лго  смотрела  в  его
огромные глаза, прежде чем осознала, что он  все  еще  держит  ее  за  руку.
Зардевшись, Юлианна сделала шаг назад и уперлась в подоконник.
   - Как бы вы могли исправить это зло?. -  повторила  она,  оглядываясь  на
клубящийся за стеклом туман. - Найдите Казимира и верните его сюда. Разыщите
и Ториса. В этом месте что-то неладно...
   Люкас легко поднялся  с  колена  и,  нежно  взяв  ее  двумя  пальцами  за
подбородок, сказал:
   - Не беспокойся. Я найду Казимира.
   Затем он решительно развернулся, шагнул  к  ее  кровати  и  положил  свой
устрашающего вида кинжал в ноги. Не оборачиваясь к Юлианне, он попросил:
   - Проследите, пожалуйста, за тем, чтобы Торис получил кинжал, как  только
вернется.
   - Обязательно, - ответила девушка, слегка дрожа.
   Люкас пошел к двери. Одним быстрым движением он открыл ее, шагнул в  ярко
освещенный коридор и исчез, захлопнув дверь за собой.

***

   Цыганская повозка слегка раскачивалась, пока ее обитательница пробиралась
к двери. Сквозь стон скрипок и лязг тамбуринов Торис расслышал все же легкий
звук  шагов.  Наконец  медная  ручка  повернулась,   верхняя   часть   двери
распахнулась, и  в  проеме  появилась  довольно  молодая  цыганка.  Опершись
локтями на нижнюю половину двери, которая все еще оставалась  закрытой,  она
посмотрела на Ториса. Ей никак не могло быть больше  тридцати-тридцати  пяти
лет, черные кудрявые волосы падали на яркую пеструю блузку, а двигалась  она
с естественной грацией кочевницы, позвякивая монистами,  сверкающими  на  ее
груди. Голова ее была задорно приподнята, а маленькие руки были  удивительно
пропорциональны.
   Цыганка небрежно оглядела Ториса с головы до пят и спросила:
   - Хочешь выбраться отсюда, красавчик?
   Торис был потрясен до глубины души. Он не успел  сказать  ни  слова,  как
ничего не говорил о своих намерениях маленькой девочке,  которую  он  просто
попросил о встрече с главой клана.
   - Неужели мои намерения столь очевидны? - спросил он наконец,  поднимаясь
к дверям и касаясь руки мадам Дачии легким поцелуем.
   - Мне - да, - отозвалась цыганка отнимая у него руку и с подозрением  его
разглядывая. - Наверное, все-таки будет лучше спрятать свои  намерения  так,
чтобы тот, от кого ты бежишь, не догадался о них.
   Торис указал на ярко расписанный фургон:
   - Можно мне войти, чтобы обсудить условия?
   В глазах цыганки мелькнул алчный огонек:
   - Позволь мне сначала полюбоваться на твой кошелек, а уж  потом  я  впущу
тебя в свою повозку.
   Торис достал из-под полы своего жреческого одеяния позвякивающий  мешочек
с монетами.
   - Здесь только золото и серебро,  -  объяснил  он  кратко.  -  Ни  одного
медяка.
   Щелкнула вторая задвижка на нижней половине двери, и  дверь  распахнулась
целиком.
   - Ну что ж, входи, добрый жрец.
   Слегка пригнув голову, Торис проник в фургон. Внутри он  казался  гораздо
больше, чем снаружи. Четыре окна давали достаточно света, даже  несмотря  на
то, что все они  были  занавешены  кружевными  шторками,  однако  с  потолка
свешивалась и зажженная масляная лампа. Обстановка была более чем  скромной:
узкая кровать, легкий складной стул, маленький стол  и  несколько  подвесных
полок с глухими, непрозрачными дверцами. В каждом углу висели  меха,  связки
перьев, одеяла и попоны.
