кровью.  Она  покрывала  его,  как,  кажется,
заливает нас сейчас.
   - Это, наверное, было очень страшно.
   - Я не боялась его. Ни тогда, ни теперь.
   Последовало долгое молчание. Я размышлял, что я  должен  сделать:  то  ли
стереть эту картину из ее памяти, то ли...
   Она встрепенулась и вздохнула.
   - Ну, лорд Василий, вы, наверное, устади слушать мои детские фантазии?
   - Фантазии? - переспросил я.
   - Фпнтазии, - твердо сказала она. - Фантазии моего беспокойного детства.
   - Я надеюсь, что прошлое больше не будет беспокоить вас.
   Она взглянула на гладкую поверхность склепа.
   - Думаю, нет. Никогда. Пожалуйста, передайте лорду Страду, что и я и  моя
семья будем вечно благодарны ему за его справедливый суд.
   Лорд Василий улыбнулся... и низко поклонился.

Глава 8

Десятое полнолуние, 400

   "Лазло Улрич, бургомистр деревни Берец, памятуя об особом интересе  лорда
Страда к любым и всем  волшебным  книгам,  может  предложить  его  светлости
несколько томов, недавно обнаруженных, для  продажи.  Бургомистр  будет  рад
видеть лорда Страда у себя или  по  его  желанию  доставить  книги  в  замок
Равенлофт для тщательного осмотра..."
   Если речь  шла  о  сборниках  заклинаний,  то  их  нельзя  было  доверять
незнакомцам, и я решил сам съездить в Берец. Сверившись с картами страны,  я
не стал терять и минуты, запряг лошадей, упаковал золотые слитки и  запасную
одежду и отправился в путь. Время года было неподходящим для путешествий, во
всяком случае в карете, однако морозы еще не наступили. Горные дороги  стали
скользкими и опасными, но я мог по ним проехать.
   Берец находился на берегу Лунной  реки,  в  нескольких  милях  к  югу  от
Валлаки и единственной его достопримечательностью, отличающей его от  других
поселений  рыбаков,  был  огромный  дворянский  дом.  Какой-то  давным-давно
позабытый правитель построил здесь свою летнюю  резиденцию  и  издалека  это
здание выглядело  очень  внушительно.  Но  по  мере  моего  приближения  все
отчетливей проступали следы старости и запустения. Трещины во внешней стене,
заросший сорняками садик, проломы в крыше - все указывало  на  то,  что  его
нынешний хозяин, бургомистр, как никогда нуждался в деньгах.  Если  его  так
называемые волшебные книги оправдают его ожидания, у него  будет  более  чем
достаточно золота, чтобы вернуть своему  жилищу  его  былую  славу.  А  если
нет... тогда я позабочусь, чтобы он больше не тревожил  попусту  мой  покой.
Спустя какое-то время после захода солнца на вторую ночь пути я  остановился
около провисших ржавых ворот, спешился и направился к крыльцу по заброшенной
главной аллее, пробираясь между зарослями колючек и кучами грязи. Если бы не
освещенное окно на первом этаже, место казалось бы  совершенно  необитаемым.
Подойдя к когда-то впечатлиющим парадным дверям, я отрывисто постучал.
   Мне открыл нерешительный  и  бледный  старик-слуга.  Он  смотрел  на  мир
мутными пустыми глазами  и  был  слишком  стар  и  слаб  для  своей  работы.
Удивительно, почему его до сих  пор  не  уволили  с  почетом.  Я  подал  ему
карточку с именем лорда Василия фон Хольца, посланника Страда фон  Заровича.
Он зажал ее в не очень-то чистой руке и, не говоря ни слова,  растворился  в
глубине дома. Не получив приглашения, но и не нуждаясь в нем,  я  шагнул  за
порог и замер в ожидании, вежливо откинув назад капюшон плаща.
   В прихожей было темно, - когда слуга зашаркал  прочь,  он  не  потрудился
оставить свечу - но я отлично видел в темноте. До меня долетали приглушенные
стенами  и  неопределенным  расстоянием  голоса:  какой-то   мужчина   сыпал
вопросами, а старик мямлил что-то в ответ. Я ждал довольно долго прежде, чем
появился сам  хозяин  дома,  со  светильником  в  одной  руке  и  выражением
испуганной надежды на лице.
   Лазло Улрич - так он представился -  поклонился  и  невнятно  затараторил
что-то извиняющимся тоном. Я уловил только,  что  он  сожалел,  что  не  мог
принять меня "должным" образом. Это был здоровый, неотесанный мужик, который
неплохо бы смотрелся как солдат моей бывшей армии. Но в его глазах  светился
раболепный страх и мне это не понравилось.
