горькие  причитания,
громовые  речи майора  Ширко,  разоблачение  интеллектуальной  троицы, общее
собрание  зэков,  где  каждое  слово  со сцены (на  которой  понуро  торчали
"виновники торжества") тонуло в хохоте арестантской публики...
     НО  ЧТО ЖЕ ВСЁ-ТАКИ ПРОИЗОШЛО? И что  это за  таинственная  фотография,
ошеломившая  бедного майора? Чтобы  ответить  на  эти  вопросы,  перенесемся
назад,  в  тот день, когда "заговорщики"  принялись  за осуществление своего
плана.
     Со  справкой  о  смерти  все  получилось  удачно.  Бланк нарисовал один
талантливый  "чернушник"40: что ему какая-то "справила", когда он "баксы" на
тетрадном листке цветными карандашами так изображает - хоть в обменный пункт
беги!  Он же и печать поставил,  и  подпись  начальника  колонии.  Мужик так
разошелся,  что хотел сварганить заодно  справку из морга и свидетельство  о
кремации - за те же деньги... Но приятели решили, что это будет чересчур.
     Текст  сочинил  Миша,  долго  припоминая  документальные  штрихи  своей
богатой криминальной биографии - "сим удостоверяем", "сообщаем вам", "спешим
уведомить" и "доводим до вашего  сведения". Получилось убедительно, особенно
фраза  о том, что "согласно Правилам  внутреннего распорядка,  тело не может
быть выдано родственникам и будет захоронено безымянно".
     -  Добавь,  что после Лопаты  не осталось  личных вещей, -  посоветовал
штукатур  Арменчик.  -  А  то  за личными вещами  они  могут  за  сто  верст
припереться.
     Про  личные  вещи  Миша  тут  же  добавил. Но  самое  главное  фотограф
приготовил напоследок.
     - Маманю надо пожалеть, - сказал сердобольный Миша. - Мать для жулика -
это  святое.  Оставим  старушке память о беспутном  шалопае.  Как говорится,
лучше один раз увидеть, чем сто раз прочитать...
     Ашкенази  решил  послать  за  Уральский  хребет  фотографию  с  похорон
Андрюхи. Для наглядности. Причем на фотке должны быть запечатлены  не только
какие-то голимые арестанты, но и высокое начальство.
     - Ты что, "хозяина" позовешь или "кума"? - съязвил Леня Шуршавый.  -  А
гроб на "столярке" закажешь?
     - Леня, не  дрочите на природу, -  ласково посоветовал Миша.  -  Гробик
симпатичный  я  присмотрел,  когда  позавчера  щелкал  на  промзоне  ударное
возведение  третьего цеха. Там есть шикарное корыто,  в  котором  замешивают
раствор. Ну, красный пролетарский кумач мы займем  на время у "козлов"41  (у
меня  есть коны42). А вот с офицерским составом сложнее. Нужна  форма, а ее,
конечно, у ментов не займешь...
     -  Почему не займешь? - хлопнул  себя по лбу Арменчик. - У нас инженер,
капитан, все время в своем кабинете  на "промке"  форму  держит. Приходит  в
зону - переодевается, уходит - опять  переодевается. "Хозяин" его за это уже
несколько раз гонял, но тому все по фигу.
     -  Ты  у  нас домушник43,  тебе  и  фомка44  в  руки, -  удовлетворенно
подытожил Миша.
     И   вскоре  вся  компания  собралась   в  помещении  строящегося  цеха:
зашуганный, дрожащий Арменчик с фуражкой и рубашкой раззявы-капитана, Миша с
кумачом  и фотоаппаратом, Лопата с видом умирающего лебедя и Леня Шуршавый -
просто в качестве  статиста. Корыто  с  засохшим  раствором  взгромоздили на
козлы,   сверху   это   сооружение  покрыли   красной   скатертью   -   и  в
импровизированный гроб забрался Лопата.
     - Скатерку как-нибудь подоткните! - режиссировал возбужденный фотограф.
