Не сводя глаз с ее прекрасного лица,
он вдруг понял, почему с недавних пор егожизнь стала такой  унылой:  ему
недоставало Бесс.
   Она протянула руку:
   - Лорд Толбот, очень любезно, что вы навестили нас.
   Он поднес к губам ее  длинные  тонкие  пальцы,  коснулся  чернильного
пятна на подушечке указательного. Бесс источала аромат вербены.  Впервые
в жизни Шрусбери ощущал такое опьяняющее благоухание.
   - Простите, что не могу встать, лорд Толбот.
   Только теперь  Шрусбери  увидел,  что  в  кресле  сидит  муж  Бесс  -
взъерошенный старик, закутавшийся в плед.
   - Сэр Уильям, я приехал, как только получил ваше письмо.  -  Шрусбери
не мог заставить себя осведомиться о здоровье Синтло: судя по всему, тот
умирал.
   - Бесс рассердилась на меня - за то, что я обратился к вам.
   - Я вовсе не сержусь, Уилл, просто  мы  не  вправе  перекладывать  на
плечи лорда Толбота наши семейные неурядицы.
   - Для меня это вовсе не обуза, леди Сент-Лоу. Я  уже  написал  декану
Кембриджа, советуя ему принять  Уильяма  Кавендиша  в  Клэр-Холл  к  Дню
святого Михаила, когда начнется очередной учебный семестр.
   - Слышишь, Бесс? Я же говорил, что лорд Толбот нам поможет!
   - Сумею ли я  когда-нибудь  отблагодарить  вас,  милорд?  -  смущенно
проговорила Бесс.
   "Черт побери, Бесс, не смотри на меня  так!  Я  не  стану  требовать,
чтобы ты платила мне своим телом!" Мысленно  Шрусбери  выругался,  зная,
что его глаза в эту минуту горят желанием.
   Бесс потупилась.
   - Не хотите ли бренди, милорд? А может, горячего сидра?
   - Нет, благодарю вас.
   - Пожалуйста, побудьте с нами, расскажите  Уиллу,  что  творится  при
дворе.
   Взгляд Бесс стал умоляющим, и Шрусбери вдруг  догадался,  что  Синтло
никто не навещает. Он смягчился.
   - Так и быть. Пожалуй, лучше согреться  горячим  сидром,  прежде  чем
скакать в Шеффилд.
   При взгляде на Бесс, которая направилась  к  двери,  у  него  сжалось
сердце. Прокашлявшись, Шрусбери сел рядом с Синтло.
   - Я пробью при дворе всего один месяц, прежде чем меня вызвали домой.
Видите ли, моей жене вновь стало хуже.
   Толбот был скрытным человеком, поэтому никто  не  знал,  какие  ссоры
вспыхивают у него в доме между Гертрудой и детьми. В своей  болезни  она
обвиняла близких, не проходило и дня, чтобы Гертруда не обрушивалась  на
них с упреками. Шрусбери знал, что злейший враг  Гертруды  -  она  сама,
поскольку скандалами она уже не раз доводила себя до припадков.  Младшие
Толботы избегали матери, и хотя Шрусбери  предпочел  бы  последовать  их
примеру, он проводил с женой немало времени, стойко  выдерживая  вспышки
гнева. Приписывая их душевной болезни, Толбот проявлял к жене терпение и
доброту.
   Синтло, выразив сочувствие, перешел к тому, о чем  ему  не  терпелось
узнать:
   - Как поживает ее величество?
   - Замуж еще не вышла.  Тайный  совет  предложил  ей  в  мужья  Карла,
эрцгерцога Австрии. Подобный союз был бы выгоден стране.
   Синтло прикрыл глаза, пережидая приступ боли, потом улыбнулся:
   - Елизавета умеет вести подобные игры.
   - Их суть в том, чтобы уравновесить влияние католиков и протестантов.
С этим Елизавета легко справляется при помощи Сесила.
