англичане так любят давать глупые прозвища?!
   - Потому что прозвищами наделяют близких людей,  и  они  отражают  тепло,
привязанность, любовь, дружбу. Так ты расскажешь мне это "очень важное"  или
нет. Пупс?
   - Да. - Она подобралась, села к нему вполоборота,  опершись  о  локоть  и
внимательно  глядя  ему  в  лицо.  -  Дело  касается   смерти..,   то   есть
расследования.
   - О нет, Эмили, только не это! Не надо все начинать сначала! -  простонал
он и с наигранным отчаянием закатил глаза. - Ты уже  свела  с  ума  Полу,  а
теперь берешься за меня.
   - Пожалуйста, выслушай меня ну хоть минуточку.
   - Хорошо, но только побыстрее.
   -  Послушай.  Салли  сказала  мне,  что  Энтони  по-прежнему  не  уверен,
действительно ли Мин покончила жизнь  самоубийством.  По  его  мнению,  имел
место несчастный случай, и я...
   - Как я понял, несчастный случай исключается.
   Абсолютно.
   - Согласна. То есть что это не несчастный случай. Однако я лично не  верю
и в версию о самоубийстве.
   Уинстон недоверчиво рассмеялся:
   -  Ты  пытаешься  сказать  мне,  что,  по-твоему,   произошло   убийство?
Перестань, Эмили.
   - Боюсь, я действительно так думаю.
   - Тогда кто же его совершил? Естественно, ты не можешь допустить мысль  о
причастности к нему Энтони, который мухи не обидит?
   - Нет. И я не знаю, кто виноват. Но ее смерть не дает мне покоя...  Никак
я не могу о ней забыть. Понимаешь, Уинстон, все дело в тех пяти  часах.  Они
мне всегда казались странными, и даже  тот  полицейский-ирландец  назвал  их
загадочными.  Мне  рассказывала  тетя  Дэзи.  И  я  с  ним   согласна.   Они
действительно загадочны - и необъяснимы.
   - Ты зарыла в землю свое призвание,  крошка.  Тебе  следовало  бы  писать
детективы, - ухмыльнулся он.
   - Смейся сколько угодно, Уинстон, но я уверена,  что  в  один  прекрасный
день правда выйдет наружу. Вот увидишь, - мрачно отозвалась Эмили.
   Уинстон насторожился. Сколько он себя  помнил,  он  всегда  считал  Эмили
необыкновенной - умной, тонкой, сообразительной и гораздо более мудрой,  чем
ее считали многие члены  семьи.  И  с  тех  пор,  как  между  ними  возникли
серьезные отношения, он еще больше  укрепился  в  своем  мнении.  Она  часто
говорила умные вещи, и Уинстон уже привык прислушиваться к ней и доверять ее
оценкам. Именно Эмили  настаивала,  чтобы  он  приобрел  канадскую  бумажную
фабрику, и заставила его продолжать зашедшие в тупик переговоры.
   К  ее  словам  следовало  отнестись  со   всей   серьезностью.   Медленно
выговаривая слова, он произнес:
   - Рассказывай. Я внимательно тебя  слушаю.  Честно,  Пупс,  я  больше  не
смеюсь.
   Эмили ответила ему благодарной улыбкой.
   - Ничто и никогда не убедит меня в том, что Мин торчала у  озера  столько
времени. Я полагаю, оттуда она ушла куда-то, где и продолжила  пить.  Некто,
бывший с нею, очевидно, поощрял ее, а возможно, даже подсунул ей таблетки  -
ну, чтобы притупить восприятие. Затем, когда она отключилась, ее  бросили  в
озеро, чтобы смерть походила на самоубийство или  на  результат  несчастного
случая.
   - Послушай, я честно не собираюсь подтрунивать над тобой, но твоя  теория
кажется несколько надуманной. Кроме того, все известные нам факты говорят  о
том, что она не покидала поместья.
