ил, что командовать эскадрой должны вы. А со временем он надеялся
привлечь вас на нашу сторону.
   Последние слова коммодора глубоко  возмутили  Конте:  -  И  что,  адмирал
всерьез рассчитывал, что я предам Корпус  и  вступлю  в  сговор  с...  -  Он
осекся, натолкнувшись на неожиданное препятствие. Ведь если Келли Симпсон не
солгала и не ошиблась, и убийство Сантини в  самом  деле  было  организовано
Микеле Трапани, то подозрения адмирала Ваккаро о заговоре с целью подчинения
Корпуса Семьям оказывались несостоятельными. Тем не менее  какой-то  заговор
имел место - дыма без огня не бывает, да и сам Валенти только что фактически
открыто признал его существование. Без  сомнений,  вокруг  адмирала  Сантини
что-то происходило, он был в  центре  какой-то  таинственной  паутины  -  но
какой?..
   - Верховное командование ошиблось в своих подозрениях, - вновь  заговорил
коммодор Валенти. - Как, собственно,  и  Семья  Маццарино,  от  которой  оно
получило  информацию.  Микеле  Трапани  действительно  интересовался  "делом
Сантини" - однако не потому, что имел с  ним  какие-то  тайные  контакты,  а
потому что хотел его убить.
   - Но с какой стати?
   - У него были свои резоны -  впрочем,  тоже  ошибочные.  Он  считал,  что
адмирал копает под него, хочет занять его место во главе Семьи.
   - О!..
   - Это, конечно, был бред. Но кое  в  чем  Трапани  не  ошибался:  адмирал
Сантини действительно копал под него, но вместе с тем  копал  и  под  других
донов. Он втайне готовил революцию, целью которой  было  свержение  Семей  и
установление на Терре-Сицилии Демократической формы правления. Как  вы  сами
понимаете, все это планировалось осуществить силами Корпуса.
   Конте понимал. Ему было это близко и знакомо. В юности он, как  и  многие
другие его сверстники, искренне недоумевал, почему Корпус до сих пор  терпит
существование Семей, почему не  очистит  от  них  родную  планету.  Подобные
радикальные настроения были широко распространены среди молодых офицеров, да
и те, кто постарше, продолжали  мечтать  об  освобождении  Терры-Сицилии  от
позорного режима Семей.
   Но все это были бесплодные фантазии, столь же далекие от реальности,  как
и планы покорения соседних галактик. Сицилианский Экспедиционный Корпус  был
мощной  военной  машиной,  возможно,  самой   мощной   из   всех   созданных
человечеством, но состоял он в основном из  космических  сил,  не  способных
эффективно действовать на поверхности густонаселенной и технически  развитой
планеты с  многочисленной  и  хорошо  организованной  наземной  армией.  Да,
конечно, крупное соединение  кораблей  Корпуса  могло  не  только  оборонять
населенные  миры  от  внешнего  вторжения,  но  и   захватывать   их   путем
установления   блокады   околопланетного    пространства    и    последующей
бомбардировки самой планеты, пока не капитулируют все наземные силы. Правда,
к  такой  тактике  СЭК  никогда  не  прибегал,  за   три   столетия   своего
существования он  ни  разу  не  вел  классической  захватнической  войны.  А
освобождать ранее захваченные планеты - это  совсем  другое  дело.  В  таком
случае достаточно очистить систему от присутствия вражеских космических сил,
отрезать наземные гарнизоны  захватчиков  от  помощи  извне  и  предоставить
работу  по  их   уничтожению   космической   пехоте   и   отрядам   местного
сопротивления.
   Однако  Терра-Сицилия  не  была  захваченной  планетой.  Власть  на   ней
принадлежала сицилианским Семьям, объединенным в правящую олигархию, в руках
которой было сосредоточено свыше  восьмидесяти  процентов  всей  планетарной
экономики, а остальные двадцать в той или иной мере зависели от  нее.  Семьи
располагали мощной,  хорошо  оснащенной  наземной  армией,  которая  скромно
именовалась полицией; при необходимости ее могли укрепить  полтора  миллиона
так называемых "резервистов" из состава личных гвардий всех крупных и мелких
донов. К тому же было  бы  наивно  полагать,  что  попытки  свержения  Семей
вызвали  бы  всенародную  поддержку  и  одобрение.  Власть  олигархии   была
преступна  и  аморальна,  однако  в  течение  многих  поколений   сицилианцы
приспособились к ней, научились с ней ладить, и  благосостояние  большинства
жителей Терры-Сицилии было прямо или косвенно связано с благосостоянием  той
или иной  из  Семей.  Наученные  опытом  других  олигархий,  которых  губила
собственная жадность, сицилианские Семьи предпочитали делиться с окружающими
куском жирного пирога. И в  результате  народ  не  очень-то  хотел  перемен,
которые  вместо  нынешнего  гарантированного   достатка   сулили   им   лишь
неопределенность в будущем.