   - Я прибыл по поручению лорда Страда, чтобы взглянуть на книги, -  сказал
я, желая по возможности предельно сократить время моего  пребывания  в  этом
доме. - Если они у вас еще есть.
   Да, да, они здесь и он с удовольствием покажет мне их. Он приподнял лампу
и повел меня через почти пустые, пыльные комнаты с сырым  затхлым  воздухом.
Отсутствовали многие предметы мебели и у меня сложилось впечатление, что  их
годами либо продовали, либо... пускали на растопку печек.
   Скряга, подумал я, уныло вздохнув в уме. Я  не  раз  встречал  такой  тип
людей. Хорошо, что я скрыл свой интерес к его книгам. Мы вошли в  заваленную
какими-то вещами, скудно освещенную малюсеньким огоньком в  огромном  камине
комнату. Она, похоже, служила дюжине разных целей, будучи и  библиотекой,  и
столовой, и мастерской, и  гостиной.  Лазло  Улрич  открыл  старый-престарый
сундук и я увидел груду старинных томов и древних пергаментных свитков.
   - Я тут  устроил  небольшую  уборку  в  восточном  крыле  дома,  когда  я
обнаружил это и заглянул вовнутрь, -  гнусавил  он.  -  Должно  быть,  книги
принадлежали одному из прежних хозяев, который занялся... ну, вы знаете.
   - Магией? - рассеянно произнес я.
   Он был поражен.
   - Да, да, верно. Я не смог  прочитать  ни  конца,  ни  начала,  ни  одной
строчки, и отнес все брату Григору, и  он  сказал  мне,  что  это  волшебные
книги. Он сказал, что в них нет ничего хорошего и что я должен сжечь их.  Но
я подумал, что если кто-то потратил столько сил, чтобы написать их,  то  они
могут представлять определенную ценность... для того, кто знает толк в таких
вещах.
   - Мудрое решение, бургомистр Улрич.
   - Тогда они... лорд Страд может  воспользоваться  ими?  -  Он  следил  за
каждым моим движением с рвением голодного пса.
   - Не бывает бесполезных знаний, - ответил я уклончиво, про  себя  радуясь
тому,  что  жажда  наживы  возобладала  над  его  благочестием.  Книги  были
неподдельными и на редкость  ценными.  Время  и  сырость  сделали  их  очень
ветхими. Я уже  представлял,  как  проведу  остаток  зимы,  расшифровывая  и
переписывая их содержание. Довольно приятное занятие, хотя ради него  мне  и
придется пожертвовать некоторыми интересными проектами.
   Я предложил заслуженно высокую цену за его маленькую коллекцию  и  немало
позабавился, наблюдая за ходом его мыслей, отразившимся на его лице. Сначала
- удовлетворение от выгодной сделки, затем сомнение, что, может  быть,  надо
было запросить побольше.  Даже  намного  больше.  Тут-то  я  и  не  преминул
напомнить ему, что лорд Страд прежде всего  уважает  в  людях  честность,  а
поэтому вправе требовать честного отношения к себе от  других.  Воспоминания
пятидесятилетней давности об обезглавленном бургомистре  были  еще  свежи  в
Береце. Улрич быстро согласился с назначенной мною ценой и сразу же  крикнул
слуге принести туику, чтобы закрепить сделку.
   Но вместо старика на его зов отозвалась молодая женщина.
   - Марина! - воскликнул он с явным раздражением. - Я же  велел  тебе  идти
спать.
   - Простите меня, папа Лазло, но Вилли так устал, что...
   - Ах, значит, слуга более важен, чем его хозяин?  Тебе  предстоит  многое
узнать об этом мире, девочка. Нет, я не хочу ничего слушать. Поставь  поднос
и убирайся.
   Девушка заторопилась к выходу, но прежде чем исчезнуть, бросила  на  меня
украдкой взгляд. Только тогда я наконец разглядел ее.
   Улрич налил себе и мне по маленькому глоточку и подал мне бокал.
   - Вот, пожалуйста, ваша светлость.
   Раскачиваясь из стороны в сторону, я пятился  назад,  пока  мои  ноги  не
уткнулись в стул. Я поспешно опустился на него.
   - Ваша светлость? Что с вами? Что?..
   Я отмахнулся от него и закрыл лицо руками. Он продолжал суетиться  вокруг
меня, дрожа от страха и задавая вопросы, на которые я  был  не  в  состоянии
отвечать. Я не мог ни говорить, ни думать. Моя голова  в  буквальном  смысле
кружилась от потрясения.
