Или очень даже мертвым, если меня узнают. Разве ты не слышал, как сейчас ненавидят тех, кто обладает Уитом?
     - Нет, не слышал. Но это меня ничуть не удивляет. Ты говоришь, тебя узнают? Пожалуй, мне придется согласиться со Старлинг. Думаю, мало кто тебя вспомнит. Сейчас ты совсем не похож на Фитца Чивэла, каким он был пятнадцать лет назад. У тебя достаточно черт Видящего, если знать, на что смотреть, но при дворе полно аристократов с такой же наследственностью. Ну, предположим, у кого-нибудь возникнут сомнения. С чем он будет сравнивать - с пыльным портретом в полутемном зале? Ведь из вашей линии ты остался один. Шрюд давно умер, твой отец уехал из Баккипа, а потом его убили, а Верити состарился до срока. Я знаю, кто ты такой, и потому вижу сходство. Не думаю, что мимолетный взгляд какого-нибудь придворного в Баккипе тебе чем-нибудь угрожает. - Он замолчал, а потом серьезно спросил: - Ну, я увижу тебя в Баккипе, до того как выпадет снег?
     - Возможно, - осторожно ответил я, сомневаясь, что выполню его просьбу, но зная, что спорить с ним бесполезно.
     - Увижу, - решительно заявил он и, хлопнув меня по плечу, добавил: - Пошли в дом. Ужин, наверное, готов, а я еще хочу закончить свою статуэтку.

X

МЕЧ И ПРИЗЫВ

     Вероятно, в каждом королевстве есть легенда о могучем защитнике, который восстанет от сна, чтобы спасти свою землю, если нужда на то будет велика, а обращенная к нему мольба - достаточно искренней. На Внешних островах рассказывают об Айсфире, существе, живущем в сердце ледника, который находится в центральной части острова Аслевджал. Местные жители клянутся, что во время землетрясений, случающихся на островах, Айсфир беспокойно ворочается на своем хладном ложе в ледяном логове. В легендах Шести Герцогств постоянно упоминаются заключившие с нами в древние времена союз Элдерлинги, древняя и могучая раса, обитающая где-то за Горным Королевством. Лишь впавший в отчаяние будущий король Верити Видящий мог так поверить в легенду, что оставил королевство на попечение слабеющего отца и чужеземной королевы и отправился на поиски древнего народа. Возможно, именно отчаянная вера и дала ему силу не только разбудить каменных драконов Элдерлингов и направить их на помощь Шести Герцогствам, но и вырезать для себя из камня тело дракона, чтобы во главе стаи вернуться на защиту родной земли.

     Шут остался, но в последующие дни упорно избегал серьезных тем. Боюсь, я тоже. Рассказ о спокойных годах, которые я провел в моей скромной хижине, помог изгнать призраков прошлого. Изменение времени и время перемен. Изменяющий. Вызывающий перемены. Слова и мысли, сопровождающие эти слова, пронизывали мои дни и ночи, проникая в сны. Прошлое более не мучило меня, зато теперь донимали мысли о будущем.
     Оглядываясь назад, вспоминая себя в молодости, я обнаружил, что тревожусь о Неде. Мне показалось, что я напрасно потратил все эти годы и не слишком хорошо подготовил мальчика к самостоятельной жизни. Да, у него доброе сердце, и у меня нет сомнений в его честности. Но я вдруг подумал, что не слишком старательно знакомил Неда с внешним миром. Я научил его жизни в уединенной хижине, он умел охотиться и ухаживать за огородом. Но я отослал его в огромный мир; как мир примет мальчика? Беспокойство о том, как Нед справится с иной, незнакомой ему действительностью не давало мне спокойно спать.
     Если Шут и догадывался о моих терзаниях, виду он не подавал. Он с удовольствием украсил изящным орнаментом каминную полку. С притолоки на меня поглядывали ящерицы. Маленькие смешные лица корчили мне рожицы с дверей шкафа и со ступенек крыльца. Все деревянные предметы в доме становились материалом для его острых инструментов и умных тонких пальцев. А упражнения водяных эльфов на бочке для дождевой воды заставили бы покраснеть даже стражника.
