ной компании "Э.Х. инкорпорейтед". Указанное  имущество  состоит  из
принадлежащей лично мне недвижимости, моих личных акций и  денежных  счетов.
Все указанное  имущество  оценивается  в  сумму  шесть  миллионов  восемьсот
девяносто пять тысяч фунтов стерлингов шесть шиллингов и шесть пенсов".
   Адвокат поднял голову и объявил:
   -  Здесь  заканчивается  завещание  Эммы  Харт  Лаудер  Эйнсли.  Остается
только...
   - Подождите! - заорал Джонатан и вскочил,  трясясь  от  гнева.  Его  лицо
стало белее полотна, глаза грозили вот-вот выскочить из орбит. - Я собираюсь
оспаривать завещание! По первоначальному завещанию квартира на  Пятой  авеню
отходила ко мне, и я имею на нее все права! Я собираюсь...
   - Будьте так добры, присядьте, Джонатан, - холодно бросил адвокат, смерив
его убийственным взглядом. - Я еще не закончил.
   Кипя гневом, Джонатан подчинился,  но  все  же  не  удержался,  чтобы  не
воскликнуть:
   - Папа! Неужели тебе нечего сказать? Робин, тоже злой как  черт,  тем  не
менее покачал головой и сделал сыну знак помолчать. Кроуфорд продолжал:
   - Я как раз собирался зачитать последнее заявление, сделанное миссис Харт
в конце ее завещания.  Сейчас  я  приступаю  к  чтению  и  вынужден  просить
воздержаться от  подобных  бестактных  выходок.  Итак,  последнее  заявление
миссис Харт:
   "Я  искренне  убеждена,  что  справедливо,  честно  и   должным   образом
распорядилась принадлежащим мне материальным  имуществом.  Я  от  всей  души
надеюсь, что мои наследники понимают, почему одним из них достается  большее
наследство, нежели другим.
   Однако на случай,  если  кто-то  из  моих  наследников  сочтет,  что  его
обманули  или  обошли  другие  члены  семьи,  должна  еще  раз   подчеркнуть
ошибочность такого мнения. Далее, если кто-нибудь из моих родных  попытается
оспорить  настоящее  завещание,   я   должна   самым   решительным   образом
предостеречь их от такого шага. Еще раз подтверждаю, что на меня  никогда  и
никто не оказывал никакого  давления.  Никто,  кроме  моего  адвоката  Джона
Кроуфорда, не знал о дополнениях и изменениях, которые я решила  сделать  по
собственной воле. Также должна подчеркнуть, что не являюсь слабоумной и  мое
душевное состояние совершенно нормально.  К  настоящему  документу,  который
является моим  окончательным  и  последним  завещанием,  прилагаются  четыре
письменных заключения,  подписанные  четырьмя  врачами.  До  дня  подписания
завещания я не знала никого из указанных врачей, и все  они  лица  абсолютно
незаинтересованные. Два терапевта и два психиатра  осмотрели  меня  утром  и
днем  двадцать  пятого  апреля  1969  года,  перед  подписанием   настоящего
завещания, которое  произошло  вечером  того  же  дня.  Заключения  содержат
результаты  осмотра,  и  они  подтверждают,  что  я  нахожусь  в  прекрасной
физической форме и отличном здоровье, что я умственно  здорова  и  ничто  не
влияет на мою дееспособность.
   Итак, мне остается  подтвердить,  что  мое  завещание  окончательное,  не
подлежит никаким сомнениям и его совершенно бесполезно оспаривать в судебном
порядке. Распорядительницей завещания я назначаю  мою  любимую  и  преданную
дочь Дэзи Макгилл Эмори, а Генри Россистера из "Торгового банка  Россистера"
и  Джона  Кроуфорда  из  фирмы  "Кроуфорд,  Крейтон,  Фиппс  и  Кроуфорд"  -
сораспорядителями".
   Джон замолчал и откинулся на спинку стула в ожидании начала шторма.
