овало
ему браться за наш ультиматум. Она однозначно уверена,  что  он  отдал  свои
силы за нашу страну, боится, что может - о, ужасная  мысль!  -  даже  отдать
свою жизнь. И во всем, во всем она винит американцев К каким бы мерам мы  ни
прибегли, она не сочтет их чересчур жесткими.
   - Какая чудесная женщина -  и  настоящий  дракон,  восставший  на  защиту
Святого Георгия. Что же мы предпримем первым делом?
   - Первым делом продемонстрируем янки непреклонность воли.
   - Непреклоннее каковой не сыскать.
   - Пересмотрим свое решение соблюдать нейтралитет  в  отношении  снабжения
боеприпасами обеих воюющих сторон Можем объявить эмбарго на поставки  Северу
селитры - одного из главных ингредиентов пороха.
   - Замечательное начало. А если мы хотим сделать все должным  образом,  то
запретим еще и поставки боеприпасов  и  прочего  военного  снаряжения.  Надо
ударить их по больному месту.
   - А заодно приготовиться побряцать перед ними  сталью.  Прямо  сегодня  в
Канаду отплыли два военных транспортных корабля Мне говорили,  зрелище  было
весьма воодушевляющее, оркестры  играли  сперва  "Британские  гренадеры",  а
затем "Дикси"(Так могла называться  любая  из  нескольких  популярных  песен
Конфедерации - скорее всего, песня  Дэниела  Д.  Эммета  "Край  Дикси".  Так
называют регион на юго-востоке Соединенных Штатов, обычно отождествляемый со
штатами, вошедшими в Конфедерацию). Но возникла и небольшая заминка  Как  вы
помните, мы отрядили для отправки в Канаду еще один  полк  и  артиллерийскую
батарею.
   - Помню, - нахмурился Пальмерстон. - Но я полагал, что в настоящее  время
они в море или уже прибыли в упомянутую провинцию.
   - Они все еще в казармах.  Канадцы  заявляют,  будто  не  располагают  ни
квартирами, ни палатками для них...
   - Чушь! Это  закаленные  войска,  способные  жить  и  сражаться  в  самой
неблагоприятной обстановке. Издайте приказ об их немедленной отправке: Кроме
того, я предлагаю не дожидаться военного флота с их транспортом. Я буквально
наяву слышу их аргументацию в пользу отсрочки. Наймите  кюнардовский  (В  те
годы  английская  пароходная   компания,   основанная   Сэмюэлом   Кюнардом,
практически захватила  монополию  По  части  гражданских  трансатлантических
перевозок.) пароход. Какова численность наших регулярных войск в Канаде?
   - Боюсь, в настоящий момент там расквартировано всего пять тысяч человек.
   - Так дальше нельзя. Видит Бог, надо было покончить с  этими  колонистами
еще в тысяча восемьсот четырнадцатом У нас были силы для этого.
   Мы ведь сожгли их города Буффало и Вашингтон, не так ли? Мы бы  победили,
если б не французы. Что Ж, после драки кулаками  и  всякое  такое...  Каково
наше нынешнее положение на море? Как обстоят дела с  флотом,  находящимся  у
берегов Северной Америки?
   - Вполне адекватно, значительно более тридцати судов Три линкора, а также
фрегаты и корветы.
   - Хорошо, но  недостаточно.  Американцы  должны  узреть,  что  мы  никоим
образом не шутим. Оба  южных  посланника  должны  быть  отпущены,  извинения
должны быть принесены. В своих требованиях мы непреклонны. Сейчас, когда  за
нашей спиной стоит вся страна, мы не можем выказать ни слабости, ни робости.
   Какое сегодня число?
   - Двадцать первое декабря.
   -  Как  раз  сегодня  лорд  Лайонс  должен  предъявить   наш   ультиматум
американцам. Событие, несомненно, исключительно достопамятное. А сейчас  еще
немного портвейна, будьте любезны.
   ... Лорд Лайонс ненавидел  вашингтонскую  погоду  -  тропическая  жара  и
влажность летом,  арктический  мороз  зимой.  Карета  скользила  по  снежной
слякоти, то и дело подскакивая и встряхивая его, как горошину в  стручке.  В
конце концов доехав до дома, он выбрался из кареты, поспешно протопал  через
мокрый снег и вошел в холл, с шумом захлопнув дверь за собой. Приняв у  него
выбеленное снегом пальто, слуга распахнул дверь  в  кабинет,  где  в  камине
уютно потрескивал огонь.