   Оглядевшись по сторонам, Торис уселся на хлипкий стульчик, а мадам  Дачия
устроилась на кровати, не забыв запереть дверь.
   - Куда ты хочешь попасть, красавчик? - спросила мадам, и ее мягкий  голос
прозвучал вполне по-деловому.
   Торис нервно теребил висевший у него на шее амулет Милила.
   - В Гундарак, - ответил он.  Мадам  Дачия  пристально  смотрела  в  огонь
фонаря.
   - Мне кажется, ты не очень туда стремишься, - заметила она спокойно.
   - Я бегу не столько в Гундарак, сколько из Картакана, - объяснил Торис  и
помрачнел. - Или ты можешь предложить мне что-нибудь получше?
   Цыганка  задумчиво  нахмурила  лоб  и  молчала.   Наконец   она   сказала
нерешительно:
   - Нет. Это довольно странный край, мой юный жрец, но я, хотя и слышала  о
лучших землях, никогда их не видела.
   - Значит, Гундарак, - подвел итог Торис. - Поедут два человека: я  и  мой
друг.
   Зеленые глаза мадам Дачии, казалось, пронзили его насквозь.
   - Любовница или сестра? - спросила она сурово.
   - Ни то ни другое, - раздраженно отозвался Торис. - Впрочем, ты  права  -
это женщина. Любовница того, от кого мы вынуждены спасаться бегством.
   - Гм-мм... - с сомнением хмыкнула  Дания.  -  Это  будет  стоить  дороже.
Повышенный риск, знаешь ли.
   - По десяти золотых с каждого, -  твердо  сказал  Торис.  -  Этого  будет
достаточно.
   - По двадцати, и по рукам! - предложила цыганка.
   - Я мог бы взять те же сорок золотых и купить лошадь,  -  вздохнул  Торис
вставая.
   - Сядь! - приказала цыганка столь резким голосом, что юноша против  своей
воли опустился на стул. - Если бы ты мог уехать на лошади, ты так и поступил
бы давным-давно, - объяснила цыганка. - Может  быть,  ты  даже  пытался,  но
заснул на границе. Так что  не  надо  угрожать  тем,  чего  ты  не  в  силах
исполнить.
   - Десять за меня и двенадцать за женщину.
   - Я должна рисковать всем своим клаНом за двадцать два  золотых?  Хорошо,
пусть будет тридцать восемь с обоих.
   - Каждый из нас заплатит по четырнадцати,  -  предложил  Торис.  -  Всего
будет двадцать восемь - это  как  раз  посередине  между  нашими  начальными
ставками...
   - Ничего подобного. Половина - это тридцатка, а за то, что ты  жульничал,
я прибавлю еще пять. Итого - тридцать пять с вас двоих!
   - Тридцать два!
   - Тридцать пять!
   - Тридцать три?
   - Тридцать пять!!!
   - Какая дорогая это штука - свобода! - проворчал себе под  нос  Торис.  -
Тридцать четыре.
   - По рукам.
   - Я хотел бы выехать сегодня вечером. - заметил Торис.
   - Сегодня вечером?! - с негодованием воскликнула мадам Дачия.  -  Сегодня
мы не выступим, если ты только не удвоишь цену. Мы отправляемся завтра.
   - Завтра? -  растерянно  проговорил  Торис,  не  в  силах  скрыть  своего
разочарования. "Если ночью мне будет сопутствовать удача, - размышлял он,  -
то завтра мне вовсе не потребуется никуда бежать. Лучше,  пожалуй,  оставить
себе некоторую свободу выбора".
   - Если едем завтра, то и оплата - завтра, - сказал он. - В полдень я буду
у вас.
   - В сумерках, - поправила его мадам Дания. - Или  ты  хочешь  лишить  нас
половины выручки от торговли? Мы будем торговать до тех пор, пока люди будут
покупать, и отправимся в путь, когда торговля прекратится.
   - Значит завтра, в сумерки, на этом самом месте,  -  с  сердитым  вздохом
подвел черту Торис.
