ться с бездельем. Она принялась искать себе занятие и нашла его: стала посещать музыкальные, поэтические вечера и салоны. В Институте Лека брала уроки музыки, иногда сочиняла стихи, принимала участие в ученических спектаклях. У нее неплохо получалось, и потому она решила, что мир искусства именно то, что привнесет в ее скучающее существование смысл и живительную силу.
     Тихий и благообразный дом банкира Липсица заполнили молодые люди и барышни. Они собирались в гостиной, бренчали на рояле, декламировали непонятные стихи с подвыванием. При этом требовали вина в непозволительных количествах, много курили! Их вид повергал в недоумение хозяйку дома. Таинственная бледность, изнуренный вид, потухший взгляд. Или наоборот, они были слишком возбуждены и развязны, рассуждали нарочито громко о вещах, в которых, по мнению Аделии, мало что смыслили.
     Семейные узы? Чепуха! Пережитки, кандалы, мешающие подлинным чувствам.
     Свободная, ничем не обремененная любовь - вот вершина, к которой должен стремиться каждый человек!
     Антон Иванович терпел, терпел, да и не выдержал. Между ним и Лекой состоялся очень эмоциональный разговор. Липсиц не желал, чтобы отныне его дом продолжал являться прибежищем для сомнительных личностей, пропагандирующих неприличные идеи. Да и Леокадии вовсе не следует иметь с ними дело, если она желает сохранять репутацию добропорядочной девушки.
     Лека вспылила. Ей указывают, как себя вести! Еще недавно ли она слышала подобное в стенах Института! Теперь ее снова и снова тыкают носом! Ее попрекают, что она портит репутацию семейства, пренебрегает домашними узами. В таком случае она может не обременять их своим присутствием. Извольте, выдайте ей положенные деньги, и она пустится в самостоятельное плавание по жизни.
     Через месяц Леокадия Манкевич уже жила в небольшой съемной квартире и обустраивала жизнь по своему разумению.
     Липсиц действительно выдал некоторую часть причитающихся ей денег, но не все, чтобы не пустила по ветру. Лека довольно быстро нашла им применение. Скоро в столице появилось новое заведение, куда стали стекаться ее бывшие и новые друзья.
     "Трущобная кошка", так называлось это заведение, превратилась и в клуб, и в маленький ресторан, где коротали время те, кто считал себя непризнанным гением, чей талант не оценила пошлая и заскорузлая публика. Именно тут они находили достойных зрителей и слушателей. Так как в творческом мире непризнанных талантов было много, "Трущобная кошка" никогда не пустовала и была даже популярна.

Глава семнадцатая

Сердюков распахнул дверь и ворвался в гимнастический зал. Поначалу он не смог ничего разглядеть, зал освещался только луной, любопытно глядевшей в высокое окно. И лишь через некоторое мгновение он с изумлением увидел Тезауруса. Учитель висел на шведской стене, на вытянутых руках. Причем к его ногам были привязаны гири, а руки были продеты в кожаные ремни, чтобы было удобно держаться. Рядом стоял табурет, с помощью которого Мелих, вероятно, и влезал в странную конструкцию. При виде посторонних он дернулся и попытался быстро освободиться, но запутался и повис в еще более неудобной позе.
     - Когда человек находится в таком странном состоянии тела, трудно желать ему доброй ночи, не так ли? - Сердюков иронично усмехнулся и приблизился к учителю. - Желаете ли вы, чтобы я помог вам высвободиться из тисков Лаокоона?
     Мелих еще раз дернулся, но безуспешно. Сердюков помог ему вытащить руки из ремней и отвязать гири. Учитель устало приземлился на пол. И тут же на полу полицейский увидел небольшую книжицу.
     Тезаурус попытался подхватить ее с пола раньше следователя, но висение с гирями на ногах явно отразилось на его координации движений. Следователь оказался быстрее. Пролистав брошюру, он вернул ее владельцу с явным сожалением, что этот человек, по-видимому, не является тем самым карликом. Переводная книжка бодро предлагала мужчинам, которых Создатель обделил ростом, воспользоваться новыми чудодейственными способами увеличения роста. Надо ежедневно по часу, а то и более, висеть с гирями на ногах, тем самым вытягивая себя в длину. Так как в дневное время делать упражнения было невозможно, то Мелих во избежание насмешек и пересудов приходил в гимнастический зал ночью. Каждую ночь он выполнял упражнения с надеждой превратиться в рослого красавца-мужчину.