   - Это безумие, -  сказал  Конте.  -  Это  прямой  путь  к  кровопролитной
гражданской войне. К войне, первыми жертвами в которой станут наши родные  и
близкие - все те, кто связан с Корпусом, но живет на Терре-Сицилии. Разве вы
этого не понимаете? Разве не понимал этого сам адмирал?
   -  Он  все  понимал,  командующий.  Поэтому  потратил  на  разработку   и
воплощение своего плана целых  семь  лет.  Когда  вы  ознакомитесь  с  этими
документами, - Валенти пододвинул к Конте папку, которую принес с  собой,  -
то вам станет ясно, что слухи о неуязвимости Семей слишком  преувеличены,  а
для их устранения от власти  необязательно  развязывать  гражданскую  войну.
Наше командование отчасти само культивирует миф о  недопустимости  нарушения
баланса  сил  между  Корпусом  и  Семьями  -  оно  боится  взять   на   себя
ответственность за грядущие перемены, не хочет пачкать рук, вычищая из  этих
авгиевых конюшен скопившееся веками дерьмо. Но ведь должен  же  кто-то  этим
заняться! Терра-Сицилия наша родина - моя, ваша, девяноста  процентов  наших
сослуживцев. Разве вы не испытываете стыд и досаду от того,  что  во  многих
населенных мирах слово "сицилианец" ассоциируется не столько с  офицерами  и
солдатами Корпуса, сколько с коррупцией, торговлей  наркотиками  и  наемными
убийцами мафии? Лично мне стыдно.
   Конте целиком разделял эти  чувства.  Как,  впрочем,  и  большинство  его
сослуживцев, которые нередко сталкивались с двойственным отношением  к  себе
со стороны жителей других планет - даже  тех,  что  находились  под  защитой
Корпуса. Стереотип "Терра-Сицилия - планета военных и мафиози" был силен  во
всей Ойкумене. Неприятный стереотип, который, надо признать, имел под  собой
серьезные основания и сильно вредил имиджу Протектората...
   Конте быстро взглянул на Валенти, взял в руки  предложенную  им  папку  и
открыл ее. Какой и ожидал, она не содержала никаких  электронных  записей  -
одни только отпечатанные на бумаге текстовые  материалы,  таблицы,  схемы  и
графики. Судя по их количеству, даже беглое знакомство с ними отнимет у него
не менее получаса.
   На самом деле Конте пришлось потратить почти вдвое больше времени,  чтобы
хоть в общих чертах вникнуть в суть замысла адмирала Сантини. Валенти  молча
сидел на своем месте и ждал, не проявляя ни малейших признаков нетерпения  и
не пытаясь вставлять  комментарии.  Конте  оставалось  лишь  подивиться  его
выдержке и хладнокровию.
   Отложив  последний  листок,  Конте  еще  несколько   минут   помолчал   в
задумчивости, затем перевел взгляд на начальника штаба.
   - Что ж, - произнесен, - я должен взять  свои  слова  обратно:  свержение
Семей без гражданской войны теоретически возможно. Однако для этого придется
заплатить слишком высокую цену, которая фактически сводит на нет все  благие
намерения адмирала.  По  сути,  он  планировал  не  революцию,  а  банальный
дворцовый   переворот,   собираясь   оставить   в   неприкосновенности   всю
политическую и экономическую систему - только и того, что места донов  и  их
приближенных займут офицеры Корпуса. Это, - Конте  ткнул  пальцем  в  стопку
бумаг, - всего лишь замена нынешнего корпоративного фашизма  на  откровенную
военную диктатуру.
   - Совершенно верно, командующий.  Чтобы  преодолеть  инерцию  общества  и
избежать социальных потрясений, нужен  переходный  период  десять,  максимум
двадцать лет, в течение которых будут поэтапно произведены  все  необходимые
политические и экономические реформы.
