нить пустоту. У меня не было ни братьев, ни сестер, ни товарищей по играм. Именно тогда я встретил Макферсонов, а Дуги стал тем самым братом, которого у меня никогда не было. И, потеряв его из-за сущей глупости, я действительно взбесился.
     - Он не признавался в том, что ударился о твой кулак, когда падал, - вмешался Йен. - Только прошлой ночью набрался мужества сказать правду. Говорит, что в то время слишком стыдился и к тому же не знал, что ты пытаешься помириться с ним, поскольку мы не пускали тебя к нему.
     - Но сейчас это уже не так важно и не имеет связи с нынешней ситуацией, как я полагаю?
     - Нет, твой гнев вполне понятен, учитывая то, что мы теперь знаем, ко именно он сводит тебя с ума. Трудно найти другие слова для описания мальчишки, избитого до того, что едва держится на ногах, и по-прежнему рвущегося в бой. Тебя просили уйти, забыть обо всем, и не только все братья, но и я сам, в тот раз, когда ты пытался оттолкнуть меня. Помнишь?
     - Нет, - покачал головой Линкольн, - Помню только, как Уильям велел мне уйти домой и подождать, пока заживут раны, но я слишком отчаянно добивался прощения Дуги, чтобы послушать его. К сожалению, память мою слишком затуманила боль, и многое улетучилось. Мною владели две вещи: боль и желание поговорить с Дуги. Боюсь, что именно боль повлияла на мой разум.
     - Ты забываешь третью: свое бешенство, - заметил Йен. - Каждая из наших прошлых встреч была отмечена взрывами твоей ярости. Может, в чем-то и повинна боль, но именно ярость заставляла тебя снова и снова бросаться в заведомо обреченную на поражение схватку. Ты пытался смести все на своем пути, дабы добиться цели, к сожалению, безуспешно, но только потому, что был слишком изувечен, чтобы расправиться с кем-то по-настоящему.
     - Йен, я понимаю, о чем ты думаешь, но ты ошибаешься. Я неспособен и пальцем ее тронуть. И не считаю, что тогда был безумным. Согласен, такое поведение ненормально, но то, чем оно было вызвано: боль, гнев, отчаяние... никогда больше не повторилось. Это одно убеждает меня в том, что все происшедшее было лишь несчастным совпадением.
     - Можешь ты честно сказать, что такого впредь не случится? - спокойно спросил Локлан.
     Линкольн уже был готов сказать "да", если бы не выпавшие из памяти события, восстановить которые он не мог.
     - Нет, - был вынужден сказать он, понимая, что этим добивает себя.
     - В таком случае я не могу отдать тебе свою дочь, - с искренним сожалением сказал Локлан. - Уж прости.
     У Линкольна перехватило горло. Он предвидел и такую возможность, но не думал, что она станет реальностью. Неужели они воображают, что кто-то может дать им подобные гарантии?!
     Он был так раздавлен, что с трудом выдавил:
     - Понимаю. То есть нет, но не думаю, что это имеет значение. Прощайте.
     Не успела дверь за ним закрыться, как Локлан сказал жене, еще прежде чем заметил ее уничижительный взгляд:
     - Не смотри на меня так!
     - Я на его стороне! - воскликнула она. - И тоже ничего не понимаю.
     - Ты слышала его. Он не может поручиться, что снова не обезумеет.
     - А я - что не куплю пистолет и не вышибу тебе мозги, - вспылила жена. - Все это весьма шаткие предположения, и с каких это пор мы должны обращать на них внимание.
     - В детстве ты не купила пистолета и никого не убила, Кимбер. Он же буйствовал в весьма нежном возрасте. Думаю, тут огромная разница.
     - Чушь. И если немедленно не скажешь, что просто испытывал его, я еду за пистолетом.
     - Но, Кимбер... - начал Локлан.
     - Он, должно быть, полумертв после вчерашнего, - вмешался Йен, - так что ни о каком испытании не может быть речи. Вот если...
     - Даже не думайте. Собственно говоря, вы чересчур много думаете, в этом ваша беда. Советую отказаться от этой привычки.
     В холле ждала Мелли. Уж лучше бы ее не было. У него не хватало духу сказать ей. Но этого и не потребовалось. При одном взгляде на него ее оживленное личико окаменело.
