ько  поглощенная
процессом описи, что Малькольм сомневался, услышит ли она свое имя,  окликни
он ее сейчас.
   Один за другим  все  объекты  были  обследованы,  признаны  подлинными  и
тщательно упакованы. Некоторые из  них  удостоились  восторженных  стонов  и
восклицаний Роберта Ли и совсем редкие - даже Кита.
   - Бог мой, Кит, ты только посмотри  на  это!  Чистое  золото,  а  что  за
точность деталей! Смотри, смотри, вот сюда, сзади. Лицо  и  атрибуты  самого
Гермеса, и что за выражение у него на лице!
   Кит взял в руки то, что на первый взгляд казалось  просто  фаллосом  чуть
больше натуральной величины, осторожно повертел  его  в  руках  и  поднял  к
свету.
   - Я читал о таких штуках, - пробормотал он. - Но самому держать  в  руках
такое...
   - Я тебя понимаю, - тихо согласился Роберт.
   - Деталировка потрясающая. Восковой слепок?
   - Возможно. Или отливали по частям, а швы потом зашлифовали.
   Кит снова поднял штуковину к свету.
   - Вряд ли. От этого остались бы следы, а я не вижу ничего похожего.
   - От воскового слепка тоже остались бы следы, - задумчиво заметил Роберт.
- Как же они, черт возьми, сделали такое?
   Ко всеобщему удивлению, Марго тоже подала голос:
   - Ну а не может это быть... гм... настоящий,  отрезанный  и  опущенный  в
золотой расплав? Все трое разом повернулись к ней.
   - Это... гм...  не  такое  уж  неудачное  предположение,  Марго,  -  чуть
сдавленным голосом ответил  Роберт  Ли,  откашлялся  и  совладал  со  своими
голосовыми связками. - В особенности учитывая  точность  в  передаче  вен  и
морщин на коже. Но настоящий член, опущенный в золото,  никогда  не  был  бы
таким тяжелым. Это цельный металл.
   - Может  быть,  это  копия  настоящего  афинского  палладия?  -  негромко
предположил Малькольм. - Не думаю, чтобы Фарли смог достать оригинал.  После
того как римляне похитили его, он использовался в ежегодных тайных ритуалах,
на которых разрешалось присутствовать только высшим посвященным.
   Но копия, возможно, вырезана из слитка?
   - Вырезана из слитка? - эхом повторил за ним Роберт. - Да,  должно  быть,
именно так это и сделали. Вырезали из цельного куска, отполировали до  такой
степени, что не осталось ни одного следа  от  инструментов...  Бог  мой,  да
самому искусному  мастеру  потребовалось,  наверное,  много  месяцев,  чтобы
изваять такое!
   Кит согласно кивнул.
   - Иногда мы забываем про твою ученую степень, Малькольм, - произнес он  с
легкой улыбкой.
   Малькольм чуть поклонился, принимая комплимент.
   - Извинения приняты, - хитро произнес он. - И уж извинения из твоих  уст,
Кит, - это честь, которой можно гордиться до конца жизни.
   Кит заметно покраснел.
   - Тьфу. Со времени твоей помолвки ты сделался слишком сентиментальным.
   Малькольм только ухмыльнулся не возражая.
   - Нет, ты совершенно невыносим. - Кит отвернулся от него к Роберту Ли.
   - Боб, ты внес этот фаллос в каталог?
   - Да. А следующий объект у нас... - у него  перехватило  дыхание.  Взгляд
его остановился на маленькой нефритовой фигурке.
   - Господи, - поперхнулась Марго. - Это же Кали-Ma, танцующая на умирающем
Шиве! Но... но это  же  индийские  божества.  Каким  образом  эта  статуэтка
оказалась в Риме? Не отломав при этом ни одну из маленьких деталей? -  Руки,
ноги, корона были столь хрупки и изящны,  что  свет  проходил  через  камень
почти как сквозь стекло.
