мне с ним встречу.
   - Я даже могу сказать тебе, когда это случится, - отвечала я. - Это будет
в тот самый день, когда ты наконец одолеешь проклятый код.

***

   В пять часов в моем офисе появилась Перл и сразу же принялась метаться по
кабинету, словно пантера в клетке.
   - Итак, что же в итоге он сказал? - прорычала она.
   - Он сказал, что я должна избавиться от тебя - подыскать новую работу.
   - Где?
   - Да хоть в самой Сибири  -  ему-то  какое  дело?  Он  плакался,  что  ты
доведешь его до сумасшествия, заставляя заполнять самому  всю  документацию,
что ты провожаешь его даже до дверей мужского туалета...
   - Это наглая ложь! - вскричала Перл. - Ну, может быть, я и дожидалась его
около туалета раз или два...
   - Подай на него в суд за клевету, - расхохоталась я. - Мне  пришлось,  не
имея другого выхода, согласиться  помочь  Карпу  избавиться  от  тебя.  Если
вечером мы не пробьемся в систему, то я проиграю пари, и  Тор  сразу  же  об
этом узнает. У меня есть надежда,  что  удастся  добраться  до  значительной
суммы денег, чтобы утереть нос Карпу и Киви. Именно  это  я  и  намеревалась
сделать с самого начала. Но ты же видишь, теперь дела обстоят так, что  весь
банк дышит мне в затылок. И как только я начну действовать,  они  пойдут  по
моим следам. В этом случае, если в моей колоде не будет козырей, то придется
просто сматывать удочки и убираться подальше отсюда.
   - Этим вечером? - переспросила Перл. - Медовая моя, я  не  верю,  что  ты
успеешь. На это понадобится как минимум месяц. Кстати, для меня почему-то до
сих пор все  представлялось  несколько  абстрактно  -  словно  мы  играем  в
шахматы. Но ведь ты не отступилась от своего решения?
   - Можешь держать  пари,  -  отвечала  я  и  только  потом  заметила  свой
невольный каламбур.
   Ну конечно же, именно то глупейшее,  опаснейшее  пари,  которое  я  имела
неосторожность заключить меньше месяца назад, ввергло меня в  те  несчастья,
которые навалились на меня сегодня. И как только Тору удалось все подстроить
в  тот  короткий  день  в  Нью-Йорке?  Всего  месяц  назад  я   была   самой
высокопоставленной дамой, вершившей дела одного из крупнейших банков в мире.
Я посвятила всю себя освоению премудростей банковского дела.  За  двенадцать
лет  работы  я  стала  специалистом  высочайшего  класса  и  имела  отличные
перспективы в плане дальнейшей карьеры.
   И вот скоро наступит вечер, когда я должна буду либо ограбить банк,  либо
отправляться первым же самолетом в Нью-Йорк, чтобы выполнить уговор, слишком
смахивающий на превращение свободного человека в раба. И все  это  благодаря
Тору,  извратившему  мое  здоровое  чувство  справедливости   до   масштабов
международной вендетты. Боже правый, ну когда я наконец поумнею?
   И именно в тот самый момент раздался робкий стук в дверь. В  коридоре  за
прозрачными стенами царил полумрак, как всегда, перед началом каникул еще  в
три часа банк закрыли для посетителей и обычное освещение притушили.
   Мы с Перл долго вглядывались в смутную фигуру за стеклом двери.
   - Что мы скажем по поводу моего присутствия,  если  это  пришел  Карп?  -
прошипела мне на ухо Перл.
   - Мы обсуждаем твою новую работу, - прошипела я в ответ.
   Наконец она решилась  и  распахнула  дверь.  Там  стоял  Тавиш  с  пачкой
компьютерных распечаток в руках. Он протопал через комнату и вывалил всю эту
кипу мне на стол. Однако взгляда на него мне было достаточно, чтобы  понять,
что произошло.
   - Мы раскусили шифрованные ключевые  коды,  мадам,  -  сообщил  он.  -  И
добрались до обменных счетов нашего банка. Я уверен, что  сегодня  ночью  на
них начнут поступать весьма значительные суммы.
   - Это судьба, - проникновенно сказала я. Оставалось только надеяться, что
мы еще не опоздали.

***

   Я  позвонила  цветочнице  и  заказала  цветы,  непременно  белые:  лилии,
хризантемы, нарциссы, белую сирень и  ветви  вишни  -  все,  что  нашлось  в
магазине. Цветочница была счастлива.
