главное  -
как. И вот теперь мне  показалось,  что  настал  час  воспользоваться  этими
знаниями.
   Никому и в голову бы не пришло попытаться  передавать  деньги  с  помощью
телефонного  кабеля.  Суть  электронного  обмена,  которым  мы   занимались,
состояла в том, что мы сообщали какому-либо банку, что он уполномочен  снять
определенную сумму с "соответствующего счета", открытого у них нашим банком.
То есть, как  бы  выписывали  чек.  Большинство  банков,  которым  постоянно
приходится обмениваться фондами, имеют такие  "соответствующие  счета"  друг
друга. Если же их нет, то банки  обращаются  к  посредничеству  третьего,  у
которого есть счета обоих первых.
   Только в Штатах в течение года подобным образом происходит  оборот  около
трехсот триллионов долларов, сумма, намного превышающая сумму всех  активов,
хранившихся в  банках  страны.  А  все  эти  банки  не  имеют  ни  малейшего
представления о том, сколько денег ушло у них по  обменным  счетам.  Лишь  к
концу дня, когда будет подведен итог тому, сколько денег  ушло  из  банка  и
сколько в него поступило, они смогут узнать это, и только с помощью КФТ.
   А сколько таких государств, чьи правительства не  имеют  представления  о
суммах, ежедневно пересекающих их границы в обход установленных правил? Кто,
к примеру, подсчитает, какое  количество  денег  провез  некий  господин  из
Ирана, совершивший несколько рейсов из Зальцбурга в Сан-Хосе и обратно? Да и
как можно уследить  за  этим,  если  зачастую  обмен  значительными  суммами
сводится  к  дружескому  рукопожатию  двух   джентльменов   в   каком-нибудь
привилегированном клубе? И хотя правила банковской деятельности установлены,
как  говорится,  издавна,  правила  компьютерного   обмена   фондами   могут
уместиться на четвертушке тетрадного листа.  Если  какой-то  род  банковской
деятельности и нуждается в принятии мер безопасности, так это  именно  обмен
фондами. Дело, которым я занимаюсь.
   Как всякий потомственный банкир, в жилах которого вместо крови текут, как
известно, черные чернила, я никогда не бросаюсь в новое  мероприятие  очертя
голову.
   Мой дедушка Биби привил мне основные правила банковской игры,  когда  мне
было всего четыре года. "Всегда просчитывай степень риска",  -  это  он  мне
твердил постоянно.  К  сожалению,  сам  однажды  не  удосужился  последовать
собственной  мудрости.  Биби  был  владельцем  небольшой   сети   банков   в
Калифорнии, создал ее буквально из ничего. И хотя дело  было  поставлено  на
высокий уровень, не  хуже,  чем  у  Веллс  Фарго,  Американского  банка  или
Всемирного банка, этих финансовых  монстров,  именно  дедушкины  предприятия
принесли в определенный момент гораздо больше пользы, чем любой из них.  Как
раз после  окончания  Великой  депрессии,  когда  страну,  и  в  особенности
Калифорнию, наводнили толпы  безработных  иммигрантов  из  Испании,  России,
Армении,  Биби  путем  разумного  финансирования  и  обеспеченных  капиталом
вложений помог этим обездоленным людям встать на ноги, приобрести  небольшие
клочки земли для ферм и ранчо.
   А в шестидесятые годы, когда у всех на устах зазвучала "конгломерация"  и
дедушкины предприятия стали общедоступны, их втихую  скупила  некая  команда
деловых парней со Среднего Запада.  После  чего  они  уже  вовсе  не  втихую
вынудили дедушку превратиться в консультанта с правом лишь наблюдать, как  с
визгом и  улюлюканьем  разносят  они  по  кирпичику  здание,  на  возведение
которого он потратил всю свою жизнь. Биби умер через год. И в  этот  день  я
решила, что карьера банкира не для меня. Переехав в Нью-Йорк, окончила курсы
информатики и превратилась в высокооплачиваемого манхэттенского технократа.
   Но безжалостная судьба подстроила ловушку. Стоило мне перейти на работу в
новую компанию, как ее акции скупила другая команда, как когда-то скупили  и
разорили предприятие Биби, только на сей раз это проделал не кто  иной,  как
Всемирной банк.  Я  переехала  в  Сан-Франциско,  потому  что  мне,  молодой
двадцатидвухлетней женщине, предложили работу, от которой  не  хватило  духу
отказаться: деньги, власть  и  должность...  Такого  еще  не  знала  история
банковского дела. И это обстоятельство так заворожило меня, что я не  сумела
прийти в себя целых десять лет.