   - Римляне несколько раз пытались безуспешно напасть на Индию, -  медленно
произнес  Кит.  -  Какой-нибудь  офицер  мог  украсть  это  там,   тщательно
завернуть, нести на теле.  И  потом  во  времена  Клавдия  уже  существовали
кое-какие торговые контакты с  Востоком.  Или  какой-нибудь  мастер-раб  мог
вырезать это по памяти. Скорее всего правды мы так и не узнаем.
   Роберт Ли почтительно взял  со  стола  маленькую  многорукую,  многоногую
танцовщицу.
   - Превосходно, - шептал он. - Абсолютно превосходно! - Восторженный  стон
вырвался  из  его  груди,  когда  он  повернул  статуэтку,  чуть  поглаживая
дрожащими пальцами. - Но скажите на милость, зачем человеку, собирающему вот
это, - он махнул рукой в сторону сексуальных  игрушек  и  приспособлений,  -
нужно такое?
   Марго вежливо кашлянула.
   - Ну, танец Кали-Ma и Шивы сексуален по своей природе. Это  танец  жизни,
символизирующий ежегодное возрождение вселенной. Шива обязан умереть,  чтобы
его кровь могла оплодотворить Кали-Ма, которая от  этого  семени  родит  его
заново, а также урожай,  плоды  земные,  птиц  и  дичь,  смертоносных  змей,
способных чуть не мгновенно убить человека... - Она осеклась под пристальным
взглядом троих мужчин, каждый из которых знал раз в  пять  больше,  чем  она
сама. Первым заговорил Кит.
   - Да, Марго, я вижу, что ты как следует налегала на книги. -  Он  покачал
головой и игриво взъерошил ей волосы. - Отлично, детка. Правда, отлично.
   От довольной улыбки Марго в комнате сделалось, казалось, еще светлее.
   Роберт Ли тоже улыбнулся, потом занес Кали-Ма и Шиву в свой  компьютерный
каталог и со вздохом взялся за следующий образец.

Глава 20

   Рассвет того дня, когда должны  были  отвориться  Римские  Врата,  застал
Маркуса  и  Скитера  в  довольно  напряженном  состоянии.  Они  намеревались
прятаться  по  меньшей  мере  до  пол-одиннадцатого  -  на  этот  раз  Врата
открывались в дневное  время.  Игр  в  этот  день  не  было,  значит,  Люпус
Мортиферус - человек куда более умный, чем могло  бы  показаться  на  первый
взгляд, - наверняка будет ждать в толпе на Аппиевой дороге.
   - Придется держать ухо востро, - вздохнул Скитер. - Ему сохранили  жизнь,
но я сделал его посмешищем всего Рима. Он наверняка горит жаждой мести  -  и
чем кровавее, тем лучше это поможет подлатать его репутацию. Если  до  этого
дойдет, смешайся с туристами, предлагай нести багаж  -  что  угодно,  только
прорвись через Врата!
   - Без тебя? - вполголоса возразил Маркус. - Без того,  благодаря  кому  я
дожил до сегодняшнего дня? Нет, Скитер, я не могу вот так  бросить  тебя  на
верную смерть.
   - Ты хоть раз видел, как играет Люпус со своими жертвами?
   Вместо ответа Маркус только пожал плечами.
   - Если ты вмешаешься и попробуешь остановить его,  он  просто  растерзает
тебя на куски.
   - Значит,  надо  сделать  так,  чтобы  он  нас  не  заметил.  Будем  идти
осторожно, возможно, в гриме... Скитер подумал немного.
   - Неплохая мысль. Надо сделать вылазку, раздобыть тебе подходящий  наряд.
На рынке, - добавил он, заметив озабоченное выражение лица Маркуса.
   - Ладно... придется мне выдумать что-нибудь, ведь  у  меня  нет  с  собой
моего гримировального набора.