   Шторм разразился незамедлительно.
   Все заговорили одновременно. Джонатан вскочил на ноги и едва ли не  бегом
пустился по длинному проходу к Джону Кроуфорду с таким  видом,  будто  хотел
наброситься на юриста с кулаками. Его отец Робин тоже встал со стула, как  и
Сара. Все они, тоже с искаженными гневом лицами, напустились  на  Джона,  не
скрывая охватившей их ярости.
   Джонатан совсем потерял контроль над собой. Он орал, что О'Нилы  пролезли
на его место, что Пола и Филип украли его наследство. Сара рыдала.  Ее  мать
Джун поспешила к ней, обняла и постаралась успокоить, тщетно пытаясь  скрыть
свое собственное глубокое разочарование.
   Брайан О'Нил тоже не усидел на месте. Он подошел к  Дэзи  и,  в  качестве
единственного присутствующего в зале представителя своей семьи, заявил,  что
О'Нилы не желают принимать подарки Эммы ввиду измышлений Джонатана.
   Вокруг Полы бушевали страсти.  Джим,  сидевший  перед  ней,  обернулся  и
сказал:
   - Как мило со стороны бабушки завещать мне акции новой газетной компании!
   - Да, - отозвалась Пола. От ее взгляда  не  ускользнули  ни  его  сияющие
глаза, ни довольная улыбка.
   Филип, располагавшийся по ее левую руку, постучал ее по плечу и склонился
к ней поближе. Пола  искоса  посмотрела  на  брата.  Они  обменялись  долгим
понимающим взглядом. Пола пыталась сохранять серьезность, но это давалось ей
с трудом. Она изо всех сил сжала губы, чтобы не расхохотаться.
   - Наша бабушка, как обычно, подумала обо всем.  Какой  гениальный  ход  -
приложить к  завещанию  заключения  врачей.  Недовольные  ничего  не  смогут
изменить - Эмма Харт крепко-накрепко связала им руки.
   Филип кивнул.
   - Да, но от них следует ждать неприятностей, попомни мои слова. С  другой
стороны,  зная  бурный  темперамент  Джонатана,   можно   представить,   что
неожиданный поворот событий заставит его совершать необдуманные и  поспешные
поступки. И, возможно, мы сможем раскрыть его предательство раньше,  чем  мы
думали.
   - Будем надеяться. Может, и бабушка понимала это тоже. Не сомневаюсь, что
она действительно решила оставить нам дома Макгилла именно потому, что мы  -
его внуки, но не стоит забывать, как умна и изобретательна она была. -  Пола
не смогла сдержать довольной ухмылки. - Ты должен согласиться, что последнее
слово осталось за Эммой Харт.
   - Я бы назвал это не словом, а целой речью, - засмеялся Филип.
   Дэзи отодвинула стул и быстро обошла  вокруг  стола.  Она  наклонилась  к
Поле.
   -  Бедный  Джон...  Его  кроют  почем  зря  и  совершенно  несправедливо.
Завещание ведь написала мама, а не он. Он всего лишь  семейный  адвокат.  Не
могла бы ты положить конец их мерзкому поведению? Лаудеры  и  Эйнсли  совсем
потеряли контроль над собой.
   - Может, папа что-нибудь скажет? - пробормотала Пола.
   - Нет, - твердо отозвалась Дэзи. - Эмма Харт назначила тебя главой семьи.
Тебе и наводить порядок. Извини, но таково положение вещей.
   Пола кивнула и встала со стула.
   - Прошу всех минутку помолчать.
   Ей, человеку по натуре  сдержанному,  было  трудно  обращаться  к  такому
большому собранию людей, но, когда никто из возмутителей спокойствия даже не
взглянул в ее сторону, она с размаху стукнула кулаком по столу.
   - Заткнитесь! Все! И садитесь по местам! Эйнсли и  Лаудеры  с  враждебным
видом уставились на нее, и, хотя никто из них не отошел от Джона  Кроуфорда,
все же гомон стих.