     - Он отказал тебе? - допытывалась она. - Не позволит нам пожениться?
     - Нет.
     Она не заплакала. Плакать хотелось ему. Она не вскипела. Вскипеть хотелось ему.
     - Тогда возьми меня с собой, - просто сказала она.
     Этого он не ожидал. Как и того, что его разлучат с Мелли. Но, услышав это, он обнаружил, что снова может дышать свободно. Чувство долга, однако, побудило его спросить:
     - Ты уверена?
     - Да, я уже думала об этом на случай, если он решит прогнать тебя. Я даже написала записку маме и попросила не волноваться. Надеялась, что придется ее порвать и выбросить. Значит, не вышло. Что же, мои родители опомнятся, после того как мы поженимся. Поэтому увози меня, и побыстрее, прежде чем они выйдут и попытаются объяснить, почему совершили такую глупость.

Глава 35

     Мелисса очень спешила, предположив, что они, как многие молодые пары, направятся в Шотландию, где священники не требовали ни оглашений, ни разрешения на брак. Кроме того, она не без оснований опасалась, что родственники бросятся в погоню, пытаясь остановить ее, не дать совершить "ошибку", и поэтому каждая минута была дорога.
     Однако Линкольн отчего-то не торопился. Когда они, покинув город, свернули на южную дорогу, она предположила, что он, должно быть, знает окольный путь в Шотландию. Но когда, час спустя, они продолжали ехать в том же направлении, она не выдержала:
     - Куда мы собрались? Линкольн широко улыбнулся:
     - Не обижайся, Мелисса, но в твоей семье целых шестнадцать гончих. Не сомневаюсь, что они разделятся, чтобы перекрыть все тропы, ведущие на север. Не успеем мы оглянуться, как они будут в Шотландии и закроют двери каждой церкви вдоль границы, прежде чем мы успеем ее пересечь.
     - В таком случае как нам быть?
     - Спрячемся в моем поместье. Они не додумаются искать нас там, по крайней мере не сразу. А потом будет слишком поздно. Утром мы поженимся.
     Мелисса просияла, потому что до Шотландии было куда дальше, чем до владений Линкольна, и она не ожидала, что так скоро станет замужней женщиной.
     - Значит, у тебя есть разрешение на брак?
     - Нет, просто сговорчивый священник, которому разрешения ни к чему.
     - Как это?! - удивилась девушка.
     - Понимаешь, он истинный шотландец, приверженный всем обычаям своей родины. Много лет назад я построил ему церковь на своей земле, где он живет счастливо и спокойно со своей женой-англичанкой. Кроме того, он, можно сказать, оригинал. Выступает против правил и установлений государства и считает, что они должны подчиняться законам Божьим. И поскольку он вырос в Шотландии, одним из предметов раздора и стали оглашения. Он считает, что если люди хотят пожениться, то должны прямо идти к алтарю и объявлять об этом после, а не заранее.
     - Но будет ли брак законным? Особенно в Англии?
     - Если дойдет до этого, уверен, он поклянется, что все было сделано по правилам и оглашения читались три воскресенья подряд.
     - Неужели вправду солжет?!
     - Он скажет, что дела Господни неисповедимы, - пояснил Линкольн.
     Мелисса прыснула. И немного успокоилась - на целых двадцать минут. Она выходит замуж завтра.
     Они успели добраться до его дома к концу дня, когда было еще достаточно светло, чтобы Мелисса увидела, как здесь красиво. Дом оказался большим, не величественным, как замок Крегора, но ничуть не меньше лондонского особняка Сент-Джеймсов. Позади был разбит английский парк с маленьким прудом для катания на коньках зимой и искусственным озером, где водилась рыба, поскольку и Линкольн, и прежний лорд Кембери любили рыбалку.
     И конюшни здесь были просторными. Мелисса уже подумывала о том, чтобы доставить сюда свою лошадь. Но это означало бы, что они будут здесь жить. Кроме того, у него в Шотландии поместье, которое тоже может стать их домом на несколько месяцев в году.
     После краткой экскурсии по дому Мелиссу проводили в отведенную ей комнату и велели отдохнуть перед ужином, а Линкольн ушел к священнику договориться о завтрашнем венчании. Но она не хотела отдыхать: слишком велико было владевшее ею возбуждение. Утром... Нужно дождаться утра! И Линкольн наконец будет принадлежать ей. Она сможет целовать его, когда захочет, касаться, где захочет, любить... когда... когда пожелает он. Нет, даже это зависит от нее! Сколько раз она видела, как мать тащит отца наверх в самые неурочные часы!