   - Знаю, но точно никто не уверен. А она  могла  уйти  -  пешком,  оставив
машину у озера.
   -  Ох,  Эмили,  Эмили,  -  покачал  он  головой,  беспомощно   глядя   на
возлюбленную. - Ничего не получается. Кому нужно было убивать Мин? И  зачем?
Где мотив преступления? Я могу задать сотню вопросов, которые не оставят  от
твоей теории камня на камне. Не сомневаюсь, что Пола так и поступила.
   Что она сказала?
   - Примерно то же, что и ты.., а потом попросила меня выкинуть прошлое  из
головы - ведь дело закрыто и все обошлось с минимальными  потерями.  Словом,
она отмахнулась от меня. Но как Энтони и Салли будут  жить,  зная,  что  Мин
лишила себя жизни из-за них? И есть соображение.  Уинстон,  подумай  о  Мин.
Если она пала жертвой хладнокровного преступления, чему я склонна верить, то
ее убийца должен ответить по закону.
   Уинстон долго молчал, обдумывая ее слова, потом тихо проговорил:
   - Дорогая, не лезь на рожон. Ты ничего не сможешь сделать, и Пола права -
дело действительно закрыто, на нем поставлена точка. Ты  только  разворошишь
осиное гнездо, подвергнешь Энтони и Салли новым неприятным волнениям. Я  мог
бы часами говорить с тобой на эту тему. Пупс, но, - он вздохнул, - сейчас  я
не чувствую в себе ни сил, ни желания.
   - Извини. Мне не следовало бы поднимать эту тему сегодня вечером. - Эмили
закусила губу.
   - Что ж, давай смотреть правде в глаза, дорогая. Ты действительно выбрала
самое неподходящее время. - Он  легонько  дотронулся  пальцем  до  ее  щеки,
прочертил линию по  шее,  груди,  пока  не  дошел  до  края  укутывавшей  ее
простыни. - Возможно, тебе невдомек, Эмили, но у меня сейчас  совсем  другие
вещи на уме.
   Эмили обворожительно улыбнулась, в миг позабыв свои подозрения.
   - Я ведь уже сказала - извини. Оставим эту тему.
   - Твое желание для меня закон. - Он поставил  бокал  на  столик  и  вдруг
резко повернулся:
   - Я бы предпочел, чтобы ты не упоминала о своей.., теории в разговорах  с
Салли.
   - Ну, разумеется. Что я, дурочка?
   - Вовсе нет. Иди сюда.  Я  тебя  хочу.  -  И  он  выключил  лампу.  Эмили
последовала его примеру и юркнула в его открытые  объятия,  обвилась  вокруг
любимого, прижавшись к нему всем телом. - Вот видишь, что ты наделала? Из-за
твоей кошмарной версии об убийстве  я  потерял  способность  выполнить  долг
любящего жениха. - Он стал гладить ее волосы, отливавшие  "золотом  в  свете
огня камина.
   - Думаю, что это ненадолго, или я тебя совсем не знаю, - промурлыкала она
и, притянув его голову к себе, впилась в его губы страстным поцелуем.
   Целуя ее в ответ, он  провел  рукой  по  ее  телу,  по  груди,  животу  и
внутренней стороне бедер. Шелковистость ее кожи сводила его с ума. Он  снова
повел рукой наверх, опустил ладонь на ее грудь и припал губами к соску.  Она
вцепилась ему в волосы, он ощутил ее сильные пальцы у себя на затылке. Эмили
издала тихий стон, когда он прикоснулся кончиком языка  к  ее  затвердевшему
соску.