   Поднявшись с шаткого стульчика, он шагнул к двери и даже взялся за  ручку
защелки, но не нажал ее.
   - Как ты узнала что я собираюсь бежать? - спросил он.  -  И  откуда  тебе
известно, что вторым человеком будет женщина?
   Цыганка поднялась с кровати и улыбнулась:
   - У тебя на лице было предательство... предательство и страх.  Но  боялся
ты не за себя. За кого же еще станет мужчина бояться,  как  не  за  женщину,
даже если она сильнее, чем он сам? Так я узнала, что твоей  спутницей  будет
женщина. И если за нее ты боишься,  то  себя  чувствуешь  -  предателем.  Ты
скорее вонзишь кинжал в свою собственную  спину,  чем  в  спину  того,  кого
предаешь...
   Торис наградил цыганку мрачным взглядом и, решительно  поворачивая  запор
на двери, сказал:
   - Если ты правишь лошадьми так же умело, как и читаешь по лицам, то я  не
зря потрачу свои тридцать четыре золотых.

ГЛАВА 18

   Стоя в коридоре словно гостиничный служка, Торис внимательно  разглядывал
большое плоское блюдо, которое он прижимал к груди. Блюдо слегка  гудело,  и
посуда позвякивала, словно отзываясь на частые  удары  его  сердца.  Пытаясь
успокоиться, Торис несколько раз глубоко вдохнул, а  затем  вставил  ключ  в
дверь своей комнаты. Прежде  чем  повернуть  ключ  и  открыть  дверь,  он  с
осторожностью посмотрел вдоль коридора, освещенного  светом  масляных  ламп.
Сквозь щели в полу поднимались из таверны внизу тонкие струйки пара и  дыма,
похожие на призраков. Кроме них в коридоре никого не было.
   Ни постояльцев, ни служащих, ни Казимира...
   Торис снова занялся круглой медной  рукояткой.  Стиснув  ее  в  руке,  он
попытался  повернуть  ручку,  но  его  влажные   от   пота   пальцы   только
безрезультатно скользили по металлу.
   - Торис! - донесся из дальнего конца коридора хриплый шепот.
   Молодой человек поднял голову и повернулся на звук.
   По темной лестнице поднимался в коридор Казимир. Он был до неузнаваемости
перемазан в крови и казался каким-то бестелесным, распространяя вокруг  себя
запах дыма и смерти.
   Торис повернулся так быстро, что чуть было не опрокинул поднос.
   Призрак исчез.
   Пропитанный испарениями с нижнего этажа воздух был недвижим.
   Задыхаясь от пережитого ужаса, Торис прислонился спиной к двери.
   - Это просто нервы... - пробормотал  он  и  понюхал  стоящую  на  подносе
тарелку с бараниной, из-под крышки которой поднимался дразнящий парок. Затем
он подумал о зловещем тумане и о длинной ночи, которая едва началась.
   Где-то там, в ночи, был Казимир.
   Любимый друг.
   Смертельный враг.
   "Сегодня я убью моего старинного друга", - подумал Торис, снова  втягивая
в ноздри резкий пряный аромат мяса. Если
   Люкас выполнил свое обещание и принес кинжал, то он, Торис, должен  будет
использовать его по назначению в ближайшие часы. Больше  всего,  однако,  он
боялся не за душу Казимира, а за то, что клинок может не попасть в цель.
   "Хоть бы Люкас не принес кинжал! - подумал  Торис  в  слабой  надежде.  -
Тогда мы с Юлианной могли бы уехать завтра вечером, и Казимир остался  бы  в
живых".
   Он вытер свободную ладонь об одежду, повернул рукоятку двери и толкнул ее
от себя.