   - Уильям! - позвал Лайонс, согрев руки перед огнем. В  комнату  беззвучно
скользнул секретарь. - Возьми бумагу и чернила. Я встречался с  американцами
и должен незамедлительно написать отчет лорду Пальмерстону.
   Утро было просто ужасным. Этот Сьюард хладнокровен прямо-таки как рыба.
   Прочел нашу ноту и Даже бровью не повел при виде требований и приказаний,
содержащихся в ней. Ухитрился даже напустить на себя скучающий вид, когда  я
сказал ему, что мы должны получить ответ в течение недели. Я уверил его, что
если наши требования не будут удовлетворены, я изыму свой паспорт и  вернусь
в Британию. В ответ он улыбнулся, будто эта идея его восхитила!
   Секретарь лишь понимающе кивнул, зная, что он всего лишь свидетель, а  не
участник беседы.
   Лайонс - невысокий, полный, наделенный вкрадчивыми манерами, характерными
для человека себе на уме, - расхаживал взад-вперед перед камином,  тщательно
подыскивая слова. Уильям молча занес гусиное перо над бумагой.
   - Обычные выражения почтения, сами  знаете.  Далее:  ваши  требования  об
освобождении эмиссаров Конфедерации, господ  Мейсона  и  Слайделла,  вручены
мной сегодня государственному секретарю Сьюарду.  Я  убежден,  что  если  мы
воздержимся и на сей раз, не преподав нашим здешним друзьям  доброго  урока,
то в ближайшее время столкнемся с тем же самым затруднением. Как только  они
прочтут упомянутый ультиматум, не праведность их  действий  станет  для  них
очевидной. Необходимость либо сдаться, либо вступить в войну подействует  на
них весьма благотворно. Хотя вынужден отметить,  встречены  наши  требования
были весьма холодно.
   Тишину в комнате нарушали потрескивание дров в камине да негромкий  скрип
пера по бумаге. Внезапно Лайонса пробрал мороз, и он  снова  поднес  руки  к
теплу. Неужели будет война? Неужели в конце концов дойдет и до этого?
   Эта мысль вселила  в  его  душу  восторг,  хотя  и  подействовала  весьма
удручающе.  Одно  дело  война  против  аборигенов,  а  против  вооруженного,
опасного врага - совсем другое. Но страна  расколота  надвое,  и  Север  уже
бьется не на жизнь, а на смерть. Зато Британия пребывает в мире с  остальной
планетой,  и  если  дело  дойдет  до  схватки,  сможет   черпать   силы   из
неиссякаемого источника величайшей империи в мире. Богатейшей  империи  всех
времен. Америка ухитрилась ускользнуть из британской хватки,  но  это  можно
поправить. Этот материк - сущий рог изобилия, с ним слава  империи  воссияет
еще ярче.
   Быть может, война все-таки не такая уж скверная идея.

НАД ПРОПАСТЬЮ

   Доктор  Дженнер  закрыл  дверь  спальни  принца  Альберта  с   предельной
осторожностью, потихоньку отпуская ручку, чтобы не допустить даже  тишайшего
лязга  металла  о  металл.  Королева  Виктория  смотрела  на   него   широко
распахнутыми глазами, в которых застыли испуг и дурные  предчувствия;  пламя
свечи в ее дрожащей руке плясало и коптило.
   - Скажите... - почти бездыханно произнесла она.
   - Спит, - сообщил доктор. - Очень добрый знак.
   - Ну конечно, добрый! - Виктория чуточку воспрянула духом. - Прошло уж  я
не знаю сколько дней с тех пор, когда он смежал веки хоть на  минутку,  если
вообще ложился.
   - Как и вы, если на то пошло. Она лишь пренебрежительно махнула маленькой
пухлой ручкой.
   - Я не больна, это о нем вы с сэром Джеймсом должны тревожиться. Я  спала
на раскладной кровати у него в гардеробной. А вот он все ходит и ходит, и не
ложится, а ведь он так исхудал! По-моему, иными ночами он вообще не спит.  И
не ест! У меня прямо сердце разрывается, когда я вижу его таким.
   - Развитие его желудочной лихорадки идет своим чередом, так  что  храните
терпение. Вы можете оказать грандиозную помощь, взяв на  себя  то,  чего  не
сделать больше никому. Вы должны позаботиться, чтобы он  каждый  день  кушал
хоть что-нибудь. Пусть даже жидкую кашку, ведь чтобы  одолеть  болезнь,  его
организму нужно подкреплять свои силы. - Дженнер взял свечу из  ее  дрожащих
рук и поставил на стол рядом с кушеткой. - Вам лучше присесть, мэм.