   Я очень редко допускаю в свой дом посторонних, мое единственное  убежище,
где можно отдохнуть и привести себя в чувство. Но нынешним вечером я решила,
что лучше всего именно отсюда нам с Перл и Тавишем  начать  атаку  на  банк,
сопроводив наши действия хорошим ужином. Это  будет  гораздо  приятнее,  чем
работа в офисе, и в какой-то степени обезопасит нас от чужих ушей и глаз.
   Я позвонила в винную лавку, чтобы заказать охлажденное шампанское,  а  на
закуску - - различные деликатесы из Сычуаньского ресторана, ориентируясь  на
то, что было в меню мистера Хзу.
   Приехав домой, я увидела, как портье ставит у меня под дверью контейнер с
сухим льдом, в котором остывало шампанское. Мистер Хзу восседал тут  же,  на
верхней ступеньке лестницы, подпирая спиной пирамиду коробок  из  цветочного
магазина.
   - Мадам Правда, - пропел он, поднимаясь  и  приветствуя  меня,  -  я  сам
принес вам эти продукты - мне было по пути - я отправлялся домой.
   - Мистер Хзу, вы не задержитесь, чтобы выпить со мною бокал  шампанского?
- предложила я, втаскивая внутрь коробки  с  цветами,  в  то  время  как  он
занялся шампанским и снедью.
   - Нет, я спешу, меня ждет жена. Но, прежде чем уйти, я бы хотел  спросить
вас: сколько гостей вы ожидаете на ужин сегодня вечером?
   - Придут еще двое. А почему вы спросили?
   - Так я и сказал жене: мадам Правда всегда заказывает на тридцать персон,
даже если ожидает всего двоих гостей. Моя жена не поверила, глупая  женщина.
Когда вы в следующий раз придете ко мне в ресторан, растолкуйте ей, что  это
по-американски.
   - Вы имеете в виду то, что лучше иметь слишком много, чем слишком мало? -
уточнила я.
   - Да. Мне очень нравится американский размах. И в один прекрасный день  с
помощью американцев я стану очень богатым человеком.
   Я не стала вдаваться в подробности, объясняя мистеру Хзу,  что  все,  кто
работает с компьютерами, - просто-напросто утрированно воплощение "съехавших
с катушек янки", пусть продолжает верить в американское  чудо.  Итак,  после
того, как мы все внесли в квартиру, мистер Хзу удалился.
   У меня едва хватило времени на то,  чтобы  распечатать  и  расставить  по
местам цветы, разложить  по  блюдом  еду  и  поставить  ее  подогреваться  в
духовку, а потом еще заскочить в душ и  переодеться.  Как  только  я  успела
напудрить физиономию, побрызгать себя духами и накинуть  любимый  просторный
кашемировый свитер, в дверь позвонили.
   Перл была облачена в нежно-розовый, очень свободный пуловер, на Тавише же
я увидела неизменную футболку, выбранную наверняка не  без  подсказки  Перл.
Надпись на ней гласила: "Белужья икра - еда для Настоящих Мужчин!"
   Итак, мы  открыли  бутылку  и  разлили  по  бокалам  шампанское,  бутылку
поместили обратно в серебряное ведерко со  льдом  и  сели  на  диван,  чтобы
слегка расслабиться  и  отдохнуть  перед  предстоящим  штурмом  компьютерной
твердыни.
   - Находясь здесь, словно на крыше мира,  в  окружении  цветов  и  попивая
шампанское, - заметила Перл, - я начинаю  думать,  что  все  остальное:  моя
вонючая карьера, банк, этот выродок Карп - вовсе не существует.
   - Но при этом, благодаря современной технологии, - заметил Тавиш,  -  все
это находится в пределах досягаемости простого телефонного звонка.
   "Звонка, который  станет  поворотным  пунктом  во  всей  моей  жизни",  -
подумала я.
   В девять часов мы все столпились возле моего  блестящего  лаком  рабочего
стола в кабинете. Тавиш, предельно сосредоточившись, работал на пульте. Мы с
Перл, чувствуя себя изрядно утомленными сегодняшними волнениями и, возможно,
парой лишних глотков шампанского, восстанавливали силы  с  помощью  крепкого
черного кофе, следя за манипуляциями Тавиша.
   -  Твой  компьютер  -  мистер  Чарльз,  верно?  Он  явно  обладает  яркой
индивидуальностью, - ухмыльнулся Тавиш, не отрывая взгляда от дисплея. -  Он
только что передал мне, что ожидает  дополнительной  платы  за  сверхурочную
работу.