   Эмили лежала тихо-тихо и только прерывисто задышала, когда губы Уинстона,
оставив ее грудь, скользнули вниз. Он начал целовать ее живот,  одновременно
рукой лаская ей бедра. От его  чувственных  прикосновений  Эмили  бросало  в
дрожь. Он точно знал, как возбудить ее. Впрочем,  он  всегда  это  знал.  Со
времен их ранней юности он приобрел больше опыта, стал тоньше,  лучше  узнал
женщин. Его рука скользнула ей между бедрами и замерла  там.  Вдруг  резким,
неожиданным для нее движением он оказался на ней, подсунул руки ей под спину
и приподнял, одновременно войдя в нее и овладев  ею.  Его  губы  нашли  губы
Эмили, и они слились в одно целое. Ее  тело  неостановимо  тянулось  к  его.
Эмили обняла Уинстона  за  спину  и  полностью  отдалась  все  усиливающимся
ритмическим движениям...
   Спустя какое-то время, когда они, обессиленные, лежали  в  объятиях  друг
друга, Эмили спросила с улыбкой:
   - Интересно, кто пустил эту мерзкую и абсолютно ошибочную сплетню,  будто
англичане - никудышные любовники?
   Уинстон удовлетворенно вздохнул и ухмыльнулся.
   - Иностранцы, кто же еще?

Глава 7

   День выдался ветреный. Пола шла по дорожке,  а  потом  через  лужайку  по
направлению  к  тачке,  которую  она  оставила  там  вчера.  Опавшие  листья
кружились вокруг ее ног. Из-за пелены свинцовых облаков, окрасивших  небо  в
скучный серый цвет, проглянуло солнце, словно сияющим копьем пронзив осеннюю
листву.
   Пола замерла на месте и,  подняв  голову,  обвела  глазами  сад.  Как  он
прекрасен, даже в ноябре, подумалось ей. Ее  взгляд  упал  на  газон,  и  он
казался покрытым золотой тканью или скорее старинным гобеленом,  тканным  из
золотых, коричневых, алых и охряных нитей.
   Пола взяла грабли и начала сгребать листья в большую кучу.  Она  работала
самозабвенно, радуясь возможности хоть ненадолго оказаться вне дома.  Ее  ум
притупился от забот и усталости, и она надеялась,  что  час,  проведенный  в
саду, вернет ей бодрость и поможет стряхнуть  чувство  отчаяния,  постепенно
перераставшее в депрессию - чувство, доселе ей незнакомое. Порывы  северного
ветра становились все  ощутимее.  Она  поплотнее  запахнула  шарф,  поглубже
натянула шерстяную шапочку  и  подняла  воротник  своего  старого  твидового
пальто. В воздухе пахло морозом - признак приближающегося снегопада.  До  ее
ушей донеслись шаги по дорожке. Не оборачиваясь, Пола  продолжала  работать.
Она знала, что это Джим.
   - Доброе утро, дорогая, - с наигранной веселостью произнес он. - Ты у нас
сегодня ранняя пташка.
   Не желая оглядываться, пока ее лицо  не  приняло  равнодушное  выражение.
Пола продолжала сгребать листья.
   - Я решила немного убраться здесь до своего отъезда в Лондон. Да и вообще
свежий воздух и физические упражнения пойдут мне только на пользу.
   Она распрямилась и, опершись на грабли, наконец взглянула мужу в глаза.
   - Ты сердишься на меня. - Он улыбнулся робко и смущенно.
   - Вовсе нет.
   - А следовало бы. Я здорово перебрал вчера вечером.
   - Не так уж часто такое с тобой случается, - ответила Пола  и  сама  себе
удивилась - зачем искать для него  оправдание,  открывать  ему  лазейку.  За
последние несколько недель Джим неоднократно  напивался,  но  его  вчерашнее
состояние и поведение перед гостями не заслуживали прощения.
   Он облегченно вздохнул и  шагнул  поближе,  с  тревогой  глядя  на  жену.
Положил руки поверх ее ладоней, сжимавших грабли.
   - Ну ладно, давай помиримся как следует, - неуверенным  голосом  произнес
он. - В конце концов, что за счеты между друзьями. - Не  дождавшись  ответа,
Джим наклонился и чмокнул ее в щеку. - Я прошу прощения.  Больше  такого  не
произойдет.
