о говорить? - Она поставила чашку на колени и снова  посмотрела
ему в глаза. - Ты сам знаешь как.
   - Ты стесняешься меня?
   Валера рассматривал на ней свою рубашку. Глупый вопрос,  конечно,  но  он
хотел знать ответ.
   - Мы ни к кому не ходим - только библиотека и  дом.  Ты  рассказываешь  о
своих подругах и не знакомишь меня  с  ними.  С  моими  друзьями  не  хочешь
знакомиться. - Валера говорил медленно, тщательно подбирая слова,  чтобы  не
обидеть Машу и не выдать свою обиду. - Отказываешься от  баров  и  дискотек,
как будто боишься, что нас увидят вместе.
   - Но сегодня мы были в ресторане, - напомнила Маша.
   - И ты все время была как на иголках. Я же видел, что  тебе  не  терпится
уйти.
   Не было смысла отрицать. Маша  отвела  глаза.  Она  говорила  о  скромной
зарплате и не хотела повторяться, оправдываться же страстью - значит кривить
душой.
   - Ну вот видишь? - Валера по-своему истолковал молчание Маши. Оно  вообще
действовало ему на нервы. Маша постоянно что-то недоговаривала, не то  чтобы
скрывала, а просто умалчивала, и тогда совсем исчезали немногие  возможности
понять, о чем она думает, чего хочет, к чему стремится. - Так что, Маша,  ты
и дальше будешь прятать меня от всех?
   - Ох! Ради Бога, Валера! - упрямо заявила Маша, резко взмахнув  рукой.  -
Ты можешь проводить время как хочешь, я не помешаю тебе.
   - А я тебе?
   Маша отвернулась. У нее не было ответа на этот вопрос.  Конечно,  он  был
помехой на ее пути к  свободе,  но  помехой  абстрактной,  вполне  возможно,
надуманной.  Для  нее  была  и  остается  главной  -  свобода,  но  ведь   и
ультрафеминистки не отказывают  себе  в  интимных  отношениях  с  враждующим
полом. А уж Валера и явно не был ей в тягость.
   -  Обиделась?  -  Валера  обнял  ее  за   плечи,   несмотря   на   слабое
сопротивление. - Я не это имел в виду. Я хочу быть  с  тобой,  Машенька,  не
только дома. Хочу познакомить тебя с моими друзьями,  узнать  твоих  друзей.
Хочу быть вместе везде. Почему ты не хочешь пойти со мной на новоселье?
   - Я же тебе сказала...
   - Что ты чужая? Так познакомишься.
   - Если б это была просто встреча... Ты мог бы пригласить  друзей  сюда  и
познакомить нас, - предложила Маша без особого энтузиазма. Ей  действительно
не хотелось входить в компанию Валеры, если они должны расстаться.
   - Но почему? - недоумевал Валера. - Чем тебе не нравятся вечеринки?
   - Валера, это так неожиданно... Я не могу...
   - Почему? - настаивал он.
   - Да хотя бы потому, что мне нечего  надеть!  -  раздраженно  воскликнула
Маша. - Мой  гардероб  не  рассчитаны  на  вечеринки  с  твоими  друзьями  и
клиентами.. И в ресторанах... Ты же видишь, как  туда  одеваются,  а  я  как
неуклюжая падчерица.., и чувствую себя так же. Не я стесняюсь - тебе неловко
из-за меня.
   - Плохо же ты  меня  знаешь.  Ты  считаешь  достаточной  эту  причину  не
появляться со мной на людях?
   - Я не думала об этом, - призналась Маша и добавила спокойным тоном:
   - Просто мы находимся на разных ступенях, устои и привычки у нас разные и
увлечения разные.
   Валера двумя пальцами взял ее за подбородок и повернул к себе.
   - Так уж и разные? - Он рассматривал ее лицо, подробно изучая его  черты.
За шутливым вопросом таились печаль и страсть. - И нас ничто не  объединяет?
- Ирония исчезла из голоса Валеры. - И ничего не значат  три  месяца  нашего
знакомства?
   - Я этого не говорила, - перебила его Маша. - Одно другого не касается.
   - Очень даже касается, Маша, - заверил Валера. - Другое дело, что ты...
   - Чего ты хочешь? - взмолилась она. - Чтобы я пошла с тобой на новоселье?
Тебе обязательно нужно привести туда меня?
   - Я хочу пойти с тобой, - поправил настоятельно Валера.  -  И  не  считаю
отсутствие наряда поводом для отказа. Разве что это  отговорка  и  нежелание
назвать истинную причину.
   Маша надолго задумалась.
