втократа были свои заботы. Он включил дисплей и вывел на него
изображение всего Пояса астероидов; на этом изображении ярко высвечивались
участки, где происходили нарушения. Автократ откинулся на спинку кресла  и
углубился в изучение картинки.
   Жалоб было множество, вероятно, две или даже три сотни.  Пока  Автократ
смотрел на экран, на картинке не переставали загораться все новые  сигналы
о нарушениях. Рисунок что-то напоминал  Автократу,  он  напряг  память  и,
наконец, вспомнил. Автократ вызвал на дисплей  схему  плотности  населения
Пояса и наложил ее на схему нарушений. Две карты почти совпали. Чем больше
людей на данном участке пространства, тем  больше  сообщений  о  нарушении
прав и передвижении астероидов. Откуда столько преступлений?  Кто  и  куда
тащит все эти астероиды? Пока неизвестно:  прошло  слишком  мало  времени,
чтобы установить направление. Но у Автократа был  наметанный  глаз,  и  он
сразу мог сказать, что астероиды разлетаются в разных направлениях.
   Автократ  задумался.  Частота   нарушений   пропорциональна   плотности
населения. Но зачем двигать астероиды,  на  которые  уже  заявлены  права,
когда есть миллионы никому не принадлежащих? Он видел  схему  передвижения
не всех астероидов, а только тех, за которыми люди следили.
   А как другие астероиды?
   Автократ включил канал связи.
   - Представьте мне радиолокационные траектории всего сектора  Цереры,  -
сказал он. - Проследите и отметьте пути движения всех астероидов,  которые
перемещаются без разрешения. Добавьте полученные данные к моей схеме.
   Ждать  исполнения  приказа  пришлось  недолго.  Вокруг   яркой   точки,
изображающей Цереру, засверкало целое море огней.
   - А теперь подсчитайте общее количество блуждающих астероидов для всего
Пояса и сравните  эту  цифру  с  плотностью  населения,  с  распределением
астероидов и другими основными характеристиками Пояса. И побыстрее!
   Замерцал весь Пояс астероидов.
   - Господи! - воскликнул Автократ. - Сколько? Какова ваша оценка?
   В ответ на экране высветились цифры: 10462.
   Автократ закрыл глаза. Десять тысяч. Перемещалось  более  десяти  тысяч
астероидов.
   Этого не может сделать никто, никто!
   А тому, кто может, не страшен Суд Автократа.


   "Сколько времени без сна?" - спрашивал себя Ларри. "Уже,  должно  быть,
часов двадцать, - подумал он, - или тридцать?" В этом помещении, где  день
и ночь зависят от того,  включил  ты  или  не  включил  освещение,  трудно
ориентироваться во времени, даже при обычном распорядке дня.
   Ларри  потер  усталые   глаза.   Чтобы   настроить   приборы   вручную,
потребовалась целая вечность. Если все получится так, как он задумал, то в
следующий  раз  можно  доверить  наладку  автоматике.  Впрочем,   осталось
подождать совсем немного. Кольцо перейдет в новый режим, и  тогда  уже  не
нужно будет гадать на кофейной гуще.
   Наблюдая, как мониторы отслеживают этот  процесс  в  режиме  телескопа,
Ларри позволил себе  немного  отвлечься  от  узкой  технической  задачи  и
сосредоточиться на главном вопросе.
   Пора трезво оценить положение. Сотни лет безуспешных поисков, сотни лет
молчания убедили всех, что жизнь во Вселенной существует только на  Земле.
Это общепризнано и не подлежит сомнению. Но  сейчас  приемлемо  лишь  одно
объяснение тому, что случилось с Землей. Вторжение пришельцев.
   Даже думать об этом казалось безумием. Когда  он  отважится  произнести
это вслух, все сочтут его сумасшедшим.
   И тем не менее он, кажется, прав. Теперь важно  ответить  вот  на  что:
каким образом его дурацкий опыт вызвал это вторжение?
   Монитор информировал  о  завершении  преобразования,  и  Ларри  включил
рабочий дисплей, больше думая о пришельцах, чем о своих действиях.
   Что если бы Галилей, впервые глядя в телескоп на Луну, думал  совсем  о
другом? Ларри не приходило в голову, что  он  совершенно  случайно  сделал
великое открытие - опроверг тезис об одиночестве землян во Вселенной.
   Перед  ним  в  объемном  изображении  предстало  странное  зрелище.   В
призрачном танце поблескивали  тени,  в  закрытом  облаками  небе  плавали
черные завитки и тонкие  полоски,  как  будто  из  застывшего  в  середине
темного пятна текли ручейки черных чернил.
