Маргарита.
     - А все, что захотите, барышня. Я вашу ненависть могу на некий объект направить, и сила эта ее погубит.
     - Ты все врешь, старый болтун, не может человек сделать подобное!
     - Обычный человек и впрямь не может, а я могу. Ваш батюшка мне не верил, а вот вам я и докажу. А вы мне книжечки за это вернете!
     - За что "за это"? - Маргарита вся напряглась.
     - А ничего страшного. Вон, в кухню дверь открыта, там соль на столе стоит. Возьмите горсточку.
     Маргарита, как заколдованная, встала и вошла в открытую дверь кухни, взяла пригоршню соли и вернулась на скамейку. Мужик взял ее руку, в которой была соль, в свою грязную лапищу и произнес:
     - Теперь думай о ней, о том, как ты ее ненавидишь, как жаждешь ее смерти!
     Маргарита вся затряслась от страха.
     - Думай! - зарычал колдун и что-то прошептал в руку. Тотчас горячая рука стала холодной как лед.
     - Теперь слушай! Завтра или послезавтра поедут кататься верхом. Постарайся перед прогулкой всыпать эту соль э.., тому, кому хочешь.
     И еще немного дай лизнуть лошади. Но главное при этом, думай, как ты ненавидишь ее и хочешь, чтоб не было ее на земле. Пожалеешь, засомневаешься, все пропало!
     Как только он произнес эти слова, вспыхнувшая вдруг безумная надежда на чудо, пусть злое, страшное, пропала. Конечно, ничего не произойдет. Девушка тяжело вздохнула, ей стало стыдно перед памятью покойного отца, что она выслушала эту галиматью. Она сухо поблагодарила Кондратия, сказав о книгах на чердаке. Он внимательно посмотрел на нее, понял, что не поверила, и как-то незаметно исчез в наползающей темноте.

Глава шестая

     Утро следующего дня было ясным и солнечным.
     Вставшая с постели невеста никогда бы не могла представить себе, каким ужасом обернется для нее наступивший июльский день. Увы, человеческие несчастья случаются и в прекрасную погоду!
     Поднялась и Маргарита. Вернее, она и не ложилась. Всю ночь девушка провела в страшном возбуждении. Ее не оставляла мысль испробовать ужасное средство безумного Кондратия. Но какой грех на душу! Полно, осталась ли душа-то, измученная страданиями и ревностью!
     Ближе к утру решение было принято. Рассветало, надо было поспешить. Маргарита тихонько выскользнула из своей комнаты и направилась в конюшни. Прозоров держал в усадьбе небольшую, но отличную канюшню и несколько дорогих породистых лошадей. Великолепные ухоженные животные, услыхав шаги, заржали и задвигались в своих стойлах. Девушка подошла к грациозной белой кобыле по кличке Майо, которую Прозоров подарил дочери три года назад.
     Майо имела жуткий нрав, не каждый мужчина мог удержаться на ней в седле. Но своей молодой хозяйке она была покорна. Марго подошла к кобыле и поманила к себе. Белая красавица приблизилась, перебирая тонкими ногами, и фыркнула девушке в лицо. Та дрожащими руками вытащила часть соли из кармана и поднесла к лошадиной морде. Через мгновение соль исчезла с ладони, оставив только влажный след теплого языка. Маргарита похлопала животное по шее.
     Что может приключиться от щепотки простой соли? Лошадь замотала головой и заржала. Маргарита поспешно удалилась.
     Через некоторое время ее позвали в покои Варвары Платоновны.
     - Маргоша, ты что-то сегодня особенно бледна! - с беспокойством заметила Варя.
     Маргарита слабо улыбнулась и принялась расчесывать роскошные длинные черные волосы подруги. Горничная никак не могла одолеть их, поэтому в ответственные моменты Маргарита выполняла и роль горничной и парикмахера. Но сегодня руки не слушались ее, волосы путались и не поддавались расческе. Варваре было больно, но она проявила неожиданное терпение. Наконец с прической было покончено. Девушки обсуждали утренний наряд невесты, когда вошла горничная с подносом. На нем дымились две чашки ароматного кофе. Варя любила выпить кофе еще до завтрака. Горничная поставила поднос и удалилась.
     У Марго потемнело в глазах. Надо решаться!