   - Гм-м. А вам не кажется, что это опасно? Опасно прежде всего для Корпуса
- в том виде, в котором он существует.  Адмирал  не  боялся,  что  созданная
Семьями система власти, которую он собирался сохранить на переходный период,
окажется настолько привлекательной и соблазнительной для тех, кто встанет  у
ее руля, что они не захотят никаких реформ?  Что  наш  Корпус,  вместо  того
чтобы принести на планету свободу и демократию, сам проникнется криминальным
авторитаризмом  Семей  и  превратится  в  такую  же  банду   безнравственных
ублюдков?
   - Ну, я бы не стал выражаться так категорично, - заметил  Валенти,  -  но
кое в чем вы все же правы: любая власть  развращает,  а  власть  абсолютная,
которой обладают Семьи, развращает абсолютно. Поэтому  адмирал  Сантини  был
очень осторожен с выбором людей, которым предстояло взять в свои руки  такую
огромную и развращающую власть. Поэтому он так хотел привлечь  вас  на  нашу
сторону - он считал вас одним  из  самых  честных,  скромных  и  неподкупных
офицеров  Корпуса.  Эти  качества,  вкупе  с  выдающимися   организаторскими
способностями, в  перспективе  делали  вас  одним  из  лидеров  предстоящего
восстания.
   - Скорее путча, - уточнил Конте. Как всегда, он почувствовал себя неловко
от такой неприкрытой похвалы, но благодаря выработанной  с  годами  привычке
сумел это скрыть. - Да и в любом  случае  ваш  план  потерпел  фиаско.  Ведь
адмирал  Сантини  убит,  а  Микеле  Трапани   предупрежден   о   возможности
переворота.
   - Не совсем так, командующий. Как я  уже  говорил,  Трапани  считал,  что
адмирал просто покушался на его личную власть. Если бы он подозревал правду,
то натравил бы на него все Семьи, а не только Маццарино.  Теперь  же  Микеле
Трапани успокоился, и мы можем продолжать  свое  дело.  Конечно,  без  такой
выдающейся  личности,  как  адмирал  Сантини,   без   его   популярности   и
влиятельности, в Корпусе нам будет очень  трудно,  но...  -  Валенти  сделал
паузу и выразительно посмотрел на Конте. - Но абсолютно незаменимых людей не
бывает. На место одного павшего бойца должен встать другой.
   - И вы предлагаете мне стать этим бойцом? -  спросил  Конте,  не  скрывая
своего скептицизма.
   - Да, командующий. Этого  требуют  обстоятельства.  Со  смертью  адмирала
Сантини мы потеряли яркого лидера, способного сплотить вокруг себя  людей  и
повести их за собой. Нам  нужен  человек,  который  сможет  заменить  его  и
продолжить начатое им дело. Человек, чей авторитет будет настолько  высоким,
чтобы предотвратить шатание и разброд в наших  рядах,  подавить  в  зародыше
возможное  соперничество  различных  группировок  за   лидерство.   Человек,
который, оказавшись во  главе  диктаторского  режима,  найдет  в  себе  силы
преодолеть   соблазн   неограниченной   власти   и   провести    необходимые
преобразования. Такой человек у нас есть - это  вы.  Вопрос  только  в  том,
согласитесь ли вы взять на себя такую ответственность или предпочтете  умыть
руки, сообщив обо всем верховному командованию. Возможно, оно решит  довести
до конца замысел адмирала  Сантини;  но  можете  ли  вы  гарантировать,  что
плодами  его  семилетнего  труда,   усилиями   тысяч   его   соратников   не
воспользуется кучка властолюбивых и завистливых ничтожеств  вроде  тех,  кто
был в составе комиссии  по  расследованию  вашего  дела?  Вот  тогда  Корпус
действительно превратится в банду безнравственных ублюдков.
   Конте долго молчал, уставившись взглядом в сплетенные пальцы  рук.  Затем
поднял глаза и посмотрел на Валенти.
   - Боюсь, вы переоцениваете мою популярность и влиятельность.
   - Нет, командующий, это вы себя недооцениваете. Я могу без всякой  опаски
поручиться головой, что все  наши  сторонники,  все  посвященные  в  замыслы
адмирала Сантини безоговорочно признают ваше лидерство.
   - Даже адмиралы?