   - Благодарю вас, - сказала Пола более спокойным тоном,  но  металл  в  ее
голосе слышался отчетливо. Она распрямилась во весь  рост,  и  ее  природные
величавость и властность вмиг отрезвили всех собравшихся.
   - Как вы смеете устраивать подобные безобразные сцены,  -  резко  бросила
она. - Вы все просто отвратительны. По-моему, вам следовало бы проявить хоть
какое-то уважение к Эмме Харт. Прошло всего лишь несколько недель  после  ее
смерти, а вы уже, как шакалы,  грызетесь  над  ее  костями.  -  Взгляд  Полы
обратился на стоящих бок о бок Джонатана и Сару. - Моя  бабушка  знала,  что
делала, и, на мой взгляд, она  еще  проявила  слишком  большую  щедрость  по
отношению к некоторым членам нашей семьи. - Пола крепко сжала спинку стула и
продолжала почти что угрожающим тоном:
   - Не советую никому даже и думать о том, чтобы  оспорить  завещание  Эммы
Харт. Потому что в противном случае я буду драться до последнего - даже если
мне придется пожертвовать всем своим временем и всеми своими деньгами.
   Собравшиеся не сводили  с  нее  глаз.  Большинство  смотрели  на  Полу  с
восхищением, некоторые - с осуждением,  но  все  они  не  могли  не  ощущать
исходившую от нее силу власти.
   Уинстон придвинулся поближе к Эмили и легонько прикоснулся к ее руке.
   - Посмотри-ка на нее, - прошептал он. - Вот оно,  живое  воплощение  Эммы
Харт. По-моему, легенда продолжается.

Глава 21

   Шейн и Пола пересекли терминал авиакомпании "Бритиш эйруэйз" в  аэропорту
Кеннеди, поднялись на эскалаторе на второй этаж и вошли в зал  ожидания  для
пассажиров первого класса. Там они наконец нашли тихий уголок. Шейн помог ей
снять пелерину из меха дикой норки, затем  скинул  свое  драповое  пальто  и
бросил его на ближайший стул.
   - Давай выпьем чего-нибудь, - предложил он. - У тебя еще  есть  время  до
вылета.
   - С удовольствием. Спасибо, милый. Шейн улыбнулся ей и поспешил к бару  в
противоположном конце зала ожидания.
   Пола не отрываясь следила за ним. Как он красив! Такой уверенный в  себе,
решительный, сильный. Выражение ее лица смягчилось, глаза смотрели на него с
бесконечной любовью. За год, прошедший с начала их романа, ее чувство к нему
только окрепло. Теперь он настолько вошел в  ее  жизнь,  что  без  него  она
чувствовала себя потерянной и живой  только  наполовину.  Он  не  переставал
удивлять ее. Хотя Пола знала  его  всю  жизнь,  раньше  она  не  осознавала,
насколько он надежен в любой критической ситуации. Он был ей предан до мозга
костей, и его преданность распространялась на все,  что  он  считал  важным.
Сила его характера порой даже пугала ее. "Он выкован из стали",  -  подумала
Пола.
   Когда Шейн возвратился с бокалами. Пола встретила его  любящим  взглядом.
Он улыбнулся в ответ, вручил ей водку с тоником и уселся рядом.
   Они чокнулись, и Шейн сказал:
   - За наступающий месяц! За начало нового года!
   - За 1971 год! - подхватила Пола.
   - Это будет наш год, дорогая. С Джимом все наконец  решится.  Ты  станешь
свободна и только подумай - в январе ты снова сюда вернешься. Совсем  скоро.
Мы можем начать строить планы на будущее. Наконец-то.
   - Как замечательно, - отозвалась она, но в ее блестящих глазах  мелькнула
тень тревоги. Шейн заметил это и насупился.
   - Что-то мне не нравится выражение твоего лица. В чем дело?