     Он поведал свою историю следователю с особой грустью, так как сам Сердюков был высок и ему были чужды такие страдания.
     - А ведь вы, сударь, не только родственник директора, не так ли?
     - Вы верно угадали, Осип Осипович.
     Я действительно служу в полиции и нынче занимаюсь тем странным карликом, который не дает покоя воспитанницам пансиона.
     - И пропажей господина Хорошевского?
     Мелих растирал руки, затекшие от жестких ремней.
     - С чего вы взяли, что он пропал?
     - Я хорошо и давно знаю Андрея Викторовича. Тут многие полагают, что супруги рассорились и он просто ушел от жены.
     Андрей никогда не смог бы так поступить.
     Он иной человек - честный, открытый и искренний. Он никогда не стал бы делать того, что могло бы повредить пансиону.
     Ведь это его воплощенная мечта, его детище. Он создал такое учебное заведение, в котором девушки получают прекрасное образование, но при этом оно лишено тех излишних строгостей, которые процветали в Институте.
     Великая удача для него, что его супруга оказалась его единомышленником и другом. Не пожалела своих денег для воплощения мужниной мечты. Сказочная женщина! Я знал ее еще девушкой, воспитанницей Института. А что касается ваших подозрений, хоть они для меня и чрезвычайно обидны, но я вас прекрасно понимаю. Естественно, как человек маленького роста я должен был вызвать подозрения. В частности, и это обстоятельство подвигло меня на телесные экзекуции. Но уверяю вас, я лучше разорву себя на части неподъемными гирями, чем нарушу свой человеческий и учительский долг.
     Нет, Мелих никогда не опустится до того, чтобы подсматривать за ученицами или пугать их! К тому же я собираюсь жениться, вернее, хотел бы посвататься к одной замечательной особе. Поэтому чистота репутации для меня важна вдвойне. Да вот беда, моя избранница выше меня на голову. Собственно, это и есть главная причина, почему вы застали меня за таким странным занятием.
     - Вот незадача! - засмеялся Сердюков. - Полно вам мучить себя из-за таких пустяков. Если есть любовь, рост не помеха. Пушкин Александр Сергеевич как раз на голову был ниже несравненной своей жены.
     - Так то Пушкин! - Мелих грустно посмотрел на полицейского. - Да и вам хорошо рассуждать при вашем-то росте; За вас любая пойдет. Сытый голодного не разумеет.
     Да если б только в росте дело было!
     Тогда Сердюков точно бы попал в первые женихи всей империи.

***

     Утром Сердюков поведал Аполонии результаты ночного расследования. Хорошевская выслушала его и бессильно опустила руки.
     - Я начинаю думать о самом плохом исходе.
     - Никогда нельзя отчаиваться раньше времени. У нас еще есть шансы. Но теперь, если позволите, я приступлю к этому делу как лицо официальное, а не как родственник. Для этого я должен вернуться на некоторое время в Петербург, доложить начальству об открытии дела, касающегося исчезновения директора пансиона.
     Сердюков отбыл в столицу, обещая вернуться как можно быстрее. Родители забирали детей из пансиона, приближались каникулы. Все тише становилось в дортуарах и классах. Персонал тоже разъезжался, многие уже поговаривали о поисках нового места. Исчезновение Хорошевского стало очевидным и поддерживать видимость его существования стало почти невозможно.
     Проводив очередную ученицу, Аполония вернулась в квартиру и забилась в угол дивана, подвернув под себя ноги. К ней на колени сразу прыгнул Жалей. Она зарылась лицом в белую пушистую шубку животного.
     - Пожалей меня, котик! Пожалей нашего Андрюшеньку, голубчика!
     Кот заурчал и положил на высокую хозяйскую грудь свои широкие лапы. Его круглые, как пуговицы, глаза уставились на Аполонию, и он замурлыкал: "М-р... Х-р... М-р..."