   Улрич кинулся к дверям и позвал девушку. Без  сомнения,  он  перепугался,
что я свалюсь замертво в  его  гостиной.  Они  вернулись  вдвоем  и  девушка
приложила к моему лбу тряпку, смоченную в холодной воде.
   - Вот и все, сэр, просто не шевелитесь одну минутку, - проворковала она.
   Я смотрел ей в глаза и мое сердце билось так быстро и  так  сильно,  что,
казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.
   - Татьяна? - прошептал я.
   Она никак не прореагировала.
   - Хотите еще воды, сэр?
   Моя рука дотронулась до ее пальцев. Это было  не  приведение,  посланное,
чтобы мучить меня, она была живой. Она была настоящей.
   - Татьяна?
   - Меня зовут Марина, сэр. - Но в ее голосе проскользнула нотка сомнения.
   - Зови его "ваша светлость", девочка, - вставил Улрич.
   - Ваша светлость, - послушно повторила она.
   Тот же голос, то же лицо, та же грация движений -  Татьяна  обрела  новую
жизнь. Он изумления я перестал соображать.  Улрич  так  разволновался  из-за
моего самочувствия, что ринулся вон, бормоча что-то  про  подмогу.  Я  и  не
подумал его остановить. У меня хватало сил только на то, чтобы  смотреть  на
милую, красивую девушку передо мной.
   Она носила мешковатое крестьянское платье, застиранное  и  полинявшее  от
долгой носки. Ее шикарные темно-рыжие волосы были заплетены в  косу,  как  у
незамужних девиц. Но несмотря на это и на то, что она абсолютно не  узнавала
меня, ко мне вернулась моя Татьяна, которую я полюбил полвека назад.  Другой
такой быть не могло.
   По моему телу, покалывая позвоночник, пробежал морозец, не имеющий ничего
общего с холодом в комнате.
   Была ли она творением богов... или черных демонов?
   Неважно. Важно, что она опять со мной, а все остальное - чепуха.
   - Ваша светлость?
   - Все в порядке,.. Марина. Твое имя действительно Марина?
   Сомнение,  которое  проскочило  раньше  в  ее  голосе,  стало  еще  более
заметным.
   - О, сэр... ваша светлость... вы меня знаете?
   Ее искренний вопрос, переполненный таким сильным желанием, чуть не разбил
мое сердце, как будто я тоже  мог  чувствовать  ее  ужасную  боль.  Я  хотел
успокоить ее, утешить, приласкать.
   Она вся дрожала.
   - Пожалуйста, ради Бога, вы знаете, кто я такая?
   Ее боль возродила во мне сумасшедшую надежду.
   - Ты...
   - Пожалуйста, скажите мне. Я не помню своего прошлого.
   - Совсем?
   - Меня нашли около реки прошлым летом и отвели к брату Григору. Я  ничего
не помнила, даже своего имени, и он дал мне новое. Потом папа Лвзло удочерил
меня.
   - Как мило с его стороны, - отважился произнести я.
   Она передернула плечами и выражение ее глаз сказало мне больше, чем любые
слова.
   - Он плохо обращается с тобой? -  спросил  я,  стараясь  говорить  ровным
спокойным голосом.
   - Он обращается со мной не так  уж  плохо,  сэр...  ваша  светлость.  Но,
пожалуйста, вы знаете меня...
   - Да, да. Твое имя - Татьяна. Твой дом далеко отсюда, в большом замке.  И
ты любима. Любима так, как ни одна женщина на земле.
   Она не могла воспринять все сразу и вопросы один за одним  посыпались  из
нее, но скоро у нее перехватило дыхание и она замолчала.  Она  потеряла  дар
речи, она просто не знала, с чего начать.
   - Я расскажу тебе все, что захочешь, - пообещал я. - А пока думай о своем
настоящем имени. Татьяна...
   Она повторила его несколько раз.
   - Но я не помню...
   - Ты вспомнишь. Я помогу тебе.
   Если она каким-то образом возродилась из небытия, это будет новым началом
для нас - началом, не запятнанным убийствами  и  колдовством,  свободным  от
соперников и старых печалей. Очень, очень редков своей долгой  жизния  бывал
расстроган до слез и никогда не давал им волю. С момента  моего  превращения
много лет назад я думал, что разучился плакать. Но теперь в  глазах  у  меня
вдруг защипало и взор мой затуманился. Я спрятал лицо в ладонях и,  хотя  их
имена могли сжечь мой язык, готоы был  читать  тысячи  молитв  благодарности
богам за то, что они послали на землю ее душу еще раз.