   - Ну, мы всегда можем попросить хозяина прислать к нам цирюльника.
   Побрившись как следует и изменив кое-что в костюме, ты вполне сошел бы за
египетского купца.
   - Побрившись? Бороду или как? Лицо Маркуса порозовело.
   - Ну, Скитер, тебе в таком случае нужно  купить  себе,  гм...  египетское
платье и ожерелье - ни один египтянин не покажется на людях без такого, -  а
потом... гм...
   - Ну? - Идея стрижки и бритья понравилась Скитеру, но он хотел  оговорить
ее до конца, чтобы исключить какие-то досадные упущения, способные испортить
все.
   Маркус неуверенно посмотрел в глаза Скитеру.
   - Тебе нужно будет обрить голову наголо.
   - Наголо, - эхом повторил за  ним  Скитер.  "Бедняга  Маркус.  Он  боится
шокировать меня. Видал бы он меня в Монголии!" - Очень хорошо. Пойду достану
все, что нам нужно, и когда я вернусь, ты можешь попросить хозяина, чтобы он
прислал нам цирюльника.
   Маркус все колебался.
   - Но мы можем себе позволить это?
   - Мы не можем позволить себе обойтись без этого, - фыркнул  Скитер.  -  И
потом я думал, ты знаешь. Среди тех денег, что я подобрал  во  время  своего
круга почета, было несколько золотых аурий,  да  и  динариев  с  сестерциями
попалось не так уж и мало. Мы не можем позволить себе транжирить их, но  эти
покупки просто необходимы.
   Маркус кивнул. Скитер поднялся и сжал его плечо.
   - Запри дверь. Если она не  запирается,  придвинь  к  ней  что-нибудь  из
мебели и молись, чтобы Люпус не выследил нас здесь. Если, когда я вернусь, я
скажу: "Погода меняется", это будет означать, что меня схватили.
   Выбирайся на улицу через окошко. Сможешь пролезть?
   Маркус посмотрел на маленькое окошко в задней стене и кивнул. Пожалуй, он
пролезет. Конечно, он был уже не так худ, как в дни рабства, но пара недель,
проведенных им в доме распорядителя арены, избавили его от нескольких фунтов
веса. Во рту его до сих пор стоял вкус той размазни, которая  большую  часть
жизни была его единственной пищей.
   - А если ты будешь один?
   - Я просто не скажу этих слов, - ответил Скитер и вышел, оставив  Маркуса
двигать мебель.

***

   Если Скитер и ощущал себя где-нибудь в Риме как рыба в воде, так  это  на
рынке  -  в  чудовищно  длинном  здании  с  колоннадами,  разместившемся  за
причалами и складами у реки, ломящемся от добра с  кораблей,  приплывших  из
одни боги знают каких уголков Империи только для того, чтобы в глубоководном
порту Остии перегрузить свою поклажу на речные баржи. Скитер хорошо запомнил
это место еще со времен его поездки с несчастной Агнес.
   Перекрытый портик оглушал эхом множества голосов, а в  самом  здании  шум
стоял совсем нестерпимый. Рабы спешили по  поручениям  своих  господ,  купцы
приглядывали себе  товар  для  выгодной  перепродажи,  и  повсюду  говорили,
кричали, спорили, торговались, сбивая или набавляя цену.
   Скитер игнорировал всю эту какофонию. В конце  концов  он  несколько  лет
прожил в Нью-Йорке, можно сказать, на улице. По  сравнению  с  этим  римский
рынок казался почти  тихим:  ни  далеких  полицейских  сирен,  ни  клаксонов
дальнобойных трейлеров, распугивающих с дороги зазевавшиеся  легковушки,  ни
даже скрежета тормозов такси, петляющих  в  плотном  транспортном  потоке  с
ловкостью газели, за которой гонится изголодавшийся леопард.