   Черт возьми, что это такое? Ларри быстро осмотрел наводящую аппаратуру,
чтобы удостовериться, что устройство сфокусировано и нацелено на Луну: Все
было в порядке, но тогда что означает это зрелище?
   Ларри глядел на Луну, как  человек,  впервые  увидевший  изображение  в
рентгеновских лучах и не понимающий, что означают эти странные, потаенные,
призрачные формы и разводы, открывшиеся взору человека, когда он  научился
смотреть сквозь кожу, как сквозь  стекло.  Ларри  напомнил  себе,  что  он
смотрит не на твердое вещество, а на невидимые узоры гравитационных  волн,
недоступные обычным приборам.
   Он протянул руку к пульту  управления  и  подрегулировал  контрастность
изображения.  Полоски  исчезли,  а  застывшее  посередине   темное   пятно
разделилось на две части: одна представляла собой пульсирующий  кружок,  а
вторая - черный как деготь ободок, похожий на  прядильное  колесо.  Кружок
Ларри  легко  распознал:  это  была  "земная"  черная   дыра,   излучающая
гравитационные волны. Пока Ларри наблюдал за ней, из дыры вылетела  черная
вспышка, и  черная  точечка  помчалась  вдаль,  к  Солнцу.  Господи  Боже!
Гравитоскоп способен регистрировать только источники гравитационных  волн,
обычное  поле  было  бы  незаметно.  Значит,  точечка  представляет  собой
какой-то гравитационный механизм.
   А висящее в пространстве рядом с черной дырой  прядильное  колесо?  Это
еще что такое?
   У Ларри волосы на голове встали дыбом. Луна, Боже правый, это же  Луна!
Или нет, что-то спрятанное  внутри  Луны.  Странные  очертания  показались
знакомыми. Ларри прикинул размеры, уточнил геометрию. Он был  потрясен.  У
Кольца Харона объявился близнец, огромное колесо, затаившееся глубоко  под
горами и кратерами лунной поверхности. Оно опоясывало ядро спутника Земли.
   Ларри  увеличил  призрак  настолько,  насколько  позволяла  разрешающая
способность приборов. Он долго разглядывал изображение.  Не  очень  четкая
картинка  на   миг   исказилась   -   это   Кольцо   Харона   осуществляло
саморегулировку, приспосабливаясь к  собственному  орбитальному  движению.
Темная громадина,  забравшаяся  внутрь  Луны,  вертелась  в  молочно-белых
глубинах экрана.
   Огромная машина, прятавшаяся  внутри  Луны,  не  была  гладким  колесом
совершенной формы, это была незамкнутая конструкция с неровными  краями  и
складками, она  напоминала  Ларри  чертово  колесо  в  парке,  только  без
центральных опор, или каркас старой космической станции типа "прялки". Да,
"Колесо" - подходящее название для  этой  штуки.  Значит,  Лунное  колесо.
Когда есть название, как-то легче.
   Ларри наблюдал невероятное: изнутри Луны вылетают и  кружатся  сами  по
себе потоки  гравитационной  энергии.  Значит,  внутри  Луны  должна  быть
спрятана   неподвижная   материальная   конструкция,   каким-то    образом
производящая эту энергию.
   Ларри уменьшил изображение и покачал  головой.  Теперь  в  пространстве
рядом с Колесом  висела  черная  дыра.  Там  происходила  какая-то  бурная
деятельность, смысла которой Ларри не смог уяснить, и из дыры вылетела еще
одна точечка. Вот черт, что же это такое? Никто никогда такого не видел.
   Объекты представляли собой неразрешимую загадку:  предметы  размером  с
небольшой  астероид,  выскакивающие  изнутри  черной  дыры.  Как?  Почему?
Откуда? Сколько их уже вылетело из черной дыры? Нужно собраться, отвлечься
на время от пропажи  Земли  и  попытаться  все-таки  разрешить  эти  новые
загадки. Быть может, именно от этого зависит судьба Земли.
   Что там за узкие полосы расползаются во все стороны от Луны?  Ларри  на
миг задумался, снова сдвинул изображение. Немного усилил контрастность,  и
чернильные завитки, расходящиеся  от  системы  Земля  -  Луна,  показались
опять.