   Я поднял глаза и улыбнулся ей. Она неуверенно улыбнулась мне в ответ.
   Это было началом.
   Но я не успел ничего добавить к сказанному мною. Вернулся Улрич.  Татьяна
- ибо отныне я именно так буду звать ее - опять  вздрогнула,  выпрямилась  и
отшатнулась от него, как ребенок, застуканный рядом с банкой с вареньем.  Он
заметил это, но не стал делать ей замечания.  Он  отодвинулся  в  сторону  и
вошел второй человек. Меня коротко представили брату Григору.
   Его небесного цвета одеяние показалось мне знакомым,  но  в  те  времена,
когда леди Илона управляла делами,  этому  субъекту  не  позволили  бы  даже
чиститьгоршки на кухне. Он был молодой и энергичный,  но  очень  грязный,  с
длинной нечесаной бородой и спутанными сальными волосами. Его  одежда  давно
превратилась в лохмотья, покрытые жирными пятнами;  на  ногах  вместо  более
уместной  в  такую  холодную  погоду  пары  сапог  болтались  сандалии.  Это
указывало на то, что он принадлежал к одной из самых фанатичных  религиозных
ветвей церкви Илоны. Их много развелось  за  последний  десятилетия  со  дня
закрытия границ, и они потеснили  своих  более  скромных  духовных  братьев,
играя на людских страхах. Мало кто из них обладал сильной верой, а значит  -
силой, в основном они верили в себя. Трудно было понять, какая из этих  двух
крайностей опаснее. Из уважения  к  памяти  об  Илоне  я  чувствовал  нечто,
похожее на  жалость  к  тем,  кто  пустился  в  ту  или  иную  религию  ради
совершенствования своей души.
   И только из уважения к ней я приподнялся и поклонился этому священнику.
   - Вам следует сидеть и отдыхать, лорд Василий, - сказал он.  -  Вы  очень
бледны.
   Это я знал и без него и не собирался заострять их внимание на цвете моего
лица.
   - Благодарю, брат,  но  мне  уже  лучше.  У  меня  случались  подобные...
припадки и раньше. Мой лекарь считает их довольно неприятными, но  абсолютно
неопасными для других. Кружка воды - все, в чем я нуждался,  и  Марина  была
так добра, что напоила меня.
   Я кивнул ей и она поняла, что ей не следует рассказывать  о  том,  что  в
действительности произошло междк нами.
   - Вы  должны  заглянуть  в  госпиталь  при  нашей  церкви,  чтобы  пройти
обследование, - продолжал он, чтобы  хоть  как-то  оправдать  свое  ненужное
присутствие.
   Представив набитую мухами и такую же грязную, как и он сам,  больницу,  я
вовсе не загорелся желанием воспользоваться его приглашением. Но не успел  я
ответить отказом, а он уже начал беглый осмотр.
   Его рука легла на незащищенную кожу моего лба и обожгла меня.
   Она была такой горячей. Огненной.
   Я затрясся и дернулся назад.
   - Нет, не надо!
   - В чем дело? - удивился он.
   Я выдал первую ложь, которая пришла мне на ум:
   - Извините меня, брат Григор, но давным-давно меня ранили в голову. Любое
внезапное движение вроде вашего... -  Я  пожал  плечами,  всем  своим  видом
показывая, что прошу у него прощения за свою "слабость".
   Улрич отступил немного назад, а Григор принялся  выражать  соболезнования
по поводу того, что насколько же крепко потрепала меня жизнь. Старое ранение
в  голову  прекрасно  объясняло  мои  странности.  Пусть  уж  считают   меня
чудаковатым, чем докопаются до правды; а для меня будет намного лучше,  если
я поскорее уберусь отсюда, пока этот святой  юноша  не  дотронулся  до  меня
опять. Он был  истинным  верующим  и,  пока  он  не  начал  замечать  ничего
необычного, я должен был держаться от него на расстоянии.
   Я передал ему золотой слиток (не дотрагиваясь до него) как  пожертвование
его церкви и дал им недвусмысленно понять,  что  хочу  уйти.  Улрич  несмело
предложил мне  остаться  на  ночь,  но  я  любезно  отказался.  Он,  похоже,
обрадовался. Это все расставило по своим местам.
   - Но как же книги, ваша светлость? - спросил он.
   Я бросил ему тяжелый мешочек с золотыми монетами.
