ичная. В конце концов, раз вы не знаете ответов, что еще вам остается?
     Эйден подал госпоже Маргарет руку, и они вместе вошли в ворота.
     - Вы совершенно правы.

***

     Маккоули и леди Маргарет пришлось пробираться сквозь толпу, заполнившую двор замка. Как только почтенная дама скрылась в дверях, Эйден повернулся и спросил ближайшего воина:
     - Что происходит?
     - Герцог! Он вернулся! Эйден изумленно открыл рот.
     - Где он сейчас?
     Солдат махнул рукой в сторону башни, и уже на ходу Эйден поблагодарил его. Впрочем, у дверей ему пришлось помедлить: из башни торопливо выходили несколько человек.
     Роберт, как обычно, стоял посреди деловитой суеты, но сейчас в его распоряжениях чувствовалось странное нетерпение. Стоило ему увидеть Эйдена, как он немедленно отослал всех остальных, приказав им собраться в большом зале не позднее чем через час.
     Гулкое эхо шагов в круглой комнате стихло, как только Роберт закрыл дверь за последним из уходящих. Мгновение Роберт молча смотрел на Эйдена. В глазах его читалась озабоченность, но епископ заметил и другое: Роберт как никогда был полон энергии, с трудом сдерживаемой, рвущейся наружу.
     - Удалось вам... - Эйден запнулся, не смея надеяться, - найти то, что вы искали?
     Невольная улыбка осветила лицо Роберта, но он отвернулся слишком быстро, чтобы Эйдену удалось что-то заметить.
     - Удалось больше, чем я рассчитывал.
     - Где Дженн?
     - В покоях матушки - подальше от любопытных глаз. - Роберт подбросил в камин дров и взмахнул рукой, чтобы разжечь их. - Клянусь богами, ну и холодно здесь после Будланди! Ну, епископ, я и представить себе не мог, что у нас окажется так много войск! Как, черт побери, нам их прокормить? Солдаты еще не заскучали? Вы, епископ, произвели прекрасное впечатление на предводителей повстанцев: они с радостью пошли бы за вами, если бы я вовремя не вернулся. А где матушка?
     Эйден пересек комнату, сокрушенно усмехаясь:
     - Не сомневаюсь, что она вот-вот явится.
     - А как дела в остальном? - Роберт быстро подошел к столу и налил вина им обоим.
     - Ну... - Эйден нахмурил брови, собираясь с мыслями. - Понятия не имею. Вам лучше спросить его светлость - и Люсару... В обратном порядке, конечно.
     - Так будет лучше всего, - кивнул Роберт, одним глотком осушив кубок. - Я только что отправил гонцов на север - узнать, все ли в порядке у Мики. После того ужасного происшествия с Макглашеном я не хотел бы рисковать. У вас есть еще какие-нибудь новости? От Патрика ничего не было слышно?
     - Нет. - Эйден отхлебнул вина, которого ему на самом деле совсем не хотелось. Он не мог отвести глаз от Роберта. - Скажите мне, вы хорошо себя чувствуете?
     - Почему вы спрашиваете? - Роберт сновал вокруг стола, хватаясь за разные бумаги. Казалось, он не в состоянии заставить себя сидеть спокойно. За все пять лет, что они провели вместе, Эйден никогда не видел его таким. Может быть, дело в приближающейся схватке... или в чем-то ином?
     - Вас, случайно, не ударили по голове во время путешествия?
     - Нет. Милосердные боги, епископ, о чем вы говорите? Меньше чем через час все соберутся, и мне нужно знать, что сказать людям или по крайней мере как заставить их считать, будто я владею ситуацией. Если у вас что-то на уме, говорите прямо.
     - Вы изменились.
     Роберт взглянул на Эйдена из-под полуопущенных век.
     - Да. Но не ждите от меня объяснений. Я все равно не смогу их дать - по причинам, которые скоро станут вам ясны. Просто порадуйтесь за меня, хорошо? Если вам от этого будет легче, то знайте: похоже, впервые за пять лет вы оказались кое в чем правы.
     Эйден с сомнением кивнул:
     - А Дженн? Как она? Опять та же невольная улыбка...
     - Прекрасно, Эйден. А теперь перестаньте суетиться и помогите мне разобраться в накопившихся бумагах. Если я не буду готов к разговору, никто из военачальников не последует за мной в столовую на ужин, не то что в сражение. Ну же, не стойте столбом!
     Эйден обошел вокруг стола и поставил свой кубок на свободное место. Если только он не ошибается очень сильно, в Алузии открылось нечто гораздо более важное, чем пророчество. Если это и в самом деле так, что ж, он вполне может подождать еще немного: происшедшие в Роберте перемены того стоят. Пряча довольную улыбку, Эйден проворчал:
     - Никогда еще не встречал человека, который оказывал бы мне так мало уважения, и притом, что вы единственный, кто постоянно называет меня епископом.
     - Ладно, не злитесь, Эйден, - рассмеялся Роберт и хлопнул его по плечу. - Не хотите же вы, чтобы собравшиеся в зале подумали, будто мы ссоримся. Это произвело бы совсем не то впечатление, какое нужно. Так что лучше скажите мне: где здесь списки вновь прибывших?