     Скоро, очень скоро она узнает, что это такое. И ждать еще целый день - чересчур тяжелое испытание, которое она вряд ли выдержит... Да и пытаться не будет! Почему они должны ждать, когда взяли судьбу в свои руки!
     Но Линкольн, вероятно, так не думает. Недаром это он отстранился первым тогда, в карете, не желая компрометировать ее на случай, если что-то помешает их браку. Но это было до того, как они решили пожениться, невзирая на все препятствия. Будет ли он по-прежнему требовать от нее сдержанности, если она намекнет, что в этом нет нужды? И хватит ли у нее дерзости предложить такое?!
     Не стоило ему оставлять Мелиссу наедине с такими мыслями. К тому времени когда она спустилась к ужину, состояние ее оставляло желать лучшего. Она хотела лежать в его объятиях, но боялась, что он сочтет ее бесстыдницей. Но Мелиссе казалось, что с тех пор, как она встретила Линкольна, вся ее жизнь превратилась в сплошное ожидание: сначала она ждала встречи в Лондоне, потом его возвращения из Китая... Что-то постоянно мешало им сблизиться. Да и ее дяди сыграли свою не слишком приглядную роль.
     Но теперь с этим покончено. Они оба знают, что созданы друг для друга. Вернее, знали с самого начала. Ничто больше не станет на их пути. Поэтому тянуть еще целый день казалось ей бессмысленным.
     Это был приятный ужин, уютный и тихий. Они сидели на разных концах стола, при горящих свечах, и слуги старались угодить им, не будучи назойливыми. Однако Мелисса не могла ни о чем думать, кроме как о наступающей ночи. Она не сводила глаз с губ Линкольна, читая в каждой улыбке обещание чувственных наслаждений. Разумеется, все это было лишь в ее воображении. Уж скорее можно было сказать, что он вел себя суше обычного и старательно отводил от нее глаза. Неужели его мучают те же фантазии?
     Когда подали десерт, она была уже вне себя и старалась хоть как-то отвлечься. И все же, несмотря на терзающие ее мысли, она не могла не отметить, что во время обхода дома и за ужином от слуг то и дело слышалось имя прежней хозяйки. "Леди Генриетта" звучало припевом к каждому предложению. Это был дом Генриетты и всегда им останется, на ком бы ни женился нынешний лорд Кембери! Пока Генриетта живет здесь, слуги будут считать ее хозяйкой. Мелисса хотела свой дом, где она не будет чувствовать, что вторгается на чужую территорию. То же самое будет и в Шотландии, где обитает его мать. Она там госпожа. А Мелисса всегда будет на вторых ролях.
     Господи, что за глупость думать об этом в такие минуты, но Мелисса, радуясь, что нашла предмет для разговора, не замедлила спросить:
     - Мы будем жить здесь? С твоей тетей и кузиной?
     - Этот дом достаточно велик, чтобы вместить втрое больше народу.
     - Да, но он принадлежит твоей тете. Что, если я захочу свой собственный?
     - А ты хочешь?
     Мелисса покраснела и смущенно опустила глаза.
     - Думаю, да.
     - Тогда я думаю, что построю для тебя дом.
     - Правда? - ахнула она.
     - Что бы ты там ни предполагала, я понимаю, куда ты клонишь. Да, у тебя будет свой дом, десять домов, если пожелаешь. Я сделаю тебя счастливой, Мелли, если ради этого нужно будет горы свернуть.
     Мелли радостно улыбнулась:
     - С меня и одного хватит, но он будет там, где мне хочется?
     - Где тебе хочется. В разумных пределах, естественно.
     - В Шотландии?
     Линкольн воздел руки к небу, но тут же сдался.
     - Так я и знал, что этим кончится. Ладно, так и быть, в Шотландии, при условии, что не рядом с... самой одиозной частью вашей семьи.
     - Видишь ли, неподалеку от Крегоры есть прекрасный участок свободной земли. Па как-то даже хотел купить его, но, по-моему, не нашел владельца.
     - Не удивлюсь, если этим владельцем окажусь я.