     Я и сам старался много работать, часто оставаясь в доме, несмотря на прекрасную погоду. Мне нужно было обдумать все, что произошло, а Ночному Волку требовалось время, чтобы прийти в себя. Я понимал, что моя забота не поможет ему быстрее поправиться, но мне не удавалось скрыть тревогу. Когда я пытался войти с волком в контакт при помощи Уита, меня встречало хмурое молчание - это было совсем не похоже на моего прежнего спутника. Иногда я отрывался от работы - он меланхолично наблюдал за мной. Я не спрашивал, о чем он думает; если бы зверь хотел поделиться со мной мыслями, он не стал бы закрывать свой разум.
     Постепенно Ночной Волк начал возвращаться к привычному образу жизни, но прежняя его живость исчезла. Теперь он двигался осторожно и всячески берег свое тело. Он перестал постоянно сопровождать меня, а лишь лежал на крыльце и наблюдал за моими приходами и уходами. Вечерами мы по-прежнему охотились вместе, но передвигались значительно медленнее, делая вид, что нас задерживает Шут. Чаще всего Ночной Волк лишь указывал мне дичь и дожидался моей меткой стрелы, а не бросался в погоню. Эти изменения беспокоили меня, но я старался держать тревоги при себе. Ему требуется время на выздоровление, убеждал я себя, вспоминая, что волк никогда не любил жаркие дни лета. Когда наступит осень, он снова станет самим собой.
     Постепенно наша жизнь втроем вошла в привычное русло, словно так было всегда. Вечерами мы рассказывали друг другу истории о незначительных событиях из нашей прежней жизни. Через некоторое время запасы бренди подошли к концу, но разговоры остались такими же непринужденными и приятными. Я поведал Шуту о том, что видел Нед в Хардинс Спит, и о том, что говорили про обладателей Уита на рынке. О выступлении менестреля на Весеннем празднике, о том, как Чейд охарактеризовал принца Дьютифула, а также о его просьбе обучать юного наследника трона Скиллу. Шут внимательно слушал мои истории - подобно ткачу, собирающему разноцветные нити для создания гобелена.
     Однажды вечером мы попробовали украсить корону петушиными перьями, но оказалось, что у них слишком тонкие черенки - перья торчали в разные стороны. Мы оба сразу поняли, что они не подходят. В другой раз Шут поставил корону на стол и выбрал кисточки и чернила из моих запасов. Я присел рядом. Он аккуратно разложил все перед собой, погрузил кисточку в синие чернила и задумался. Мы так долго сидели молча, что я стал различать голоса потрескивающих углей в камине. Потом он отложил кисточку в сторону.
     - Нет, - тихо сказал Шут. - Что-то не так. Еще не время. - Он аккуратно убрал корону в сумку.
     В другой раз, когда Шут до слез рассмешил меня своей очередной непристойной песней, он вдруг положил лютню и заявил:
     - Завтра я уезжаю.
     - Нет! - запротестовал я. - Почему?
     - О, ты же сам понимаешь, - беззаботно ответил он. - Такова жизнь Белого Пророка. Я должен предсказывать будущее, спасать мир - ну, и тому подобная чепуха. Кроме того, у тебя кончилась мебель - мне больше нечего украшать резьбой.
     - Вовсе нет, - возразил я. - Неужели ты не можешь провести с нами еще несколько дней? Во всяком случае, до возвращения Неда. Я хочу познакомить тебя с мальчиком.
     Он вздохнул.
     - Честно говоря, я должен был уйти еще раньше. В особенности если учесть, что ты отказываешься последовать за мной. Возможно, ты передумал? - с надеждой спросил он.
     Я покачал головой.
     - Ты прекрасно знаешь, что нет. Я не могу уйти и все бросить. Кроме того, я должен дождаться Неда.
     - О да. - Он откинулся на спинку стула. - Его ученичество. Да и кто будет заботиться о цыплятах?
     Он не скрыл насмешки, и мне стало обидно.
     - У меня не слишком интересная жизнь, но она моя, - мрачно заметил я.
     Он усмехнулся.
     - Я не Старлинг, мой дорогой. Ты прекрасно знаешь, что я никогда не критикую жизнь другого человека. Взгляни на мою, и ты поймешь, о чем я говорю. Нет. Я должен исполнять свои обязанности, которые могут показаться скучными тому, кто ухаживает за целым выводком цыплят или пропалывает огород. А мне нужно поделиться целым выводком слухов с Чейдом, а также прополоть ряды моих знакомых в Баккипе.
     Я ощутил укол зависти.