   - Среди нас был единственный адмирал - Фабио Сантини. В своих  планах  он
опирался на младшее и среднее командное звено, избегая вербовать сторонников
в адмиральской среде. Впрочем, насколько мне известно, пятеро коммодоров уже
представлены к повышению в чине, поэтому возможно, что кое-кто  из  них  уже
получил звание контр-адмирала. Но ведь то же самое в ближайшее время ожидает
и вас, так что проблем со старшинством не возникнет. Это должно  вас  меньше
всего беспокоить. - Валенти  поднялся.  -  Я  понимаю,  что  вам  нужно  все
хорошенько обдумать и взвесить. Поэтому, с вашего разрешения, я оставлю  вас
и буду ждать вашего вызова.
   В ответ Конте лишь  рассеянно  кивнул.  Начальник  штаба  отдал  честь  и
направился к выходу, но у самой двери задержался.
   -  И  еще  одно,  командующий.  Если  Семьи  лишатся  своей  власти,   то
происхождение синьорины Евы уже не будет иметь такого значения, как  сейчас.
Она станет просто  падчерицей  покойного  адмирала  Сантини.  Это,  конечно,
мелочь, но все же... - Не договорив, он вышел из кабинета, оставив  Конте  в
глубоком раздумье.

   18
   Виктория Ковалевская, дитя звезд

   Я позорно бежала. У меня не было сил для разговора с Игорем и  Аленой,  я
не знала, что им сказать,  как  объяснить  свое  поведение,  поэтому  просто
задала стрекача. Игорь был так поражен моим малодушным поступком,  что  даже
не пытался остановить меня.
   Поднявшись на крышу, я вскочила в первое попавшееся такси, даром что  оно
было  с  автоматическим  управлением,  и   приказала   взлетать.   Автопилот
заупрямился, требуя указать конечный пункт назначения, и я, обругав  его  на
шести языках, назвала адрес гостиницы, где  остановился  Генри  Янг.  Флайер
поднялся в воздух как раз в тот момент, когда  на  стоянке  появился  Игорь,
который наконец-то решил поспешить за мной вдогонку.
   Через пять минут  полета  такси  приземлилось  перед  зданием  гостиницы.
Выбравшись из кабины, я еще немного постояла, раздумывая,  потом  решительно
развернулась и  быстро  зашагала  прочь.  Мой  порыв  броситься  к  Генри  и
рассказать ему обо всем был бессмысленным  жестом  отчаяния,  продиктованным
растерянностью и безысходностью, желанием  поделиться  с  кем-нибудь  своими
проблемами, найти поддержку и понимание. Это было глупо  и  безнадежно.  Все
равно никто на свете не мог мне помочь - даже  Генри  Янг  со  своим  братом
Лайонелом и всем Интерполом в придачу...
   Вскоре я дошла до площадки летнего кафе. Оно  уже  закрылось  на  зиму  -
столики со стульями были убраны, а на месте раздаточного автомата красовался
рекламный   щит,   расхваливавший   обеды   в   ближайшей   закусочной.    В
противоположном конце площадки, у самого  парапета,  спиной  ко  мне  стояла
темноволосая девушка со стройной, странно знакомой фигурой.
   Секунду спустя я поняла, кого она мне напоминает, и от этой догадки  едва
не споткнулась на ровном месте. Еще  сутки  назад  я  была  готова  к  такой
встрече и искала ее, однако  сейчас  меня  охватил  панический  страх.  Ведь
последние события свидетельствовали, что никакого двойника  у  меня  нет,  а
есть только я, блуждающая во времени. Следовательно, та девушка  у  парапета
была мной - не моим вторым "я", не моей копией из другой исторической линии,
а именно мной. Мной из будущего. Или хуже того из забытого мною прошлого...
   Девушка повернулась ко мне, и я увидела ее лицо. Да,  без  сомнений,  это
было мое собственное лицо!
   Она махнула мне рукой: - Иди сюда, не бойся.
   С трудом подавив желание  развернуться  и  драпануть  отсюда  куда  глаза
глядят, я робко направилась к ней.  Она  молча  ждала,  пока  я  подойду,  и
смотрела на меня с сочувственной улыбкой. Еще бы -  ведь  она  уже  пережила
нашу встречу и понимала, каково мне сейчас.
   Я попыталась прикинуть на глаз, какой промежуток времени  нас  разделяет.
Вряд ли больше года или, в крайнем случае, двух - а может, всего лишь месяц.