   Ларри поддерживал контрастность на  достаточно  высоком  уровне,  чтобы
были видны расходящиеся гравитационные лучи.  При  сравнительно  небольшом
расходе  энергии  он  получил  четкое  изображение.  Гравитационные   лучи
исходили из ядра Луны,  естественного  центра  Лунного  колеса.  Вот  одна
полоска вытянулась и соединилась  с  темной  точкой,  которая  только  что
вылетела из черной дыры на месте Земли.  Ларри  дал  более  общий  план  и
увидел,  как  остальные  полоски  гравитационных   волн   вытягиваются   и
соединяются с  другими  темными  точками.  На  глазах  у  Ларри  кружочек,
когда-то бывший Землей, а теперь ставший источником  гравитации  в  черной
дыре, вдруг увеличился, дыра выстрелила новой  темной  точкой,  и  мощный,
дегтярного цвета гравитационный импульс ударил в Лунное колесо.
   "Гравитационная энергия испускается черной дырой каждые 128  секунд,  -
сообразил Ларри. - Колесо поглощает эту энергию, накапливает ее и передает
объектам, вылетающим из дыры".
   И  тогда   эти   предметы   тоже   становятся   точечными   источниками
гравитационных волн. Согласно теории, это  невозможно,  но  сейчас  не  до
теории. Назовем их гравитационными точками. Что  они  собой  представляют?
Сколько их здесь? Ларри установил гравитоскоп под самым  большим  углом  и
отдал приказ показать все точечные гравитационные генераторы.
   Программа заработала, Ларри сел и стал думать. Сколько их  может  быть?
По одной приблизительно каждые две минуты в течение последних четырнадцати
часов. Примерно так. Сейчас уже больше  четырехсот  гравитационных  точек.
Куда же их несет, черт возьми?
   Наконец на экране появился результат, и Ларри раскрыл рот от изумления.
Он видел то же, что и Автократ Цереры, но обзор  Автократа  был  ограничен
Поясом астероидов, он не мог знать, что десять тысяч стронувшихся с  орбит
астероидов, которые привели его в состояние шока, - это лишь  малая  часть
по сравнению с общим их числом.
   Кольцо Харона было повернуто к  Внутренней  системе  и  к  Солнцу.  Оно
видело насквозь всю Солнечную систему и еще дальше.  Но  чем  дальше,  тем
хуже. Впрочем,  его  чувствительности  хватало,  чтобы  рассмотреть  кусок
внутренней поверхности Облака Оорта. Облако Оорта - полая сфера, состоящая
из еще не рожденных комет, которая окружает Солнечную систему примерно  на
половине расстояния до ближайшей звезды.
   Облако  Оорта  кишело  сейчас  темными  точками,  и  они  в   несметном
количестве направлялись во Внутреннюю систему. Вот  отчего  Ларри  раскрыл
рот.


   Доктор Саймон Рафаэль сидел в кабинете.
   Одиночество.
   Полный покой.
   Сейчас они ему нужнее всего. Он склонился  над  дневником  и  тщательно
выписывал каждое слово. Рука не торопилась, но мысли быстро  сменяли  друг
друга. Слишком быстро.  Он  давно  обнаружил,  что  дневник  больше  всего
помогает ему, когда он  именно  в  таком  состоянии:  устал,  расстроен  и
озабочен. Он научился расслабляться, сейчас ему не надо было усилием  воли
держать себя в руках, и перо само находило слова.
   "Дорогая Джесси, - писал он. - Все пропало. Земля  исчезла,  и  в  этом
виноват я".
   Слова рождались в его душе и ложились прямо на бумагу. Он  остановился,
положил ручку и удивленно посмотрел на то, что написала его рука. "Виноват
я?" Откуда это? Разве он в этом виноват?
   Он вгляделся в стоящую на столе топографию Джесси.  Этому  снимку  было
несколько десятилетий. Как будто Джесси могла дать ответ.
   Но он уже знал. Самообвинение  шло  из  глубины  его  сердца,  из  того
уголка, который почти умер вместе со смертью Джесси. С тех пор он изо всех
сил старался не слушать эту часть своего сердца. Вот откуда его всегдашний
гнев. Гневом он просто старался заглушить голос сердца.
   Он виноват, потому что отверг  первые  опыты  Ларри,  вот  что.  Саймон
уверял себя, что он не ответствен за исчезновение Земли; во всяком случае,
не более ответствен, чем Ларри Чао. Обвинениями и запугиванием  он  только
обострил чувство вины самого Ларри.