   Взгляд его натыкался на дорогие ткани, привозные вина, мешки с мукой  для
выпечки хлеба - основной еды бедняков, изящные  стеклянные  вазы,  корзинки,
кубки, даже стеклянные амфоры на кованых треножниках.
   Скитер отвернулся от всего этого, заставив себя сосредоточиться на  деле.
По его расчетам, Люпус должен был сейчас сшиваться где-то около винной лавки
на Аппиевой дороге, поэтому здесь, в одежде богатого гражданина, ему  ничего
не грозило, но он не хотел рисковать. Ему потребовалось некоторое  время  на
то, чтобы найти то, что он искал, - не только для себя, но и для Маркуса. Он
надеялся, что Маркус тоже не будет возражать против того,  чтобы  расстаться
со  своей  шевелюрой.  Размышляя  об  этом,  он  попутно  стянул   у   особо
неосторожных  римлян  пару  кошельков  потяжелее,  но  продолжал  искать  по
прилавкам, предлагавшим товары, привезенные в метрополию из всех  покоренных
провинций. Некоторые особенно примитивные изделия  напомнили  ему  о  годах,
прожитых в юрте. Он не прочь был бы купить пару таких на память. К черту, он
пришел сюда вовсе не за сувенирами.
   В конце концов он нашел то, что искал: целый прилавок египетских товаров,
как на подбор безумно дорогих. "Как кстати я стянул эти  кошельки,  однако".
Он поторговался с продавцом из-за двух дорогих льняных халатов, изрядно сбив
цену; торговец причитал при этом: "Ты грабишь меня, римлянин", - и изображал
на лице вселенскую скорбь, в которую не верили ни на секунду ни  Скитер,  ни
он сам.
   - Заверни, -  коротко  сказал  Скитер.  Торговец  поклонился  и  послушно
завернул покупку.
   - Что еще могу я предложить вашей милости? Ожерелья? Кольца? Серьги?
   Скитер не протыкал себе ушей, но если бы и  проткнул,  размера  отверстий
вряд ли хватило бы на серьги такого размера. Поэтому он с  брезгливым  видом
отказался от них, выбрав ожерелья и кольца.
   - Сколько? - ткнул он пальцем в пару ожерелий и несколько колец.
   - О, да у вас превосходный вкус. Только для  вас...  всего  десять  тысяч
сестерциев.
   - Так кто кого грабит? - поинтересовался Скитер, тщательно выбирая  слова
из своего скудного запаса латыни.
   Торг начался заново. Для Скитера это было  истинной  забавой  -  в  конце
концов кто, как не он, целых пять лет наблюдал (а иногда и участвовал сам) в
ожесточенных спорах из-за цены на лошадь, безделушку  для  жены  Есугэя  или
новый тугой лук. Он сбавил цену до семи тысяч - так, развлечения ради.
   Скрыв распиравшую его изнутри гордость, Скитер вежливо  улыбнулся  купцу,
повторив все то же магическое: "Заверни!"
   Торговец, на вид готовый расплакаться, завернул и эти покупки, положил их
в свертки с халатами и добавил бесплатно небольшую корзинку,  чтобы  Скитеру
было удобнее нести все это. "Мог бы  сбить  цену  и  сильнее",  -  догадался
Скитер при виде этой злосчастной корзинки. Да и на лице  торговца  при  всем
его почти траурном выражении Скитер заметил проблески удовлетворения. Скитер
сделал знак рукой, и его покупки аккуратно уложили  в  корзинку.  Обратно  к
выходу с рынка Скитер нес ее со всеми  предосторожностями,  чтобы  не  стать
жертвой какого-нибудь местного воришки.
   С еще большими предосторожностями вернулся он в маленькую комнатушку  под
самой крышей гостиницы, еще раз удостоверился, что за ним никто не  идет,  и
только после этого постучал в дверь.
   - Маркус, это я. С покупками все в порядке.