     - Полагаю, они будут рады тебя видеть.
     Он пожал плечами.
     - Во всяком случае, некоторые. Другие будут счастливы, если я окончательно исчезну из их жизни. А большинство и вовсе обо мне не вспомнит. Большинство, если я проявлю известную ловкость. - Он неожиданно встал. - Я бы с удовольствием задержался у тебя подольше, - признался Шут. - Мне бы очень хотелось вместе с тобой верить, что я могу распоряжаться своей жизнью. К несчастью, мы оба лишены такой возможности. - Шут подошел к открытой двери и выглянул наружу. Стоял теплый летний вечер. Он сделал вдох, как будто собрался что-то сказать, но прошло некоторое время, он расправил плечи, словно принял решение, и вновь повернулся ко мне. На его лице появилась мрачная улыбка. - Нет, пожалуй, я уеду завтра. Ты скоро последуешь за мной.
     - Не слишком на это рассчитывай, - предупредил я.
     - Но у меня нет выхода, - возразил он. - Время заявляет свои права. На нас обоих.
     - Пусть на сей раз мир спасает кто-нибудь другой. Наверняка существует другой Белый Пророк, - весело сказал я, но глаза Шута широко раскрылись, и он вздрогнул.
     - Никогда не говори о таком варианте будущего. Мне будет плохо, если в твоем сердце возникнет даже намек на сомнение. Дело в том, что существует женщина, которая с радостью примерит плащ Белого Пророка. Она мечтает направить мир иным курсом. С самого начала я сопротивлялся ее намерениям. Однако на данном этапе ее влияние крепнет. Теперь ты знаешь, почему я не хотел говорить об этих проблемах. Мне потребуется твоя сила, друг мой. Вдвоем мы, наверное, справимся. Не следует забывать, что иногда достаточно небольшого камешка в колее, чтобы колесо изменило направление движения.
     - Однако судьба камешка не кажется мне привлекательной.
     Он посмотрел на меня, в его золотых глазах танцевал свет лампы. Голос Шута был полон тепла и усталости.
     - О, не бойся, ты останешься в живых. Я знаю, ты должен выжить. И я приложу для этого все свои силы.
     Я сделал вид, что охвачен смятением.
     - И ты предлагаешь мне не бояться?
     Он кивнул, и его лицо стало серьезным. Я решил сменить тему разговора.
     - Кто та женщина, о которой ты говорил? Я ее знаю?
     Он вернулся к столу и сел.
     - Нет, ты ее не знаешь. Но я давно с ней знаком. Точнее, мне известно о ее существовании, я услышал о ней, когда был еще ребенком.... - Шут посмотрел на меня. - Много лет назад я кое-что рассказывал о себе. Ты помнишь? - Он не стал дожидаться ответа. - Я родился далеко-далеко на юге, в самой обычной семье. Ну, насколько люди вообще могут быть обычными... Мать меня очень любила, а двое моих отцов были братьями, как принято в тех краях. Но с того момента, как я появился на свет, стало ясно, что во мне заговорила древняя наследственность. Давным-давно Белый смешал свою кровь с кровью предков моей семьи, и мне выпала судьба продолжить дело древнего народа.
     И хотя мои родители очень меня любили, они знали, что мне не суждено остаться с ними и продолжить их дело. Меня отослали туда, где я мог получить надлежащее образование и подготовиться к будущей жизни. Там ко мне прекрасно относились и проявляли нежную заботу. Каждое утро меня расспрашивали о снах, и мудрые мужи записывали их содержание, чтобы потом тщательно обдумать. Я делался старше, меня стали посещать сны наяву - тогда мне пришлось изучить искусство письма. Теперь я мог сам записывать свои видения, ведь всем известно: лишь рука, неразрывно связанная с глазом, способна точно отобразить сон. - Шут рассмеялся и покачал головой. - Хорошенький способ вырастить ребенка! Любые мои слова воспринимались как проявления высочайшей мудрости. Но, несмотря на свою наследственность, я ничем не отличался от обычных детей. Хулиганил, когда представлялась возможность, рассказывал глупости о летающих кабанах и призраках отпрысков королевского рода. Каждая придуманная мной история оказывалась длиннее предыдущей, однако я обнаружил одну странность. Какие бы глупости я ни придумывал, в моих бреднях всегда оказывались зерна истины.