- Придайте контуры! А то получается  черт-те что. Ну, не прочитывается гроб,
не прочитывается!
     - Хуль его читать?! -  зарычал раздраженно Лопата. -  Это ж гроб,  а не
"Мурзилка"! Щелкай скорее, а то козлы подо мной трещат!
     - Куда щелкать? Арменчик еще форму не напялил! А где штаны, Арменчик?
     -  Какие штаны,  слушай? Тут  пока  фуражку нес,  чуть в свои  штаны не
наложил!  Представляешь,  что  было бы,  если б хлопнули  с этим  бутором45!
Ништяк, и так проканает. Мама пожилая, как-нибудь схавает.
     -  Да-а, видуха... Гусар, ебена мать! Сховайся  за козлы, чтоб тебя  по
пояс не видно было!
     - Из-за козлов от меня только фуражка высовывается...
     -  Лады,  стань с краю, как-нибудь скатеркой прикройся.  Лопата, шо  ты
разлегся в корыте, как папа в винограднике? Мослы из гроба на метр торчат!
     - А куда мне их деть? Отрубить, что ли?
     - Может, Арменчика  в  корыто  положим, а  Лопату  сделаем  мусором?  -
предложил Леня.
     -  Идиот! На  хрен Андрюхиной  мамане  вместо ее  сына  сын  армянского
народа? Совсем ты, что ли, перегрелся?
     В конце концов скрюченного Лопату  удалось с горем  пополам затолкать в
корыто  -  с  подогнутыми  коленями,   Арменчик  притулился  сбоку  с  видом
спившегося есаула, Леня Шуршавый изобразил скорбящие массы - и Миша Ашкенази
запечатлел на пленке историческое положение во гроб.
     Потом  эта  икона,  увеличенная  и  обрамленная в шикарную рамку, долго
висела  в  кабинете  майора  Ширко, скрашивая временами  тяготы его опасного
рейда по минным полям нашей жизни...


ТРУСЫ НЕПРИКАЯННЫЕ (ПОЧТИ ПО ЧЕХОВУ)


     ОДНАЖДЫ  В  ВОСКРЕСЕНЬЕ  какой-то  неизвестный  хмырь  выстирал трусы и
повесил  их  сушиться  в  локалке46  шестого  отряда.  Черные  такие  трусы,
"семейные", трепещут на легком ветерке, как пиратский флаг.
     Болтались  себе спокойно  трусы до вечера,  и никто на них  не  обращал
внимания. Пока не подошло время контрольной проверки осужденных. Дело в том,
что интимный  предмет мужского  туалета  висел как раз  посередине  бельевой
веревки,  протянутой через всю локалку. И когда арестанты  медленно и нехотя
стали  выстраиваться в  привычную линию,  оказалось,  что пиратские  трусищи
развеваются  по  центру строя и норовят братски  похлопать  стоящих зэков по
щекам. "Избранники" тут же решили сдвинуть наглую черную тряпку в сторону.
     -  Что за херня?  - недовольно подал  голос долговязый Витя  Сверчок, к
которому трусы были  настроены особенно  нежно. - Какой мудак развесил здесь
этот сраный мадепалам47?
     - Витек, ты осторожнее с метлой48, - посоветовал стоящий рядом Саня Ёж.
- Ты же не знаешь, чьи это штанишки. Можно ненароком в блудную попасть.
     Сверчок огляделся по сторонам - не слышал ли кто его реплики -, почесал
затылок и культурно, но громко осведомился:
     - Братва, чьи трусы?
     Народ безмолвствовал.
     - Чего ты телишься? - буркнул старичок дядя Федя,  мотавший срок за то,
что  спалил  сарай  у  девки-разведенки ("Подмахнула49  бы, сука, мне  разок
по-соседски,  уважила старого человека... А то пошла  надсмешки  по  станице
строить!"). - Сдвинь эти хреновы портки в сторону!