   Виктория села, как ведено, раскинув  юбки.  Попыталась  спокойно  сложить
руки на коленях, но вместо этого принялась неустанно сплетать  и  расплетать
пальцы.
   - Я сегодня виделся с лордом Пальмерстоном, -  продолжал  Дженнер.  -  Он
весьма озабочен состоянием здоровья принца и  внес  предложение,  каковое  я
полагаю чрезвычайно ценным. Конечно, я весьма  квалифицирован,  но  не  вижу
причины, почему бы другим медикам...
   - Со мной он тоже беседовал. Можете не продолжать.
   - Но его предложение весьма разумно. Я не буду ничуть уязвлен,  если  для
консультации будет приглашен другой врач или даже созван консилиум.
   - Нет. Вмешательство Пальмерстона мне не по душе. Доктор  моего  дорогого
муженька - вы, вы же им и останетесь. Эта стремительная горячечная инфлюэнца
и расстройство желудка скоро пройдут, как бывало  прежде.  По  крайней  мере
сейчас он отдыхает. Пусть поспит.
   - В его состоянии это лучшее лекарство на свете...
   Будто  в  опровержение  его  слов  пламя  свечи  вдруг  заколебалось   от
сквозняка, потянувшего из распахнувшейся  двери  спальни.  На  пороге  стоял
принц Альберт, придерживая на груди распахивающийся халат; его бледная  кожа
обтягивала скулы, как пергамент.
   - Я  проснулся...  -  сказал  он  слабым  голосом  и  хрипло  закашлялся,
содрогаясь всем своим хрупким телом.
   Дженнер подскочил с места.
   - Крайне настоятельно рекомендую вам немедленно вернуться в постель!
   Довольно одного лишь ночного холода!
   - Почему? - с глубочайшей безысходностью в голосе спросил  Альберт.  -  Я
знаю, насколько серьезно болен. Мне знакома эта лихорадка, мой старый  враг,
и, зная ее, я понимаю, что никогда не оправлюсь.
   - Что ты, что ты! -  воскликнула  королева.  -  Пойдем,  дорогой,  ляг  в
постель. Я тебе почитаю, чтобы ты уснул.
   От слабости не в силах даже протестовать, Альберт лишь покачал головой  с
тевтонской безысходностью и,  опираясь  на  руку  жены,  шаркающими  шажками
двинулся через комнату. Своих шлепанцев он не надел,  но  к  длинной  ночной
сорочке, которую он предпочитал, были пришиты подошвы из ткани,  обеспечивая
хоть какую-то защиту от холода. Пока Виктория  укладывала  мужа  в  постель,
доктор Дженнер зажег ночник на прикроватном столике,  после  чего,  тихонько
отступив, поклонился и вышел.
   - Теперь поспи, - промолвила королева.
   - Не могу.
   - Тогда я тебе почитаю. Твою любимую, Вальтера Скотта.
   - Как-нибудь в другой  раз.  Скажи-ка...  о  войне  с  Америкой  все  еще
говорят?
   - Тебе не следует беспокоиться из-за  политики.  Теперь  пусть  у  других
голова болит о государственных делах.
   - Я должен был сделать больше. Этот ультиматум не следовало отсылать.
   - Тес, дражайший мой. Если Скотт не годится -  почему  бы  не  взять  фон
Энзе? Ты ведь всегда обожал его труды.
   Альберт кивнул в знак согласия, и она сняла книгу с полки.  Альберт  и  в
самом деле больше  всех  прочих  книг  чтил  мемуары  Фарнхагена  фон  Энзе,
знаменитого воина и дипломата. А услышав немецкую речь,  полившуюся  из  уст
супруги, принц вроде бы немного утешился. Через какое-то  время  он  задышал
ровнее, и королева  увидела,  что  Альберт  спит.  Погасив  лампу,  она  при
мерцающем  свете  углей  в  камине  его  спальни  отыскала  дорогу  к  двери
гардеробной и к своей импровизированной постели.
   Назавтра настало  одиннадцатое  декабря  -  самый  холодный  день  самого
холодного месяца. Леденящие морозы  вцепились  в  Англию  и  Лондон  мертвой
хваткой. Здесь  же,  в  каменных  стенах  замка,  среди  промозглой  сырости
выстуженных коридоров, стало даже холоднее, чем на улице, если только  такое
возможно. Слуги растопили все камины, но холод не отступал.
   В полдень Альберт все еще находился в постели и даже не просыпался.
   Когда доктор Дженнер  пришел  осмотреть  пациента,  дочь  Виктории  Алиса
дежурила у постели вместе с матерью.