***

     К вечеру похолодало, и долину скрыл туман; из окна замка были видны только верхушки самых высоких деревьев, как утесы, торчащие из разлившейся серой реки. Над ними кружил десяток ворон, ныряя в туман, взмывая вверх, то все вместе, то поодиночке. Их крики казались эхом голосов незримой армии, устраивающейся на ночлег. Иногда волны тумана расходились, позволяя видеть горящий костер, сидящие вокруг огня фигуры, обходящих лагерь часовых. Ни суеты, ни спешки, просто спокойная готовность.
     Дженн высунулась из окна так далеко, как только отважилась, но солнце уже село, а свечи горели у нее за спиной: ее никто не смог бы узнать издали. Пальцы ее заледенели, но Дженн только подышала на них, не желая лишаться возможности любоваться прекрасным видом.
     - Если вы не поостережетесь, - сказала подошедшая к ней Маргарет, - вас кто-нибудь увидит.
     - Вряд ли, да если и увидят, кто догадается, что я - это я? - с улыбкой ответила Дженн. - Простите меня, но не подкинуть ли дров в камин?
     - Конечно, дорогая. - Маргарет сама положила на угли несколько поленьев. Дженн все же отошла от окна и встала рядом со старой дамой, глядя на огонь. - До чего же я рада, что вы с Робертом благополучно вернулись, - продолжала Маргарет, беря со стола свое вышивание. - Что Роберт думает насчет зтих дженерет?
     - Он полагает, что они могут быть как-то связаны с Фелкри, но, не поговорив с ними, ни в чем нельзя быть уверенными. Может быть, Патрик, когда вернется, сможет рассказать больше.
     - Будем надеяться, что с ним ничего не случится и он вернется.
     - Конечно.
     - Удивительно, что вы смогли понять так много из того, о чем они говорили. Ведь это была мысленная речь?
     - Да, - кивнула Дженн. - В этом-то и заключается самая большая странность. Мы всегда считали, что мысленная речь доступна только тем, кто соединен Узами, но все дженерет говорили между собой, а не только парами. Роберт говорит, что ничего больше колдовским зрением в них не заметил, что они - не колдуны. Мне кажется, он хотел задержаться и узнать больше, но они так жаждали его смерти!..
     - Потому что он... Враг?
     Дженн улыбнулась тому, с какой наивной простотой Маргарет употребила это название, которое лишь недавно узнала.
     - Должно быть, они что-то знают о пророчестве. Что еще им известно, можно только гадать. Может быть, когда здесь все закончится, мы сможем снова отправиться туда и попытаться их найти.
     Маргарет вздохнула:
     - Должна признаться, мне иногда бывает трудно уследить за всеми событиями.
     - Ничего подобного, - рассмеялась Дженн. - Вы видите всех нас насквозь, только у вас достаточно здравого смысла, чтобы помалкивать.
     Маргарет ответила Дженн невинным взглядом.
     - Понятия не имею, о чем вы говорите. Дженн только улыбнулась и покачала головой.