   - Да будет тебе. Все нормально. - Пола заставила себя улыбнуться. - Вчера
просто был неудачный вечер. Все вели себя как-то странно,  и  неудивительно,
что Уинстон с Эмили рано ушли.
   - У них есть дела и поважнее, - хохотнул он, по-прежнему чувствуя себя не
в своей тарелке. - Надеюсь, я не оскорбил Уинстона или кого-нибудь  другого?
- Он казался смущенным и полным раскаяния.
   - Нет. Ты был сильно пьян, но дружелюбен.
   - Зато сейчас я расплачиваюсь за свою вчерашнюю вакханалию.  Как  же  мне
паршиво! - Он поежился и засунул руки  в  карманы  пальто.  -  Однако  здесь
холодно. Как ты только терпишь?
   Пола ничего не ответила, только внимательно посмотрела мужу  в  лицо.  Он
был бледен, под глазами мешки. Ветер взлохматил его волосы, и в лучах солнца
они вдруг сверкнули белым золотом. Он отбросил прядь со  лба  и,  щурясь  от
солнца, поглядел на Полу.
   - Ну что ж, дорогая, пожалуй, я пойду.  Я  просто  пришел  извиниться  за
вчерашнее и поцеловать тебя на прощание.
   Пола нахмурилась и удивленно спросила:
   - А куда ты собираешься?
   - В Иедон.
   - Надеюсь, ты не собираешься лететь в такой сильный ветер,  да  еще  и  с
похмелья?
   - Похмелье наверху сразу пройдет, - ответил он, задрав голову к небу. - В
бездонной голубизне. - Он перевел взгляд на Полу и слегка улыбнулся. - Очень
приятно и утешительно, что ты обо мне беспокоишься, но не стоит волноваться.
Со мной ничего не случится. Несколько минут назад я позвонил в  аэропорт,  и
они сказали, что  прогноз  погоды  благоприятный.  Через  час  ветер  должен
утихнуть.
   - Джим, ну пожалуйста, не делай этого, по крайней мере не сейчас, пока  я
еще не уехала в Лондон. Давай  пойдем  домой,  выпьем  по  чашечке  кофе.  Я
собираюсь провести в Нью-Йорке две или три недели и  не  хочу,  чтобы  между
нами оставалась недосказанность. Нам надо поговорить.
   - Наверное, я сейчас туговато соображаю, - легкомысленным  тоном  заметил
Джим, но глаза его сузились  и  настороженно  заблестели.  -  Чего-то  я  не
понимаю. О чем ты хочешь поговорить?
   - О нас, Джим. О нашей семейной жизни, о наших проблемах, о  той  ужасной
натянутости, что возникла между нами.
   - Натянутости? - Он непонимающе уставился на жену. - Я ничего  такого  не
чувствую.., мы оба устали, только и всего.., и если между нами  и  возникают
проблемы, то  незначительные,  я  бы  сказал,  естественные.  Мы  оба  много
работаем, оба испытываем огромное давление, да еще тот злосчастный скандал в
Ирландии не прошел  бесследно.  Так  что..,  вполне  естественно,  временами
возникает и натянутость. Но  все  пройдет,  Пола.  Все  всегда  проходит.  Я
знаю...
   - Ну почему ты всегда вот так? - воскликнула Пола, опалив его взглядом. -
Ты как страус, вечно норовишь спрятать голову в песок. У нас есть  проблемы,
Джим, и не знаю, как ты, а я не собираюсь продолжать в том же духе.
   - Эй, спокойнее, не надо так волноваться, - с неуверенной улыбкой  сказал
он,  лихорадочно  соображая,  как  бы  умилостивить  супругу.  Его  начинали
раздражать ее постоянные  попытки  раскладывать  по  полочкам  и  бесконечно
обсуждать их семейную жизнь, соваться туда, куда лучше вовсе не заглядывать.