     - Тут, батя, вопрос, в какую  сторону, - пояснил Саня Ёж. - Одно дело -
к  мусорке, другое  -  вправо, к ограде. Конечно,  если трусы  какого-нибудь
"черта"50  или,  скажем,  "козлячьи"51,  тогда  один  расклад.  А  вдруг  их
правильный пацан  носит? Не так поймет.  Тебе бы  было  приятно,  чтоб  твое
барахло над вонючей урной сушилось?
     Федя  согласился, что ему это было бы неприятно, и он даже  обязательно
раскроил бы макитру не в меру инициативному "передвижнику".
     - Да чего вы тут трете52? - вмешался Игорек Земченко, синий  от наколок
и  сонный  от  жары.  -  Эти  ланцы-дранцы53  примороженный54  наш  вывесил,
Профессор.
     Профессором  кликали в отряде тихого интеллигента, страдавшего  на воле
запоями и гонявшего тихую  жену.  Все  это  вылилось в  громкое дело,  когда
ужравшийся Профессор  спустил супругу  с лестницы.  В отряде интеллигент был
одним из самых забитых и безропотных "сидельцев".
     Сверчок решительно сдвинул трусы в сторону урны.
     -  Гляди, мужики,  как простой захар кузьмич55  повторяет  подвиг  Сани
Матросова,  -  с   интересом   прокомментировал  поступок  Вити   Михалыч  -
семидесятилетний  лагерник  с  одиннадцатью сроками  за спиной,  высохший  и
шершавый,  как  балан56 на  лесоповале.  - Сверчило, ты хоть знаешь, чьи это
трусы?
     - Профессора нашего.
     - Совсем с головой не дружишь? Прикинь: Профессор в них утонет на хрен!
Это ж председатель  СДП  вывесил - чувырло лохматое57.  Теперь он тебе точяк
месяц БУРа сосватает.
     -  Ёпэрэсэтэ!  - засуетился Сверчок  и  быстро  потянул  трусы в другую
сторону.
     Однако и здесь черная тряпица провисела недолго.
     - Ну, вы  гоните, - снисходительно  заметил Костик Червонец, до сих пор
со стороны слушавший обсуждение бельевого вопроса. - Станет вам председатель
СДП этот бутор носить... У него импортные, такие, знаете, как плавки, - чтоб
яйца при  ходьбе не звенели.  А  эти, по-моему,  я на  "чертиле"  видел,  на
Мишане.
     Пиратские трусы тут же перекочевали к "мусорке".
     -  Это  вы  загрубили,  - задумчиво прокомментировал  один из  стоявших
поодаль  наблюдателей.  -  Шароварчики  кто-то  из  "бугров"58  на  просушку
повесил.
     Портки скользнули по канатной дороге в "авторитетную" сторону.
     К Сверчку неслышно притерся новый персонаж - Алексей Грушко, прозванный
Алешей Бесконвойным59.
     - Витек, братан, ты чего, офонарел?! - прошипел Алеша на ухо Сверчку. -
Эти  трусы  позорные  тут  "обиженники"60  вывесили!  Спецом,  падлы,  чтобы
кого-нибудь из порядочных арестантов офоршмачить61! Че ты их мацаешь?!
     Витек  охнул.  И  как  он  сам  не  догадался!  Кто  же еще, кроме этих
животных, мог  посреди локалки  растянуть такую поганую рвань?  И  молчат же
нарочно,  твари ткнутые... Правильно говорят на  зоне - "Нет наглее  наглого
педераста"! Сверчок отыскал глазами стоявшую у стены барака  метлу -  и стал
подталкивать древком ненавистные трусы в сторону урны.
     - Что такое? - раздался голос за спиной. - Видать, кто-то  из "блатных"
усрался, а Сверчок боится испачкаться. Трусишки, по-моему, Зурабовы.
     Зураб считался одним из пацанов, приближенных к  "смотрящему"62 отряда.
Тыкать  палкой  в  его белье  было  верхом неприличия: в  ответ могли ткнуть
"перышком"63 под ребра.