   - Он спит хорошо, ведь правда? - не без опаски поинтересовалась королева.
- Это перемена к лучшему?
   Доктор кивнул, но не отозвался ни словом. А прежде  чем  проверить  пульс
пациента, пощупал его лоб. И наконец неумышленно сумрачно проронил:
   - Это переломный момент. Но не следует забывать, что он крайне слаб...
   - Что вы такое говорите? Вы что, потеряли всякую надежду?
   Молчание доктора было красноречивее слов.
   Больше  Виктория  против  консилиума  не  возражала.  Теперь  за  принцем
ухаживали  и  другие   доктора.   Дженнеру   помогали   пять   специалистов,
переговариваясь между собой приглушенным шепотом, так что королева не  могла
разобрать ни слова. Когда она совсем расстроилась, Алиса ласково увела ее из
комнаты и послала прислугу за чаем.
   Два дня принц лежал очень тихо, лицо  его  приобрело  землистый  оттенок,
дыхание давалось ему с большим трудом. Виктория не отходила от постели мужа,
держа его бледную руку и чувствуя, как ослабевает в ней биение  пульса.  Под
вечер второго дня тучи разошлись, и золотые  лучи  солнца  озарили  комнату,
чуточку подрумянив его лицо. Открыв глаза, Альберт поглядел на супругу.
   - Дело "Трента"...  -  прошептал  он,  но  продолжать  не  мог.  Виктория
беззвучно плакала, сжимая его холодную, вялую руку.
   На закате детей привели повидаться с  отцом.  Беатрис  была  еще  слишком
мала, чтобы ей позволили лицезреть столь гнетущую сцену, но все остальные  -
Ленхен, Луиза и Артур - были здесь. Даже Берти приехал поездом из Кембриджа,
чтобы навестить  отца  в  последний  раз.  К  несчастью,  Альфи  и  Леопольд
путешествовали за границей, и связаться с ними не было никакой  возможности.
Викки снова была на сносях и не могла проделать изнурительное путешествие из
Берлина. И все-таки четверо их детей находились в комнате  больного,  крепко
держась за руки и пытаясь постичь, что же происходит с их отцом. Притих даже
Берти, раньше никогда не ладивший с отцом.
   На следующее утро - при ярком  свете  солнца,  под  едва  слышную  издали
музыку военного оркестра  -  Альберт  впал  в  предсмертную  кому.  Виктория
по-прежнему не отходила от его постели. Теперь глаза его были распахнуты, но
он не шевелился, не говорил ни слова. Ее бдение затянулось с утра  до  самой
ночи.
   Незадолго  до  одиннадцати  вечера  Альберт  с  трудом  сделал  несколько
последних, тягостных вздохов. Виктория все еще цеплялась за его руку,  когда
дыхание Альберта прервалось.
   - О! О, дорогой  мой,  милый!  -  громко  воскликнула  она,  в  безмерном
отчаянии падая на колени. - Мой ангел ушел, дабы найти  покой  среди  других
ангелов!
   Склонилась, чтобы поцеловать напоследок его холодный лоб, и его последние
слова вдруг вспыхну ли в ее памяти, язвя, как желчь.
   - Дело "Трента"... Все из-за этих американцев! Они убили моего любимого!
   Она испустила вопль, разрывая на себе одежды, за ним другой, и еще  один,
и еще, и еще...

***

   По ту сторону Атлантики зима стояла такая же суровая, как и в Англии.
   По реке плавали толстые льдины. Нос парома расталкивал их  в  стороны,  и
они с грохотом и скрежетом бились о  борта.  Плавание  с  острова  Манхэттен
длилось ужасно долго. Когда судно  наконец  пришвартовалось  к  бруклинскому
берегу Ист-Ривер,  двое  сошедших  с  парома  мужчин  поспешили  к  веренице
экипажей, дожидающихся пассажиров, и сели в первый же из них.
   - Знаете, где находятся "Континентальные металлургические мастерские"?  -
спросил Корнелиус Бушнелл.
   - Да, ваша честь, если это и вправду те, что на реке в Грин-Пойнте.
   - Наверняка. Отвезите нас туда.
   Густав Фоке открыл дверцу, пропустив старшего спутника вперед.
   В разившей лошадьми карете было сыро и холодно, но оба пассажира  оделись
тепло, потому что зима выдалась воистину холодная.
   - Вам уже приходилось встречаться с Джоном Эрикссоном? -  Поинтересовался
Бушнелл. Они сошлись только на пароме и  до  этой  минуты  не  имели  случая
переговорить с глазу на глаз.