   Но, похоже, в Бэнкс по-прежнему относились ко мне так, словно я нуждалась
в постоянном присмотре и мудром руководстве.  Как  я  могла  променять  свои
мечты да и надежды моего дедушки на жизнь в отблесках чужой славы с  тусклой
бронзовой табличкой с  моим  именем,  привинченной  к  рабочему  столу.  Да,
пожалуй, вместо "Вице-президент Верити Бэнкс" стоило бы написать "Величайшая
шлюха банковского  дела".  Но  ведь  никогда  не  поздно  изменить  расклад,
предложенный тебе судьбой. Слава Богу, дедушка успел научить и этому.
   Тем более к тому же у меня был припрятан не один козырь.

***

   Мой план состоял в том, чтобы пробить брешь в автоматизированной  системе
безопасности, проникнуть в недра  обменных  фондов  и  ухитриться  перевести
значительную сумму денег в такое место, где никто их не смог бы  обнаружить,
а уж потом звонить в колокола и разъяснять всем и каждому, как  просто  было
это сделать.
   Прежде всего банкир отвечает за безопасность денег, которые ему  доверили
клиенты.  Если  я  ухитрюсь  пробиться  через  существующую   ныне   систему
обеспечения безопасности и наложу руки на живые деньги  вкладчиков,  это  не
только сотрет ухмылку  с  физиономии  Киви,  но  и  послужит  неопровержимым
доказательством  существования  проблемы,  для  разрешения  которой  меня  и
собирался взять на работу ФЭД. Но сделать это было непросто, мне  необходима
помощь.
   В Нью-Йорке у меня был друг, который знал о способах кражи денег  больше,
чем иной  банкир  о  способах  их  накопления.  Этот  малый  имел  доступ  к
криминальным отчетам ФБР, секретным полицейским досье  и  даже  к  некоторым
архивам Интерпола. Звали его Чарльз, и я была с ним  знакома  на  протяжении
вот уже двенадцати лет. Захочет ли он  продолжить  наше  знакомство,  узнав,
какую роль я отвела для него в моем спектакле, - это другой вопрос.
   Хотя в Нью-Йорке был уже полночный час, я не сомневалась, что Чарльз  еще
бодрствует. И была вправе рассчитывать на его снисходительность, ведь в свое
время я спасла не только его  карьеру,  но  и  его  жизнь.  Наступило  время
платить по счетам. "Пусть только посмеет проявить неблагодарность", - думала
я, выходя из лифта и направляясь к своему кабинету.
   Однако слово "благодарность" не входило в словарь Чарльза.
   - Твоя  затея  с  душком,  -  сообщил  он  свое  мнение  в  присущей  ему
бесстрастной манере. - Вероятность успеха мала.
   Идея, как я в  двух  словах  ему  изложила,  состояла  в  манипулировании
фондами обмена. Многие так или иначе  хоть  раз  в  жизни  бывают  вынуждены
манипулировать с чеками, как правило, даже не отдавая себе отчета в том, что
их действия незаконны. Можно явиться в супермаркет в субботу и  расплатиться
чеком на двадцать долларов,  хотя  на  вашем  счету  нет  денег,  чтобы  его
обеспечить. В понедельник, прежде чем чек успевает поступить в наш банк,  вы
выписываете следующий, к примеру, на тридцать долларов  в  этот  раз,  чтобы
покрыть предыдущий чек. Ну и так далее.
   Единственное, что не дает обывателям забавляться подобной игрой, это  то,
что в наши дни предприниматели имеют возможность  предъявить  чек  к  оплате
быстрее, чем их успеет оплатить махинатор. Чтобы не выйти раньше времени  из
игры и накопить таким образом достаточно внушительную сумму, вы должны  быть
полностью уверены в том, что всякий раз  успеваете  оплатить  фиктивный  чек
прежде, чем он попадет в ваш банк. А мне играло на руку  то  обстоятельство,
что при оперировании обменными фондами Всемирного банка, подобная информация
поступала  через  компьютерную  систему,  которая  находилась   у   меня   в
подчинении.
   Мне неинтересно было знать, нравится Чарльзу моя затея или  нет.  Я  лишь
хотела, чтобы он рассчитал для меня степень риска,  пользуясь  той  обширной
информацией, которая у него имелась. К примеру, сколько фиктивных счетов мне
необходимо открыть, чтобы с их помощью манипулировать деньгами? Как долго  я
смогу  "заимствовать"  деньги  из  обменных  фондов,  чтобы  покрывать   ими
фиктивные счета? И наконец, какое количество  денег  я  смогу  "подвесить  в
воздухе", не опасаясь, если вдруг вся эта масса рухнет и погребет под  собою
меня? Но самое главное - как долго  я  смогу  играть  в  подобные  игры,  не
опасаясь быть схваченной за руку?