     - Нет-нет, Варя, к розовому нужны кораллы, непременно кораллы! - заметила она, глядя как Варвара в нерешительности тянет из шкатулки нитку жемчуга.
     - Но они простоваты, дорогая.
     - Зато чудесно подчеркнут цвет твоих губ, белизну зубов и смуглость кожи, - убеждала Марго.
     - Хорошо, - с улыбкой согласилась красавица. - Ты, как всегда, права.
     С этими слова Варя вышла в соседнюю комнату за украшением, хранившемся в отдельной коробочке. Маргарите хватило нескольких секунд для того, чтобы высыпать соль в кофе. Но так как руки ее тряслись, то высыпала она не все, часть так и осталась в кармане юбки. В следующий момент она уже сидела в другом конце комнаты со своей чашечкой и делала вид, что наслаждается напитком.
     Вошла Варя в темно-розовой амазонке для верховой езды, с кораллами на шее, которые удачно были выбраны Марго.
     - А, ты уже пьешь, не дождалась меня! - Девушка взяла чашку и отхлебнула немного. - Странно, кофе как будто солоноват, ты не находишь?
     Маргарита замерла. Сейчас потребует заменить, и все пропало!
     - Ты влюблена, вот и пересолено! - попыталась пошутить Маргарита.
     Варя довольно засмеялась, и с кофе вскоре было покончено.
     После завтрака гости стали собираться прокатиться верхом. Маргарита отговорилась дурным самочувствием, да и в седле она держалась неважно. Остался и Прозоров, вместе с воспитанницей они проводили веселую компанию и уселись на террасе. Маргарита с затаенной надеждой посмотрела вслед удаляющейся кавалькаде нарядных всадников, среди которых выделялась розовая амазонка на белой лошади. А рядом ее взгляд отметил высокую статную фигуру Гривина, который тоже слыл отличным ездоком.
     Прозоров удовлетворенно вытянул ноги в кресле, он был доволен нынешним выбором дочери.
     Маргарита находилась во власти своих переживаний, но научилась их скрывать. Они перебрасывались отдельными репликами, но по большей части молчали, каждый о своем. Так прошло около часа, как вдруг из-за поворота дороги, ведущей к имению, показался всадник, несшийся во весь опор.
     - А что такое приключилось? - удивился Прозоров, пытаясь разглядеть седока.
     Сердце Маргариты бешено заколотилось. Приставив от солнца ладонь ко лбу, она напряженно смотрела вперед. Теперь уже было видно, что это Миша Колов, приятель Гривина по университету, приглашенный шафером на свадьбу. Подъехав к дому, он соскочил с коня и бросился к хозяину дома.
     - Беда, Платон Петрович! Господи, ты, Боже мой, какая беда!
     - Какая беда? - побелел Прозоров.
     - Упала, Варвара Платоновна упала с лошади!
     - Жива? Жива она? - враз осипшим голосом прохрипел Прозоров.
     - Как будто, но совершенно без чувств!
     - Литвиненко, пошлите за Литвиненко! - закричал он, и колокольчик в его руках заверещал как сумасшедший.
     Доктор Литвиненко приходился давнишним приятелем семьи, поэтому тоже был приглашен как гость. Он пользовал семью Прозоровых, когда еще была жива жена Платона Петровича. Но после ее ранней кончины доктор приходил, скорее, как друг, а не по прямым своим обязанностям, так как и отец, и дочь отличались прекрасным здоровьем. Правда, в последнее время у Прозорова стало пошаливать сердце, даже пришлось уступить доктору и согласиться принимать пилюли.
     С утра за доктором прибежали из рабочего поселка, и он уехал еще до завтрака.
     Маргарита сидела ни жива ни мертва. Она не верила своим ушам.
     Между тем Платон Петрович вскочил на еще неостывшую лошадь Колова и помчался на место трагедии. Колов присел на стул около Маргариты и возбужденно начал рассказывать:
     - Варвара Платоновна и Дмитрий Иванович ехали впереди всех. Мы все любовались ими, какая чудесная пара! Как славно оба смотрелись верхом! Просто картина! И вдруг лошадь Варвары понесла. Поначалу никто не испугался, ведь нрав Майо всем известен. Но вскоре мы увидели, что даже такой опытной всаднице ее не одолеть.