   - Только однажды, когда его вызывал министр военного флота.  Но  мы  лишь
обменялись рукопожатием; мне пришлось пропустить эту встречу  из-за  другого
неотложного свидания.
   Даже  будучи  председателем  военно-морского   комитета,   финансирующего
строительство броненосца, Бушнелл не стал расспрашивать  об  этом  свидании,
понимая, что не его ума  это  дело.  Фоке  не  просто  заместитель  министра
военного флота, у него есть и другие обязанности,  в  связи  с  которыми  он
довольно часто посещает президентский особняк.
   - Он гений по части механики... но... - Бушнелл замялся, словно не  желая
продолжать. - Но порой поладить с ним довольно трудно.
   - К сожалению, эти сведения отнюдь не новы.
   Мне уже доводилось слышать о нем подобное мнение.
   - Но нам нужен  его  гений.  Когда  он  впервые  представил  свою  модель
комитету военного флота, я понял, что этот человек может решить проблему, не
дающую покоя всем нам.
   - Вы, конечно, имеете в виду броненосец, который южане строят из остатков
корпуса "Мерримака"?
   - Совершенно верно. Когда конфедераты закончат  строительство  и  спустят
судно на воду, нам грозит катастрофа. Весь наш блокадный  флот  подвергнется
жесточайшей  опасности.  Этот  корабль  может  даже  атаковать  Вашингтон  и
обстрелять город!
   - Это вряд ли. К тому же они закончат постройку не так уж скоро.  Мне  из
достоверных источников известно, что наблюдается  острейшая  нехватка  брони
для его обшивки, хотя корпус и двигатель уже перестроены в сухом доке.
   Железа на Юге нет, южане доведены до отчаяния. Плавят ограды и решетки, в
ход идут даже железнодорожные рельсы. Но для  одного  только  этого  корабля
нужно шестьсот тонн брони, а раздобыть столько  стали  подобным  образом  не
так-то просто. У меня есть свои люди в "Сталелитейных мастерских Тредегар" в
Ричмонде, единственном производстве на Юге, где катают броневые листы.
   Сказывается не только нехватка железа, но и нехватка транспорта.  Готовые
листы ржавеют на заводе в ожидании, когда организуют  доставку  по  железной
дороге.
   - Весьма отрадно слышать. Мы должны закончить собственное судно  первыми,
чтобы оно встало крепостью между их броненосцем и нашим уязвимым флотом.
   Остановив экипаж, извозчик спустился  с  козел,  чтобы  распахнуть  перед
пассажирами дверцу.
   - Вот они, мастерские. Клерк проводил их в контору, где  дожидался  Томас
Фитч Роланд, владелец "Континентальных мастерских".
   - Мистер Роланд, - начал Бушнелл, - позвольте представить мистера Густава
Фокса, заместителя министра военного флота.
   - Добро пожаловать, мистер фоке. Полагаю,  вы  прибыли  поинтересоваться,
как продвигается постройка плавучей батареи капитана Эрикссона?
   - Меня это и в самом деле весьма интересует.
   - Работа идет согласно плану. Плиты для киля уже прошли  прокатный  стан.
Но вы должны понимать, что судов подобного типа еще ни разу  не  строили.  И
хотя мы уже начали сборку корабля, мистер  Эрикссон  все  еще  трудится  над
чертежами. Потому-то  я  и  просил  комитет  мистера  Бушнелла  о  небольшой
отсрочке.
   - Не вижу особых трудностей, - ответил Бушнелл. - Я всегда  полагал,  что
три месяца от замысла до воплощения - срок весьма краткий. Вы  уверены,  что
дополнительных десяти дней будет достаточно?
   - Эрикссон утверждает, что корабль будет спущен на воду через сто дней, а
на моем веку он еще ни разу не ошибался.
   - Вот уж воистину добрая весть. А теперь - не позволите ли нам  взглянуть
на это замечательное судно?
   - С этим возникают небольшие сложности. Корпус  все  еще  строится,  и  в
настоящий момент увидеть можно  очень  немногое.  Я  полагаю,  что  если  вы
взглянете на чертежи, то немножко лучше постигнете  суть  этого  выдающегося
изобретения. - Он разложил на столе большие листы. - Дно сделано из броневых
листов и достигает ста двадцати четырех  футов  в  длину  и  восемнадцати  в
ширину.  Оно  укреплено  стальными  уголками  и   деревянными   шпангоутами,
поддерживающими  настил  палубы,  каковая  намного  обширнее  -