   Еще бы, ведь я заранее предупредила Бобсей Твинс, чтобы они держали моего
Чарльза наготове и не отключали сегодня вечером. Таким образом  мы  получали
возможность "пробежаться" по составленному им для Гаррисов списку адресатов,
ввести его в банковский компьютер и открыть на их имена новые счета.
   У банка появляются десятки новых клиентов каждый день, и  наша  возня  со
счетами пока не выходила за рамки обычной рутинной работы, тем более  что  у
нас появилась наконец возможность обеспечить им необходимый баланс.
   Для этого необходимо добыть деньги, запустив руку в электронные  обменные
фонды, как только наши "изменения в программе" пройдут через систему  тестов
и попадут в производственный  блок.  До  тех  пор,  пока  Бобби  не  удалось
подобрать нужный код, я и сама толком  не  представляла,  как  именно  будут
выглядеть эти новые программы. Нам пришлось сейчас изрядно попотеть, пока мы
их в срочном порядке не  составили.  Теперь  оставалось  ввести  их  в  банк
данных, и не позже нынешней ночи они должны на нас заработать.
   Стоит заметить, что сегодняшний вечер был весьма удобен для  того,  чтобы
постараться в последнюю минуту внести нужные  нам  изменения  в  оперативную
банковскую программу. Ведь именно  в  конце  года  в  каждом  разделе  нашей
системы  выстраивается  длинющий   хвост   вводимых   в   последний   момент
разнообразных данных -  и  отдел  обменных  фондов  в  этом  смысле  являлся
исключением. Мне просто  останется  присоединить  наши  программы  к  пакету
остальных, и, несомненно, еще до наступления полночи они начнут свою  работу
внутри  компьютерной  системы,  рассылая  денежки  из  обменных  фондов   по
учрежденным нами счетам.
   Часы показывали десять, когда произошло несчастье. Мы  с  Перл  вышли  на
террасу подышать свежим воздухом и прийти в себя после трудного  дня.  Тавиш
остался за компьютером набивать программы. Он как раз  только  что  завершил
перерегистрацию списка из блока памяти мистера Чарльза и распрощался  с  сим
почтенным джентльменом, пожелав ему доброй ночи. И вдруг мы  услышали  вопль
Тавиша:
   - Ах, черт побери!
   Мы ворвались в кабинет и увидели, как Тавиш уставился на дисплей.
   - Что случилось? - воскликнула я, обегая стол, чтобы взглянуть  на  экран
дисплея.
   От волнения голос Тавиша я почти не услышала. Смысл происшедшего дошел до
меня, когда я увидела на экране текст:
   СИСТЕМА ТЕСТОВ ВСЕМИРНОГО БАНКА ЗАКОНЧИЛА СВОЙ РАБОЧИЙ ДЕНЬ.
   ЖЕЛАЕМ ВАМ САМОГО СЧАСТЛИВОГО РОЖДЕСТВА И ВЕСЕЛЫХ КАНИКУЛ!
   - Они отключили эту чертову систему тестов! - Тавиш чуть не плакал. - Мои
программы уже были включены в очередь на проверку, а они вырубили  проклятую
тестирующую систему на два часа раньше!
   Дерьмо, - бормотала я, тупо уставившись на экран и  пытаясь  собраться  с
мыслями. Ни разу в жизни я не испытывала такого потрясения.
   - А мы тут расслабляемся, - прокомментировала Перл, -  смакуем  китайские
деликатесы, попивая коллекционное шампанское, как будто время нас совершенно
не волнует. А что этот ваш визг означает  на  самом  деле?  Что,  собственно
говоря, случилось?
   - - "И если захочешь, ты  сможешь  понять  их  грезы,  -  продекламировал
Тавиш. - Их разочарованье, их отчаяние, их взлеты и  падения  -  море,  море
грез..."
   - И все-таки что это означает? - недоумевала Перл,  посмотрев  на  Тавиша
так, будто у него крыша поехала.
   - Это Дилан Томас<Томас Дилан (1914 - 1953) - английский поэт  из  Уэльса
(Прим. ред.)> - объяснил он. - И это означает, что наши грезы погибли - наша
система погибла - наш проект погиб - и мы тоже погибли.
   Он встал из-за стола  и,  словно  сомнамбула,  удалился  из  комнаты,  не
удостоив нас даже взглядом.
   - Это правда? - обратилась Перл ко мне. - И ничего уже нельзя исправить?
   - Не знаю, - отвечала я, все еще не сводя глаз  с  экрана  дисплея.  -  Я
действительно пока ничего не знаю.
   В гостиной часы пробили  одиннадцать,  и  Перл  только  что  предупредила
Тавиша, что если он еще хоть раз заикнется "Если бы мы только..." -  то  ему
явно не поздоровится.