   Но при чем тут Ларри? Ларри виновен  столько  же,  сколько  первобытный
человек, открывший огонь и нечаянно спаливший  при  этом  стоянку  родного
племени.  Открыть  новую  силу  -  значит  выпустить  джинна  из  бутылки.
Случилось так, что Ларри выпустил из бутылки джинна  гравитации.  Но  рано
или поздно его все равно бы выпустили. Иначе зачем люди  построили  Кольцо
Харона?
   Рафаэль бил лежачего.  Если  бы  он  был  хорошим  начальником,  мудрым
руководителем, он бы сразу признал открытие  Ларри,  поддержал  бы  его  и
способствовал продолжению опытов. Надо было  засадить  за  эту  тему  весь
коллектив. Пусть опыты ни к чему бы не привели,  они  все  равно  были  бы
чрезвычайно полезны для науки.
   Если бы все участвовали в этом исследовании и изучили  методы  усиления
силы  тяжести  в  миллион  раз,  возможно,  они  сумели   бы   предсказать
последствия и вовремя прервать эксперимент.
   Конечно, скорее всего они все-таки послали бы гразерный  луч,  и  Земля
все равно бы исчезла, но, по крайней мере, и виноваты были бы все, и  весь
персонал  был  бы  в  курсе  дела  и  после  несчастья  подробно  обсуждал
эксперимент, быстро провел бы необходимые исследования и мог осмыслить это
невероятное событие. Черная дыра там, где была Земля! Фантастика!
   На долю секунды мысль о черной дыре почти увлекла Рафаэля, но только на
какую-то  долю.  Да,  все-таки  он  стал   другим.   В   прежние   времена
интереснейшая проблема захватила бы  его,  он  бы  с  головой  ушел  в  ее
изучение, а не запирался в кабинете, желая только, чтобы все оставили  его
в покое. Саймон Рафаэль склонился над страницей и продолжал писать:
   "Эта Станция испортила меня, Джесси. Ты бы никогда не  вышла  замуж  за
угрюмого старика, в которого я превратился. Ты всегда была  поистине  моей
лучшей половиной, как ни банально это звучит. Ты  ободряла  юных,  слабых,
униженных и давала им почувствовать себя людьми. Ты учила  меня  поступать
так же. Я забыл твои уроки и должен учиться снова".
   Он писал и чувствовал, как в нем происходит  переворот.  Он  становился
менее грубым, менее злобным, менее жестоким; уголки  души  и  сердца,  где
были похоронены его лучшие качества, вновь открывались.  Он  вспомнил  то,
что утратил, и захотел вернуть утраченное.
   Ларри сердил его потому, что на примере молодого сотрудника  он  видел,
каким мог стать, добившись успеха, он сам. Мог, но не стал. У него никогда
не хватало способностей, не хватало  смелости,  не-хватало  наивности  для
осуществления своей мечты.
   Но разве хорошие отцы не желают, чтобы сыновья превзошли их?
   Отцы? Еще одна странная мысль. Да, отцы. Он  вдруг  остался  без  своих
детей, но Ларри Чао тоже потерял семью. Молодому человеку нужен  добрый  и
опытный наставник. Нужен отец.
   А человечеству нужен Ларри Чао. Гениальный мальчишка заварил эту  кашу,
и скорее всего только он способен найти выход из этого ужасного положения,
в котором все они оказались. "Может быть, если  ты  перестанешь  так  люто
ненавидеть этого паренька, то поможешь ему спасти нас всех, - говорил себе
Рафаэль. - И за что его, собственно, ненавидеть?"
   "Я хотел бы, чтобы  ты  познакомилась  с  Ларри,  -  написал  он  своей
покойной жене. - Думаю, он бы тебе понравился".
   И отложил ручку.
   Хватит распускать нюни. Он, Саймон Рафаэль, не столь безнадежен,  чтобы
ставить на себе крест. И он должен работать, на  посту  директора  Станции
его еще пока никто не сменил. Рафаэль протянул  руку  и  включил  микрофон
внутренней связи.


   Ларри  сидел   одинокий   и   заброшенный,   следил   за   траекториями
гравитационных  точек  и  ломал  голову,  пытаясь  найти   хоть   какое-то
объяснение и вычислить возможные последствия. Но тщетно. Это было  ему  не
по силам, это было просто непостижимо для человеческого ума.
   Рафаэль дважды вызывал  его  по  внутренней  связи,  прежде  чем  Ларри
услышал звонок. Он вздрогнул и пришел в себя.
   - Да, слушаю, доктор Рафаэль.