   Бесс вернулась вместе с лакеем, который нес серебряный поднос с двумя
бокалами дымящегося  сидра.  Уильяму  она  протянула  чашку  с  целебным
настоем ромашки, бальзама и опиума. Он  уже  давно  потерял  аппетит,  а
питье смягчало рези в животе.
   Подав  Шрусбери  бокал,  Бесс  поставила  свои  на  каминную   доску,
наклонилась и начала ворошить кочергой угли в камине. Толбот  подошел  к
ней. Сидр выплеснулся из наклонившегося бокала, и по  комнате  расплылся
аромат печеных яблок.
   При свете камина Шрусбери видел темные круги  под  глазами  Бесс,  но
даже они казались ему прекрасными. Он смущенно пробормотал:
   - Зима когда-нибудь кончится... ледом придет весна.
   Бесс кивнула, а Шрусбери понял, что она едва сдерживает слезы.
   Он потягивал сидр, страстно желая заключить Бесс в  объятия.  Правила
приличия предписывали ему держаться на расстоянии. Осушир бокал,  Толбот
поставил его на каминную полку. Синтло задремал. Шрусбери приложил палец
к губам и тихо направился к дверям библиотеки.
   Бесс последовала за ним, и они  спустились  по  элегантной  лестнице.
Бесс молча ждала, когда дворецкий поможет гостю надеть плащ и удалится.
   - Спасибо, - шепнула она.
   - Кембридж... - начал он и осекся, а Бесс покачала головой:
   - Спасибо, что сдержали обещание.

***

   Сэр Уильям Сент-Лоу умер  в  начале  января,  задолго  до  того,  как
появились первые весенние цветы. Королева Елизавета объявила день траура
по своему преданному капитану стражи и старшему дворецкому, но не  стала
устраивать ему пышные похороны.
   Бесс перевезла тело мужа в  Лондон.  Зная,  что  длинное  путешествие
зимой слишком утомительно для матери и тети Марси,  она  взяла  с  собой
только сестру Джейн. На  похоронах  присутствовали  трое  сыновей  Бесс,
которые по-прежнему учились в Итоне. Сэра Уильяма Сент-Лоу похоронили  в
церкви святой Елены в Бишопсгейте, рядом с  его  отцом  -  сэром  Джоном
Сент-Лоу.
   После панихиды  Бесс  повезла  сыновей  на  кладбище  Сент-Ботолфс  в
Олдгейте, на могилу отца. На душе у нее было очень тяжело. Только теперь
она поняла, что до  сих  пор  носит  траур  по  Кавендишу.  Происходящее
представлялось Бесс кошмарным сном. Как вышло,  что  она  пережила  трех
мужей? Чем заслужила такую долгую  жизнь?  Бесс  не  плакала:  ею  вновь
овладело уже знакомое оцепенение.
   В Чатсворт она вернулась совсем без сил  и  сразу  удалилась  в  свои
комнаты, которые так любила. Бесс не могла ни есть, ни  спать.  Но  хуже
всего было то, что она ничего не чувствовала.
   Бесс перечитала завещание Синтло. Она давно знала, что он завещал  ей
все свои земли и поместья в Сомерсете и Глостершире, но руины  монастыря
и земли в Гластонбери стали для нее сюрпризом.  Бесс  прожила  с  Синтло
четыре с половиной года, и  большую  часть  времени  он  посвящал  своим
обязанностям при дворе. Она  вновь  просмотрела  завещание.  Синтло  был
беззаветно предан ей. Бесс питала к мужу привязанность, а  он  любил  ее
всем сердцем. Почему же она не чувствует ни вины, ни  скорби,  ни  гневя
Господи, что с ней стряслось?

***

   Граф Шрусбери выразил соболезнования матери Бесс и тете Марси.  Джейн
поспешила наверх доложить Бесс о приезде гостя.
   - Извинись за меня перед лордом Толботом, Джейн.  Я  никого  не  хочу
видеть.
   - Бесс, но ведь это граф Шрусбери! Я не могу отказать ему!
   - А я могу, и не раз делала это,  -  безучастно  отозвалась  Бесс.  -
Пожалуйста, Джейн, оставь меня в покое.  Смущенная  Джейн  спустилась  в
гостиную.
