реальные огни Калалоча. Тусклые фонари транспортников сновали по всему центру - от ракетодрома проекта до очереди. Будь он сейчас снаружи, то услышал бы нескончаемый скрежет камнедробилки и шипение сварочных аппаратов.
     ?Криста Гэлли?, - вспомнил Флэттери и взглянул на часы. Выходит, он спал не больше часа. Где бы она сейчас ни находилась вместе с этим Озеттом, раньше чем закончится комендантский час они не посмеют высунуться. А вот тогда им будет даже слишком легко затеряться в толпе спешащих на смену рабочих: два неприметных обывателя, идущие по своим делам...
     А еще каждый божий день в Калалоч прибывали толпы этих грязехлебов, которых уже давным-давно пора было в приказном порядке прекратить именовать беженцами, чтобы больше с ними не канителиться. Теперь, когда головидение полностью перешло под его контроль, он сможет сосредоточиться на том, как прижать к ногтю эту диссидентскую станцию ?Бой с Тенью?. Флэттери нутром чувствовал, что стержнем всей этой постоянно досаждающей ему программки был Озетт. Ну что ж, он получит редкостное удовольствие, завязав этот стержень в узел.
     Неподалеку от города, на побережье, виднелось тусклое кольцо костров вокруг одного из лагерей грязехлебов. Сегодня утром он должен получить отчет Комитета по делам беженцев. Но что бы они там ни понаписали, надо будет отдать приказ отодвинуть все эти лагеря еще дальше, за черту периметра. А хотят помощи - пусть за нее платят.
     Присутствие орды потенциальных штрейкбрехеров доводило фабричных и дорожных рабочих до исступления. И еще: эти лагеря привлекали толпы хищников - как диких, так и двуногих. Флэттери серьезно тревожил постоянный рост их числа - они буквально обложили город кольцом.
     Пожалуй, следует переименовать Комитет по делам беженцев в Резервационный комитет.
     Раджа Флэттери, лишь сравнительно недавно присвоивший себе титул директора, привык начинать работу еще до рассвета. До него доходили слухи о том, что в народе считают, будто он вообще способен месяцами обходиться без сна, и, честно говоря, они были недалеки от истины. Его персональные апартаменты напоминали скорее рубку корабля, чем жилую комнату, - столько там было различной электроники, мониторов и консолей. Ему нравилось ощущение полного контроля над ситуацией: вся планета лежала перед ним как на ладони. И из этой рубки он, директор, с полотенцем на голой шее, вершил судьбы целого мира.
     Ни разу ему не удавалось за ночь проспать более двух часов кряду, чтобы не проснуться в холодном поту. В еженощно наваливающемся кошмаре он видел себя одновременно и палачом, и жертвой и сам себя безжалостно терзал, невзирая на собственные мольбы прекратить эту пытку. А еще он временами видел, как собственными руками вскрывает череп Алисы Марш и достает оттуда ее блистательные мозги... Но все это было лишь подсознательным отражением внутренней уязвимости, которую он не мог себе позволить проявить на людях. От окружающих приходилось скрывать так много. Например, накапливавшийся по капле панический ужас перед открытым космосом, который завладел им еще во время учебы на Лунбазе.
     До сих пор Флэттери не спал рядом ни с одной женщиной с Пандоры. Правда, на базе у них с Алисой завязался короткий роман, но вскоре они отправились в полет, а продолжить амуры на Пандоре уже не получилось. Она упорно предпочитала постели директора возню с келпом и всячески противилась восстановлению отношений. А потом вдруг выяснилось, что Флэттери и сам не горит желанием ее вернуть.
     Нет, сказать, что с женщинами у него вообще не было отношений, нельзя. Был и флирт, и секс в необходимых для Раджи пропорциях. Но после акта он сразу же отсылал любовницу в гостевую комнату, чтобы остаться со своими кошмарами наедине.
     Власть - сильнейший из афродизиаков.
     И к этому афоризму он относился без малейшей иронии - он не раз убеждался в его правильности.
     Раджа подозревал, что мог бы получить от своих партнерш и больше, но... предложение явно превышало спрос - секс больше не приносил ему привычного удовольствия. С тех самых пор, как он впервые появился в небе над этим миром. И как бы ни был мал этот мирок, он останется его и только его. До тех пор, конечно, пока он его не покинет.
     ?Шесть месяцев, - пробормотал он. - Двадцать пять лет и потом всего лишь шесть месяцев...?
     Лет шестьдесят тому назад на орбиту Пандоры прибыл корабль с тремя тысячами человек, спящих в гибербаках. Из всех выжили только он, Флэттери, да Макинтош. Да, и еще три органических мозга, но они, по сути дела, уже не могли считаться людьми - так, клеточная масса, опутанная проводами. Но только одна из них - Алиса Марш - прошла на Луне курс дублирования ОМ. Остальных двух Флэттери выбрал сам за высокий уровень знаний и эмоциональную стабильность.
     ?Меньше Земли, но больше Луны, - размышлял он, восстанавливаясь после гибернации. - Пандора - вполне устраивающий меня мирок?.
     Вскоре оказалось, что он не так уж и устраивает Флэттери.
     На Пандоре обитали потомки экипажа ?Землянина?, скрещивавшиеся между собой и с результатами своих собственных биоэкспериментов. Короче, на данный момент обитателей этой планеты можно было считать людьми только с большой натяжкой. Флэттери это показалось омерзительным, и он решил, что если безднолет сумел отыскать Пандору, то сумеет найти и что-нибудь получше. Но даже если и не сумеет, жить на безднолете лучше, чем здесь.