     Черт знает что, прошу прощения, случилось с кобылой! Она стала неуправляемая и неслась, не разбирая пути, как слепая, не слушаясь ни поводьев, ни хлыста! Гривин первый почуял беду и пытался догнать и перехватить поводья, но безуспешно! Мы все бросились вслед, и прямо на наших глазах Майо прыгнула через овраг, сорвалась и упала вместе со всадницей. Да еще обе о камни ударились, о коряги, что на дне торчали.
     Гривин первым оказался рядом. Я слышал, как он ужасно закричал. А уж когда сам подъехал, то и меня оторопь взяла. Лошадь придавила собою несчастную Варю и издохла. Тело девушки было как-то неестественно вывернуто, мы подумали, что она убилась насмерть. Но потом Дмитрий все же услышал, что сердце еще бьется. Тогда я и помчался за подмогой.
     Маргарита застонала и начала съезжать со стула. Колов подхватил ее и стал брызгать в побледневшее лицо водой из графина. В это время прибыл Литвиненко. Доктор был среднего возраста блондин, невысокого роста и приятной полноты.
     Колов наскоро объяснил, куда ехать, и доктор умчался, приказав приготовить жесткую постель для своей пациентки и послать повозку для ее перевозки. С трудом взяв себя в руки, Маргарита пошла отдавать приказания прислуге, которая уже услышала ужасную новость о своей ненаглядной барышне.

***

     Прошло часа три, прежде чем появилась повозка с покалеченной Варей. Рядом ехали верхом убитые горем отец и жених. С крайней осторожностью перенесли они девушку в ее комнату. Оцепеневшую Маргариту потрясли свисавшие безжизненные руки и прекрасные волосы, волочившиеся по полу. Посмотреть в лицо сопернице она не решилась. Даже сейчас, видя результат своего злодейства, она не верила, что это произошло по ее вине.
     Теперь в доме распоряжался доктор. Вся прислуга бегала как угорелая, исполняя его приказы.
     Гости, потрясенные происшедшим, стали потихоньку разъезжаться. На другой день не осталось никого, только свои. Литвиненко послал человека отправить телеграмму нескольким коллегам. Случай был серьезнейший, необходим был консилиум врачей.
     На Прозорова больно было смотреть. Он не ел, не спал, сидел у постели дочери или метался по кабинету, как раненый медведь. Тут же, неподалеку от больной, находился и Гривин, который курил одну папиросу за другой.
     Первоначальный осмотр давал неутешительные прогнозы. Варя была без сознания. Литвиненко пробыл около пострадавшей почти сутки, прежде чем прибыли три доктора, известные всей столице. И опять же пока ничего утешительного сказать обезумевшему отцу они не могли. Лечить такую тяжелую травму в домашних условиях было невозможно, однако же и о перевозки больной в клинику в Петербург не могло быть и речи. Вероятность ухудшения состояния была слишком велика. Врачи пришли к выводу, что, по-видимому, пострадал позвоночник девушки. Поэтому в любых случаях прогноз был неблагоприятный.
     В мучительной неизвестности прошли еще сутки. Прозоров за эти дни постарел на несколько лет, он просто выходил из себя от мысли, что ничем не может помочь своей драгоценной девочке.
     Войдя в очередной раз в ее комнату, он вдруг натолкнулся там на Маргариту, которая, скорчившись, сидела в углу и что-то исступленно шептала. Ее вид ужаснул Платона Петровича, он счел ее обезумевшей. Служанка сказала, что Маргарита сидит тут уже третьи сутки и наотрез отказывается уходить. Иногда плачет, почти воет, а то даже головой поначалу билась об пол, насилу успокоили. Прозоров наклонился над фигурой Марго и прислушался, то были страстные мольбы к Богу.
     - Покарай, Господи, эти преступные руки, покарай!
     Платон Петрович покачал головой, сгреб девушку в охапку и понес в ее комнату. Как он ни был удручен случившимся, он не мог допустить, чтобы бедняжка помешалась от расстройства.
     Когда Прозоров возвращался из комнаты воспитанницы, он услыхал шум и бросился по лестнице наверх. К Варе вернулось сознание.

Глава седьмая

     Варя смотрела в потолок, когда вошел ее отец.
     Бледное лицо не выражало ничего.