     - Ты не уверен? Линкольн пожал плечами.
     - Одним из увлечений отца была покупка недвижимости. У меня хватало дел с поместьем дяди, так что владениями в Шотландии управляла мать. Просто руки не дошли выяснить, что входит в список моего наследства. Но смутно припоминаю, как в четыре-пять лет поехал с отцом осматривать землю неподалеку от Крегоры. Впрочем, может быть, я и ошибаюсь. От Крегоры до отцовского дома довольно далеко.
     - О, хорошо бы, ты не ошибся! - восторженно воскликнула она.
     - Посмотрим, - улыбнулся Линкольн.
     И вдруг... она сама не поняла, как это вырвалось...
     - Не можем мы пожениться сегодня, Линкольн? - выпалила она.

Глава 36

     Вопрос явно застал Линкольна врасплох. Да и ее тоже. Она вовсе не собиралась ничего такого говорить. Теперь ничто не помешает ему, в свою очередь, осведомиться, почему она не может подождать до утра.
     Мелисса оцепенела, попыталась пробормотать что-то напоминающее извинение и, пунцовая от стыда, уже хотела было выскочить из комнаты, но Линкольн ответил спокойно, словно не замечая ее смущения:
     - Я сам об этом подумывал. Но по пути к священнику вспомнил, что это единственный день в неделю, когда его не бывает дома. Сегодня он навещает больных и убогих своего прихода. Они с утра его ожидают. Иногда он проводит с ними полночи, если считает, что это поможет.
     - Черт! - досадливо буркнула Мелисса. Линкольн кашлянул. Она покраснела еще гуще.
     - Я хотела... ах, не важно, ты все равно не поймешь.
     Он поднялся и отодвинул стул, чтобы помочь ей встать.
     - А вот тут ты ошибаешься, - заверил он, подхватывая Мелиссу на руки. - Прекрасно понимаю и полностью с тобой согласен.
     - Правда? - с надеждой выдохнула она.
     - Мелли, ты согласилась стать моей женой. Позволишь ли, чтобы наша первая брачная ночь состоялась чуть раньше венчания?
     - А я-то собиралась просить тебя о том же... или нет... вряд ли набралась бы храбрости...
     - Значит, "да"?
     Мелисса кивнула и спрятала лицо у него на плече. Линкольн сжал ее чуть сильнее и ускорил шаги. Через несколько минут они оказались в его спальне, просторной и светлой, но она почти ничего не видела вокруг. Потому что не отрывала взгляда от нареченного. Тот осторожно усадил ее на край постели, сбросил сюртук и уже хотел снять с нее туфли, но Мелли покачала головой.
     - Но я так хочу сделать это, - взмолился Линкольн. - Если бы ты знала, как часто я в своих грезах раздевал тебя, сразу увидела бы, сколько удовольствия мне доставит не спеша снимать с тебя одежду.
     Мелисса откинулась на спину, подложила руки под голову и лукаво улыбнулась:
     - А если бы ты знал, насколько часто я воображала, как ты разоблачаешься... Можно, я посмотрю, если не возражаешь?
     Очевидно, он не возражал, и даже стал действовать неспешнее. Ее дыхание становилось все более затрудненным, по мере того как очередной предмет одежды летел на стул. Мелисса не шутила. Она в самом деле представляла этот момент много раз, но в невинности своей и помыслить не могла, как это будет на самом деле.
     Он оказался куда лучше сложен, чем она предполагала. Под костюмом аристократа скрывалось великолепное тело атлета. Мускулистые руки, легкая россыпь темных волос на груди, переходящая в черную дорожку, ведущую по животу вниз. Очевидно, старые шрамы и раны не изуродовали его. Он был самим совершенством, хотя и покрыт синяками после недавней потасовки.
     Когда Линкольн расстегнул брюки, Мелисса едва не зажмурилась. Эти открытия вели ее в область неведомого. Был момент, когда она испытала неподдельный страх. Его мужское достоинство, обуянное желанием, было, по ее мнению, чересчур велико. Да он попросту разорвет ее!
     Угадав по выражению лица, о чем думает Мелисса, Линкольн мягко заверил:
     - Ты создана для меня, Мелисса Макгрегор. Клянусь, мы прекрасно подойдем друг другу.
     - Правда?