   Иногда трудно иметь дело с хорошим человеком. Нагрубить,  отпихнуть,  как
назойливую муху, и тем самым унизить себя? Нет, это  не  выход.  Но  желание
отблагодарить  за  доброту,   понимание   и   терпение   вызывает   ответную
благодарность, и соответственно  долг  растет.  В  результате  сегодня  Маша
должна ему намного больше, чем в начале их знакомства. С этим надо  кончать.
Так недолго и захлебнуться в избыточной доброте и благодарностях.
   Визит к новоселу абсолютно не отвечает ее желаниям, но, может, это и есть
та плата, что уравняет их с Валерой шансы, и тогда  Маша  обретет  моральную
свободу. Конечно, это не та, к которой она стремится, но это большой  шаг  к
достижению мечты. Она не будет чувствовать себя в долгу, а для  этого  нужно
лишь поступиться своими желаниями. Что ж, ей не привыкать.
   Валера  молчал,  а  Маше  хотелось  прекратить  эту  пытку.  Лучше  б  он
действительно обиделся. Навсегда. И не было бы этих унизительных признаний и
малодушного отступления. Маша по-деловому спросила:
   - Когда?
   - Ты уверена,  что  хочешь  пойти?  -  Меньше  всего  Валера  нуждался  в
одолжении, тем более что Маша так и не, сказала о причине. Платье? Но это же
смешно! Он никогда не обращал внимания на то, как одета женщина.
   "Врешь! - несвоевременно напомнила о себе память. - Обращал внимание - да
еще какое! - и на  внешность  Наташи,  и  на  других.  Собственно,  красивая
элегантность и привлекала тебя".
   "Но с Машей по-другому. Она особая сама по себе, - спорил Валера. - Разве
сравнима она с безликими красавицами?"
   - Маша, если ты не хочешь, мы не пойдем.
   - Для тебя важен этот визит?
   - Да. В этом часть моей работы, - признался Валера.
   - Тогда пойдем, - повторила Маша. - Я что-нибудь придумаю.
   Думать не хотелось. За последние три месяца Маша смогла купить  лишь  две
книги и не отложила никаких сбережений из зарплаты. Она делала  покупки  для
дома и для Валеры, правда, меньше, чем в начале их знакомства, потому что ей
катастрофически не хватало денег. А тут новые расходы  на  выходное  платье,
самое скромное из которых стоит больше ее месячного  заработка.  Она  тяжело
вздохнула про себя.
   - Когда намечено мероприятие?
   - Через две недели, - ответил Валера. - И еще, Маша, я не хотел бы,  чтоб
ты тратилась.
   Если она сказала о стесненном бюджете, сам Бог велит позаботиться  Валере
о ненужных и невозможных для Маши расходах.
   - Я решу этот вопрос, - улыбнулась Маша и встала. - Мне пора.
   - Как пора?! - встрепенулся  Валера.  -  Еще  рано.  Маша  обхватила  его
запястье, повернула к нему часы и ушла в спальню одеваться. Часы  показывали
пол-одиннадцатого. Чертов разговор, он совсем забыл о времени.
   -  Маша!  -  Валера  с  криком  ворвался  в  комнату.   Она   оглянулась,
одновременно справляясь с замочком бюстгальтера. Валера обнял ее,  мешая  ее
рукам.
   - Машенька, девочка моя! - Валера покрывал поцелуями ее лицо, шею, плечи,
руки ласкали грудь и живот. - Пожалуйста, останься со мной. Маша...
   - Ну что с тобой, Валера? - Голос Маши сорвался  на  такой  же  умоляющий
тон, дыхание участилось. - Ты же знаешь, что мне надо домой. Завтра...
   - Не сейчас, Маша. Не сейчас.
   Его голос, молящий и требующий,  обволакивал  сознание.  Руки,  робкие  и
властные, ласкали тело.
   Маша еще слабо уговаривала, сопротивлялась, но вдруг смолкла.
   С чего она решила, что Валера хороший? Он такой же, как все. И нечего его
жалеть, заботиться о его самолюбии. В Маше проснулась мстительная злобность.
О нет! Она не оттолкнет его  и  обязательно  пойдет  на  прием  новоявленных
дельцов. Она выполнит обещание и отдаст долг,  но  это  будет  их  последний
визит. Последняя встреча. А потом...
   ДА ЗДРАВСТВУЕТ ВОЛЯ!
   Необузданная!
   Всепоглощающая!
   Беспощадная свобода!!!
   У нее загорелись глаза  от  алчного  предвкушения.  И  уже  не  волновали
сильные объятия и пламенные ласки, яростные толчки не приносили ни боли,  ни
удовольствия. Тело жило отдельно, а Маша вкушала сладость минуты, когда  она
отречется от зависимости, привязанности и ответственности.