     - Варенька, деточка, - чуть не плача пролепетал Прозоров. - Ты узнаешь меня? Ты понимаешь, где ты? Ты помнишь, что с тобой произошло?
     Бесцветные губы что-то прошептали. Варя попыталась пошевелиться, но ей это не удалось.
     Прозоров просто физически ощутил ужас, который пронзил все ее существо. Девушка еще раз сделала попытку поднять руку или повернуть голову, но безуспешно. Прозоров с нарастающим страхом следил за этими отчаянными попытками.
     Литвиненко поспешно подхватил друга под руку и вывел в соседнюю комнату.
     - Что, Валентин, есть ли надежда? - Прозоров с трудом сдерживал слезы.
     - Надежда есть всегда, Платон Петрович!
     - Господи, только бы она осталась жива!
     Литвиненко помолчал, а потом, собравшись с духом, произнес:
     - Простите меня за эти кощунственные слова, но после некоторых травм жизнь человека превращается в сплошную пытку. Боюсь, это такой случай. Травма позвоночника сделала вашу дочь неподвижным инвалидом на всю жизнь.
     Прозоров ухватился за край стола, чтобы не упасть.
     - Неужели ничего нельзя сделать! - прохрипел он.
     - Вероятно, через некоторое время можно будет надеяться на возвращение подвижности некоторых частей тела, но полностью - увы! - Доктор сокрушенно покачал головой. - Пока сложно что-либо говорить, понадобятся исследования и долгое лечение.
     Валентин попытался дружески обнять несчастного, но тот зарыдал и, закрыв руками лицо, стремительно вышел. Таким его никто никогда не видел.
     Потянулись мучительные дни. У постели Вари постоянно кто-нибудь был. Все пытались говорить с ней, но ободряющие слова вязли в зубах - ведь несчастная очень скоро поняла кошмар своего нового состояния. Маргарита также целые дни проводила с подругой. Вся дворня только и говорила о том, что бедная приживалка чуть умом не тронулась, горюя о дочери хозяина.
     Прозоров был потрясен до глубины души, эти страдания еще больше убедили его в величайших душевных качествах Маргариты.
     Гривин появлялся и исчезал как тень. В первые дни управляющий даже не уходил в свой флигель, спал урывками в гостиной на диване.
     Позже, когда наступила некоторая печальная ясность, Гривин вернулся к своей работе, попутно взвалив на себя и все дела, которые до этого решал сам хозяин. Прозоров еще больше стал ценить своего несостоявшегося зятя.
     Наступила чудесная золотая осень. Усадьба, окруженная садом и парком, утопала в буйстве красочной листвы. Под окнами Вари пышными шарами цвели хризантемы. Титанические усилия доктора Литвиненко привели к тому, что к больной вернулась подвижность верхней части тела.
     Теперь Варя могла сидеть, двигать руками и головой, правда, с трудом, но постепенно все лучше и лучше. А вот ноги ее оставались парализованными. Поэтому прекрасная наездница, живая, подвижная и грациозная девушка, могла теперь передвигаться только в инвалидном кресле на колесах. Доктор прямо сказал ей об этом, заметив, однако, что прогресс медицины приводит иногда к чудесным исцелениям. На чудо тоже пытались уповать. Местный батюшка за щедрые пожертвования без устали молился за свою прекрасную прихожанку. Как-то раз Варя позвала Маргариту и, печально глядя в окно, где догорало лето, спросила:
     - Помнится, в имении твоей матери был какой-то колдун, может, мне его колдовство поможет, ведь всякие случаи бывали?
     Маргарита отшатнулась от неожиданности и страха. Но тотчас же взяла себя в руки и стала поправлять подушки.
     - Я понимаю, ты сейчас готова верить в какие угодно чудеса, но этот человек тебе не поможет.
     - Утопающий хватается за соломинку! - с раздражением воскликнула Варя.
     - Он просто сумасшедший, душевнобольной человек, - кротко ответила Марго, но сердце ее бешено заколотилось. Если Варвара будет настаивать, отец достанет ей Кондратия хоть из-под земли, и тогда всплывет их черная тайна.
     На самом деле, не проходило и дня, чтобы Маргарита не думала о происшедшем. Она была достаточно образованна и прагматична, чтобы слепо верить в колдовство. Поэтому рассудок не мог примириться с мыслью о магическом злодействе.