     Аполония вздохнула и заплакала. Кот напомнил ей о первой семейной ссоре с Андреем. Какой-то сущий пустяк, но они оба вдруг раскричались, расшумелись, наговорили друг другу нелицеприятных слов.
     Андрей хлопнул дверью и ушел. Она же осталась реветь в одиночестве и удивляться, как это ее угораздило выйти замуж за этого грубияна и совершенно чуждого ей человека. А через полчаса, когда он еще не вернулся, Аполония металась по комнатам, проклиная себя за невоздержанность, обещая, что все простит мужу, только бы он вернулся домой.
     Андрей, оказавшись на улице, уныло уселся на скамью и задумался. Его мысли проделали приблизительно такой же путь, что и мысли его жены. Размышляя о ссоре, он увидел невдалеке мужичка, который от скуки или от жестокости нрава развлекался тем, что бросал перед собой маленького котенка. Котенок, крохотный, беленький, пушистый, всякий раз, хромая и пища, возвращался к бессердечному хозяину. Тот, ни слова не говоря, снова швырял котенка на тротуар. Котенок хромал обратно, и все повторялось. Хорошевского так поразила увиденная им картина, что он даже на некоторое время позабыл о семейных неурядицах. Почему несчастное животное не бежит прочь? Не так ли и человек поступает от безысходности?
     А мужичонка? Неужели подобная жестокость доставляет ему радость? Воистину страдания и унижение слабого существа дают некоторым особам ощущение собственного величия.
     - Послушайте! Зачем вы мучаете животное? Неужели вам его не жаль? Ведь это тварь Божия? - не выдержал Хорошевский.
     - А тебе на что? - огрызнулся мужик. - Жалостливый? Забирай, коли так!
     И он швырнул бедного страдальца прямо под ноги Андрею. Хорошевский с удивлением и негодованием увидел, как, удаляясь, мужик сильно припадал на одну ногу. Котенок притулился на сапоге Хорошевского. Он уже не мог пищать и куда-либо бежать. Его голубые глаза были почти безжизненны.
     - Несчастный! Придется тебя пожалеть!
     Он взял бедное животное на руки. А может это к счастью. Он уже представлял, как придет домой и вручит жене котенка, она начнет над ним хлопотать и, может быть, простит мужа.
     Так оно и произошло. Аполония, узнав о печальной судьбе животного, запричитала:
     - Пожалеем, пожалеем тебя, маленький!
     Так и прозвали его Жалеем. Поначалу непонятно было, кот это или кошка. Аполония однажды, расчесывая длинную шерсть любимца, вдруг воскликнула:
     - Ах, какой ужас! Взгляни, Андрей!
     У бедняжки выросли опухоли сзади!
     Хорошевский, оглядев "опухоли", смеялся до слез.
     - Ведь ты и естественные науки изучала, и в деревне жила, животину всякую видела. Да и, наконец, ты же замужняя женщина! Опухоли! Ха-ха-ха! - заливался Хорошевский, а Аполония сидела красная как рак.
     И вот теперь кот жив и здоров, только хромает, а Андрей исчез. Молодая женщина гладила кота, он легонько когтил ее, а на его блестящую шерсть падали ее крупные слезы.

Глава восемнадцатая

Матильда Карловна со злостью рассматривала счет, принесенный из аптекарского магазина. Царица небесная! Да что же можно было купить на такую огромную сумму! Матильда отшвырнула листок. Сидевший в другом углу за книгой Резаков ухмыльнулся. В последнее время Бархатова все чаще и чаще получала немыслимые счета, оплачивала все возрастающие расходы своего любовника. Она не была жадной, но считать деньги и относиться к ним бережно ее приучил папаша и покойный супруг - банкир. В конце концов, ее погубленная юность была оценена в круглую сумму! Матильда жила на широкую ногу, но всегда помнила, где надо остановиться в тратах. С Резаковым расходы возрастали стремительно. Эдак через год он ее по миру пустит!
     Их отношения в последнее время заметно охладели. Безусловно, чувственная сторона любви имеет чрезвычайную притягательность, но иногда хочется душевного разговора, тепла и участия. Матильда все чаще и чаще задумывалась, что за человек рядом с ней? Он оставался для нее тайной за семью печатями. Она ревновала его и однажды заплатила дворнику, чтобы тот проследил за Огюстом. Результат поверг ее в совершенное смятение.