   Пола с веселым смехом покачала головой.
   - Ничего. Я испытаю  огромное  облегчение,  когда  наконец  переговорю  с
Джимом и все с ним улажу. Он  приводит  меня  в  отчаяние  своим  нежеланием
признать, что наши отношения зашли в тупик. Как страус, он прячет  голову  в
песок. Я знаю - ты, наверное, считаешь, что я  не  слишком  хорошо  ему  все
объясняла. Но трудно говорить с тем, кто отказывается тебя  слушать.  -  Она
сжала его ладонь в своих. - Извини. Я опять принялась за старое, и  в  сотый
раз одно и то же.
   - Ничего. Я все понимаю. Но по возвращении ты  с  ним  разберешься.  -  С
ухмылкой Шейн добавил:
   - Тебе надо загнать  его  в  комнату,  закрыть  дверь  на  ключ,  а  ключ
выбросить. Тогда ему придется тебя выслушать.
   - В случае необходимости именно так я и поступлю. Честное слово. Конечно,
сейчас не самое подходящее время, ведь  до  Рождества  осталось  только  две
недели. С другой  стороны,  наверное,  не  бывает  подходящего  времени  для
разговора о разводе. Такие ситуации не бывают простыми.
   - Верно. - Он с озабоченным видом наклонился к ней поближе. - Я знаю, что
тебе придется нелегко. Как мне хотелось бы оказаться в Англии, рядом, на тот
случай, если тебе понадоблюсь. Но мне необходимо лететь на острова.  Однако,
- он замолчал и  внимательно  посмотрел  на  нее,  -  я  примчусь  в  Лондон
немедленно, если ты не сможешь справиться одна.
   - Знаю. Но я справлюсь.  Правда,  Шейн.  -  После  небольшой  паузы  Пола
добавила:
   - Спасибо за минувший месяц. Все было чудесно. Постоянное общение с тобой
сотворило просто чудо. Сейчас я чувствую себя намного лучше, чем по  приезде
в Англию в ноябре... Лучше во всех отношениях.
   - И я тоже. И знаешь. Пола, ведь если задуматься, весь месяц  прошел  для
тебя под знаком удачи. Ты возобновила контракт с Дейлом  Стивенсом,  нанесла
поражение Мэрриотту Ватсону по стольким спорным вопросам.  Еще  бы  тебе  не
испытывать облегчения. И, возможно, твой  успех  -  предвестник  счастливого
будущего. В прошлом тебе пришлось испытать много горьких минут.
   - Ты  помог  мне  преодолеть  их,  Шейн.  Правда.  Ты  оказал  мне  такую
поддержку. Сейчас я сильна, как  никогда,  благодаря  тебе,  твоей  любви  и
пониманию. А говоря о "Сайтекс"... - Ее голос  дрогнул.  -  Я  знаю,  ты  не
станешь смеяться над  моими  словами,  ведь  в  глубине  души  ты  такой  же
суеверный кельт... - Она снова замолчала, не отрывая глаз от его лица.
   - Я никогда над тобой не смеюсь. Ну, давай, рассказывай.
   - Ты и сам знаешь... За последние четырнадцать месяцев на  нас  свалилось
столько проблем... Смерть Мин и все те неприятности в Ирландии;  нарастающие
подозрения  бабушки  относительно  Джонатана;  злобное  поведение  Сары   по
отношению ко мне и ее интриги с целью заполучить модные салоны.  Нарастающие
трудности и внутренние склоки в "Сайтекс", не говоря уж об  аварии  самолета
Джима и его  нервном  срыве.  Неожиданная  смерть  Блэки,  последующий  уход
бабушки и отвратительные скандалы в нашей семье вокруг ее завещания.  -  Она
поджала губы. - Порой мне кажется, что кто-то напустил порчу  на  меня  или,
точнее, на всю семью Эммы.
   Шейн взял ее за руку.