     -  Тьфу ты! -  разозлился Сверчок и махнул  рукой. - Пускай висят,  где
висели. С этими трусами накличешь на свою жопу приключений...
     Так и  получилось, что во время  контрольной проверки перед нестройными
рядами арестантского люда весело развевались на ветру безымянные трусы - как
гордо реющее черное знамя, зовущее "сидельцев" к светлой жизни, исправлению,
перевоспитанию и возвращению в ряды честных граждан.

БРАТЕЛЬНИК МИЛЛИОНЩИКА
     НОВИЧОК  ВОШЕЛ  В  ПОМЕЩЕНИЕ  ОТРЯДА, как  английский  принц  в дешевую
ночлежку. Он огляделся,  сокрушенно покачал  головой  и гордо  проследовал к
спальному месту, которое  ему  определил  старший  дневальный.  Место его не
удовлетворило.
     - Милейший! - жестом подозвал он старшину. - Мне бы хотелось что-нибудь
у окна.
     - А тебе не хотелось бы что-нибудь у параши? - резко оборвал старшина -
суровое  существо  из  архангельских краев,  тяжелый  взгляд  которого весил
что-то  около полутонны.  -  Еще раз услышу про  "милейшего"64  -  и  будешь
кукарекать на насесте65!
     "Принц" пожал плечами и гордо  отвернулся,  принявшись  рыться в  своем
бауле. Сунув кое-что из нехитрого скарба в "гараж" -  прикроватную  тумбочку
на двоих, он выудил  со  дна мешка школьную тетрадку, достал из нее какой-то
листок и стал прилаживать к стене.
     - Эй ты, клоун! - загрохотал тут же грозный  голос  дневального. - Тебе
кто позволил на стену всякую хрень лепить?!
     -  Если  мне  не  изменяет   зрение,  -   с  достоинством  ответствовал
незнакомец,  -  я  вижу здесь  немало фотографий  и репродукций, висящих над
кроватями.
     -  А ты меньше гляди! У нас слишком глазастым шнифты66  выдавливают! По
правилам внутреннего распорядка вешать на стены всякую гадость запрещено.
     - А почему же...
     - А потому же! Короче: я здесь решаю, что можно вешать, что нельзя. Вот
что ты удумал наклеить?
     - Фотографию брата...
     - Во-во - брата,  свата!  Ты бы еще  сюда впер фотографию кума67! А ну,
зарисуй... Че-то рожа знакомая; я с ним нигде на этапе68 не встречался?
     - Вряд ли. Скорее всего, вы знакомы заочно.
     "Аристократ" протянул  старшине пачку чая, и  тот увидел на ней  ту  же
лысоватую улыбчивую физиономию,  что на предыдущем фото. Крупными буквами на
пачке было пропечатано - "ДОВГАНЬ".
     -  Не  понял  юмора,  -  наморщил лоб  старшина.  - У тебя что, Довгань
брательник?
     - Естественно. Позвольте представиться - Борис Довгань.
     В пуленепробиваемой черепушке  старшего  дневального  что-то  щелкнуло,
вспыхнуло и задымилось. Он тут же вспомнил, что фамилия новичка (которую ему
уже  называл  начальник отряда)  - действительно  Довгань.  И  пожалел,  что
пропустил это обстоятельство мимо ушей.
     - А не  заливаешь? -  недоверчиво спросил он у "принца". - Мало  ли  на
свете Довганей...
     - Довгань  - это не Петров, -  резонно  заметил новичок. - Так  я  могу
повесить фотографию?
     Вскоре фото известного российского предпринимателя висело над кроватью,
стоявшей у окна...
     ПРИБЫТИЕ  В ОТРЯД БОРИСА  ДОВГАНЯ внесло в  арестантскую  жизнь  свежую
струю и растормошило серую массу "сидельцев".