   Дверь бесшумно раскрылась. Торис вынул ключ  и,  опустив  его  в  карман,
ненадолго замешкался на  пороге,  прежде  чем  войти.  В  его  комнате  было
совершенно  темно,  и  только  серый  прямоугольник  туманного  окна  слегка
выделялся в этом чернильном мраке. Оставив дверь в коридор  открытой,  Торис
на ощупь нашел кровать и, оставив  на  ней  поднос,  пошарил  на  столике  в
поисках огнива и трута. Там ничего не было, и Торис решил, что оставил их  в
комнате Юлианны. Потом он задумался. Если лампа будет гореть,  когда  придет
Казимир, ему не удастся застать  его  врасплох  и  ударить  кинжалом.  Будет
гораздо лучше, если в комнате будет темно.
   Торис вернулся к двери и быстро закрыл ее. Лязгнул  замок,  и  в  комнате
стало темно, как подмышкой у черного енота. Торис терпеливо ждал, пока глаза
его  привыкнут,  и  постепенно  стал  различать  неясные   серые   очертания
предметов.
   Тогда жрец выдвинул на середину комнаты  небольшой  стол,  переставил  на
него блюдо с  едой  и  приставил  стул.  Выпрямившись,  он  некоторое  время
любовался тусклым серебряным блеском посуды,  а  затем  повернулся  к  окну.
"Интересно, каким путем придет Казимир", - подумалось ему.
   Осторожно ступая по скрипучим половицам, он приблизился к двери в спальню
Юлианны. К этому времени его глаза настолько  привыкли  к  темноте,  что  он
сумел разглядеть на кровати спящую девушку. Торис длинно вздохнул. При  виде
ее хрупкого, слабого тела его решимость окрепла.
   "Сегодня - последняя ночь этого кошмара!" - твердо  пообещал  он  себе  и
бесшумно прикрыл дверь в спальню, стараясь, чтобы защелка не лязгнула.
   - Ты испортил такое прекрасное зрелище! - раздался  в  темноте  спокойный
густой голос.
   Торис вздрогнул  и  во  второй  раз  за  сегодняшний  вечер  стремительно
обернулся. Этот голос не мог принадлежать призраку.
   - Казимир! - воскликнул Торис, чувствуя, что голос его звучит виновато. -
Как ты сюда попал?
   Черная тень, более глубокая, чем все остальные,  угрожающе  закачалась  у
дальней стены.
   - Почему ты закрыл дверь, Торис?
   - Я... - Торис запнулся и схватился за косяк двери. - Мне показалось, что
смотреть на нее, когда она спит будет не правильно.
   - Наверняка ты уже наподглядывался! - снова раздался  неприятный  и  злой
голос. - К тому же, когда я в последний раз был здесь, дверь была открыта.
   - Ты всегда видел меня  насквозь,  -  льстиво  вздохнул  Торис,  надеясь,
впрочем, что сейчас дело обстоит не так. - Я смотрел, как она спит. Сейчас я
закрыл дверь, потому что знал, что ты должен придти. Видишь ли,  Казимир,  я
так ничего и не сказал ей о твоем проклятье, и  мы  не  смогли  бы  говорить
откровенно.
   Торис понемногу приходил в себя. Казимир отозвался на его слова негромким
сиплым смехом.
   - Почему бы тебе не зажечь лампу?
   - Она бы  проснулась.  Даже  когда  дверь  закрыта,  в  спальню  попадает
достаточно много света, чтобы ее разбудить, - солгал он быстро.
   - Понятно.
   Торис услышал, как каблуки Казимира стукнули по полу  и  понял,  что  тот
движется к столу, пребывая при этом в обличье  человека.  Тихонько  звякнуло
серебро - бывший Мейстерзингер приподнял крышку и шумно понюхал воздух.
   - Прекрасный ужин, если мой нюх меня не обманывает.
   - Я принес это для тебя, - залебезил Торис, двигаясь вокруг своего  друга
по широкой дуге в надежде рассмотреть его силуэт на фоне серого окна.  -  Ты
же сказал, что придешь, а я был уверен, что ты будешь голоден.