   - Это только малая часть твоей награды. Завтра  я  вернусь  с  остальным.
Твой старый сундук стал собственностью лорда Страда. Если тебе  дорога  твоя
жизнь, береги его, как зеницу ока.
   Он не пропустил мои слова мимо  ушей.  Я  понял  это  по  тому,  с  каким
беспокойством он посмотрел на мою покупку.
   Прежде, чем повернуться к двери, я, избегая Улрича и Грегора, взглянул на
Татьяну.
   "Жди меня", - мысленно приказал я ей.

***

   Улрич со своей скупостью установил правило:  всем  рано  ложиться  спать,
возможно для того, чтобы сэкономить на свечах. Вскоре после моего ухода брат
Грегор уполз в какую бы там ни было нору, где он жил, и в доме стало темно и
тихо, как в гробу. Я не случайно  выбрал  такое  сравнение,  ибо  это  место
действительно было угрюмым и безжизненным, словно могила. И мысль о том, что
Татьяна вынуждена прозябать в этой дыре, просто выводила меня из себя.
   Я с легкостью опять  проник  вовнутрь  и,  крадучись,  пошел  разыскивать
Татьяну. Улрич отвел себе огромную спальню, старый слуга спал в кладовке,  а
она - в маленькой комнатке рядом. Я тихо постучал в дверь;  превратись  я  в
дым, это только испугало бы ее.
   Но она все равно дрожала  от  страха,  или,  по  крайней  мере,  так  мне
показалось, когда она спросила, кто там.
   - Это я, - прошептал я. - Впусти меня, Татьяна.
   Щелкнула задвижка и она появилась на пороге. Она затаила дыхание и сердце
ее билось в такт с моим; я слышал его удары.
   Запертые двери не были для меня новостью, но внутри одного дома  замки  и
засовы как-то ни к чему. Именно об этом я ее и спросил, очутившись в комнате
и дождавшись, когда звякнет щеколда.
   Она смутилась.
   - Вилли сделал это для меня. Он думал...
   - Что это может тебе пригодиться?
   Она кивнула.
   - Против папы Лазло?
   Она потупилась.
   - Вилли считает, что я не должна здесь находиться без няньки.
   - Тогда Вилли мудрее брата Грегора.
   - Но папа Лазло был по-своему добр ко мне. Он сказал... сказал, что  если
брат Грегор одобрит его, он отменит удочерение и... и...
   - Женится на тебе?
   Не поднимая глаз, она опять кивнула.
   - Как великодушно с его стороны, - сказал я сухо.
   Она почувствовала мое презрение и посмотрела на меня с такой печалью, что
ее взгляд мог бы растопить камень.
   - Мое место не здесь, да?
   - Нет. Вольному соколу не место в клетке.
   - Расскажите мне обо мне. Я не перестаю повторять мое  имя,  но  оно  мне
незнакомо. Я пытаюсь вспомнить зомок, о котором вы говорили, но  у  меня  не
получается.
   - Ты все вспомнишь.
   - Как? Пожалуйста, помогите мне.
   Обстановка комнаты была скромной и убогой. В углу стояла узкая кровать и,
кроме нее и колченогого стула, присесть больше было не на что.  Ну  тогда  к
черту все приличия.
   - Иди сюда, - сказал я и усадил ее на кровать. По ее лицу я  увидел,  что
она вдруг застыдилась своей бедности. Я придвинул к ней стул,  очень,  очень
осторожно, чтобы не дотронуться до  нее.  Как  бы  мне  ни  хотелось  этого,
подходящий момент еще не настал.
   - Татьяна, когда-то давным-давно  ты  была  помолвлена  с  могущественным
правителем Баровии. Он любил тебя, боготворил тебя  и  в  этой  жизни  желал
одного:  твоего  счастья.  Но  при  его  дворе  нашлись  предатели,  которые
позарились на его богатство и власть. Они встали между правителем и тобой  и
уничтожили и разграбили все хорошее. Ты попала... в ловушку черного зла  той
ночи. Произошло много ужасных вещей и я думаю, именно поэтому ты и  потеряла
память. Я думаю, боги хотят, чтобы ты не помнила зла...
   - Но должна ли я забыть и хорошее тоже?
   - Я здесь, чтобы вернуть тебе память о нем.
   - Кто этот правитель?
   - Страд, хозяин замка Равенлофт, - произнес я, ища в ее лице какие-нибудь
признаки страха.
   - Страд? - Она долго сидела совершенно неподвижно, напряженно  размышляя.
Наконец она встряхнула головой. - Не может быть. Он - правитель  Баровии,