   - Моя сестра приносит глубочайшие извинения, но сегодня она никого не
желает видеть.
   Толбот в полном недоумении посмотрел на Джейн:
   - А вы сообщили ей о моем приезде?
   Джейн покраснела.
   - Дело не в вас, милорд. Бесс нуждается в уединении.
   - А по-моему, дело именно во мне. Будьте любезны,  передайте  миледи,
что если она немедленно не спустится, я сам поднимусь к ней.
   - Лорд Толбот! -  воскликнула  Элизабет.  Марселла  нахмурилась,  ибо
давно уже поняла, что между Бесс и графом что-то происходит.
   - Поднимитесь к ней, граф. Только человек с  сильной  волей  способен
вернуть ее к жизни.
   Шрусбери не пришлось упрашивать.  Он  мигом  взлетел  по  лестнице  и
безошибочно нашел комнату Бесс. Постучав, Толбот не стал  ждать  ответа.
Он распахнул дверь и вошел.
   - Кто вам разрешил войти сюда? - отчужденно спросила Бесс.
   - Я не привык спрашивать разрешения.
   Бесс стояла у окна,  держа  что-то  в  руках.  В  черном  платье  она
казалась воплощением скорби. Подойдя ближе, Шрусбери заметил, что в лице
ее ни кровинки. Толбот  взял  из  рук  Бесс  странный  предмет.  Она  не
сопротивлялась.  Шрусбери  внимательно  осмотрел  книжечку   в   золотом
переплете, усеянном рубинами. Внутри оказались два  портрета  -  Бесс  и
Уильяма Кавендиша.
   - Боже милостивый, ты до сих пор скорбишь  по  Кавендишу!  -  Подавив
жгучую ревность, он положил книжечку на стол. Подхватив Бесс на руки, он
отнес ее к мягкой кушетке  у  камина,  усадил  к  себе  на  колени  и  с
безграничной нежностью прижал к груди. - Успокойся, успокойся, Бесс!
   Гладя ее по волосам, Толбот с восхищением смотрел, как на них  пляшут
отблески огня. Вдруг Бесс задрожала. Он стиснул объятия, словно  пытаясь
уберечь ее от беды, и с бесконечным  терпением  ждал,  когда  лед  в  ее
сердце растает.
   - Тебе слишком долго приходилось быть сильной. Теперь я  стану  твоей
силой.
   Она все дрожала, а Шрусбери ласково гладил ее  по  спине.  Постепенно
Бесс начала успокаиваться, приглушенно всхлипнула и наконец  разразилась
слезами.
   Целый час она провела в объятиях Шрусбери, вскрикивая и  захлебываясь
рыданиями, замолкая  и  разражаясь  истерическим  смехом.  Наконец  Бесс
вскочила и заметалась по комнате,  бранясь,  крича  и  швыряя  все,  что
попадалось ей под руки. Эта  буря  ужаснула  бы  любого,  но  только  не
Толбота, терпеливо сносившего язвительные тирады Гертруды.
   А потом Бесс начала без умолку говорить, признаваясь  во  всех  своих
грехах, во всех недостатках и пытаясь оправдать себя.
   Шрусбери удивленно покачал головой. Такой страстной женщины он еще не
видывал, но любил ее без памяти.  Выждав  еще  несколько  минут,  Толбот
твердо сказал:
   - Довольно, моя прелесть. -  Поднявшись,  он  начал  расстегивать  ее
платье.
   - Что ты делаешь?
   - Раздеваю тебя.
   Ее заплаканные глаза расширились.
   - Ты не посмеешь!
   - Не болтай чепухи - конечно, посмею. Я просто раздену тебя и уложу в
постель. - Толбот так деловито  расстегивал  пуговицы,  словно  раздевал
Бесс каждый  вечер.  Под  траурным  платьем  и  черными  нижними  юбками
оказалось самое простое белье. - А это еще что такое? Почему же ты сразу
не облачилась в рубище и не посыпала голову пеплом?