Как же избежать этого  серьезного  разговора?  Ему  хотелось  повернуться  и
убежать, сесть за штурвал самолета и на время забыться в вышине. Только там,
взмывая все выше над облаками, он чувствовал себя свободным, умиротворенным,
способным отринуть от  себя  земные  заботы  и  раздиравшую  его  внутреннюю
борьбу. Да, именно там проходят лучшие минуты его жизни..,  там,  да  еще  с
детьми.., и в постели с Полой.
   Джим взял жену за руку.
   - Хватит, милая, не надо ссориться перед тем, как ты надолго уедешь.  Все
хорошо. Я люблю тебя. Ты любишь меня, а это самое  главное.  Разлука  пойдет
тебе  на  пользу.  Ты  вернешься  отдохнувшей,  и  мы  разберемся  с  нашими
маленькими неурядицами. - Он ухмыльнулся, вдруг  став  похожим  на  большого
мальчишку. - А возможно, они и сами рассосутся еще до твоего возвращения,  -
Я так не считаю. Ничего не изменится, пока мы  не  начнем  говорить  друг  с
другом, обсуждать наши разногласия, как  это  должны  делать  двое  умных  и
взрослых людей. Одна из проблем - возможно, самая  серьезная  -  как  раз  и
состоит в твоем постоянном нежелании обменяться мнениями.
   -  Если  уж  у  нас  и  есть  проблемы,  как  ты  утверждаешь,  то  из-за
свойственной тебе  тенденции  устраивать  бурю  в  стакане  воды,  раздувать
маленькие, незначительные инциденты до невероятных размеров. И еще одно - ты
слишком уж чувствительна.
   Пола возмущенно взглянула на мужа:
   - Не пытайся взвалить вину на меня. Ну почему ты не хочешь признать,  что
не можешь нормально общаться?
   - Потому что это не так... Ты  все  выдумала.  И  вообще,  самое  близкое
общение происходит в постели; а здесь-то у нас нет никаких проблем.
   - А по-моему, есть, - прошептала Пола едва слышно.
   Теперь пришла очередь Джима выглядеть ошарашенным.
   - Как ты могла сказать  такое!  Мы  идеально  подходим  друг  к  другу  в
сексуальном плане. Тебе со мной так же хорошо, как и мне с тобой.
   Пола вздохнула, лишний раз убедившись,  насколько  он  ее  не  знает  как
человека и не понимает, чего она хочет.
   - У меня совершенно нормальные желания, Джим. В конце концов,  я  молодая
женщина и действительно люблю тебя.  Но  иногда  ты...  -  она  запнулась  в
поисках нужных слов, зная, что  ступает  на  опасную  тропу,  где  требуется
особая деликатность.
   - Что - я? - настаивал он, пронзая Полу взглядом своих светлых прозрачных
глаз. Теперь ему стало интересно.
   - Ты бываешь слишком.., активным. Думаю, лучшего  определения  не  найти.
Часто я прихожу домой с работы выжатая,  как  лимон,  и  мне  не  до  ночных
марафонов в постели. - Она немного заколебалась, прямо встретив его взгляд и
гадая про себя, стоило ли касаться такой деликатной темы. Теперь она  жалела
о вырвавшемся у нее признании.
   - Я уже не первый месяц твержу, что ты стала слишком много работать. Тебе
необходимо сбавить темп. Зачем тебе вся эта идиотская карусель? Ты и  так  в
один прекрасный день окажешься одной из богатейших женщин в мире, - произнес
он, медленно выговаривая слова.
   Хотя Полу и разозлило его замечание, она ответила как могла спокойно:
   - Я работаю потому, что мне так  нравится,  и  потому,  что  мне  присуще
чувство  ответственности,  причем  не  только  перед  бабушкой  из-за   того
наследства,  которое  она  мне  когда-нибудь  оставит,  но  и  перед  нашими
служащими.