   И тут у меня родилась одна  идея.  Я  понимала,  что  для  ее  реализации
предстоит преодолеть длинный и извилистый путь, но я уже вполне созрела  для
того, чтобы что-то предпринять.
   - Бобби, ты пробовал составить целевые коды? - спросила я Тавиша.
   - Могу постараться, - но, по правде говоря, это не мое хобби, - признался
он.
   - Что еще за целевые коды? - заинтересовалась Перл.
   - Машинная тарабарщина, - пояснил Тавиш. - Это те  элементарные  кусочки,
из которых составляются более объемные  программы.  Это  словно  мозаика,  и
каждый ее кусочек содержит инструкцию, приказ, который машина может понять и
выполнить.
   - Что ты задумала? - спросила теперь Перл у  меня,  не  отрывая  глаз  от
Тавиша.
   Не отвечая ей, я задала вопрос Тавишу:
   - Ты не мог бы извлечь целевые коды из программ, которые написаны сегодня
вечером, и ввести их прямо в операционный блок, как будто это  части  некоей
уже прошедшей тестирование и принятой к руководству программы?
   - Ну как же,  несомненно,  -  наглой  издевательской  ухмылкой  паясничал
Тавиш. - Вот только для этого придется  пробраться  в  оперативный  отдел  и
получить доступ к системе телеграфных обменов. Но я  уверен,  что  любой  из
работающих там операторов с радостью  уступит  мне  свое  кресло  (они  ведь
дежурят там круглые. сутки, не так  ли?)  -  как  только  мы  объясним,  что
намерены слегка ограбить банк.
   - Я не об этом, - возразила я, хотя понимала, что то, что имела в виду на
самом деле, еще более безумная затея. - Я хочу  сказать:  если  смогу  прямо
сейчас обеспечить тебе доступ в операторскую, ты сможешь  внести  в  рабочую
программу нужные изменения  до  тех  пор,  пока  не  отключилась  и  система
телеграфных обменов?
   Тавиш посмотрел на меня, а потом истерически расхохотался.
   - Признайся, что ты шутишь, - произнес он.
   - Будьте добры, поясните, - вмешалась Перл. - Не означает ли  ваша  милая
беседа, что у кого-то из нас ум за разум зашел?
   - Совершенно верно, она рехнулась, - подтвердил Тавиш. -  В  компьютерную
систему  банка  входит  множество  первоклассных  машин,  которые  принимают
постоянно сотни данных с периферии, и информация проносится по их бокам, как
импульсы по системе нервных узлов, и соответственно этому сотни ячеек памяти
открываются, фиксируя информацию, и закрываются за тысячные доли секунды...
   - Прекрати, -  возмутилась  Перл,  -  и  перескажи  это  на  общепринятом
английском языке.
   - Короче, - с нетерпением поморщился Тавиш, -  представь  себе  чертовски
искусного жонглера, который работает одновременно не меньше чем с  миллионом
шариков, причем движутся они со скоростью света. И  пытаться  вмешиваться  в
эту механику - это  все  равно  что,  например,  оперировать  мозг  кенгуру,
руководствуясь показаниями секундомера.
   - Гениальное истолкование, - похвалила  его  я.  -  И  как  ты  полагаешь
справиться с этим, если я обеспечу тебе доступ?
   - Конечно, я сумасшедший - но не до такой степени, - веско произнес он. -
К тому же ты  не  сможешь  подключиться  в  оперативную  систему  со  своего
частного терминала.
   - Я и не предлагаю тебе действовать опосредованно, - улыбнулась я. -  Мне
кажется, мы могли бы попробовать сделать это на месте.
   - Ты имеешь в виду - прямо в машинной  операторской?  -  удивленно  ахнул
Тавиш.
   Онемев от ужаса, он вскочил с дивана, швырнув на пол салфетку.
   - Нет! Нет! Нет, и еще раз нет! - вскричал он, как только к нему вернулся
дар речи. - Это абсолютно невозможно! - Он едва не дошел до  истерики,  и  я
прекрасно понимала почему.
   Если мы, влезая в святая святых  жизнедеятельности  компьютера,  совершим
хоть ничтожную ошибку, произойдет мгновенный крах всей оперативной  системы,
да и не только ее. Причем  катастрофа  будет  сопровождаться  таким  ужасным
ревом, что, раз услышав его, всю оставшуюся жизнь будете нервно  вздрагивать
от  самых  невинных  звуков,   к   примеру,   сработавшей   в   супермаркете
сигнализации. И ущерб, причиненный машине, будет не самым худшим результатом
подобной  развязки,  поскольку  окажется  парализована  деятельность   всего
Всемирного банка.
