звенел в трубке. - Только не говори,
что у тебя ангина.
   - У меня ангина, и мне одиноко и грустно. А ты смеешься...
   - Прости, пожалуйста. - Извинения в ее голосе не прозвучало. - И ты решил
избавиться от скуки, оторвав меня от работы? Как ты узнал номер?
   - Я решил пригласить тебя проведать умирающего. Твой визит может повлиять
на изменение завещания в твою пользу. Придешь?
   - За завещанием? - все еще смеялась Маша.  -  Нет.  Я  приду  как  сестра
милосердия. Готовься к лечебным процедурам. Что-то нужно купить?
   - Нет. Может быть, хлеба.
   - Признайся честно, - преувеличенно строго заговорила она, - у тебя  есть
какая-нибудь еда?
   - Все есть, кроме тебя.
   - Ладно, - смягчилась она. - Не умирай, я скоро буду.
   Наверное, болеть не так уж плохо,  подумал  Валера,  кладя  трубку.  А  с
другой стороны, чего ей опасаться немощного умирающего?
   Валера,  улыбаясь  собственной  мысли,  начал  убирать  разбросанные   по
квартире вещи, наброски  рисунков,  чертежи,  распихивать  их  по  ящикам  и
полкам. Покончив с уборкой, он пошел готовить ужин.
   Когда раздался звонок в дверь, Валера уже все закончил.
   Переступив порог, Маша критически осмотрела хозяина и, видимо,  оставшись
довольна его видом, приветливо улыбнулась.
   - Почему ты так поздно?  -  просипел  Валера.  Он  забрал  у  нее  сумки,
воровато заглянув в одну из них. Маша скинула  босоножки.  -  Надень  Лилины
тапочки.
   Простудишься.
   Она подняла бровь и выразительно посмотрела на его босые ноги.
   - Семь часов, - ворчал больной, подвигая Маше тапочки. - Я три раза  грел
воду в чайнике.
   - Бедный чайник, - пожалела  Маша,  прислушиваясь  к  неистовому  свисту,
доносящемуся из кухни. - Очередь была  за  хлебом.  А  тебе  лучше  поберечь
горло. - Широкая улыбка на ее губах грозила перейти в смех. - Куда теперь?
   Валера указал на дверь в комнату.
   - Располагайся. Сейчас будем ужинать. Шагнув за дверь, Маша остановилась,
ошеломленная. Ни привычной "стенки"  со  множеством  полок  и  тумбочек,  ни
шкафов, ни мелких предметов мебели, телевизора тоже не  было.  Комната  была
стерильно пустой. Странное определение, но  других  слов  подобрать  она  не
могла. Безупречно выбеленные стены сверкали в закатных лучах солнца чистотой
горного снега.  В  углу  приютился  музыкальный  центр.  В  глубине  комнаты
единственной  приметой  обитания  были  диван  в  темной  бархатной  обивке,
маленький столик около него и бра на стене в форме каменного  цветка.  Стену
за диваном закрывал экран. Видимо, хозяин нередко пользовался проектором для
работы или для удовольствия.
   Маша  подошла  к  большому  окну,  выходящему  на  балкон,   полюбовалась
молодыми, но уже набирающими силу деревьями. Затем  повернулась  и  оглядела
комнату,  показавшуюся  ей  загадкой.  Девушка  рассматривала  огромные,  до
потолка стеллажи с тщательно подобранной библиотекой, ей  вдруг  вспомнились
пустые залы художественного музея со  старинными  картинами  на  стенах  или
зеркальный танцевальный зал...
   - Ну как? - просипел Валера. Он  поставил  на  столик  большой  поднос  с
тостами, поражающими набором деликатесов, и тарелочкой маслин в центре.
   -  Не  знаю,  -  честно  призналась  Маша,  обводя  комнату  зачарованным
взглядом. - Похожа на... - Она задумалась и неожиданно рассмеялась. - Похожа
на все. Комната мечтаний и возможностей. Но здесь живут,  -  закончила  она,
заметив носок, одиноко свисающий с дивана в углу.