     ?Они все сгниют в этой дыре, - думал он. - Да и воняет здесь так, словно они уже давным-давно начали гнить?.
     В ясные вечера Флэттери любовался сверкающим в лучах заката почти законченным корпусом его собственного безднолета - он был похож на гордо вспарывающий небо острый клык.
     ?Многих из этих пандорцев вообще нельзя назвать живыми существами, а уж тем более людьми! - думал он. - Даже генетика у них и та осквернена?.
     Что ж, еще одним поводом больше, чтобы поскорее смыться отсюда. На Лунбазе он очень хорошо понял: космос не имеет середины или периферии. Безднолет - это дом, а не тюрьма. Но помимо громоздких морских судов эти моряне додумались до космических кораблей, благодаря которым Флэттери и гибербаки удалось снять с орбиты, по которой они крутились уже не один десяток лет. Флэттери решил, что если даже этим ублюдкам такое по силам, то и он сумеет построить безднолет типа ?Землянина?. И ему это удалось.
     ?Раз уж контролируешь планету, незачем волноваться о цене?, - думал он. Единственным его врагом было время.
     А единственным из пандорцев, кому он доверял, был Спайдер Неви. Этот придирался к любой мелочи, лишь бы распоряжения директора были исполнены точь-в-точь. Раньше роль своей правой руки Флэттери планировал отдать командиру орбитальной станции Дварфу Макинтошу, но некоторое время спустя он стал сомневаться в своем выборе. И очень скоро специально посланный отряд принесет ему ответ, насколько его сомнения верны.
     Да, Спайдер Неви был самым подходящим человеком на роль правой руки, но директор никогда не предоставит ему возможности это понять.
     ?Ну, и как же ты уживешься с убийцей??
     Большинство товарищей Флэттери по полету умерли сразу же после того, как были открыты гибербаки. Да, их, как и было задумано, доставили к планете в целости и сохранности. А затем космический корабль сбросил свою ношу в этом протухшем мире и исчез за горизонтом, предоставив местному населению вылавливать из моря баки и укрепляться в вере - Корабль было легко принять за Бога.
     Они умерли в одну секунду!
     Флэттери фыркнул: за тот момент, что медики окрестили секундой, он и его товарищи по несчастью испытали такую дикую боль, какой с избытком хватило бы еще на двадцать жизней! И большинство тех, кто все же пережил выход из гибернации, в первые же пару месяцев все равно распростились с жизнью - стерильная атмосфера Лунбазы никак не способствовала выработке иммунитета против местной микрофлоры и всего прочего.
     ?Всем прочим? Флэттери окрестил местную фауну: рвачей с кошачьими мордами, ядовитых плоскокрылов, прядильщиков, бегунов-нагульников и - что было, по его мнению, самым опасным - море, битком набитое келпом, который аборигены называли Аваатой.
     Поначалу капеллан-психиатр думал, что самое оптимальное решение проблемы - очистить море от этой нечисти раз и навсегда. Флэттери потратил тогда на расчистку океана почти половину своих ресурсов. Он был готов истребить весь келп без малейших сомнений.
     Но, изучив историю Пандоры и тайны ящика этой планеты, он решил, что поторопился. Они попали сюда как раз во время кардинальных сдвигов - как в геологическом, так и в социальном плане. Назревал очередной переворот: по всей планете шли митинги и беспорядки. Это был самый подходящий момент для того, чтобы назваться посланцами богов, и Флэттери немедля воспользовался подвернувшимся шансом.
     Для этого он прикрылся своим титулом капеллан-психиатра, который до сих пор в глазах пандорцев имел определенный вес, и сумел возглавить движение, жаждущее реорганизации экономики. Эти идиоты избрали его своим лидером, поскольку жизни не мыслили без мудрого правления капеллан-психиатра и еще потому, что он сам при каждом удобном случае напоминал им, что является ?даром Корабля?, который на самом деле был их Господом. Но прежде чем рассказать им, что он строит еще одного ?Господа?, Флэттери выждал несколько лет.
     Раджа всегда быстро соображал и держал нос по ветру поэтому во избежание различных религиозных дрязг присвоил себе простой и короткий титул - ?директор?. Это развязывало ему руки для серьезных действий в области экономики, зато удерживало фанатиков Корабля на разумном расстоянии. По крайней мере до тех пор, пока не настанет день старта.
     ?Я вовсе не бог, - внушал он им. - И не пророк. Но я сумею указать вам путь к новой, лучшей жизни?.
     Конечно, откуда им было знать, что Флэттери прошел специальный курс капеллан-психиатра! Пандоранские историки обнаружили, что клон настоящего члена команды ?Землянина?, Раджи Флэттери ј 5, был всего лишь неудачным экземпляром, предназначенным лишь для того, чтобы уничтожить Корабль, если эксперимент выйдет из-под контроля.
     Высвобождать подсознательное знание вселенной запрещено. Директива была предельно ясна, поскольку все кругом верили, что ни один нырок в глубокий космос не обходится без ?высвобождения подсознательных знаний?. Органические мозгопроцессоры (или, как их еще называли между собою техники, ?коробки с мозгами?) начали ошибаться с пугающей периодичностью. А сам Флэттери ј 5 не сумел вовремя нажать нужную кнопку. Этот-то Корабль, который он не сумел уничтожить, и стал для многих пандорцев Богом.
     ?Раджа Флэттери и его лепта. Ну и почему же он не взорвал нас всех к чертовой матери, как планировалось? ?
     Да и сам Флэттери не раз