   - Мистер Чао, я хочу извиниться перед вами за то, что проявил резкость,
когда вы попросили время для работы с Кольцом. Сейчас мы все... мы  все  в
большом напряжении.
   - Ничего, сэр, все в порядке.
   Наступило неловкое молчание, точно Рафаэль  ожидал,  что  Ларри  скажет
больше, и теперь сам искал слова, чтобы заполнить тишину.
   - Я... Наверное, еще рано спрашивать, но вы что-нибудь обнаружили?  То,
что может нам помочь?
   Ларри снова уставился на трехмерное изображение.  Со  стороны  Пояса  и
Облака Оорта  двигалось  тысяч  тридцать  пришельцев,  каждый  размером  с
астероид. У Ларри заболел живот.
   - О, я столько всего обнаружил, сэр, но поможет ли нам это, не знаю. Вы
не могли бы спуститься сюда и посмотреть?
   - Я сейчас приду.
   Внутренняя связь отключилась. Ларри с минуту постоял в нерешительности.
До него вдруг дошло, что сейчас ему предстоит его первый официальный отчет
перед директором Станции. Раньше-то ему еще не  приходилось  отчитываться.
Так, что нужно? Выкладки? Оценки? Кое-что  есть.  Он  приказал  компьютеру
распечатать сводку его наблюдений и подготовить видеозапись.  Такова  была
общепринятая подготовительная работа перед крупным устным отчетом.
   Компьютер едва успел выдать весь бумажный ворох, как дверь  отворилась,
и Рафаэль вошел.
   Директор по-прежнему выглядел подавленным  и  ушедшим  в  себя,  словно
потерял что-то очень дорогое. "Да, так оно и есть", - напомнил себе Ларри.
Но на лице Рафаэля появилось и что-то новое,  необычное.  Ларри  не  очень
хорошо улавливал такие оттенки,  но  сейчас  увидел.  С  редкой  для  него
проницательностью Ларри понял,  что  старик  изменился.  Он  не  сумел  бы
определить это точными словами, но ощущение было такое, будто  Рафаэль  не
только потерял, но и обрел что-то, что-то давно забытое.
   Директор прошел  прямо  к  экрану.  Он  долго  стоял  и  вглядывался  в
изображение. Потом мельком посмотрел  на  указатель  масштаба,  и  у  него
захватило дух от того, какое огромное пространство представлено на экране.
   - Что это такое? - спросил Рафаэль.
   - Изображение всех источников гравитационных волн в Солнечной  системе,
сэр. Как их позволяет увидеть Кольцо, работающее в режиме  гравитационного
телескопа.
   - У Кольца нет... - Грубый тон Рафаэля вдруг смягчился, доктор заставил
себя сменить гнев на милость. - Да, понимаю. Теперь Кольцо может  работать
в таком режиме. Вашими усилиями. Очень хорошо, мистер Чао.
   Ларри зарделся от смущения.
   - Спасибо, сэр. Но я не понимаю, что это за источники.  Все  они  очень
слабые и сравнительно небольших размеров, не больше нескольких  километров
в диаметре. Они так ничтожны, что я просто  не  могу  объяснить,  как  они
могут генерировать  волны.  Нам,  например,  для  этого  нужно  устройство
величиной с Кольцо.
   Ларри помешкал, затем подошел к пульту управления  и  набрал  несколько
команд.
   - Я получил также хорошее изображение черной дыры. И еще... там, внутри
Луны, что-то есть.
   - Внутри Луны?
   - Я распечатал основные данные, сэр, -  подавая  Рафаэлю  пачку  бумаг,
сказал Ларри.
   Рафаэль взял сводку и  просмотрел  ее,  быстро  перелистывая  страницы.
Ларри тем временем вывел на дисплей гравитационную картинку Луны. Потом он
затребовал  данные  наблюдений  через  телескоп,  расположенный  в  куполе
Станции, и наложил прозрачное визуальное изображение Луны на эту картинку.
Компьютер так подогнал масштаб изображений,  что  Колесо  висело  как  раз
внутри Луны и мерно вертелось, несмотря на высокую плотность планеты.
   Рафаэль внимательно разглядывал эту комбинацию.
   - Внутри Луны что-то есть, - согласился он. - Или кажется, что есть,  -
тихо и как-то отстранение добавил он. - И это  "что-то"  очень  напоминает
нашу собственную игрушку.
   -  Да,  сэр.  Иллюзия  вращения  возникает  из-за   циркуляции   потока
гравитационной энергии, мы видим не  сам  объект.  Очевидно