     -  Звиздит  он,  как Троцкий! - хмуро  отмахивались скептики.  -  Такие
бобры69 по этой жизни за колючку не залетают. Что ж, Довгань своего брата от
срока не отмазал бы? Да это даже не фонарь70 - это северное сияние!
     - Не  фиг, не фиг, - возражали остальные. -  Они даже на рожу  похожие.
Что-то есть. И потом: бывают обстоятельства...
     Последний аргумент  оказался наиболее  убедительным. Арестантский народ
может не верить ни во что  -  ни в  Бога,  ни  в черта.  Но он твердо знает:
"бывают обстоятельства"... За эту фразу осужденные  держатся,  как утопающий
за  соломинку.  Она  служит оправданием  любых их  собственных  "косяков"71,
проявлений слабости,  недостойных  поступков.  Сельский врач  спас  человеку
жизнь - а  тот стащил  у него сапоги  и ушанку. Мужик в пьяном угаре зарезал
двоих  собутыльников и  поджег  собственный  дом.  Молодой  шпаненок  влез в
аптеку,  обглотался "колес"72,  заторчал73 и уснул,  а  утром  его разбудили
менты.  Бывают  обстоятельства...  И  тот,  кто  осмелится  спорить  с  этим
философским утверждением, рискует навлечь на  себя  гнев всего арестантского
братства: нельзя покушаться на святое!
     Но  дело,  конечно,  не  только в  "обстоятельствах". Манера держаться,
говорить, внешность Бори Довганя совершенно исключали возможность обмана.  О
своих  отношениях  с братом,  о  подробностях  дела, которое  довело его  до
лагерных нар  и вообще о своей  "вольной"  жизни  Боря  рассказывал  как  бы
неохотно,  лишь  тогда,  когда  к  нему  уж   очень  приставали   назойливые
"пассажиры". А  приставали постоянно:  не  у  всякого братан размножен и  на
водке, и на чае, и на чипсах! Но, как видно, даже миллионщик не всегда может
родню отмазать...
     - Не вправе я вам, уважаемые, рассказывать  всех подробностей, -  мягко
растолковывал любопытным  тюремный  Довгань.  - Знаете же,  по  какой статье
сижу?
     - "Маслокрадка"74! - радостным хором отвечали уважаемые.
     - Не "малокрадка", а статья 160 - "Присвоение или растрата". Экономика,
дорогие мои, это чрезвычайно тонкая  материя. В условиях нашего дикого рынка
просто   невозможно  хозяйствовать  по-честному!   Власть  сама   заставляет
предпринимателя искать обходных путей. Сама толкает его на преступления.
     Зэки согласно кивали головами. Ясен перец, виновато государство!  Кто ж
еще? Да взять хоть любого из них... А Боря развивал мысль:
     - В общем, во время одной из крупных  финансовых операций  брат попал в
сложную  ситуацию:  всплыли  ненужные  подробности,  которые  заинтересовали
налоговую полицию. Речь шла о десятках миллионов долларов...
     В  кругу  слушателей  пронесся  одобрительный  гул.  Зэк  вообще  любит
рассказы о красивой жизни, виллах в  Майами, длинноногих "шмарах"75, рулетке
в Монте-Карло... Брать - так миллион, иметь - так королеву!
     -  Скандал назревал  огромный. Расследование  находилось на контроле  в
Кремле. Я в это время возглавлял одну из фирм Владимира...
     - Какого  еще Владимира? - недоуменно перебил сморчок с синим  эполетом
на плече.
     - Довганя, мудило! - зло рыкнул кто-то, и рассказ продолжался.
     -  Я  сказал брату,  что  возьму  всю вину на себя.  Он  -  голова, ему
продолжать  семейный бизнес, а я уж как-нибудь пересижу.  Долго мы обсуждали
все "за"  и  "против", но  в конце  концов на том  и  порешили.  Надо отдать
должное: Владимир затратил немало средств, чтобы смягчить приговор. Но - три
с половиной года мне все-таки отмерили... Впрочем, брат не  оставляет меня в
беде. В предыдущей колонии  были  у  меня и импортные  колбасы,  и  кофе,  и
шоколад, и осетрина - все не перечислишь!