Она выглядела точно так же, как я, разве что  с  другим  макияжем  и  другой
прической. На ее веки была наведена легкая тень, брови были  тоньше,  чем  у
меня, губы прямо пылали от слишком яркой и насыщенной помады, а волосы  были
тщательно собраны сзади - в точности как на  фотографии,  которую  показывал
мне Генри Янг.
   - Здравствуй, Вика, - сказала она, когда я приблизилась к ней. - Не дрожи
так, я тебя не укушу.
   Осмелев, я потянулась к ее разуму... и тут же  отступила,  ослепленная  и
оглушенная. Наши мысли, наши эмоции "звучали"  в  унисон,  взаимно  усиливая
друг друга, в результате чего между нами возникала своего рода положительная
обратная связь. А такая связь, как известно, приводит к нестабильной  работе
системы: грохот, треск помех,  нарастающий  пронзительный  вой  -  и  ничего
нельзя разобрать. Для обмена мыслями нам нужно  прилагать  обоюдные  усилия,
чтобы погасить нежелательный резонанс, однако "я-вторая",  похоже,  помогать
мне пока не собиралась.
   - Ты... ты - это я из будущего?
   - Сложный вопрос. В некотором смысле да, а в некотором - нет. Скажем так:
я, это ты, которая  в  своем  будущем  восстала  против  тирании  времени  и
вырвалась из его тисков. Этого будущего уже не существует, оно вычеркнуто из
реальности, однако я сумела спастись, убежав в прошлое. В  итоге  нас  стало
двое - ты и я.
   - Ты можешь перемещаться во времени по своей воле?
   - Уже не могу. Я потеряла эту способность, когда мое настоящее исчезло  и
было заменено  твоим  будущим,  в  котором  ты  покорно  пляшешь  под  дудку
неизбежности.
   Ее высокопарность вызвала у меня легкий приступ раздражения. Неужели и  я
пересыпаю свою речь такими напыщенными  и  глупыми  метафорами?  Никогда  не
замечала... - А с чего ты взяла, что я и дальше буду плясать под эту  дудку?
Ведь ты сама сказала, что не можешь заглянуть в будущее.
   - Этого я не говорила. Я не могу попасть в будущее,  но  способна  видеть
его - вернее, его возможные  варианты.  И  во  всех  этих  вариантах  ты  не
повторяешь мой путь, не восстаешь против времени, а послушно исполняешь  его
волю. - Она подтянулась, села на парапет и  помахала  в  воздухе  ногами.  -
Кстати, для ясности зови меня Тори. Плевать, что так называл нас  отец.  Это
имя принадлежит нам, а не ему.
   Я испытующе посмотрела на нее: - А тебя никогда  не  звали  Эммой  Браун?
Случайно, не ты натравила на меня Ньето? Тори утвердительно кивнула:  -  Да,
я. Так что не беспокойся: ты не сойдешь с ума и  не  будешь  пытаться  убить
себя. Покушение было заказано мной.
   - Но почему?!
   - Чтобы избавиться от того  будущего,  которое  кто-то  -  или  что-то  -
создает твоими руками. От будущего, которое  уже  пытались  создать  с  моей
помощью.  Я  не  говорю,  что  оно  плохое,  просто...  просто  я   ненавижу
предопределенность. Вот и решила устранить главный ее фактор, не причину, но
орудие - тебя. Извини, это было глупо.
   Я включила  подогрев  нижней  части  куртки,  чтобы  не  простудиться  от
холодного гранита, и присела  на  парапет  рядом  с  Тори.  Несмотря  на  ее
бесстыжее признание в попытке убить меня, я почему-то ни капельки не боялась
повторного покушения. Встреча с  самой  собой,  пусть  даже  из  отмененного
будущего (и  особенно  из  отмененного  будущего!),  стала  для  меня  таким
потрясением, что на какое-то время я  лишилась  способности  удивляться  или
пугаться. - В самом деле глупо, - согласилась я.  -  Глупее  не  придумаешь.
Другое дело, если бы Ньето был "нечитаемый". А так я сразу раскусила его.
   - Это входило в мои  планы.  Сначала  ты  здорово  перетрусила,  а  потом
успокоилась и решила, что запросто ускользнешь от него. Когда же он  получил
известие о твоем скором отлете и явился в твой номер под видом  коридорного,
ты была застигнута врасплох и растерялась. В том варианте будущего,  которое
я тогда видела, вы выстрелили друг в друга одновременно - он убил тебя, а ты
его парализовала. Но в состоявшейся ре