   В ожидании ответа на все  эти  вопросы,  наверное,  предстояло  просидеть
здесь всю ночь, не имея возможности вмешаться в игру, которая теперь  велась
по правилам Чарльза. Пока он занимался  своими  логическими  построениями  и
умозаключениями, я сидела  в  ожидании,  нетерпеливо  барабаня  пальцами  по
поверхности своего казенного полированного стола,  и  бездумно  разглядывала
обстановку кабинета.
   Нельзя не признать, что место, в котором я по  приблизительным  подсчетам
проводила не меньше двенадцати часов каждый день,  совершенно  не  выглядело
обжитым. А уж сейчас, ночью, в прозрачном свете люминесцентных ламп, и вовсе
походило на склеп.  Ни  одна  безделушка  не  украшала  встроенных  в  стены
стеллажей. Единственное окно кабинета упиралось в  стену  соседнего  здания.
Самой живой деталью интерьера являлась большая стопка книг на полу,  за  три
года, я так и не удосужилась расставить их по полкам. Чтобы  как-то  оживить
обстановку кабинета, я решила обзавестись комнатными растениями.
   Чарльз нарушил мои наблюдения, соизволив  поделиться  результатами  своих
рассуждений.
   - Согласно статистике, - сообщил он, - из женщин получаются более  ловкие
воры, чем из  мужчин.  Большинство  воров  из  когорты  "белых  воротничков"
принадлежит к вашему племени - и на удивление мало попалось.
   - Женоненавистник, - сказала я.
   - Не стоит благодарности, - парировал Чарльз. - Я  всего  лишь  даю  свое
видение фактов.
   Я уже  ломала  голову,  как  бы  съязвить  в  ответ,  но  он  нетерпеливо
осведомился:
   - Просмотрел факторы риска, о которых ты просила. Мне просто  перечислить
их или дать подробный анализ?
   Я покосилась  на  настенные  часы:  десять  с  хвостиком,  стало  быть  в
Нью-Йорке второй час ночи. Меньше всего я бы хотела обидеть Чарльза, но меня
раздражала его черепашья медлительность: складывалось  впечатление,  что  он
попросту пересчитывает кнопки у себя на пульте, а не работает. Словно  некое
Божественное Провидение подслушало мои мысли, и мой принтер проскрипел:
   - МЫ ДОЛЖНЫ БЫЛИ ОТКЛЮЧИТЬ ЕГО ЕЩЕ В ПЯТЬ ЧАСОВ  -  БУДЬТЕ  ЛЮБЕЗНЫ  ДАТЬ
ОТБОЙ.
   Действительно,   рабочий   день   Чарльза   давным-давно   кончился,    и
обслуживавшие его операторы там, в Нью-Йорке, по всей вероятности, собрались
выключить его, чтобы заняться профилактическим осмотром,  который  проводили
каждую ночь.
   - ВСЕГО ДЕСЯТЬ МИНУТ, - нетерпеливо напечатала Я. - ПОПРИДЕРЖИТЕ ЛОШАДЕЙ.
   - ПО РАСПИСАНИЮ ТЕХОБСЛУЖИВАНИЕ НАЧИНАЕТСЯ В 0100 НАМ ТОЖЕ ОХОТА  ПОСПАТЬ
НОЧЬЮ,   МАДЕМУАЗЕЛЬ.   МИЛАШКА,    ЧАРЛИ    ШЛЕТ    ВАМ    ПРИВЕТ.    ПОКА,
ФРИСКО<Сан-Франциско>.
   С НАИЛУЧШИМИ ПОЖЕЛАНИЯМИ - БОБСЕЙ ТВИНС. "Вот тебе и "Фриско", - подумала
я, с невольной дрожью  вспомнив  о  щекотливости  работы,  которую  поручила
выполнить  Чарльзу.  Хотя  по  сути  он  всего   лишь   дорогостоящая   куча
металлолома, я не могла не признать,  что  зачастую  компьютеры  его  класса
бывают проницательнее людей. Я вытащила дискету и сунула в ридикюль.
   Собираясь отключить свою машину, я вспомнила, что неплохо бы  распечатать
поступившие за день сообщения - ведь из-за стычки с Киви у  меня  совершенно
это вылетело из головы. Принтер как  раз  поставил  последнюю  точку,  когда
операторы Чарльза "утешили" меня, передав на мой дисплей:
   -  ИНТЕРЕСНЫЕ  СПРАВОЧКИ  НАВОДИМ,   ФРИСКО.   КОНЕЧНО,   ИНТЕРЕС   ЧИСТО
ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ?