   Валера нахмурился и сунул носок в карман широких брюк.
   - Садись.
   Маша прошла через комнату и удивленно воззрилась на "ужин".
   - Ты этим питаешься? - Она резко  обернулась  к  Валере.  Он  кивнул,  не
понимая, что ее не устраивает. - Но это не еда. Я спрашивала:  у  тебя  есть
продукты? - с возмущением и недоумением сказала Маша. -  Я  просила  честный
ответ, а ты? Что ты сегодня ел? Бутерброды?
   - Очень вкусно, - хмуро ответил Валера, а в зрачках играло  удовольствие.
Сварливость Маши неожиданно стала приятной, вспомнилась  мать,  отчитывающая
Валеру за жизнь "всухомятку".
   - Оставим это на десерт, - покровительственно разрешила Маша. - А  поесть
можно на кухне.
   Она нашла в коридоре свою сумку. Валера послушно поплелся за  гостьей.  У
него глаза на лоб полезли, когда Маша достала поллитровую банку молока.
   - Я это не пью, -  категорично  прохрипел  он  и  с  видом  оскорбленного
достоинства сел на табурет.
   - Я  догадывалась,  -  как  ни  в  чем  не  бывало  ответила  Маша.  -  И
предупреждала. - Она  нашла  чашку,  наполнила  молоком  и  поставила  перед
Валерой.
   На столе появилась  курица,  запечатанная  в  целлофановый  пакет,  пачка
лапши; подумав. Маша достала из сумки пучок зелени.
   - Бедная девочка, - тихо вздохнула она.
   - Это я бедный. - Валера с ужасом смотрел на молоко.  -  Я  отказался  от
этого напитка еще в младенчестве.
   Маша посмотрела на него так, словно он еще не вышел из этого возраста.
   - Пока ты собираешь силу воли, найди кастрюлю и наполни ее водой. Я  могу
воспользоваться твоим телефоном?
   Выполняя задание, Валера прислушивался, как подробно  рассказала  Маша  о
его болезни, о купленных  продуктах,  которые  не  появятся  в  доме,  затем
наступила долгая пауза.
   - Хорошо, мама, я все сделаю. Пока. - Маша положила трубку и вернулась на
кухню.
   Снисходительно посмотрела на молоко, на Валеру  и  принялась  разделывать
курицу.
   - Маша, ты всегда отчитываешься  перед  мамой  во  всех  подробностях?  -
спросил Валера.
   - Игорь пригласил домой свою невесту, -  объяснила  Маша,  кладя  кусочки
курицы в кастрюлю. - Мама хотела запечь  птицу  в  духовке.  Не  получилось.
Бедная девочка не попробует семейного блюда.
   Она поставила кастрюлю на огонь и повернулась к Валере:
   - Скоро будет бульон, а пока лекарство до еды.
   - Ты очень настойчивая! - Он жалобно глядел на Машу. -  Я  не  так  плохо
себя чувствую.
   - Папа терпеть не мог молоко, так что у меня имеется  опыт.  Ну,  рыцарь,
проявите свое мужество, - подбодрила Маша.
   - Только на брудершафт, - нашелся Валера. Рыцарь давно уже жаждал  знаков
благосклонности дамы.
   Маша мельком взглянула на его губы. Решай: да или нет? Наверное, да.  Что
в этом плохого?
   Она склонила голову в знак согласия:
   - Я составлю тебе компанию.
   Валера достал чашку и, мстительно улыбнувшись, наполнил ее молоком. Затем
подошел к ней и протянул чашку. Маша взяла, отпила немного.
   - Вкусно, - сказала она, опуская чашку на стол и слизывая с верхней  губы
остатки молока.