     - Барыня! Он шпион! - прошептал дворник, когда она потребовала отчета.
     - С чего ты взял? - изумилась Бархатова.
     - Слышал я его разговор. С господином, таким же, как и он. Наш-то спрашивает: "Когда прибудут игрушки от господина Нобеля?" и потом еще: "Сколько нынче будет этих господ, Смитов и Вессонов"? Что товарищ его ответил, я не слыхал, а вот наш, я так полагаю, шпион.
     Темнит, с иностранцами дело водит.
     Матильда вытаращила глаза на дворника, сунула ему в руки рубль и пошла восвояси. Разумеется, никакой Резаков не шпион. Но что-то действительно таинственное, непонятное присутствовало в его поведении. Она не в состоянии была его постичь. Итак, непонимание и безумные траты. Нет, это не для нее.
     Матильда шумно вздохнула, стремясь привлечь к себе внимание. Она хотела, чтобы Огюст оторвал свой взгляд от книги и поговорил с ней. Но Резаков не желал этого. Матильда страшно утомила его. Какая наивность с ее стороны полагать, что его интересуют только ее кошачьи прелести. Если бы не деньги, его ноги уже давно бы тут не было. Но большое дело требует больших затрат. Организация уже живет и действует. Проклятый старый мир, полный несправедливости и зла, сам заплатит за свое уничтожение. Для достижения этого все средства хороши. Приходится кривляться вокруг глупых вдовушек, изображая пылкого любовника? Но эта красотка, надо отдать ей должное, оказалась не так глупа и проста. Если не удастся выудить у нее значительную часть наследства, то хоть что-нибудь. С паршивой овцы хоть шерсти клок.
     Любовники перебрасывались злыми взглядами. Никому не хотелось начинать ссору. И тут явилась гостья - Леокадия Манкевич. В банке ее зятя Матильда Карловна держала свои капиталы. Покойный муж Матильды, старик Бархатов, имел с. Липсицем деловые связи. В последнее время Леокадия подозрительно зачастила к Матильде, хотя подругами они не были и их знакомство было весьма поверхностным.
     Вероятно, она хочет поближе познакомиться с Резаковым? Или, может быть, у них уже тайный роман, и они для остроты ощущений встречаются в ее доме? Хотя последняя мысль и носила характер не правдоподобного предположения, тем не менее, подумав так, Матильда возмутилась и оскорбилась: "Играть за моей спиной?
     Крутить роман с этой девчонкой и в то же время продолжать оставаться моим любовником? Ну нет! Я не позволю насмехаться над собой!"
     Леокадия повертелась немного и ушла.
     Резаков тоже засобирался, что окончательно утвердило Матильду в правильности своих догадок.
     - Огюст! Вы покидаете меня? Надолго?
     - Я должен всякий раз давать вам отчет о том куда, с кем и зачем я иду? - раздраженно ответил Резаков.
     - Вовсе нет. - Матильда вдруг сделалась совершенно спокойной. - Просто перед тем, как вы пойдете, позаботьтесь о своих вещах или, по крайней мере, скажите, куда их вам переслать.
     - Вы выставляете меня вон? - ухмыльнулся Огюст.
     - Мы просто расстаемся. Вот и все.
     Бархатова, не подав ему руки для прощального поцелуя, выплыла из комнаты.
     Ей удалось избежать страдания и слез.
     "Глупая кошка! Чертова кукла! Впрочем, нам нельзя терять время даром", - с этими словами Резаков направился в "Трущобную кошку".

Глава девятнадцатая

Леокадия, обретя свободу, упивалась ролью царицы богемного мира. Сама она немного музицировала и даже кое-что сочиняла, но главный ее талант выразился в умении создавать уютный и притягательный мир для непризнанных гениев.
     Ее "Трущобная кошка" располагалась на Владимирском проспекте в небольшом полуподвальном помещении. Вниз вело несколько ступенек, которые иногда становились непреодолимым препятствием для посетителей, перебравших напитков, возбуждающих творческий потенциал. Вход украшала вывеска, на которой было изображено некое существо, тощее, с голодными и злыми глазами, с клочковатой шерстью и торчащим кверху хвостом. Вероятно, по мысли художника, именно так выглядит гений, когда его картины не продаются и ему нечего есть.