   - НЕТ ВРЕМЕНИ ПРЕРЕКАТЬСЯ. А ТЕ, КТО ПОУМНЕЕ,  ГОВОРЯТ  САН-ФРАНЦИСКО,  -
отстучала я. - И МНЕ ПРЕДСТОИТ НОЧЬ В ОПЕРЕ. ТА-ТА ФОР НАУ<Сигнал отбоя>.
   - НОЧЬ В ОПЕРЕ - ДЕНЬ В БЭНКС? Т. Т.  Ф.  Н.  -  пришел  ответ,  и  экран
потускнел.

***

   Я вновь окунулась в промозглую сырую ночь и  направилась  в  театр.  Если
продававшееся в опере шампанское было просто плохим,  то  кофе  по-ирландски
оказался ужасен. Я имела неосторожность  заказать  чашечку  перед  тем,  как
вернуться к себе в ложу.  Пригубливая  покрывавший  чашку  взбитый  крем,  я
созерцала восхождение богов по радужному мосту, ведущему в Валгаллу. Золотое
кружево музыкальных звуков обволакивало  меня  с  ног  до  головы,  а  виски
согрело сердце. Я расслабилась, почти забыв и про  Киви,  и  про  неудачу  с
разработкой, и про крушение карьеры, про никчемную жизнь с  идиотской  идеей
утвердиться, перевернув с ног на голову всю банковскую систему. Кому и что я
хочу доказать? Кого обмануть? И тут я взглянула на распечатку.
   Громовые крещендо налетали и разбивались, подобно  могучим  волнам,  а  я
сидела, тупо уставившись в мокрый  клочок  бумаги  с  компьютерным  текстом,
распечатку поступивших для меня сообщений, которые  не  успела  прочитать  в
офисе. Все вроде бы как обычно: счета от  портного,  бакалейщика,  дантиста,
несколько рапортов от подчиненных, но вот еще одно послание,  которое,  судя
по маркировке, было получено уже после окончания моего общения с Нью-Йорком.
Казалось, литавры загремели не в оркестровой яме, а у меня в ушах, когда  до
меня дошел смысл сообщения:
   "ЕСЛИ ВЫ НЕ ПРОЧЬ ОБСУДИТЬ ВАШ ПРОЕКТ, ПОЗВОНИТЕ МНЕ.
   ИСКРЕННЕ ВАШ, АЛАН ТУРИНГ".
   Это краткое сообщение ошеломило меня. Во-первых, Алан Туринг,  знаменитая
личность, виртуоз в компьютерной технике и математике, никак не мог знать  о
существовании такой серой мышки, как я. А во-вторых, он  почил  в  бозе  лет
сорок назад.

ДЕНЬ В БЭНКС

   Организованный финансовый рынок обладает массой преимущества. Но в то  же
время  его  нельзя  назвать  школой  общественной  этики  или   политической
чистоплотности.
   Р. X. Тауни

   На следующее утро, когда я проснулась, мой мозг, подобно вспышке  молнии,
озарило воспоминание о послании, прочитанном ночью в опере, и  теперь,  стоя
под струями горячего  душа  и  потягивая  апельсиновый  сок,  я  постаралась
припомнить все о настоящем Алане Туринге, чьим именем подписался  загадочный
корреспондент.
   Туринг был одним из кудесников от математики, который  жил  и  работал  в
Кембридже и создал первые процессорные компьютеры. Он прожил короткую жизнь,
всего сорок один год, но успел стать видной фигурой среди лидеров английский
информатики и прославился как творец искусственного интеллекта.
   Большинство программистов в той или иной степени были знакомы с  работами
замечательного ученого, но я  знала  человека,  технократа  чистейшей  воды,
который считался в этой области экспертом, так как читал  лекции  о  работах
Туринга.
   Двенадцать лет назад, когда я впервые попала в  Нью-Йорк,  он  стал  моим
наставником. Это был очень скрытный человек, обладавший тысячей талантов.  И
хотя мне как никому иному предоставилась возможность познать его, все, что я
могла о нем сказать, уложилось бы в десяток-другой фраз. Несмотря на то, что
мы уже много лет не виделись, лишь изредка обмениваясь весточками, он сыграл
огромную роль не только в выборе моего жизненного пути, но и наравне с  Биби
в установлении основных жизненных принципов.  Звали  этого  человека  доктор
Золтан Тор.
   Каждому программисту знакомо его  имя;  ведь  Тор  создал  многоканальную
схему и написал  несколько  работ  по  теории  коммуникаций.  Он  был  очень
известен, и молодое поколение, изучавшее его  работы,  могло  подумать,  что
этот авторитет давно умер. На самом же деле он пребывал в добром здравии,  и
ему не было и сорока.