   И в тот же миг ее рот оказался зажатым губами Валеры. Он  жадно  впитывал
ее губы, хранящие вкус молока, языком раздвинул их, чтобы проникнуть  внутрь
и найти ее  язык,  этот  язвительный,  острый,  насмешливый  язычок.  Валера
чувствовал, как Маша колеблется; ее губы дрожали, то  покорно  расслабляясь,
то упруго сжимаясь. Но уже в следующий момент  девушка  запротестовала  и  с
силой уперлась в его плечо.
   - Маша... - В его хрипе были вопрос, упрек, просьба. Глаза алчно смотрели
на ее рот, губы тянулись к нему.
   Она взяла в руки чашку и отошла на несколько шагов.
   - Молоко ждет тебя. - И, не поднимая глаз, начала пить, в  то  время  как
Валера выбирал: или задушить Машу, или последовать ее примеру.
   Маша поставила пустую чашку на стол и начала резать зелень для бульона.
   - Маша...
   - После молока, - перебила она и повернулась к плите.
   - Если я умру... - Валера шумно выдохнул и залпом выпил молоко.
   Маша вздрогнула, когда его руки крепко  обхватили  ее  за  талию.  Валера
прижал ее спину к своей груди и поцеловал виски и щеку, подбираясь к губам.
   - Видишь, это не смертельно, - то ли ему, то ли себе тихо  сказала  Маша,
уклоняясь от ласк.
   - Надо срочно закусить, - хрипло бормотал он, прокладывая губами путь  от
ее шеи к подбородку; конечной целью оставались губы.
   - Что ты хочешь? - Маша нервно засмеялась и  запрокинула  голову  на  его
плечо. Если она позволит Валере  прикоснуться  к  губам,  начнется  игра  на
испытание собственного "я".
   "Хочу тебя!" - кричало тело Валеры. Ее смех убивал и исцелял его,  колени
дрожали от сладости и  боли,  огненная  волна  поднималась  снизу  живота  к
больному горлу, опаляя дыхание, иссушая губы.
   Валера ладонью повернул лицо Маши к себе и накрыл ее рот горячими губами.
   Она чуть повернула голову, удобнее располагаясь на мужском  плече,  давая
понять, что на этот раз не остановит поцелуй. Валера понял.  Он  усмехнулся,
подрагивающими пальцами провел по изогнутой линии шеи, надавив на  ямочку  у
ее основания.
   Плечо помогло слабо: шея затекла. Маша распахнула глаза, и ясный победный
блеск рикошетом отразился в его потемневшем взгляде. Если Валере и  хотелось
продолжить, он не выдал своего разочарования.  Сняв  напряжение  несколькими
успокаивающими поцелуями, он немного  отстранился  и  посмотрел  на  Машу  с
нежной благодарностью.
   - Кажется, молоко поможет,. - просипел Валера, и оба рассмеялись.
   - Или вы меня заразите, больной.  -  Она  осторожно  попробовала  горячий
бульон. - Почти готов. Доставай тарелки, ложки.
   Маша жевала куриную ножку, запивая  бульоном,  и  думала,  какие  хорошие
результаты принесло самовнушение. Она и не предполагала, как  выдрессировано
ее тело. Нет, умелый, искусный поцелуй Валеры не оставил ее равнодушной. Она
наслаждалась ощущениями нежданно ласковых губ и рук.
   "Акула на диете", - вспомнила она и хохотнула.
   - Ты чего? - Валера был готов поддержать смех, о чем бы она ни подумала.
   - Вспомнила, как ты топил меня,  -  коротко  ответила  Маша,  не  решаясь
вдаваться в подробности. Собственные мысли интересовали ее больше флирта.
   Итак, Маша  не  только  принимала,  но  и  отвечала  на  поцелуй.  Однако
податливое мужским рукам тело было как солдат, расслабившийся во  сне  после
тяжелого дня службы и в то же время готовый вскочить по  первому  приказу  и
быть во всеоружии. Это хорошо, решила  Маша,  все  еще  боясь  оценить  свои
возможности словом "отлично".