   Валера отчаянно боролся с невидимой  стеной.  Он  звал,  кричал,  стучал,
царапал  непробиваемую  глушь.  На  миг   ему   показалось,   что   преграда
покачнулась, и он с новой силой ринулся на приступ крепости.  И  оказался  в
сплошном тумане. Он метался в невидимых лабиринтах, силой прокладывая путь к
потерянной цели. Он был на грани  паники.  Где-то  вдалеке  вспыхнуло  яркое
зарево, и в нем взорвался вулкан, затопляя все вокруг. Последний  раз  мышцы
конвульсивно сократились, и он замер, изможденный, обессиленный.  Лишь  одна
клеточка далекого сознания напоминала о недавней борьбе и о  том,  что  Маша
так и осталась недоступной, далекой, безучастной к его чаяниям.
   Валера приподнялся, освобождая Машу от тяжести своего  тела,  перекатился
на спину.
   - Прости... - Он запоздало винил себя  за  эгоизм  и  отчаяние,  с  каким
накинулся на Машу. Теперь он ясно видел, что она не хотела его ласк.  -  Мне
не следовало так поступать.
   - Все нормально. - Блуждающие на губах Маши отблески улыбки растянули  ее
губы, но Валера мог дать руку на отсечение, что  улыбка  предназначалась  не
ему. - Мне пора.
   - Я отвезу тебя.
   Ничего не сказав. Маша собрала вещи и  вышла  из  комнаты.  И  впервые  в
Валере появились болезненные опасения, что он никогда не поймет эту девушку,
никогда она не доверит ему тайны своей сущности, как бы он ни старался.
   В дороге Валера  пытался  что-то  объяснить,  бессвязно  оправдывал  свою
бесконтрольность. Маша поддакивала с безликой улыбкой и подгоняла его  ехать
быстрее. На прощание Маша пожелала спокойной ночи  и,  выскочив  из  машины,
быстрым шагом, срывающимся на бег, устремилась за угол к дому.
   Валера сидел за рулем, боясь поддаться  тревожным  раздумьям,  неотступно
преследующим его. Сознаться себе в усталости и бесплодности  борьбы  значило
признать поражение и смириться с безразличием Маши. Предательское  малодушие
нашептывало бросить все и удовольствоваться другими,  без  всякой  сложности
отношениями с простыми доступными женщинами. Но для этого нужно забыть  все.
Забыть искристый смех Маши при первой встрече и тягу  увидеть  ее  еще  раз;
забыть о молоке, приторную сладость  которого  сняла  удивительная  сладость
первого настоящего поцелуя; забыть о поездке в бабкин  дом,  где  он  познал
оглушительную силу любви и откровения. Забыть  поездки  за  город,  пикники,
первую - единственную - ночь под  звездами.  Забыть  смертельный  испуг  при
мысли, что Маша может  умереть;  забыть  об  ответственности  за  ее  покой,
принятой с ощущением силы и зрелости. Забыть о полноте жизни, за которую  он
готов  отдать  все  годы  пустых  утех  и   безликих   удовольствий,   легко
забывающихся и быстро сменяющих друг друга. Забыть?!

***

   Желание Валеры пойти с ней на базар сразило Машу наповал.
   - Господи! - воскликнула она. - Ты хоть знаешь,  где  он  находится?  Что
тебе там делать?
   - Что и всем, - безапелляционно заявил Валера. - Не быть же мне всю жизнь
нахлебником у родителей и у тебя!
   С матерью у Валеры проблем не было. Он отдавал ей часть зарплаты,  и  она
полностью снабжала его продуктами, от самого необходимого до  столь  любимых
им деликатесов. Сохранившаяся деревенская привычка запасливости радовала еще
и тем, что Валера часто навещал родителей. Вот когда сын женится,  хозяйство
возьмет в свои руки жена, исчезнет еще один повод приезжать. У матери Валеры
оставалась лишь надежда, что Наташа, любившая вкусно поесть, став  женой  ее
сына,  возьмет  на  себя  заботу  о  периодических  посещениях  свекрови   -
заведующей крупного продовольственного магазина. Непонятным оставалось  лишь
то, почему Валера медлит с предложением, ведь все равно они будут вместе.
   С Машей было  тяжелее.  Она  отказывалась  брать  деньги  на  продукты  и
сердилась, когда Валера заводил об этом разговор.  Как  ни  старался  Валера
иметь  все  продукты  в  доме,  она  всегда  что-то   приносила,   увлеченно
рассказывая, какое блюдо придумала на обед или ужин. Наконец Валера  задумал
перехитрить Машу, предоставив  ей  возможность  делать  закупки  на  базаре,
оставив за собой право расплачиваться.