   И в итоге, если в тот момент, когда это произойдет, мы будем находиться в
помещении операторской - в недрах банковского  центра  данных,  в  окружении
нескольких колец настороженных датчиков и постов охраны, -  нас  прихлопнет,
как в мышеловке. И из этой ловушки нам уже никогда не выбраться.
   - Да, ты прав,  -  мрачно  призналась  я  Тавишу.  -  Я  не  имела  права
предлагать тебе такие опасные вещи. И я действительно рехнулась,  если  хотя
бы на миг предположила, что смогу справиться с этим сама.
   - Это все  твои  пари,  похоже,  оно  скоро  доведет  тебя  до  ручки,  -
согласился он, слегка успокоившись и снова пересаживаясь на диван.  -  Хотя,
конечно, если бы твой приятель доктор Тор был бы сейчас здесь, все  обстояло
бы по-иному. Ему, сочинившему десяток книг как раз об этих  вещах,  нетрудно
было бы справиться с тем, о чем ты просила.
   Ужасно - а ведь я даже не потрудилась ответить на его просьбу, переданную
Лелией. Но все равно Тор зря рассчитывал на то, что я сразу же  поспешу  ему
на помощь. В  конце-то  концов,  мы  соперники,  и  он  сам  любит  об  этом
напоминать.
   И именно в этот момент  зазвонил  телефон.  И,  хотя  такая  синхронность
мыслей  была  просто  невероятна,  у  меня  вдруг  возникло  дикое  ощущение
уверенности, что  я  знаю,  кто  это  звонит.  Тавиш,  с  моего  безмолвного
согласия, взял трубку.
   - Какой-то малый по  фамилии  Лобачевский,  -  сообщил  он,  зажав  рукой
трубку, - говорит, что это очень срочно.
   Криво улыбнувшись, я поднялась и подошла к телефону. Каким-то образом Тор
почувствовал на расстоянии в три тысячи мили, что он выиграл пари.
   - Ах, Николай Иванович, - пропела я в трубку, - как я рада  вас  слышать.
Что-то не видать а печати ваших новых трактатов об  Эвклидовой  геометрии  с
самого, дай Бог памяти, тысяча восемьсот пятидесятого года, не так ли?
   - С тысяча восемьсот тридцать второго года, если быть точным,  -  отвечал
Top. - Ты никогда не отвечаешь на мои звонки.
   - У меня было дел по горло, - стала оправдываться я. - Если быть  точной,
меня просто взяли за глотку.
   -  Я  отправляю  тебе  срочное  послание,  неужели  не  вправе  в   ответ
рассчитывать хотя бы на вежливое внимание? По  крайней  мере  я  никогда  не
отказывал тебе в подобных вещах.
   - Ты не заикнулся о вежливом внимании.  А  потребовал,  чтобы  я  тут  же
вскочила в самолет - только потому, что ты соизволил щелкнуть пальцами, -  и
примчалась в Нью-Йорк, - возмутилась я. - Разве ты забыл, что  у  меня  есть
работа? Я уж не говорю про пари, которое надо выиграть.
   По мере того, как  до  Тавиша  доходило,  с  кем  я  беседую,  его  глаза
раскрывались все шире и шире.
   - Как я уже заметил, я никогда тебе не отказывал,  -  раздельно  повторил
Top. - Ну а теперь ты наконец избавишь меня от необходимости  барахтаться  в
этом проклятом тумане и, Может, позволишь подняться? То есть, конечно,  если
твой гость, или гости, не обидятся на мое вторжение.
   У меня сразу же пересохло в горле.
   - Так где же ты находишься? - хрипло спросила я.
   - У дверей в твой подъезд, - отвечал Top. - Я  никогда  прежде  не  видел
этот твой городишко, не сподобился  разглядеть  его  и  сейчас.  Ты  сама-то
уверена, что живешь в городе и что он существует? Всю  дорогу  от  аэропорта
меня мучило чувство, что на голову напялили чулок, счастье еще, что самолету
разрешили посадку.
   Я зажмурилась, накрыла рукой микрофон и с чувством произнесла:
   - Благодарю тебя, о великий Боже, - после чего подмигнула Тавишу.
   - Какое совпадение, подумать только, - продолжала я разговор с  Тором.  -
Можно подумать, что у нас с тобой  и  впрямь  существует  некая  психогенная
связь. Мы только что мечтали, чтобы ты оказался здесь.
   Никогда