   Валеру одолевали мысли иного  рода.  Он  с  раннего  детства  понял,  что
болезнь делает взрослых наиболее покладистыми, сам не раз этим  пользовался.
Но что Маша, оказавшись в роли заботливой мамочки, пойдет на такие  уступки,
он не мог предположить. Валера настраивался на длительный период ожидания  и
ухаживаний.  Но  теперь  все  будет  по-другому,  вернее,  быстрее.  В   его
воображении Маша походила на слепого, рвущегося  к  самостоятельности.  Надо
лишь предупреждать о каждом шаге и дать время осмыслить его,  чтобы  сделать
этот шаг без подсказки. Кроме того, Маша познала запретный плод  и  явно  не
новичок в любви. У Валеры предательски ослабли колени от мысли об изысканных
ласках  маленьких  пальчиков.  Он  перестал  жевать,  концентрируя  волю  на
подавлении разбушевавшейся плоти. Чертовы инстинкты, будто они не знают, что
у него ангина!
   - Голова болит? - участливо спросила Маша,  видя,  как  Валера  все  ниже
склоняется над тарелкой.
   Он отрицательно покачал головой:
   - Перевариваю молоко. - И, чтобы скрыть улыбку,  яростно  вонзил  зубы  в
мясо.
   "Что ж, Мария Александровна, ваши инстинкты скоро заявят о себе, а я  так
разрисую ваш путь, не шагами -  вприпрыжку  помчитесь  в  мои  объятия..,  и
постель. Там и сделаем перерыв".
   - Вкусно. Большое спасибо. - Валера отодвинул от себя тарелку.
   - Поужинали, - весело заключила Маша. - Теперь в постель.
   У  Валеры  отвисла  челюсть.  Благо  можно  болезнью  объяснить  нехватку
воздуха. Еще вопрос, кто будет вприпрыжку лететь навстречу удаче.
   - Ты серьезно? - Голос вконец изменил ему, и губы беззвучно шевелились.
   Маша несколько секунд смотрела  в  испуганно-ошарашенные  глаза  хозяина,
ожидая, что он выдавит из своего горла хоть какие-то звуки. Напрасный  труд.
И она рассмеялась - открыто, заливисто, до слез в глазах.
   - Мне пора домой, - наконец сказала она, утирая слезы. - А вам,  больной,
нужна постель.
   -  Не  уходи,  Маша.  -  Слабый  хрип  с  трудом  прорывался  из   сухого
воспаленного горла. - Мне очень плохо. Не уходи.
   Она прижала ладонь к взмокшему лбу, проверяя температуру.
   -  Полчаса,  -  согласилась  она.  -  И  теплое  молоко.  О-о-ох!  Валера
чувствовал себя дураком - больным и счастливым.
   - Может, сразу к закуске? Очень помогает.
   - Ладно, молоко на прощание. Сейчас сделай кофе, а я помою посуду.
   Маша попросила показать эскизы домов, которые строит  его  фирма.  Валера
принес альбом, положил на колени Маше, а сам устроился рядом,  подогнув  под
себя ноги и обхватив рукой ее плечи. Маша рассматривала рисунки,  удивляясь,
восхищаясь красивыми, почти сказочными фасадами строений, а Валера любовался
ее четким профилем, намечал взглядом места на ее лице и шее  и  пробовал  на
вкус ее нежную прохладную кожу. Когда он слишком увлекался и мешал смотреть,
Маша отводила лицо и  спрашивала  о  чем-то  отвлекающем.  Валера  удрученно
вздыхал, отвечал на вопрос, но как только Маша снова переключала внимание на
альбом, принимался за свои исследования.  Маша  без  волнения  и  напряжения
принимала ласки, когда рука Валеры легла на ее живот, потом начала  легонько
поглаживать его, осторожно, как  первооткрыватель  неизведанной  территории.