***

     "Роберт!"
     "Да".
     "Как идут дела?"
     "Медленно. А у тебя?"
     "Твоя матушка посматривает на меня с тайным подозрением. Боюсь, мне не так хорошо, как тебе, удается скрывать свои чувства".
     "Что ж, после того как закончится собрание, придется все ей сказать - и Эйдену тоже. Если, конечно, тебя все еще привлекает эта странная идея венчаться. Должно быть, ты лишилась рассудка, раз собираешься выйти за такого закоренелого неудачника".
     "Если идея странная, то кроме тебя винить в этом некого. Однако если ты передумал..."
     "Ты шутишь?"
     "Ладно, развлекайся!"
     "Ты тоже!"
     Как только неслышный голос Дженн умолк, Роберт откинулся в кресле и снова обвел взглядом собравшихся за длинным столом. Конечно, выбора у него не было: он должен был сесть на почетное место. Его оставляли для него свободным все, кто входил в зал; каждый из лордов считал при этом своим долгом во всеуслышание заявить, кого он считает своим предводителем.
     Зал был залит светом двадцати огромных свечей, горящих на столе и в канделябрах по углам. На стене, противоположной камину, пылали факелы. Такое освещение позволяло хорошо видеть написанные почти на каждом лице беспокойство, озабоченность - и страх.
     Роберт знал большинство собравшихся. Тут был, конечно, Макглашен, молчаливый, но все замечающий. Его глаза окружали темные тени, и Роберт предпочел бы освободить его от присутствия на этой встрече, лишь бы не видеть, с каким усилием Макглашен прячет свою боль. Однако Донал не согласился бы уйти. Он заплатил высокую цену за то, чтобы быть здесь. Слишком высокую, чтобы Роберт мог ему такое предложить.
     Рядом с Макглашеном сидел Пейн, как всегда, элегантный и внимательный. Грант Каванах, которому, вероятно, предстояло потерять очень многое, раз он позволил мятежникам собраться в своих землях, старался по возможности внести в обсуждение нотку юмора. О практических шагах и необходимых решениях громогласно докладывали Деверин и Оуэн, лишь изредка обращаясь к Роберту за подтверждением. Были здесь и другие - люди, которых Роберт не видел многие годы. Дэниел Куртнэ, Гарольд Холланд, Кем Раскелл, Уолтер Мауни - друзья детства, никогда раньше и не подозревавшие, что он - колдун. Иногда кто-нибудь из них бросал взгляд в его сторону, немного укоризненный, немного озадаченный.
     Только Эйден хранил полное молчание. Он сидел на противоположном конце стола, как будто не желая, чтобы его сочли одним из главных участников предприятия. Вокруг него собрались остальные церковники, громко задававшие вопросы, выкрикивавшие возражения, жаловавшиеся на трудности.
     Среди сидевших вокруг стола были и совсем незнакомые Роберту люди. Некоторые из них были слишком молоды, чтобы Роберт мог видеть их при дворе, другие - совсем старики.
     Именно их и было труднее всего убедить: это были богатые в прошлом купцы, торговля которых за последние двадцать лет увяла. Других, как Бергана Данна, графа Кордора, Роберт знал по слухам - как и тот Роберта.
     Странно: хотя все они откликнулись на один призыв, сейчас, казалось, собравшихся под стенами замка воинов вовсе не объединяла общая цель. В зале не утихали споры.
     - Все это прекрасно, - говорил Данн, - но нельзя же ожидать, что все мы ввяжемся в эту затею, не получив никаних гарантий. Откуда нам знать, чем дело кончится? Я потратил все свое состояние, чтобы привести сюда почти тысячу солдат. Не окажусь ли я в конце концов нищим?
     Ответом ему был смех; чей-то резкий голос прокричал:
     - Когда все мы окажемся на улице и будем побираться, ты-то будешь ездить в золотом седле, Берган!
     - Да я же не только о деньгах говорю, глупец! - прорычал Данн. - Мы все рискуем жизнью, положением и даже самим существованием наших домов!
     - Так вы, значит, хотите гарантий? - Гарольд наклонился вперед и положил на стол могучие руки. - Мы тут говорим о войне. Если вы боитесь рисковать, не следовало вовсе сюда являться.
     Данн уже открыл рот, чтобы ответить, но тут вмешался один из священников:
     - Вы тут препираетесь насчет денег, а могли бы подумать о том, в каком положении окажется церковь! Что нам делать с Бромом? Он ведь незаконно занимает место епископа, по праву принадлежащее отцу Маккоули. Ни один верный сын церкви не поддержит вас, если вы не дадите гарантий того, что отец Маккоули вернется на свое место.
     - Ну а я не стану поддерживать никакого епископа, если тот не поклянется вернуть мне мои земли, - вмешался еще кто-то, - те земли, что в первый же год своего правления захватил Бром.
     В зале поднялся шум; люди перекрикивали друг друга, спеша рассказать о еще более неотложной нужде, еще более ужасной трагедии, еще более вопиющей несправедливости. Роберт слушал, переглядываясь с Эйденом. Епископ слегка поднял брови, взглядом ободряя Роберта и призывая к терпению.
     Наконец, кивнув ему, Роберт заговорил; его голос раскатился по всему залу. Все немедленно умолкли.
     - Похоже, я недостаточно ясно объяснил свои намерения, так что не всем они понятны.
     Роберт встал, положив руки на резную спинку кресла.
     - Хотя я ценю, что все вы не побоялись явиться сюда, несмотря на связанную с этим опасность, все же должен подчеркнуть: собравшиеся здесь - не отряд, готовящийся совершить набег. У нас есть единственная цель, гораздо более важная, чем возвращение епископской кафедры даже самому достойному служителю церкви или восстановление прав на земли. Если бы это было все, чего я хочу, я отобрал бы у Селара Данлорн и Хаддон в тот же день, когда он послал туда войска. Теперь же мы стоим перед выбором: мы можем сидеть и спорить по поводу возмсжной добычи, а можем выступить против Селара, чтобы не дать ему напасть на Майенну и погрузить всю нашу страну в пучину бедствий. Выбор за вами.