   Бесс скорбно уставилась  на  него.  Сняв  с  нее  подвязки  и  чулки,
Шрусбери подошел к комоду и  достал  ночную  сорочку  -  самую  простую,
шерстяную, которая согрела бы Бесс в просторной пустой постели. Подержав
рубашку перед огнем, он надел ее на  Бесс.  Потом,  подхватив  на  руки,
отнес ее в соседнюю спальню, заботливо укрыл одеялом и  развел  огонь  в
большом мраморном камине. Убедившись, что  пламя  разгорелось,  Шрусбери
задернул плотные занавески на всех четырех окнах.
   Начался снегопад, и Толбот понял,  что  на  обратном  пути  наверняка
промерзнет. Он зажег свечу и поставил ее на столике у  постели.  У  Бесс
слипались глаза, мокрые от слез ресницы подрагивали на бледных щеках.
   Спустившись вниз, Шрусбери увидел трех женщин, с  надеждой  взирающих
на него. Он понял, что время близится к полуночи. Родные Бесс  наверняка
слышали вопли и шум наверху и теперь ждали объяснений.
   - Она спит, как младенец. Завтра встанет  такой  же,  как  прежде,  -
заверил дам Толбот.
   Вскочив в седло, он пришпорил жеребца. Снег и мороз вдруг  стали  ему
нипочем:  бурлящая  в  жилах  кровь  согревала  Толбота.  Мысли  о  Бесс
прогоняли озноб.

Глава 34

   Бесс получила немало писем с соболезнованиями,  лондонские  друзья  и
знакомые настоятельно советовали ей вернуться ко двору. Некоторые советы
так уязвили Бесс, что она не сдержала возмущения:
   - Вы только послушайте, что пишет  Энн  Герберт:  "Найти  мужа  легче
всего при дворе". А вот письмо от Леттис Ноллис:  "Убеди  ее  величество
вновь назначить тебя фрейлиной. Сейчас нас всего трое: Бланш Пэрри, Мэри
Стаффорд и я, а мужчины при дворе весьма необузданны!"
   - Эта особа не имеет ни малейшего понятия о приличиях. Неужели она не
слышала о том, что вдовы должны носить траур? - воскликнула Элизабет.
   - При дворе траур не в моде. Богатые вдовы в  мгновение  ока  находят
себе новых мужей, - объяснила Бесс.
   - Ты  могла  бы  стать  желанной  добычей  для  любого  честолюбивого
мужчины, дорогая, - вставила Марселла.
   - Больше я никогда не выйду  замуж.  Мои  деньги,  поместья  и  земли
достанутся детям. Мое состояние не уплывет к  мужу  -  оно  мне  слишком
дорого досталось.
   "И кроме того, я хочу замуж только за одного мужчину на свете,  а  он
женат с двенадцати лет!"

***

   Апрель заставил зиму отступить и возвестил о приходе весны. Пользуясь
ясной погодой, Бесс каждый день объезжала свои владения, фермы  и  поля.
Овец уже начали выгонять на холмистые пастбища. Сердце Бесс трепетало  в
предвкушении того, что вскоре луга покроются пестрым ковром цветов.
   Она была благодарна Шрусбери за то, что он держался  на  почтительном
расстоянии, но знала:  вскоре  его  терпению  придет  конец.  На  каждой
прогулке Бесс ждала встречи с ним и предчувствовала, что рано или поздно
это произойдет. Былая враждебность между ними исчезла  без  следа.  Бесс
по-прежнему считала Шрусбери самым надменным мужчиной в мире,  но  когда
убедилась, что он заботится о благополучии не только своих, но  и  чужих
арендаторов, ее мнение о нем изменилось. Наконец Бесс пришлось признать,
что лорд Толбот - добрый, справедливый  и  порядочный  человек,  образец
высокой нравственности во всем, кроме того, что касалось его отношения к
ней. Он утверждал, что они влюблены друг в друга, а Бесс заявляла, будто
их связывает только похоть. Но теперь она поняла, что питает к  Шрусбери
более глубокие чувства.  Значит,  надо  поостеречься,  пока  не  поздно.