   - Ты знал, что я буду голоден, вот как? -  едко  спросил  Казимир.  -  Ты
надеялся, что кусок сочной баранины насытит меня настолько, что  я  не  съем
тебя?
   Снова раздался его невеселый смех,  потом  Торис  услышал,  как  скрипнул
стул. Казимир сел, и опять зазвенело серебро.
   Молодой жрец тоже неуверенно рассмеялся; как раз в это  время  он  достиг
того места, с которого он  мог  рассмотреть  силуэт  Казимира.  Поначалу  он
ожидал, что знакомые очертания успокоят его, однако вместо этого он  пережил
неприятный шок: волосы Казимира торчали во все стороны жесткими  неопрятными
пучками, а на плечах его была безобразная и довольно поношенная крестьянская
куртка.
   - Как тебе баранина? - спросил Торис слегка дрожащим голосом.
   - Превосходно, - отвечал Казимир с набитым ртом, так что его голос больше
походил на звериное ворчание. - Она  немного  остыла,  но  я  едал  и  более
холодное мясо. Довольно предусмотрительно с твоей стороны,  Торис,  припасти
для меня бифштекс.
   Он проглотил то, что было у него во рту и спросил совершенно серьезно:
   - Но к баранине полагается нож. Может быть, нож у тебя тоже есть?
   -  Нож?  -  неискренне  удивился  Торис,  чувствуя,  как  сердце  у  него
подпрыгнуло.
   - Ага, - простодушно подтвердил Казимир, и  жрец  почувствовал,  что  его
друг язвительно улыбается, хотя и не мог видеть его лица. - Кинжал,  который
ты оставил под подушкой.
   Судорожно сглотнув, Торис пустился в объяснения.
   - Если бы я собирался использовать его против тебя, я не стал бы  прятать
его в постели.
   - Для кого же он?
   Торис прикусил губу, но быстро нашелся:
   - Я купил его сегодня в городе. Мне нужно  было  какое-то  оружие,  чтобы
защищать Юлианну и себя от Люкаса.
   Раздался скрежещущий звук - в руке  Казимира  оказался  собственный  нож,
который залязгал по тарелке.
   - Это благородно, Торис, но совершенно бессмысленно. Чтобы ранить Геркона
Люкаса, нужно совершенно особое лезвие.
   Напряжение, стискивавшее плечи Ториса, слегка ослабло.  Пристально  глядя
на силуэт Казимира, он пошел к кровати и стал шарить под подушкой.
   - Все же это лучше чем ничего, - сказал он. - Кстати, где он?
   Казимир слегка повернул к нему голову:
   - На кровати, там, где я его оставил.
   - Я спрячу его где-нибудь в  другом  месте,  -  сказал  Торис  как  можно
небрежнее. - Например,  в  тумбочке  у  изголовья,  на  случаи,  если  Люкас
застанет нас врасплох.
   Наконец ему удалось  нащупать  кинжал.  Он  поднял  его  и  неловко  сжал
холодную рукоятку.
   "Повернись и убей его! Убей его сейчас, иначе он убьет тебя!"
   Торис прижал оружие к груди. Оно было ничуть не похожим на  серебряное  -
слишком тяжелым и  не  особенно  изящным.  Длинное  узкое  лезвие  требовало
точного и сильного удара.
   "Нанеси удар, убей зверя, Торис!"
   Он повернулся к Казимиру  и  стал  маленькими  шажками  красться  вперед.
Темные глаза Казимира немедленно остановились на клинке. Осталось всего  два
шага, один...
   Торис внезапно отвернулся.
   - Прости, я не хотел бы поранить тебя в темноте. Я не очень хорошо вижу.