Она как будто не обратила внимания,  что  его  пальцы  коснулись  ее  груди,
сдерживая дрожь, очертили ребро; что огромная  ладонь,  повторив  очертания,
чуть приподняла небольшое упругое полушарие и  пальцы  распустились  веером,
охватывая дивный плод.
   - И вы все это строите? - Она будничным движением сняла его руку с груди.
   - Можем строить, - поправил Валера и  сильно  сжал  ее  предплечье.  Маша
погладила его пальцы, давая понять, что ей больно.
   - Но?..
   - Но некоторые проекты дорогостоящие, из стекла и алюминия. Заказчику это
не по карману.
   - Зачем же ты их делаешь?
   - Для себя и немного для рекламы. Пусть знают, что нас не  так-то  просто
купить.
   Валера подмял под  себя  Машины  плечи,  поцелуями  снимая  боль,  им  же
причиненную.
   - Нравится?
   - Эскизы? - хохотнула Маша. - Да, очень.
   - Хотела бы иметь свой дом? - Его дыхание опаляло плечо Маши, приближаясь
к шее.
   - Библиотекари не строят дома, - серьезно ответила она.
   - Но могут мечтать, - настаивал он, запрокидывая ее голову. -  Какой  дом
тебе нравится?
   Маша задумалась. Валера уже добрался до ее подбородка и посмотрел в глаза
в ожидании ответа и разрешения.
   - Есть один дом, но это секрет.
   - Поделись. - Он прижал губы к ее подбородку. - Хоть какой он?
   - Полукруглый, - после паузы сказала Маша.
   - Как подкова? - уточнил Валера.
   - Как дуга.
   Он посмотрел на припухшие открытые губы Маши и медленно накрыл их своими.
   Валера сдерживался. Он хотел, чтобы Маша ощутила его нежность и терпение,
ласку и истому, предвестницу бурной, неудержимой страсти, желания  обладать,
впитать и раствориться.
   Маша растерялась. Забыв  обо  всем,  она  судорожно  сглотнула,  едва  не
прикусив язык Валеры. Он крепко прижал ее к себе, углубляя поцелуй, но  язык
стал  более  нежным,  его  игра  -  более  неуловимой,  движения   -   более
мимолетными. Маша напряглась, руки требовательно притянули его шею, по  телу
пробежала зябкая дрожь.
   Дребезжащий звук заставил их на мгновение оцепенеть.  Маше  и  мига  было
достаточно, она уклонилась от Валеры.
   - Маша, - требовательно выдохнул он и посмотрел ей в глаза.
   Взгляд дикой кошки,  полный  негодования  и  ярости,  вытянутое  надрывно
звенящей струной тело, плотно сжатые губы, кричащие молчанием...
   - Что с тобой? - прохрипел он, боясь пошевелиться и не зная, что делать.
   Телефон продолжал звонить.
   Валера рывком поднялся на ноги и подошел к телефону. Черт знает что!
   - - Говорите!
   - Я прервала акт любви на ответственном моменте? Что у тебя за голос,  не
говоря уже о тоне?
   - Натали!!! - взревел Валера внезапно прорвавшимся басом  и  осекся.  Его
слышно на несколько кварталов, не то что в  соседней  комнате  с  незакрытой
дверью. Во влип!
   - Я  сказала  глупость?  Прости,  -  быстро  поправилась  Наташа.  -  Что
случилось, Валера?
   - Я болен, - раздраженно ответил он.
   - Боже мой! - тут же прониклась участием  подруга.  -  Я  говорила:  будь
осторожней с кондиционерами, и в машине окна нараспашку. Это же не шутка.  Я
сейчас еду к тебе.
   - Не надо, - остановил ее Валера.
   - Как это не надо?! - воскликнула Наташа. - Ведь ты яичницы  пожарить  не
можешь. Наверняка голоден. Если не...
   - Я сыт, напичкан лекарствами и.., почти  спал,  -  Валере  было  неловко
хитрить, но ничего не поделаешь, надо как-то заканчивать разговор.