***

     В камине затрещали дрова, и Дженн, подобрав подол платья, отошла от огня. Она села к столу и взяла кубок.
     Маргарет сидела напротив, старательно делая стежки при свете придвинутой поближе свечи.
     - Как вы думаете, Финлею ничто не грозит?
     - Почему вы спрашиваете? Маргарет вздохнула:
     - Я знаю, вы виделись с ним недолго. Вы не могли заметить, каким беспокойным он стал. А уж теперь, когда Роберт собирается выступить в поход, а он не может присоединиться... Боюсь, Финлей этого не перенесет. И так уж плохо, что он не может покинуть Анклав... Ведь Финлей преклоняется перед Робертом. Он жаждет помочь брату.
     Дженн бросила на Маргарет внимательный взгляд.
     - А что вы думаете о предстоящей войне? Маргарет подняла глаза от вышивания.
     - О войне - или об участии в ней Роберта?
     - Пожалуй, об участии Роберта. Маргарет опустила руки на колени.
     - Иногда мне бывает трудно поверить, что война в самом деле случится. А бывают дни, когда я чувствую, что Роберт шел к этому с того самого дня, когда погиб его отец. Он оказался так же скован, как и Тревор: тот умер, борясь за то, что считал правильным.
     - Скован чем?
     Маргарет вернулась к своей работе.
     - Это и самые лучшие, и самые худшие цепи: любовь к своей стране.

***

     - Это все чепуха! - рявкнул Данн, перекрывая раздавшиеся отовсюду голоса. - Простите меня, ваша светлость, но очень непрактично думать только о ближайшей цели, не принимая во внимание последствия. Армии не возникают из воздуха...
     - Это мне известно, - спокойно ответил Роберт. - Однако дело в том, что, если мы не придем к согласию, последствия определенно окажутся для нас весьма тяжелыми. - Он подождал, пока шум снова стихнет. - Но в одном вы правы, милорд: то, что здесь происходит, просто смешно! Мы сидим здесь уже три часа, состязаясь в рассказах о том, кому труднее живется. Мне это представляется просто отвратительным, учитывая недавнюю потерю Донала. Я знаю, не все явились сюда, просто чтобы поговорить, но для меня остается загадкой: почему никто до сих пор не задал вопрос, ответ на который всех до смерти интересует?
     Тишина теперь стала полной. Все собравшиеся отводили глаза, за исключением священников: те как один уставились на Маккоули. Епископ мгновение смотрел на свои руки, потом решительно взглянул на Роберта.
     - Скажите им правду.
     Роберту пришлось сделать усилие, чтобы сдержать улыбку. Потом он покинул свое место и двинулся вдоль стола. Люди поворачивались ему вслед, словно завороженные.
     - Правда - великолепная вещь, она иногда оказывается самым могучим оружием, какое только можно себе представить. Но случилось так, что мне долгие годы пришлось лгать многим из вас. Сможете ли вы теперь поверить мне?
     Макглашен наконец нарушил молчание:
     - Выкладывайте, Роберт. Вы не хуже меня знаете, в чем причина всего этого разброда. Скажите нам: колдун вы или нет?
     - Вы же знаете, что колдун, - просто ответил Роберт, не обращая внимания на начавшееся перешептывание. Он дошел до другого конца стола и остановился там, заложив руки за спину. - Некоторым это известно давно, другие только подозревали истину. В глубине сердец все хотели, чтобы так оно и было, но надеялись, что все-таки ошибаются. Так или иначе, пришла пора посмотреть в лицо реальности. Я - колдун, и изменить этого не может ничто.
     - А собираетесь ли вы прибегать к колдовству, чтобы обеспечить нам победу? - открыто, без страха спросил отец Честер.
     Теперь уже Роберт не мог сдержать улыбку.
     - Я не могу ответить на такой вопрос. - Когда в зале снова раздался шум, Роберт поднял руку и продолжил: - Я сам не знаю. Я с уверенностью могу сказать, что в мои планы это не входит. Да и есть ли разница? - Роберт оперся о стол и наклонился вперед. - Есть ли разница? Уверяю вас: я был бы здесь, преследуя ту же цель, даже если бы никогда в жизни не слышал о колдовстве. Можете ли вы все сказать то же самое о себе?