   За дверью Маркус все ждал условной фразы. Когда ее так и не  последовало,
Скитер услышал шум отодвигаемой  мебели.  Потом  дверь  приоткрылась,  ровно
настолько, чтобы Скитер со своей  корзинкой  смог  протиснуться  внутрь.  Он
закрыл дверь за собой и победно улыбнулся:
   - Все в порядке. И никакого даже намека на хвост.
   Маркус придвигал шкаф обратно к двери.
   - Пока тебя не было, я  спускался  вниз  и  сообщил  хозяину,  что  моему
господину необходима стрижка и бритье и чтобы  он  прислал  цирюльника.  Тот
должен быть здесь с минуты на минуту.
   - Если это так, - задумчиво заметил Скитер, - комнату  нужно  привести  в
нормальный вид.
   Он принялся двигать мебель от двери на прежнее место. Маркус посмотрел на
него, потом - с глазами, потемневшими от ужаса, - бросился помогать ему.
   Не прошло и пяти минут, как в дверь постучали, отчего  Маркус  подпрыгнул
как ужаленный.
   - Спокойно. Это должен быть цирюльник.
   Маркус  поперхнулся,  кивнул  и  подошел  к  двери  с   видом   человека,
поднимающегося на эшафот. Разумеется, это был цирюльник. Маркус привалился к
дверному косяку, чтобы скрыть дрожь в коленях.
   - Мне сказали подняться сюда, - неуверенно произнес цирюльник.
   - Да, - сказал Маркус на удивление ровным голосом. - Мой  господин  хочет
постричься. - Он махнул рукой в сторону Скитера, царственно восседавшего  на
одном из стульев что получше.
   - Господин, да? - переспросил цирюльник, переведя  взгляд  с  надетой  на
Маркуса остроконечной шапки вольноотпущенника на Скитера. -  Видать,  вы  не
совсем привыкли еще к этой шапке.
   Лицо Маркуса вспыхнуло от оскорбления, но цирюльник уже шел к Скитеру.
   Маркусу удалось закрыть дверь.
   - Нам нужен солнечный свет, - воспротивился этому цирюльник.
   - Хватит и лампы, - отрезал Скитер. - Маркус объяснит, что мне нужно.
   - Мой хозяин хочет, чтобы ты обрил ему голову.
   Цирюльник удивленно округлил глаза.
   - Обрить? Всю?
   Скитер мрачно кивнул.
   - И Маркуса тоже.
   - Но... но зачем? - не понимал цирюльник.
   - Случайно подцепили вшей.
   - Кажется, мы нашли их почти всех, а также  их  противных  гнид,  но  для
надежности мой хозяин хочет, чтобы ты обрил нам головы.
   Цирюльник кивнул сначала неуверенно, потом поняв.
   - Дайте мне разложить инструменты.
   Очень скоро ни тот, ни другой уже не могли  узнать  себя  в  полированном
бронзовом  зеркале,  которое  держал  перед  ними   цирюльник.   Когда   тот
старательно  соскреб  с  их  черепов  остатки  щетины,   Скитер   кивнул   и
расплатился. Цирюльник поклонился, пробормотал: "Благодарю покорно",  собрал
свои инструменты и исчез.
   - Если я не ошибаюсь, -  заметил  Скитер,  непроизвольно  водя  рукой  по
гладкому затылку, - у нас еще примерно полчаса  на  то,  чтобы  добраться  к
Вратам. Держи! - Он бросил Маркусу пару свертков. Тот  поймал  их,  думая  о
чем-то другом.
   Скитер разорвал свой пакет и поднял на него глаза.
   - Пошли. У нас мало времени.
   Маркус медленно развернул пакеты и задохнулся.
   - Скитер! Это... это, должно быть, обошлось тебе в несколько тысяч.
   Как смог ты заплатить за эти вещи? - Он скинул свои грубую тунику и шапку
вольноотпущенного и надел дорогой халат.