   И вот субботним утром он поджидал Машу на привычном месте. Он волновался,
потому что не знал, как там сложится на рынке, а тут еще серьезный  разговор
предстоит вечером дома.
   Она появилась с Игорем.
   - Я подумала, - сказала Маша, поздоровавшись, - сделать покупки на базаре
и для дома. Игорь захватит сумки с собой. Ты не против?
   - С чего бы? - отозвался Валера, открывая  заднюю  дверь  машины.  -  Как
дела, студент?
   - Нормально, - сказал Игорь, садясь в машину. - Чертежи я сделаю в срок.
   Маша молчала, предоставив мужчинам вести  беседу.  Ей  были  не  по  душе
подработки брата в фирме Валеры. Несмотря на то что Игорь честно отрабатывал
деньги, мысль, что Валера из  жалости  пользовался  его  услугами,  задевала
гордость сестры, как ни убеждала она себя не вмешиваться в работу ни Валеры,
ни брата. Маша знала, что Валера не  мелочный,  и  все  равно  боялась,  что
работа Игоря зависит от ее отношений с Валерой. Боялась, что, расставшись  с
ней, Валера укажет на дверь и ее брату.
   На базаре Валера сначала с удивлением, а потом с  интересом  следил,  как
Маша  торгуется  с  продавцами,  весело,  с  ироничной  полуулыбкой,   ловко
жонглируя словами и темами, и упрямо сбивает цены.
   Нагрузив брата двумя полными сумками, Маша отпустила его. Коротко  бросив
Валере "пока!" и не взглянув на сестру, чтобы не передумала, Игорь  исчез  в
людском потоке. Потеряв из виду брата. Маша оглядела не менее  нагруженного,
но улыбающегося Валеру.
   - Испытание на храбрость? - хитро бросила она вызов.
   Валера не понял, но оптимистично кивнул и пошел вслед за  Машей,  лавируя
среди прилавков и покупателей. Смысл Машиных слов дошел до него тогда, когда
она замедлила ход у молочного ряда. Крестьянки в  белых  фартуках  наперебой
расхваливали  свой  товар.  У  Валеры  засосало  под  ложечкой,   когда   он
представил, что Маша начнет торговаться с ними, прося  выпить  молоко.  "Вот
она - непреднамеренная расплата за твое  благородство!"  -  уже  жалел  себя
Валера.
   - Я еще не  завтракала,  -  объяснила  Маша,  перекрикивая  гудящий  улей
базара. - Мне нравится прямо здесь пить молоко. Вкусное, домашнее, свежее...
   Как на прогулке, она медленно шла вдоль прилавков, прицениваясь, выбирая.
В конце ряда  она  остановилась  возле  лотка  пахнущих  корицей  булочек  и
обернулась к Валере:
   - Выпьешь стаканчик? - И озорно рассмеялась,  глядя  в  испуганные  глаза
Валеры. Он мотнул головой, не доверяя своему  голосу.  -  На  брудершафт?  -
дразнила она, доставая из сумки кошелек.
   Испуг сменился кислой миной. Валера в замешательстве не мог ни  отказать,
ни согласиться...
   - Хоть ватрушку съешь, - смилостивилась Маша, и Валера сдался.
   Пока он всухую ел, Маша со смехом в глазах пила молоко  и  соблазнительно
слизывала с губ остатки. Ставшая свидетельницей молочница довольно улыбалась
и нахваливала свою коровку. Маша купила у нее еще бутылку молока на обед.
   Валера подвез Машу к библиотеке и поехал домой, пообещав принести обед.
   Он принес бутерброды, кофе в термосе и молоко,  но  Маша  не  стала  есть
из-за наплыва читателей.
   - Снова домой? - поинтересовалась она, выкроив  свободную  минуту,  чтобы
перекусить. Валера кивнул.
   - Звонила мать, но я сказал, что работаю.
   - А ты действительно работаешь?
   - Да  так,  -  замялся  он,  -  не  особенно  напрягаясь.  Неудобно  было
признаваться, что он  потратил  время  на  раскладку  продуктов  по  местам.
Веселое настроение после рынка не покидало Валеру, и, к удивлению своему, он
заметил, что не так уж потратился, рассчитывал на большее, хотя куплено было
все намеченное. Ненароком сэкономленные деньги жгли пальцы, и Валера зашел в
магазин, купил мороженое, бутылку вина и цветы.