   А теперь, когда он позвонил после  стольких-то  лет,  долго  ли  осталось
пребывать в добром здравии мне? Если уж Тор решился вмешаться в  мою  жизнь,
стало быть, я в  беде.  "Нет,  пожалуй,  "беда"  здесь  не  очень  подходит,
правильнее было бы сказать  об  опасности,  которая  меня  подстерегала",  -
думала я, выходя из душа.
   Среди   бесчисленных    талантов    Тора    было    и    его    увлечение
криптографией<Способ тайного письма, понятного лишь посвященным,  тайнопись.
(Прим ред.)>. Он даже написал по этому  поводу  книгу,  которую  включили  в
список  обязательного  чтения  для  агентов   ФБР,   имеющих   отношение   к
компьютерам. И я очень нервничала, поскольку именно в этой книге описывались
различные  способы  проникновения  в  компьютерные  коды,   "взлом",   кража
информации, а также способы борьбы с подобного рода диверсиями.
   Почему  же  Тор-Туринг  позвонил  мне?  Как  он  догадался,  какого  рода
"расследование" я начала прошлой ночью? Разве что ему удалось на  расстоянии
в три тысячи миль прочесть мои мысли и понять, что я собираюсь предпринять в
ближайшее время. И я решила как  можно  скорее  постараться  разузнать,  что
думает он по поводу моей затеи.
   Прежде всего нужно было его разыскать. А это непросто, ведь  речь  шла  о
человеке, презиравшем, телефонные номера и почтовые  адреса  настолько,  что
очень редко звонил и никогда не отправлял писем от своего имени. Top  должен
был иметь связи с командой, которая занималась его финансовыми  делами,  так
называемой "Дельфийской группой", несомненно, по аналогии с оракулом, но  их
номер не значился в телефонной книге Манхэттена. Ну, да у меня-то он был.
   Однако не следовало забывать, что Тор никогда не появлялся в своем офисе,
а если туда и  удастся  дозвониться,  то  можно  было  нарваться  на  весьма
странный ответ. И все же я попыталась.
   - Дельфийцы, -  проквакало  в  трубке.  Эти  ребята  явно  не  отличались
разговорчивостью.
   - Мне нужно связаться с доктором Золтаном Тором. Он случайно не находится
по этому номеру? - спросила я. - Сожалею, - отвечали мне голосом, в  котором
сожаления я и не почувствовала, - вы  набрали  неверный  номер.  Пожалуйста,
проверьте ваши данные. - Ну прямо ЦРУ какое-то.
   - Ну, а если у вас появится кто-нибудь с похожим  именем,  вы  передадите
ему мою просьбу? - теряя терпение, спросила я.
   - О какой просьбе идет речь?
   - Пусть позвонит Верити Бэнкс, - рявкнула я и бросила трубку, пока мне не
предложили повторить по буквам свое имя.
   Завеса секретности,  оказавшаяся  намного  плотнее,  чем  завеса  системы
безопасности в международных банковских связях, раздражала меня  не  меньше,
чем десять лет назад раздражало его постоянное вмешательство в мою жизнь.
   Как бы то ни было,  у  меня  накопилось  много  работы,  и  я  должна  ею
заниматься. Часы показывали девять, когда, одевшись, я спустилась на улицу и
направила свой потрепанный "БМВ" в густой смог,  окутывавший  Сан-Франциско.
Банкир отправился на работу. Я обычно поднималась с первыми лучами зари,  но
в зимние месяцы эта самая заря занимается не раньше половины девятого. И все
же меня не покидало странное ощущение: как бы  поздно  ни  начался  нынешний
день, он обещал быть бесконечно долгим.
   Как правило, у профессионального банкира имеется не меньше  разного  рода
консультантов,  чем  язв  у  прокаженного.  Всемирный  банк  содержал  армию
экспертов, которые объясняли нам, как мы должны распределять  свое  время  и
организовывать работу, а также  как  должны  заботиться  об  окружающей  нас
обстановке. Я никогда не обращалась ни к одному из них.
   К примеру,  меня  совершенно  не  интересовали  исследования,  с  помощью
которых доказывалось, что серые фланелевые костюмы создают некую ауру власти
и благополучия. Я же предпочитала одеваться так, чтобы выглядеть  владелицей
данного банка, лишь на минутку заглянувшую сюда поинтересоваться,  насколько
в этом месяце возросли мои дивиденды.
   И в это утро явилась в офис, завернутая в такое  количество  темно-синего
ш