   - У тебя Лиля? - успокоившись, спросила Наташа.  Какой  соблазн  ответить
"да", но присутствие сестры не остановит деятельную Наташу.
   - Нет.
   Маша вышла из комнаты в идеальном порядке: блузка заправлена -  ни  одной
складочки, волосы аккуратно подобраны на затылке  и  скреплены  позолоченной
заколкой. Не обращая внимания на Валеру, она прошла на кухню,  взяла  чашку,
налила в нее молоко. Остатки, обернувшись лицом к следившему за ней хозяину,
выпила прямо из банки и смачно облизала губы.
   - Валера, - тем временем говорила Наташа, - мы не виделись больше недели.
На работе тебе некогда разговаривать, дома тебя  не  застать.  А  теперь  ты
болен и снова не хочешь меня видеть. Я скучаю по тебе. - Ее всегда радостный
и оптимистический голос приобрел нотки  грусти.  -  Мне  одиноко  без  тебя,
Валерик. Я с таким трудом засыпаю. Может,  что-то  случилось?  Ты  скажи.  И
вообще нам о многом надо поговорить, Валерик. Время  вдет...  -  Уверенность
быстро возвращалась к Наташе.
   Маша прошла в коридор. Валера протянул к ней руку, но она отстранилась  и
скользнула к своим босоножкам.
   - Хорошо, - прервал он. - Завтра до четырех ты сможешь подъехать?
   - Так рано? - не сдержала разочарования Наташа.
   - По крайней мере буду знать, что не умру с голоду, - зло пошутил Валера,
наблюдая, как Маша застегивает ремешки босоножек.
   - Я работаю не меньше тебя, - напомнила Наташа, - но я  уйду  пораньше  и
займусь тобой. Понял?
   - Молоко на столе, - сказала Маша, выпрямившись. - Выпей.
   - Честно говоря... - Видимо, Наташа решила выяснить отношения сейчас,  по
телефону.
   - Что? - Валера не знал, кого  слушать,  кому  отвечать.  Женские  голоса
спутались. - Подожди!
   Но Маша уже закрыла дверь, коротко махнув рукой  на  прощание,  а  Наташа
энергично объясняла о двусмысленном положении.
   - Завтра поговорим! - рявкнул Валера и бросил трубку.
   Бегом он выскочил на лестницу, но кругом было тихо, и на окрик  никто  не
ответил.

Глава 5

   Звонок в дверь оторвал Валеру  от  чертежной  доски.  Он  снял  со  стула
рубашку, но, передумав, повесил снова. Один  край  полотенца,  висевшего  на
шее, перекинул через плечо. Для больного  ангиной  сойдет,  решил  Валера  и
пошел открывать.
   - Привет. Я работаю, - равнодушно сказал он Наташе, оставил ее в коридоре
и вернулся в кабинет.
   Наташа  задержалась  в  комнате,  завистливым  взглядом  в  который   раз
осмотрела стены. Ей катастрофически не хватало места в собственной квартире,
заставленной шкафами с обширным гардеробом, горками со сверкающим хрусталем,
огромным трюмо  с  выставленным  напоказ  неимоверным  количеством  баночек,
бутылочек и косметических наборов и мягким уголком,  которому  едва  нашлось
место в центре комнаты. В маленькой спаленке тоже не было свободного  метра.
А сколько еще надо купить нужных вещей!
   Здесь же - огромные возможности проявить  себя  создательницей  домашнего
уюта для мужа. Комната ждала свою хозяйку,  и  Наташа  уже  присматривала  в
мебельных магазинах гарнитуры и различные предметы, пытаясь объединить вкусы
Валеры и собственные.
   Мысленно продолжая обставлять квартиру, Наташа зашла  в  кабинет  Валеры.
Она редко бывала в этой комнате, но знала, что и  она  не  блещет  красотой.
Старый двухтумбовый стол