     Центральная зала представляла собой небольшую эстраду, обрамленную неким подобием кулис. Сбоку стоял рояль, на котором обычно громоздилась гигантская пепельница, полная окурков. Ряд столиков был постоянно заставлен бокалами и бутылками. Другие комнаты были обставлены диванами, кушетками, круглыми столиками, удобными для сеансов спиритизма и столоверчения. Между мебелью игриво виднелся нарядный кальян. На стенах красовались картины, гравюры и акварели весьма странного или сомнительного свойства Неискушенному взору тела в недвусмысленных позах, однозначные цветочные или растительные аллегории могли показаться неприличными или даже непристойными. Но это только для тех, кто мало смыслит в искусстве, кто заражен ханжеством и лицемерием по отношению к миру чувств. Ведь именно в поисках нового содержания чувственного мира, ярких способов его воплощения и рождается художник.
     Именно в отсутствии всяких ненужных ограничений и состоит свобода творчества.
     Круг постоянных посетителей образовался довольно скоро и почти не менялся.
     Правда иногда все же зажигалась новая звезда. Тогда все трущобное сообщество приходило в большое возбуждение, предвкушая творческое соревнование.
     Некоторые завсегдатаи все же добивались успеха в жизни, но не забывали прежних друзей и частенько показывались в любимом подвальчике. Потихоньку потянулись и знаменитости. Стало модным посещать "Трущобную кошку", сочинять нечто скандальное, читать новые, режущие ухо стихи, распевать антиправительственные куплеты, танцевать нагишом.
     Частенько забегали репортеры газет в надежде на "жареную" сенсацию. Среди них наиболее желчным и острым пером обладал молодой журналист Иван Пепелищев. Но живость его пера питалась не только любовью к печатному слову. Он мечтал о славе литератора, но, увы, издатели игнорировали его стремления стать кумиром читающей публики. И посему он наведывался в "Трущобы" вполне на законных основаниях, все признаки несчастливой творческой судьбы явно присутствовали.
     Некоторые персоны отличались особым колоритом и стали своеобразными символами заведения. Поэт 3., его бледность так пугала, что невольно приходило на ум: уж не ест ли его солитер или чахотка? Лека специально для него держала в дальнем помещении коробочку с гримом, чтобы подводить круги под глазами, и пудрой, чтобы усилить бледность, если вдруг к концу вечера все же проступит жизнерадостный румянец.
     Артист Л, играл на сцене с несравненной Горской! Красивый и спесивый, он демонстрировал перед всеми роскошную кудрявую шевелюру, а дома аккуратно вешал ее на крючок. Актриса Горская, кумир публики, красавица, и ее муж, популярный писатель душераздирающих романов Извеков, иногда появлялись в подвальчике, но чрезвычайно редко.
     Колоритным гостем был и артист цирка О., который появлялся всегда в длинном черном плаще и шляпе, надвинутой на брови. В руке держал тонкий хлыст. Он щелкал им по голенищам сапог, и к восторгу публики невесть откуда выкатывался крупный еж, делал стойку и показывал присутствующим лапки, украшенные маленькими золотыми колечками. За этот трюк, пользующийся неизменным успехом, зрители поили ежа и дрессировщика шампанским.
     Особый круг посетителей составляли поклонники потустороннего мира. Их возглавляла дородная дама, увешанная амулетами и талисманами, госпожа П. С загадочным видом, закатив глаза, она приобщала присутствующих к великим тайнам общения с душами усопших, с призраками.
     По сходной цене предлагались гадания, предсказания, изготовление амулетов от всевозможных напастей, привороты и отвороты. Для особо посвященных проводились сеансы спиритизма, где посетители могли пообщаться с духами предков, вновь услышать голоса тех, кто покинул сей бренный мир.
     И среди этого пестрого мира царила Леокадия. Ею восхищались, ей поклонялись, она вдохновляла на творческие подвиги.
     Но среди этого многообразия людей не б