   - И тем не менее, если бы ты так  не  изнуряла  себя  на  работе,  ты  не
чувствовала бы себя постоянно уставшей. - Он заморгал и закрылся ладонью  от
солнца. Тут ему пришла в голову еще одна мысль, и  он  спросил  с  внезапной
тревогой в голосе:
   - Ты хочешь сказать, что я не удовлетворяю тебя в постели?
   Пола покачала головой.
   - Нет, не хочу. - После короткого колебания и опять  вопреки  смыслу  она
добавила:
   - Но мне нужно не то же, что тебе,  Джим.  Женщины  устроены  иначе,  чем
мужчины.  Женщинам..,   нам..,   мне   нужно,   чтобы   меня   подводили   к
кульминационному  моменту,  причем  постепенно.  Видишь  ли...  -   Она   не
закончила, заметив перемену в выражении его лица. Он  выглядел  так,  словно
его осенило величайшее открытие.
   Вообще-то Джим и сам не знал, рад он или расстроен. "Так вот в чем  дело,
- подумал он. - Секс. Основа всех бед, как говорится". Быстрым  взглядом  он
окинул жену с головы до ног.
   - Пола.., дорогая.., прости, если я вел себя как эгоист и думал только  о
себе. Я не понимал, правда. Но если разобраться, кое в чем ты сама  виновата
- ведь я теряю голову из-за тебя. Возможно, я действительно  позволяю  своим
страстям и желаниям брать над собой верх. В будущем я стану совсем другим  -
клянусь. - Он коротко рассмеялся. - Должен признаться, я никогда особенно не
любил.., э.., разминку в  постели.  Она  мне  всегда  казалась  каким-то  не
мужским занятием.  Однако  я  постараюсь  помочь  тебе  и  проявлять  больше
терпения, пока ты не будешь... - он кашлянул, - полагаю, выражение  "готова"
здесь вполне уместно.
   Пола чувствовала, как краска заливает  ее  лицо.  В  его  голосе  звучали
саркастические и покровительственные нотки,  и  она  ощущала  себя  безмерно
униженной. "Помочь мне, - подумала она. - Он говорит со мной как с  калекой.
А мне нужно так  немного  -  чуть-чуть  понимания  в  каждом  аспекте  нашей
семейной жизни". К сожалению, он ухватился за тему их сексуальных  отношений
и увел разговор в сторону. Теперь Пола жалела, что попалась в ловушку. И еще
кое-что. Почему такой важный и серьезный разговор происходит здесь?  Посреди
сада! "Потому что в доме он чувствовал бы себя загнанным в угол, -  ответила
она сама себе. - Он не хочет говорить. На самом деле у него одно  желание  -
опять ускользнуть и отправиться летать на самолете или заняться каким-нибудь
другим из своих  увлечений.  Он  только  успокаивает  меня".  Облака  скрыли
солнце, предвещая дождь. Поле стало холодно, она передернула плечами.
   - Ты замерзла, - заметил Джим, тут же взяв  ее  за  руку.  -  Может,  нам
все-таки следует пойти в дом. - Он улыбнулся несколько двусмысленно. - Мне в
голову пришла замечательная идея, дорогая. А почему бы нам прямо  сейчас  не
отправиться в постельку? Я докажу  тебе,  что  могу  быть  самым  заботливым
любовником в мире, и...
   - Джим, ну как ты можешь! - воскликнула Пола, отбросив от себя его  руку,
и, отпрянув, испепелила его взглядом. - Неужели ты полагаешь, что  все  наши
недопонимания сводятся только к сексу?
   - Ты лишь минуту назад намекнула, что  у  нас  есть  проблемы  в  области
секса. Я хотел бы доказать тебе твою ошибку.
   - Я ни на что подобное  не  намекала.  Я  только  сказала,  что  не  могу
бесконечно заниматься любовью. - Она  едва  не  добавила  "и  бездумно",  но
все-таки сумела сдержаться.
   - Ну, пошли, - воскликнул Джим и увлек ее по дорожке к дому.
   Пола не сопротивлялас