Толбот позволил ей носить траур три месяца.
   Письмо от давнего друга сэра Джона Тайна удивило Бесс.  Он  собирался
осмотреть несколько  поместий  в  Дербишире,  выражал  желание  посетить
Чатсворт и намекал, что  не  прочь  стать  соседом  Бесс  и  возобновить
дружбу. Кроме того, Джон Тайн сообщил,  что  хотел  приобрести  поместье
Эббот-Стоук в Линкольншире, близ Шеффилда,  но  граф  Шрусбери  опередил
его.
   Бесс сунула письмо Джона в стол,  решив  вежливо  отказать  ему.  Она
подозревала, что сэр Джон имеет в виду не только дружбу. Луч солнца упал
на ее стол, и Бесс  вдруг  захотелось  проехаться  верхом  в  Мидоуплек,
навестить Фрэнсис.
   Фрэнсис глубоко скорбела о смерти  отчима,  но  Бесс  надеялась,  что
чудесная весенняя погода приободрит дочь.
   Устав от унылых траурных платьев, Бесс  надела  под  черную  амазонку
нижнюю юбку цвета фуксии. По пути в конюшню она нагнулась, чтобы сорвать
крокус, и вдруг вспомнила слова Шрусбери: "Зима когда-нибудь кончится...
следом придет весна".
   К реке Дав Бесс подъехала рысью  и  с  наслаждением  вдохнула  чистый
воздух, как эликсир жизни. Заметив в кустах крольчонка, она  подумала  о
том, станет ли в этом году бабушкой. Бесс давно взяла за правило  никому
не называть свой настоящий возраст, но ей уже давно за тридцать.
   Увидев впереди одинокого всадника, она вздрогнула.  Может,  броситься
наутек? Какая глупая мысль! Он немедленно настигнет ее,  как  охотник  -
добычу! Ей ни за что не сбежать  от  этого  настойчивого  дьявола.  Бесс
вдруг почувствовала себя беспомощной, как крольчонок.
   Всадник быстро приблизился и  преградил  ей  путь.  На  смуглом  лице
сверкнули белоснежные зубы.
   - Какая приятная неожиданность! Откуда вы знали, что я еду к вам, моя
прелесть? Бесс вскинула голову:
   - Я не ваша прелесть.
   - Ошибаетесь!
   - Я понятия не имела, что вы едете в Чатсворт.
   - Лжешь, Бесс: ты прекрасно знала, что рано или поздно я навещу тебя.
   Она  понимала,  что  не  должна  поддаваться  гневу:  вдова   обязана
сохранять самообладание.
   - Лорд Толбот, я в трауре. Он рассмеялся:
   - Вижу - по твоей нижней юбке!
   - Дьявол! - Бесс одернула подол амазонки.
   - Не пытайся обмануть меня, Плутовка:  я  знаю  тебя  как  свои  пять
пальцев.
   - Похотливое, ненасытное животное!
   Толбот лукаво усмехнулся:
   - Под стать тебе, моя прелесть.
   - Зачем ты дразнишь меня? Ты же знаешь, как я вспыльчива!
   -  Мне  нравится  пробуждать  в  тебе  страсть.  А  вспыльчивость   -
неотъемлемое свойство твоей натуры, и я могу разбудить ее, не предаваясь
с тобой любви.
   - Шру, прошу тебя, перестань.
   - Бесс, перед тобой открыта дверь, за ней - свобода.  Тебе  наверняка
хватит смелости перешагнуть порог.
   - Господи, как же ты упрям!
   - Дорогая, ты уже не замужем, так что не  пытайся  отказать  мне  под
этим предлогом.
   - Но ведь ты женат! - воскликнула Бесс.
   Он засмеялся:
   - О своих  грехах  я  позабочусь  сам,  Бесс!  -  Спешившись.  Толбот
протянул ей руки:
   - Пойдем прогуляемся вдоль реки. Нам надо поговорить.
   Больше всего на свете Бесс хотелось, беседуя, идти с  ним  рядом,  но
она помнила: стоит Толботу обнять ее, и пути назад у них уже не будет.