   - В общем-то тебе досталось более  чем  достаточно.  Но  давай  сохранять
объективность. Во-первых, Блэки умер в восемьдесят четыре года, а Эмма  -  в
восемьдесят один, так что их смерть не явилась очень уж неожиданной.  И  они
умерли без мучений, прожив  долгую  и  плодотворную  жизнь.  Во-вторых,  что
касается завещания, ты успешно заткнула рот крикунам. Ты разрешила многие из
возникших в "Сайтекс" проблем, а  Эмма  подавила  в  зародыше  интриги  Сары
против тебя. Джим поправился. Энтони и Салли поженились, они счастливы, и  у
них родился чудесный мальчик. Что же касается твоего брака,  то,  согласись,
он был обречен.
   Он обнял ее, поцеловал в щеку, затем сделал шаг назад и заглянул в  такое
родное лицо Полы.
   - Так как насчет того, чтобы суммировать все положительные события? Блэки
и Эмма имели возможность отпраздновать ее восьмидесятую годовщину и  провели
замечательные восемь месяцев, путешествуя вокруг  света.  Изумрудная  Стрела
выиграла Большие  национальные  скачки,  к  огромной  радости  деда.  Эдвина
помирилась с Эммой, которая  успела  увидеть  свадьбу  Эмили  и  Уинстона  и
Александра и Мэгги.  Так  что  помимо  плохого  произошло  и  много  хороших
событий.
   - О, Шейн, ты абсолютно прав. Какую ерунду я наговорила.
   - Вовсе нет, и, как ты верно заметила, я  очень  суеверен.  И  все  же  я
стараюсь видеть положительные стороны жизни. Их  всегда  можно  найти,  если
захотеть. - Выражение его лица слегка  изменилось,  и  он  устремил  на  нее
насмешливый взгляд своих темных глаз. - Когда, позвонив мне тем  октябрьским
вечером после чтения завещания Эммы, ты  сказала,  что  она  назначила  меня
одним из своих наследников, поскольку  любила  как  родного  и  из-за  своей
многолетней дружбы с дедом. И я знаю, что ты постоянно повторяешь это, но...
- Он замолчал, достал сигареты из кармана, закурил. Пару  секунд  он  пускал
дым, глядя в пространство.
   Сгорая от любопытства. Пола внимательно посмотрела на него и спросила:
   - К чему ты клонишь, Шейн?
   - Меня мучает один вопрос: не  было  ли  у  Эммы  и  других  соображений,
точнее, еще одного соображения?
   - Какого?
   - Возможно, Эмма знала о нас с тобой.
   - О, Шейн, я так не думаю! - вскричала Пола, бросив на  него  ошарашенный
взгляд. - Я уверена, что тогда она как-нибудь намекнула бы мне. Ты же знаешь
о том, как дружны мы были с бабушкой. И уж Блэки-то она  бы  точно  сказала.
Тут у меня нет никаких сомнений, а он, в свою очередь, завел бы  разговор  с
тобой. Ни за что на свете он бы не удержался.
   Шейн стряхнул пепел в пепельницу.
   - А у меня вовсе нет  такой  уверенности.  Эмма  была  умнейшая  женщина.
Сомневаюсь, чтобы, учитывая сложившиеся обстоятельства,  она  бы  что-нибудь
сказала. Во-первых, ей не хотелось совать нос в твои и мои дела, а деду  она
ничего не  открыла  бы  из  опасения,  что  он  начнет  беспокоиться.  Давай
посмотрим правде в глаза - она завещала мне обручальное кольцо. Возможно,  в
надежде, что настанет день, когда я вручу его тебе.
   - А может, она просто считала,  что  оно  твое  по  праву,  учитывая  его
происхождение. Оно ведь очень ценное. Кроме того, она оставила  тебе  еще  и
картину - другой подарок твоего деда.
   - Да. Но, Пола, фонд в миллион фунтов... Слишком  уж  щедрый  подарок,  с
какой стороны ни посмотри.