***

     Маргарет взяла с подставки у камина кувшин с подогретым вином и наполнила кубок Дженн. Несколько мгновений она стояла, обхватив руками кувшин.
     - В чем дело? - спросила Дженн.
     - Я хочу вам кое-что показать. - Маргарет подошла к своей постели и вытащила из-под нее длинный, завернутый в ткань предмет, в трех местах перевязанный лентой. Когда она развязывала ленты и разворачивала ткань, руки ее дрожали. Внутри оказался меч.
     - Откуда он? - тихо спросила Дженн, подходя ближе. Ножны были из черной кожи с серебряными украшениями, за ними явно с любовью ухаживали. Массивная тяжелая рукоять сверкала золотом; на клинке Дженн увидела черненый силуэт орла.
     - Он принадлежал Тревору, отцу Роберта, а до него - отцу Тревора. Я не знаю, давно ли он передается по наследству в роду Дугласов. Раньше он висел на почетном месте в зале, где Роберт советовался со своими соратниками. Роберт поместил его туда после смерти Береники и поклялся, что не обнажит иначе, как для битвы. Он также поклялся, что возьмет его в руки только для того, чтобы почистить или чтобы передать своему сыну. - Маргарет посмотрела в лицо Дженн, поглаживая холодную сталь. - Я увезла его с собой, когда покидала Данлорн, и хранила все это время в надежде, что меч все же потребуется Роберту.
     - Он знает, что меч у вас?
     - Нет. Я не уверена: может быть, он надеется, что меча больше нет... Как вы думаете - мне следует отдать его Роберту? Сейчас?
     Дженн протянула руку и коснулась рукояти, провела пальцами по гладким крыльям черного орла - герба дома Дугласов.
     - Может быть, не сегодня, но перед битвой - обязательно. Мне кажется... Роберту будет приятно вспомнить о том, что его отец сражался за то же.
     Маргарет с легкой печальной улыбкой кивнула и начала снова заворачивать клинок. "... Дженн..." "Что?"
     "Дженн... ради всего святого, помоги мне..." "Роберт? Нет... Финлей! Что случилось?"
     "Благодарение богам! Ты хоть представляешь, как трудно мне докричаться из такой дали? Где ты, во имя Серинлета?"
     Дженн отошла к окну и встала так, чтобы Маргарет не видела ее лица.
     "Во Фланхаре. Что случилось? Я не думала, что смогу услышать тебя на таком расстоянии".
     "Я тоже, но пришлось постараться - мне приказали. Что делаешь во Фланхаре?"
     "Это долгая история. Почему тебе было так нужно связаться со мной?"
     "Прости меня, Дженн, но у меня не было выбора. Ты должна вернуться в Анклав. Немедленно".
     "Но почему? Что случилось? Я не могу сейчас позвать Роберта. Он занят с..."
     "Да нет, Роберта это не касается. Приехать должна только ты... и Патрик, если он там. Ты должна выехать сегодня же, чтобы добр