     Чувства же пребывали в полном смятении. Почему-то не было тайного торжества над поверженным врагом, жалость и прежняя любовь к подруге постепенно вытесняли злобу. Однако внутренний голос подсказывал, что это не конец борьбы. Ведь Гривин по-прежнему не принадлежал ей. Более того, вся эта история как-то странно отдалила его, он почти не разговаривал со своей возлюбленной Марго, даже избегал ее. Маргарите иногда даже казалось, что он каким-то чутьем догадывается об ее вине.
     Наконец ей удалось поговорить с ним. Маргарита заглянула в библиотеку в поисках книги для Варвары и натолкнулась на управляющего. Какое-то время оба неловко молчали, затем Гривин произнес:
     - Нас всех, Маргарита Павловна, поразила та самоотверженность, с которой вы выхаживаете Варвару Платоновну!
     Маргариту неприятно поразили слова Дмитрия, он явно говорил о себе как о члене семьи Прозоровых.
     - И вас это тоже поразило, Митя? - Она постаралась быть ироничной.
     - Да, меня ваша искренняя боль о несчастной Варваре поразила глубочайшим образом. Я...
     Но она недовольным жестом не дала ему продолжать в том же пафосном и лицемерном духе.
     - Полно, Митя, чего нам кривляться друг перед другом. Нам надобно решить, как поступать дальше.
     - Но ведь ничего не изменилось, Маргарита! - с досадой заметил Гривин. - Я по-прежнему жених, никто не отпускал меня на свободу.
     - Разве теперь может идти речь о свадьбе? - осторожно спросила девушка.
     Дмитрий некоторое время молчал, а потом произнес:
     - Если бы я не был рядом и не видел все своими глазами, и если бы ты была там, ей-богу, я бы подумал, что это твоих рук дело! Я так чувствую, хотя и понимаю беспочвенность своих подозрений!
     Гривин сказал и тотчас же раскаялся в этом, потому что лицо его собеседницы стало зеленым и исказилось от негодования.
     - А что, ежели и так? Если я извела твою красавицу? Теперь ты уже не любишь меня, теперь я уже не нужна? Конечно, такое наследство сорвалось с крючка. А может, еще есть шанс? Что с того, что жена - инвалид, даже еще и лучше, все капиталы к рукам прибрать будет легче!
     Прокричав это злое обвинение, Маргарита испугалась, что зашла слишком далеко. Управляющий был смущен, так явно она прочитала его мысли.
     - Марго, - пробормотал он примирительно, - мы сейчас наговорим друг другу ужасных вещей. Конечно, ты ни в чем не виновата, прости, я сказал глупость.
     - Мы виноваты оба в том, что промолчали и предали нашу любовь.
     Маргарита посмотрела прямо в глаза своему возлюбленному. Что он мог ей ответить? Она была права, и от этого на душе стало совсем гадко.
     Но они так долго не касались друг друга, их губы сами потянулись навстречу и слились.
     - Послушай, моя ненаглядная Марго! Ты сердишься, это понятно, но теперь появилась надежда. И Прозоров и его дочь разумные люди, я думаю, мы скоро будем свободны.
     Дмитрий быстро поцеловал девушку и выскользнул в противоположную дверь.
     Маргарита осталась в великом волнении.
     Между тем доктор Литвиненко пришел к выводу, что больную уже можно перевозить в Петербург.
     Возвращение в Петербург было грустным. Все знакомые уже знали о несчастье и желали бы выразить свое сочувствие, но Варвара никого не хотела увидеть. По-прежнему в доме постоянно бывали только Марго, доктор и жених.
     Маргарита вернулась к Аграфене Тихоновне и почти каждый день наведывалась к Прозоровым в их большой дом на Казанской улице. Гривин оставался управляющим мастерскими в Цветочном. Хотя было известно, что если бы состоялся его брак с Прозоровой, он бы занял место директора фабрики в Петербурге. Управляющий часто бывал по делам в столице, останавливался в квартире на Гороховой, которую снимал специально для этих приездов.
     В каждый такой приезд он тайком спешил на Васильевский остров, где в стареньком домишке с нетерпением ждала его Маргарита. Сердобольная хозяйка дома, любя и жалея свою родственницу, хранила их тайну.
     Прошло несколько месяцев. Состояние Варвары оставалось прежним. Возникающие иногда проблески н