   - Если ты не занят, почему не проведать родителей? - спросила Маша, пожав
плечами.
   - Ты думаешь?
   - Конечно. Я всегда стараюсь думать. - Маша налила в большую чашку  кофе,
добавила молока, оставив на столе  бутылку  и  отдав  Валере  термос.  -  Не
обидишься, если не попробуешь молоко?
   Валера с готовностью согласился, улыбаясь ее шутке.
   - И кофе оставь себе, еще проголодаешься, и думать с ним легче.
   - Ты думаешь? И оба рассмеялись.
   - Значит, ты едешь к родителям, - словно  постановила  Маша.  -  Поезжай,
нечего сидеть в квартире. Спасибо за обед, начну работать.
   Валеру позабавил командный тон Маши, но он решил последовать ее совету.
   - Вечером зайду,  отчитаюсь  о  визите.  -  По  его  голосу  трудно  было
определить, шутит он или говорит всерьез, но Маше было  не  до  того  -  она
взглядом встречала нового посетителя и лишь незаметно кивнула Валере.
   А он не шутил. Несмотря на то что мать часто упоминала, что отец -  глава
семейства, верховодила она, и считалось  это  в  порядке  вещей.  С  детства
привыкший к такому укладу, Валера  отнюдь  не  считал  зазорным  докладывать
близким о своей работе, визитах, встречах. И какое имеет значение, что  Маша
не жена, - они вместе, и она имеет право знать все, что  происходит  с  ним.
Если б она еще и принимала его таким, как есть, хоть немного  оставила  свою
гордость, была бы просто семейная идиллия. Но увы! И ему  предстоит  вечером
еще раз убедиться в этом.
   В дороге и у родителей он придумывал какие только  можно  доводы  в  свою
пользу. У него даже мелькнула дикая мысль записать их на бумажку, потому что
знал: начав разговор с Машей, забудет все умные мысли и придется  в  который
раз виновато просить прощения и уговаривать не отказываться.
   Клавдия Петровна, крепкая дородная женщина, первым делом усадила сына  за
стол, поставила перед ним тарелку борща и села напротив с чашкой кофе.
   - Ешь и рассказывай.
   - Можно по очереди? - пошутил Валера, зная, что  эта  фраза  предполагает
серьезный разговор, по крайней мере со стороны матери.
   - Как твои дела? - не поддалась на шутку Клавдия Петровна.
   Валера кивнул с полным ртом, что означало: хорошо.
   - Как фирма? Снова кивок.
   - Дома все в порядке? - не отступала она. Валера поднял глаза на мать - к
чему такая пытливость?
   - Мам, что-то случилось?
   - Ешь, - строго приказала она и замолчала.  Ее  покойная  мать  учила  не
вмешиваться в дела мужчин, и воспитание давало о себе знать. Валера взрослый
человек и может сам разобраться с проблемами. И все  же...  Все  же  она  не
чужой ему человек и имеет право знать, что к чему.
   Он отодвинул пустую тарелку.
   - Спасибо, мам.
   - Добавить? - смягчила голос Клавдия Петровна.
   - Нет, налей мне кофейку. - Он облокотился на кафельную стенку. - Так что
произошло, мать?
   - Ты стал реже бывать здесь. - Она поставила перед ним чашку, кофейник  и
снова села.
   - Правда? - Валера наполнил чашку, глотнул  слегка  остывший  напиток.  -
Может, по выходным? - предположил он. - Вообще  я  не  заметил,  что  что-то
изменилось.
   - Я заметила, - сказала Клавдия Петровна. - И Наташа. Она звонила мне два
раза, жаловалась.
   Валера молча  допил  кофе,  Клавдия  Петровна  тоже  молчала,  не  совсем
представляя дальнейший разговор. Сын вправе закрыть эту тему,  и  что  тогда
думать ей, какие строить догадки?
   - Для Наташи я изменился. -  Валера  поставил  пустую  чашку  на  стол  и
посмотрел на мать. - Мы расстались с ней.  А  для  тебя  я  остался  прежним
любящим сыном, нуждающимся в твоей заботе и любви,  -  попробовал  он  снять
напряжение.
   - У тебя кто-то есть? - осторожно спросила она.
   - Да. - Радость и печаль смешались в коротком ответе.
   - Вы давно знакомы? - Клавдия  Петровна  говорила  медленно,  с  паузами,
боясь выдать свое любопытство.
   - С тех пор как расстался с Наташей.
   - И ты считаешь, это серьезно?
   - Похоже на то. - Он вздохнул и отпил кофе. - Не знаю.
   - Почему же ты не познакомишь нас? Как ее зовут?
   - Маш