     Шут бросил на меня быстрый взгляд, словно ждал возражений, но я молчал. Он опустил глаза.
     - Наверное, мне следует винить самого себя. Когда во мне выросли побеги величайшей правды, никто в нее не поверил. В тот день, когда я объявил себя Белым Пророком, наставники отвернулись от меня. "Забудь о своих диких мечтаниях", - сказали они мне. Словно найдется человек, который стал бы мечтать о такой судьбе! Они заявили, что мантия Белого Пророка уже легла на другие плечи. Она родилась раньше, чтобы изменить будущее мира в соответствии со своими видениями. Всем известно, что каждый век знает лишь одного Белого Пророка. Даже я об этом знал. Тогда кто я такой? Они не могли ответить на мои вопросы, однако были уверены, что я не пророк. А женщина, назвавшаяся Белой Пророчицей, уже отправилась в мир.
     Он вздохнул и надолго замолчал, потом пожал плечами.
     - Я знал, что они ошибаются. Уверенность шла из самых глубин моего существа. Они хотели заставить меня найти утешение в той жизни, которую я у них вел. Им даже в голову не приходило, что я могу восстать.
     Но я убежал. И отправился на север - мой путь и те времена я даже не стану пытаться описывать. Я шел все дальше и дальше на север, пока не добрался до двора короля Шрюда Видящего. Ему я и продал себя на тех же условиях, какие чуть позднее принял ты. Свою верность за его защиту. Не прошло и года с момента моего появления, как слух о тебе потряс двор. Бастард. Нежданный ребенок, никому не известный Видящий. Как они все были удивлены! Все, кроме меня. Ведь мне уже привиделось твое лицо, и я знал, что должен тебя найти, хотя меня упорно убеждали в том, что ты попросту не можешь существовать.
     Он наклонился вперед и положил на мое запястье руку в тонкой перчатке. Шут сжимал мою руку всего мгновение, наша кожа не соприкасалась, но я почувствовал, как нас что-то связало. Нет, не Скилл и не Уит. Я даже не ощутил присутствия магии - в том виде, как я ее понимал. Нечто похожее происходит, когда попадаешь в необычное место, а потом тебя охватывает ощущение, будто ты здесь уже бывал. И мне показалось, будто мы с Шутом уже так сидели, произносили эти слова - и всякий раз наши слова запечатывало его короткое прикосновение. Я отвел глаза и наткнулся на взгляд Ночного Волка.
     Я откашлялся и попытался заговорить о другом.
     - Ты сказал, что знаешь ту женщину. Как ее зовут?
     - Ты никогда не слышал ее имени. Однако о ней ты знаешь. Помнишь, во время войны красных кораблей нам рассказали, что их вождя зовут Кебал Робред?
     Я согласно кивнул. Племенной вождь островитян, который неожиданно объединил всех под своим началом. С пробуждением драконов союз моментально распался. В некоторых легендах говорится, что дракон Верити пожрал главаря пиратов, в других - будто Кебал утонул.
     - Ты слышал, что у него была советница? Бледная женщина?
     Слова Шута показались мне ужасно знакомыми. Я нахмурился, пытаясь вспомнить. Да. До меня доходил такой слух, но не более. Я вновь кивнул.
     - Хорошо. - Шут откинулся назад и заговорил почти небрежно: - Это она. И еще кое-что: она не только свято верит в то, что является Белой Пророчицей, но и убеждена, будто Кебал - ее Изменяющий.
     - Тот, кто делает других героями?
     Шут покачал головой.
     - Нет. Ее Изменяющий уничтожает героев. Он уменьшает способности людей. Там, где мне удается что-то построить, она разрушает. Там, где я объединяю, она разъединяет. - Он вновь покачал головой. - Она верит, что все должно закончиться прежде, чем начнется вновь.
     Я ждал, когда он продолжит, но Шут молчал. Тогда я подтолкнул его.
     - А во что веришь ты?
     На его лице появилась задумчивая улыбка.
     - Я верю в тебя. Ты - мое новое начало.
     Я не нашелся что ответить, и в комнате повисла тишина.
     Он дотронулся до уха.
     - Я ношу серьгу с тех пор, как мы с тобой виделись в последний раз. Но теперь я должен вернуть ее тебе. Там, куда я направляюсь, ее носить нельзя. Она слишком узнаваема. Люди могут вспомнить, что ты носил такую же. Или Баррич. Или твой отец. Она может всколыхнуть ненужные воспоминания.