   - Все в порядке,  -  неубедительно  проговорил  Казимир.  Он  не  отрывал
взгляда от Ториса до тех пор, пока  он  не  обогнул  его  с  противоположной
стороны стола и не завозился у низкого столика в изголовье постели. С  шумом
выдвинув ящик, он бросил туда кинжал, а  потом  бесшумно  достал  обратно  и
сунул под соломенный матрац. Рукоять кинжала слегка торчала оттуда, так  что
он легко мог достать его. Неловко улыбаясь, он выпрямился и отряхнул ладони,
а затем снова обогнул стол и сел напротив Казимира.
   - Что же заставило тебя передумать?
   - Передумать? - переспросил Казимир, снова вонзая свой нож в мясо.
   - Ты же хотел убить меня прошлой ночью
   - Хотел, - Казимир отрезал кусок баранины и теперь задумчиво его жевал. -
Это была ужасная ночь.
   - Что случилось? Расскажи мне, - попросил Торис, радуясь тому, что  может
оттянуть свою неприятную, страшную обязанность.
   - Слишком долго рассказывать, дружище, - отозвался Казимир с тенью  былой
теплоты в голосе. - Чего доброго ты решишь, что я спятил.
   - Я и так думаю, что ты... не совсем  в  себе,  -  Торис  выдавил  жалкую
улыбку и отер пот.
   - Для начала скажу, - Казимир, казалось, не обратил никакого внимания  на
реплику жреца, - что понимаю - в  последний  год  я  стал  для  тебя  скорее
врагом, чем другом. Но ты должен поверить мне:  у  нас  есть  гораздо  более
страшный и опасный враг. Это - Геркон Люкас.
   - Геркон Люкас?
   - Да, - ответил Казимир. - Он тоже оборотень... как и я...
   Торис заметил, что нож и вилка Казимира лежат теперь на подносе,  а  руки
его друг сложил на коленях.
   - Но он - еще хуже. Люкас нисколько не человек, все человеческое в нем  -
маска, прикрытие.
   Торис наклонился вперед, с любопытством облокачиваясь локтями о колени.
   - Как ты узнал?
   - Я знаю это уже довольно давно, -  ответил  Казимир,  качая  головой.  -
Почти год. Но только прошлой ночью я узнал  самое  худшее.  Он  -  как  бог,
Торис. Вот  уже  двадцать  лет  он  готовил  все  это...  Мы  -  просто  его
марионетки... - его голос стал совсем тихим, он наклонился вперед  и  закрыл
лицо руками.
   - Бог? - Торис недоверчиво заерзал на стуле. - О чем  ты  говоришь,  Кас,
подумай!..
   Казимир выпрямился и посмотрел в темноту.
   - Вспомни вашу первую попытку бежать в Гундарак... - сказал он  громко  и
добавил, заметив недоумение Ториса:
   - Да, я узнал о ней от него.
   - Ты знал... - прошептал Торис, чувствуя, как ему не хватает воздуха.
   Когда Казимир заговорил снова, голос его слегка дрожал:
   - Я стоял на холме рядом с Люкасом и видел, как вы подъезжаете к границе.
Это он позвал меня туда. Он заставил лес петь... петь так, чтобы вы  уснули.
Потом он заколдовал вас и перенес обратно. Разве ты ничего не помнишь?
   Торис вскочил и принялся расхаживать из стороны в сторону.
   - Так это был... это Геркон Люкас сделал это с нами?
   - Да, - ответил Казимир и зашептал настойчиво и горячо:
   - А помнишь, ты услышал в храме голос Милила? Это тоже был Люкас.
   Торис подошел к  окну,  и  Казимир  повернулся  к  своему  другу,  силуэт
которого был виден на фоне черно-серого тумана за окном.  Торис  вцепился  в
раму обеими руками, устремив взгляд в туманную мглу.
   - Сколько здесь оборотней, Кас? Сколько? Я думал, что ты и Зон Кляус были
исключениями. Теперь еще Геркон Люкас, и... сколько их еще?
   Казимир рассматривал Ториса.
   - Очень много, Тор, - сказал он тихо, - Легион...
   Ториса трясло. Руки его соскользнули с  ра