   - Свистнул пару пухлых кошельков. И  не  смотри  на  меня  так  На  карту
поставлены наши чертовы жизни Маркус только с сожалением покачал головой. Он
надел ожерелье и блестящие кольца, усыпанные драгоценными камнями. Когда  он
покончил с этим, Скитер уже ждал его одетый.
   - Готов? - спросил Скитер, не в силах удержаться от улыбки  при  виде  их
новой внешности. Маркус сумел выдавить из себя ответный смех.
   - Нет. Но готов или  нет,  я  иду  с  тобой.  Мне  не  терпится  навсегда
проститься с Римом.
   Скитер кивнул и открыл дверь.
   На этот раз выходить было тяжелее - с лысой, словно беззащитной башкой  и
в драгоценностях, словно какая-нибудь из нью-йоркских королев  наркобизнеса.
Маркус тихо прикрыл за собой дверь и догнал Скитера у лестницы.
   - Идем, - хрипло произнес он.
   Скитер кивнул и повел его на Аппиеву дорогу. Весь  путь  он  озирался  по
сторонам, ища глазами Люпуса Мортиферуса повсюду: в темных боковых  улочках,
за дверями винных лавок, в толпе, кишевшей у длинного фасада Большого Цирка.
Мужчины, женщины и стайка детей уже тянулись в винную лавку "Путешествий  во
времени". По обе стороны улицы сидели чумазые уличные попрошайки с  горящими
от голода глазами, выпрашивая медяки у римлян,  богатых  греков,  египтян  и
других, происхождения которых Скитер не знал. Со стороны  Цирка  приближался
богатый паланкин, который несли на плечах блестящие от пота рабы.
   Скитер прищурился, потом улыбнулся ледяной, дикарской улыбкой, от которой
у Маркуса, мужественно стоявшего наготове рядом  с  ним,  по  коже  побежали
мурашки.
   - В чем дело? - спросил он на латыни.
   Скитер покачал головой; движение это показалось ему  странно  непривычным
без касающихся ушей волос.
   - Ждем. Почти время.
   Уличные  попрошайки  продолжали  клянчить  милостыню   своими   жалобными
голосами. У некоторых не  хватало  рук  или  ног,  тут  многие  были  -  или
притворялись - калеками, возбуждая жалость в  тех,  кто  мог  бы  кинуть  им
монету. Скитер отвернулся, рассчитывая момент, когда паланкин поравняется  с
ним. Когда тот находился почти напротив входа в винную лавку, в  его  бритом
черепе родился знакомый звук-который-не-был-звуком.
   Три... четыре... ну!
   Скитер швырнул прямо на середину улицы целую пригоршню блестящих  золотых
монет.  Попрошайки  бросились  к  ним,  мгновенно   образовав   непроходимую
кучу-малу.  Рабы,  тащившие  паланкин,  оказались  в  самом   центре   этого
безобразия. Носилки  угрожающе  накренились.  Один  из  рабов  оступился,  и
носилки полетели на землю, сопровождаемые женским визгом.
   - Давай! - рявкнул Скитер и рванул с места, огибая смятение.
   Сопровождаемый по пятам Маркусом, ворвался он в винную лавку "Путешествий
во времени". Он отшвырнул в сторону охранника  у  звуконепроницаемой  двери,
распахнул  ее  и  внесся  внутрь  дьяволом,  которого  ничто  уже  не  могло
остановить.  Маркус  не  отставал.  Поток  вновь  прибывших  как  раз  начал
выплескиваться в лавку из Врат, но Скитер продрался и через них, не  обращая
внимания  на  возмущенные  возгласы  (в  том  числе  и  со   стороны   гидов
"Путешествий"). Он оглянулся, убедился, что Маркус все  еще  рядом,  схватил
его на всякий случай за руку и рыбкой бросился  в  проем.  Ощущение  падения
было не сравнимо ни с чем: едва его тело миновало отверстие Врат, он  рухнул
на стальную решетку п