     Я смотрел, как он возится с застежкой. Сережка представляла собой синий самоцвет, оплетенный серебряной сетью. Баррич подарил ее моему отцу. Я носил ее после смерти Чивэла. В свою очередь, я передал серьгу Шуту для Молли - в знак того, что я никогда ее не забуду. Однако он поступил мудро, оставив серьгу себе. А что будет с ней теперь?
     - Подожди, - попросил я. - Не снимай.
     Он удивленно посмотрел на меня.
     - Если нужно, замаскируй ее, только не снимай. Пожалуйста.
     Он медленно опустил руки.
     - Ты уверен? - с сомнением спросил Шут.
     - Да, - твердо ответил я.

***

     Когда на следующее утро я проснулся, Шут уже встал, помылся и оделся. На столе лежала уложенная сумка. Оглядев комнату, я не заметил его вещей. Он вновь превратился в благородного лорда. Было забавно наблюдать, как он в своем роскошном наряде готовит кашу.
     - Значит, уезжаешь? - глупо спросил я.
     - Сразу после завтрака, - тихо ответил он.
     Нам следовало бы отправиться вместе с ним.
     Первые слова, с которыми Ночной Волк обратился ко мне за последние дни. Я удивился и посмотрел на него - Шут тоже.
     - А как же Нед? - спросил я.
     Ночной Волк лишь взглянул на меня, словно я знал ответ. Он ошибался.
     - Я должен остаться, - сказал я им обоим. Мне не удалось их убедить. Я казался себе ужасно степенным, уравновешенным и важным, и мне это не понравилось. - У меня есть обязательства, - почти сердито продолжал я. - Не должен мальчик возвращаться в пустой дом.
     - Ты прав, - тут же сказал Шут, однако даже его согласие вызвало у меня раздражение.
     Настроение у меня окончательно испортилось. Завтрак прошел в молчании, а когда мы встали из-за стола, я почувствовал ненависть к липким тарелкам и котелку с кашей. Привычные обязанности вдруг показались мне невыносимыми.
     - Я оседлаю лошадь, - мрачно сказал я Шуту. - Нет нужды пачкать твой роскошный костюм.
     Он ничего не ответил, и я быстро вышел из хижины.
     Казалось, Малта уже почувствовала, что ей предстоит путешествие, и нетерпеливо переступала ногами, однако не мешала мне седлать ее. Я делал все не торопясь, в результате, когда я закончил, упряжь Малты была в идеальном порядке. Мне почти удалось успокоиться, но когда я подвел лошадь к крыльцу, там уже стоял Шут, положив руку на холку Ночного Волка. На меня вновь нахлынула тревога, и я по-детски свалил вину на Шута. Если бы он не навестил меня, я бы не понял, как сильно без него скучал. Я бы продолжал оплакивать прошлое, но не начал бы томиться из-за будущего.
     Я чувствовал себя несчастным и старым, когда Шут подошел обнять меня на прощание. И хотя я понимал, что у меня нет оснований на него злиться, я ничего не мог с собой поделать. Так я и стоял в его объятиях, не в силах ему ответить. Я рассчитывал, что он стерпит, но когда его губы оказались возле моего уха, Шут прошептал приторно-сладким голоском:
     - Прощай, Любимый.
     Несмотря на раздражение, я не сумел сдержать улыбки. Я прижал его к груди, а потом легонько оттолкнул.
     - Доброго тебе пути, Шут, - хрипло сказал я.
     - И тебе, - серьезно ответил он, легко вскочив в седло.
     Я посмотрел на него. Аристократичный молодой человек на лошади не имел ни малейшего сходства с Шутом, которого я знал в далеком детстве. Но наши взгляды встретились, и я снова увидел своего старого друга. Некоторое время мы молча смотрели друг на друга. Затем, легко коснувшись поводьев и едва заметно переместив свой вес, он развернул лошадь. Малта тряхнула головой, выпрашивая свободный повод. Шут не стал возражать, и она сразу перешла на легкий галоп. Ветер подхватил шелковистый хвост. Даже после того, как осталась лишь пыль, клубящаяся над дорогой, я долго смотрел им вслед.
     Вернувшись в хижину, я обнаружил, что Шут помыл и убрал посуду. В центре стола - раньше его скрывала сумка Ш