   - Я пойду с тобой, если ты пообещаешь не прикасаться ко мне и  вообще
вести себя пристойно.
   Минуту он вглядывался  в  нее  пронзительно-голубыми  глазами,  затем
опустил руки, позволив Бесс спешиться самой, и завел беспечную беседу:
   - Я купил участок земли в Линкольншире - пожалуй, попробую  построить
нечто вроде Чатсворта.
   - Эббот-Стоук? Сэр Джон Тайн писал мне, что ты выхватил это имение  у
него из-под носа. Он давно скупает земли в здешних краях.
   - Но на самом деле  ему  нужно  нечто  другое.  -  Внезапно  вскипев,
Шрусбери схватил Бесс за плечи и с  силой  встряхнул.  -  Пообещай,  что
больше не выйдешь замуж! Мужчины увиваются вокруг тебя,  как  кобели  по
весне!
   Она укоризненно покачала головой:
   - Как тебе не стыдно!
   - К чертям приличия! У тебя скоро будет столько поклонников,  что  ты
наверняка выйдешь замуж еще до Рождества!
   - Значит, вот какого мнения ты обо мне! Нет уж, больше я  никогда  не
взвалю на себя такую обузу. Стоит мне выйти замуж, все мое  состояние  и
земли станут собственностью мужа - я знаю,  что  такое  закон!  То,  что
принадлежит мне, останется моим и  перейдет  по  наследству  к  детям  -
каждое поместье, каждый акр земли, каждый пенни!
   - Слава Богу, что ты наконец-то взялась за ум!  Брак  -  это  тюрьма,
пожизненная каторга. Это ад на земле!
   - Мне  жаль,  если  твой  брак  и  вправду  таков,  Шру.  Но  поверь,
супружество бывает и блаженством. Он приложил ладонь к ее щеке.
   - Бесс, я тоже хочу испытать блаженство, но только с тобой.
   Прикрыв его ладонь своей, она коснулась губами руки Толбота.  Толбота
влекло к ней так же неудержимо, как и ее -  к  нему.  Он  стал  для  нее
опорой, а о большем Бесс не смела даже мечтать. Отрицать истину  нелепо.
Шрусбери давно понял, что они любят друг друга, почему же она так  долго
сомневалась в этом?..
   Бесс вдруг ясно осознала, что после смерти Кавендиша  просто  боялась
полюбить - слишком уж мучительным было расставание с любимым. Вот почему
она вышла замуж за Синтло - чтобы уберечь собственное сердце.
   - Что же нам делать? - прошептала Бесс. Шрусбери обнял ее и привлек к
себе.
   - Об этом мы подумаем вместе. Решим, как быть. Завтра  я  возвращаюсь
ко двору, чтобы привести в порядок дела в казначействе и тайном  совете.
А потом нас ждет целое лето. Я отвезу тебя  в  Уингфилд-Мэнор,  Раффорд,
Бракстон-Холл, Уорксоп, Уилбек... куда захочешь. Ты же  любишь  красивые
особняки, Бесс, - вот я и покажу тебе все свои  владения.  Кое-что  тебе
понравится, а некоторые ты возненавидишь с первого взгляда  -  например,
замок Татбери. Там вечная сырость, стены покрыты мхом.
   - Шру, ты слишком торопишь события.
   - Так ты поедешь со мной? - настойчиво спросил он.
   - Да, - тихо отозвалась Бесс, - поеду. Но разве там нет слуг?
   -  В  каждом  особняке  есть  прислуга,  но  в  отличие  от  Шеффилда
немногочисленная. Я позабочусь  о  том,  чтобы  слуги  держали  язык  за
зубами. Нам не нужен  скандал,  который  наверняка  докатится  до  наших
детей.
   - И до королевы, - напомнила Бесс.
   - Проведи этот день со мной. Мы уедем подальше от всех. Среди  холмов
не встретишь ни души. - Он говорил так уверенно, словно  повелевал  всей
вселенной.
   Пустив лошадей галопом, они