   - Согласна. - Пола улыбнулась ему, и ее ярко-синие  глаза  с  фиолетовыми
искорками озарились нежностью и теплом. - Моя бабушка очень любила тебя. Она
видела в тебе еще одного из своих внуков. А как  же  насчет  Мерри?  Бабушка
проявила к ней тоже удивительную щедрость.
   - Да. - Шейн легонько вздохнул. - Я очень хотел  бы  узнать  истину.  Но,
сомневаюсь, что мне это когда-либо удастся. - Внезапно он рассмеялся, и  его
глаза полыхнули озорным огнем. - Но должен признаться, мне  хочется  думать,
что Эмма все-таки знала о нас и одобряла наш союз.
   - Ну, в одном я уверена. Она бы благословила нас. К тому  же...  -  Слова
Полы прервал голос из динамиков. - Все, дорогой,  объявили  посадку  на  мой
рейс. - Она сделала попытку встать.
   Шейн остановил ее. Он взял в руки ее ладони и прошептал, уткнувшись лицом
в ее волосы:
   - Я так люблю тебя. Пола. Не забывай то, что я  тебе  сейчас  сказал,  на
протяжении двух следующих недель.
   - Как я могу забыть? В твоей любви моя сила. И я тоже люблю тебя, Шейн, и
буду любить всю жизнь.

***

   Зазвонил телефон. Эмили быстро сняла трубку, ни на миг не сомневаясь, что
сейчас услышит голос мужа.
   - Да, Уинстон? Он засмеялся.
   - Откуда ты знала, что это я?
   - Потому что только что говорила с Джимом. Он искал Полу и рассказал, что
летит с тобой в Торонто. Ты в восторге? - саркастически спросила она.
   - Черта с два, - ответил Уинстон. - Ему там совершенно нечего делать,  но
не мог же я прямо сказать, чтобы он проваливал. Он владелец десяти процентов
акций новой компании и интересуется  новыми  приобретениями,  хочет  поближе
познакомиться с новой газетой. Ты  же  знаешь,  каким  он  стал  странным  в
последнее время. Вечно суетится и, честно говоря, начинает всех раздражать.
   - Не повезло тебе, - вздохнула Эмили. - Надеюсь, он  не  станет  лезть  в
дела "Торонто сентинел". В содержание газеты, я имею в виду. Иначе он  может
тебя задержать. Ты уж постарайся вернуться к Рождеству, Уинстон.
   - Обязательно, киска, не волнуйся.  Что  же  касается  Джима  -  если  он
начинает совать нос не в свое дело, я его быстро окорочу.
   - Он пригласил нас сегодня вечером на обед. На прощальную вечеринку,  как
он выразился. Я бы предпочла побыть с тобой наедине, но, думаю, нам придется
ехать, - нехотя произнесла Эмили.
   - Выбора нет. Вообще-то я тебе звонил только затем, чтобы рассказать, что
Джим летит в Канаду со мной. А сейчас я должен бежать на встречу.
   Эмили попрощалась  с  мужем,  достала  из  гардероба  жакет  от  костюма,
накинула  его  и  поспешила  в  кабинет  на   первом   этаже   квартиры   на
Белгрейв-сквер, в которой они с Уинстоном остановились на уикэнд.
   Был понедельник. За окном стояло хмурое утро, и холодный декабрьский свет
заливал выдержанную в лимонных и белых  тонах  комнату,  отчего  она  играла
желтой и бледно-розовой красками.
   Эмили уселась за стол, позвонила своей секретарше  в  лондонскую  контору
"Дженрет" и предупредила, что сегодня не придет. Едва она  повесила  трубку,
как до нее донесся из прихожей голос Паркера, здоровавшегося с Полой.  Эмили
вскочила и побежала навстречу кузине.
   - Какой приятный сюрприз - увидеть твое  улыбающееся  личико,  -  ласково
зав