     Он лег рядом и обнял ее, чтобы успокоить.
     - Правда. Мужчины бывают всякие, большие и маленькие, как ты уже, должно быть, предположила. Но женское тело - это чудо, необыкновенное чудо, способное принять любую мужскую плоть. И при правильной подготовке...
     - Какой еще подготовке? - перебила она.
     - Той, которая заставит тебя безумствовать от желания впустить меня. Почувствовать меня внутри.
     - Покажи мне, - попросила она, жарко вспыхнув.
     - Не поверишь, - прохрипел он, целуя ее, - я собирался сделать именно это.
     До чего же странно, что его поцелуи отзывались пожаром внизу живота. Неутолимая жажда возрастала с каждым мгновением, так быстро, что ей не терпелось тоже остаться нагой. Но он так старался унять ее страхи, так страстно ласкал, погружая ее в совершенно новые ощущения, давая почувствовать себя, запах и вкус своих губ, что она уже не гадала, подойдут ли они друг другу. И думала только об одном: скоро ли? Скоро?
     Все, что он делал с ней, было самим воплощением чувственности: покрывал поцелуями каждый дюйм обнажившейся кожи, медленно, томительно медленно открывал пылающее тело. Своими ласками он сводил ее с ума. Ловил губами каждый стон, гладил груди и живот, задерживаясь в самых интимных местах.
     И когда навис над ней, она уже была готова вобрать его в себя. Разгоряченная, влажная, неистовая, она ждала его. Он уже начал входить в нее, но внезапно замер и чуть отстранился. Паника охватила девушку. Она вспомнила о той ночи в карете. Неужели он собирается настаивать на клочке бумаги с их подписями, прежде чем сделать ее своей? И это когда он сам, в мыслях ее, уже принадлежит ей?
     Она раскрыла было рот, чтобы спросить, в чем дело, когда он нерешительно признался:
     - Я боюсь сделать тебе больно. Нет, не бойся. Нужно ли объяснять...
     - Нет, мама все рассказала. Я просто забыла.
     Мелисса мгновенно расслабилась. Ожидание, пусть и короткое, куда ужаснее, чем какая-то боль, которую причинит его вторжение.
     Она сжала ладонями его лицо и поцеловала.
     - Ты уже так много показал мне. Теперь покажи остальное.
     - Я люблю тебя, - нежно прошептал он, наполнив ее сердце радостью за мгновение до того, как наполнил ее тело собой.
     У нее не было времени опомниться, ответить... Раздался короткий крик, и невероятное облегчение от сознания того, что все это не было так уж плохо, позволило ей более полно насладиться его близостью. А наслаждение, обрушившееся на нее, когда он стал двигаться, быстрым крещендо достигло своего пика, разрешившись взрывом небывалой силы и такой сладости, что она закричала снова. Ей вторил изнемогающий в экстазе Линкольн.
     Чуть успокоившись, счастливая и довольная, она задремала в его объятиях. Утром они станут мужем и женой, но в сердце своем она уже стала его супругой.

Глава 37

     Линкольн проснулся с тем же чувством головокружительной эйфории, что и накануне. Свершилось. Мелисса его, отныне и навеки. Осознание этого произвело в его душе необратимые перемены. Вчера он познал нечто совершенно новое, чего раньше не ведал. Да, у него были женщины, с которыми он просто удовлетворял потребности плоти. Но совсем другое дело - овладеть женщиной желанной и любимой, дарить ей всего себя. И даже бурные ласки не имели никакого значения в сравнении с тем, что теперь они вместе.
     Он сказал ей, что любит, но это слово и близко не выражало всей полноты его чувств к ней. Она сделала его пустую жизнь богатой и полной. Навсегда прогнала одиночество.
     Он даже не встревожился, увидев, что рядом никого нет. Даже на миг не подумал, что все это было только сном. Прошлая ночь оставила в памяти нестираемый отпечаток. Она где-то здесь, и остается только ее найти.
     Линкольн наспех оделся и отправился на поиски. Он никак не ожидал увидеть ее пригорюнившейся на верхней площадке лестницы: колени подтянуты к подбородку, вид донельзя несчастный. И только тогда он запаниковал. Жестокая тоска сжала занывшее вдруг сердце.
     Он опустился на колени, обнял ее и стиснул так сильно, чт