     - А за что тебя перевели?
     - Когда со свободы  приходят такие передачи,  для одного человека этого
слишком много. И большую часть  я  раздавал. Активистам  это  не  нравилось.
Стали требовать,  чтобы излишки я отдавал в какой-то  фонд,  а они, дескать,
будут распределять сами. Но с какой же стати кто-то будет распоряжаться моей
собственностью? Я и без советчиков разберусь, кому помогать.
     - А  на  "общак"  ты отстегивал76? - с подозрением поинтересовался Сеня
Тихий - "смотрящий" отряда.
     - Я здешние  порядки  знаю, -  успокоил Тихого Боря Довгань.  -  Но вот
актив устроил мне жизнь невыносимую: подлости, провокации, рапорты по поводу
расстегнутой  на вороте пуговицы...  В  конце  концов я  оказался  в  глазах
администрации каким-то монстром, и от меня решили избавиться, направив сюда.
Так быстро перебросили, что брат пока еще не в курсе.
     "Сидельцы"  понимающе  загудели  и принялись обсуждать  близкую  сердцу
каждого  тему: какие козлы эти самые "козлы", всех  их надо резать в  утробе
матери, вот у меня у самого был похожий случай...
     Вполне  понятно,  что  Боре Довганю, пока  он  перебивался  в  ожидании
посылок от брата,  готов был помочь  каждый. Более того: арестанты бились за
честь "подогреть"77 родственника известного коммерсанта! Боря  принимал дары
нехотя: ну что  вы,  не стоит,  зачем вы отрываете от себя... Однако ни одна
"семья"78  не  садилась почифирить  или  приколоться  хавкой,  не  пригласив
Довганя. Он был в отряде на правах "свадебного генерала".
     В  колонии жилось  Боре  не  погано. Обязательной  работой  по  вязанию
овощных мешков он  не занимался:  нарядчики писали  на него норму  выработки
("да брось ты, свои люди - сочтемся!"); Борино белье стиралось в прачечной и
гладилось,  как  для  принца  датского;  роба  и  брюки  были  подогнаны  по
спецзаказу местным  портным дядей Семой  и  сидели на  Довгане,  как фрачная
пара.
     Так продолжалось в  течение нескольких  месяцев. А шикарные  "дачки"  с
воли от миллионщика  Володи все  не шли. Не то  чтобы это  очень  беспокоило
арестантский народ,  но  все-таки  -  чего  же он телится, брательник?  Боря
успокаивал:  гнусные  происки  ментов...  Мурыжат  брата:  то  ли  адрес  не
сообщают, то  ли  сообщили, но неправильный. Зэки  соглашались:  а  чего еще
ждать от мусоров? Хороший мент - мертвый мент.
     Однажды  в воскресный день, когда  Боря Довгань  вместе со всеми  пошел
смотреть  футбольный матч  на  первенство зоны между  командами  третьего  и
пятого  отрядов, в  его собственный  отряд  наведался колонистский почтальон
Петя Грыжа.
     - Фу, еле добрался на  второй этаж, с  моей-то грыжею. Есть  тут у  вас
такой - Довга/рь? Письмо ему пришло.
     -  Ты, кажись, дед, рамсы попутал79.  Никаких  Довгарей у нас  сроду не
было.
     -  Как  же нет?  По русскому  языку  написано -  второй  отряд,  Борису
Довгарю.
     -  Дай секануть80...  А,  наверно,  нашему  коммерсанту!  Брательник  с
радости, видать, не ту  букву  написал.  Нужно  -  Довганю,  а он - Довгарю.
Нажрался,  короче,  на  какой-нибудь  презентации,  вот и  чирикнул не  то с
бодуна.  Лады,  отец,  все  в  норме, винти  отседа  по-тихому,  грыжу  свою
драгоценную не расплескай.
     В жилой секции ошивалось тольк