писал?! 

      Петер Слотердейк ( <Евродаосизм>)  В западном полушарии началась 
постхристианская эра, которая уже не находит подходящих понятий в 
священных текстах иудео-христианской традиции для компетентного 
самоосмысления нашего времени.

        Писарев   :истину и предрассудок, тупого обскуранта и гениального 
мыслителя, тот, очевидно, не может желать, чтобы истец выиграл свой 
процесс, чтобы страдалец поборол обидчика, чтобы истина истребила 
предрассудок и чтобы гениальный мыслитель одержал решительную победу 
над тупыми обскурантами.


      Ведущий Господи, да конечно же не может! Ибо - ЗАЧЕМ?! Что за цель 
для художника - хотеть чьей-то там победы? Тем более победы <истины>. 
Снова и снова: что есть истина?! Эдак ведь можно и  до того дойти, что, 
подобно китайцам в 70-е годы, для пользы дела выращивания риса истребить 
всех до единого воробьев - и в результате остаться без риса вовсе. А ведь любая 
жизнь по-своему экологически сбалансирована, так неужто удел поэзии - 
менять ее к лучшему?! Надо же - <решительную победу>! Это человек чего-то 
такого хочет. А поэт  тут при чем?! 
    Когда я слышу разговоры о решительной победе добра и истины (тем более,  
если  речь зашла о притчах-анекдотах в качестве носителей мудрости),  
вспоминаю одну поучительную байку:
   <:А теперь, дети послушайте сказку о борьбе  добра и зла.  Жил был добрый 
и сильный герой - Иван-царевич. И вот поплыл он как-то  по реке. А навстречу 
ему - огромная куча:.гм: ну, в общем, кала, дети: И говорит эта куча  
Ивану-царевичу: <Иван, Иван, а вот я сейчас тебя съем!>  . <Э, нет, - отвечает 
куче Иван-царевич,- Это как раз я тебя съем!> И что ж вы думаете, дети? Так 
оно и вышло: съел Иван-царевич кучу! И вот так, дети,  всегда: добро 
побеждает зло!:>
    Впрочем, позиция Писарева по крайней мере логически замкнута: он ведь 
считал поэта ровно таким же ремесленником, поддающимся обучению, как и 
всякий другой. Так что и польза, им приносимая, должна лежать в столь же 
материальной плоскости, и позиция (как мы бы сказали - партийность) должна 
быть четко обозначена. А вот нынешние : -  как сказать , <писаревцы> что ли? 
- они-то все же не столь категоричны, надеюсь. Признают они за художником 
хотя бы элементы необъяснимости, внешности по отношению к нашим мирским 
делам? Или все же нет - и требуют , как и Писарев, такой же полезности 
Бельведерского кумира, как и печного горшка:
     И ведь надо же - как повторяется история - в точности как Писарев не 
увидел, не смог увидеть глубинного смысла слов Гете и Белинского, в точности 
так же наши современники не прочли, не смогли прочесть слов Синявского - о 
той самой вселенской пустоте, порождающей равную любовь ко всему, 
необходимо присущую истинной поэзии. И потому пишут о таких авторах, как 
Пелевин, с искренним возмущением (каковое, по их мнению, должны разделить 
и мы) - дескать, к чему он призывает, где его пристрастия, куда ведет: Ну, и 
вот это вот: <ничто, никуда, низачем>:

    Акутагава Рюноске  У меня нет никаких принципов, у меня только нервы.
     
       Архангельский   :"визит" Петра Пустоты в потустороннюю обитель 
барона Юргенсона, встреча с буддийствующими казаками, изучающими 
"ебаватгиту". Сцена, написанная вяло, - ибо заведомо лишена 
определенности:

             Ведущий   Что делать? Не приводить же здесь полную цитату, чтобы 
доказать очевидность обратного! Впрочем, попади на перо уважаемому критику 
Булгаков - с его сценой  в спальне Воланда перед балом - результат был бы тот 
же: <вяло, ибо:>. Можно ли правильно взять производную, не зная марксизма-
ленинизма? - старая и, как выясняется, по-прежнему актуальная шутка 
студентов-технарей.
     И все же вернемся к деталям, Во-первых, барон был не Юргенсон (при всем 
уважении!) , а Юнгерн! Более того, в тексте - буквально напрямую - указано, 
что фамилия  вызывает у героя ассоциации с Карлом Густавом Юнгом. 
Впрочем, я забыл: ведь для этого надо было прочесть:И еще: с чего бы это 
казаки стали <буддийствующими>? Это только потому, что уважаемый критик 
попросту не знает никаких других восточных учений? А о <Гите> он слышал 
только здесь и только в этой вот форме?..

-     Петр Пустота   -  Я, Василий Иванович, совершенно не понимаю, как это 
человеку, который путает Канта с Шопенгауэром, доверили командовать 
дивизией.

      Роднянская   Полагаю, что автору отлично известно правильное 
написание имени загадочного барона, но, видно, он соблазнился скрестить его с 
Карлом Густавом Юнгом. 

   Ведущий   Конечно. Это сказано в книге едва ли не напрямую. Цитирую:  
<Юнгерн? - переспросил я . - Юнг-ерн:Что-то такое я слышал: Он, 
случайно, с психиатрией никак не связан? Не занимался толкованием 
символов?> 
         Кстати уж, дополняя столь важную миссию критика - просветительскую, 
спешу сообщить учащимся, что Штернберг ( а именно это-то и есть фамилия 
барона, зовут которого Юнгерн - откуда тут взялся это Юргенсон? - неужто у 
барона  возможна такая фамилия?) - настоящий Штернберг, Лев Яковлевич - 
<тоже  оттуда> - то есть, в смысле -  с восточных тем. Народоволец, 
преследовался царским режимом - сослан на Дальний Восток. Оч-чень 
известный специалист - в частности, по внутренней Монголии. В хорошем 
смысле:

       Архангельский   Но именно компьютерно-"безъязыкое" описание 
Юргенсоновой долины вдруг обнаруживает компьютерное (а вовсе не 
буддийское, не дзэновское) происхождение пелевинской "пустоты". 

       Пушкин          Мне пришла в голову мысль, говорите вы.  Не может быть. 
Нет, N.N., вы изъясняетесь ошибочно; что-нибудь да не так.


        Ведущий    Серьезное обвинение! Остались мелочи: определить, какая из 
пустот - какая, и чем они отличаются. Тогда, возможно, будет понятно что 
вообще хотел сказать критик:Если, конечно он хотел сказать что-нибудь, 
кроме <а Пелевин - плохой!> Это ж надо так выразиться - <дзеновское 
происхождение пустоты>! И ведь тоже за чистоту языка:Какая уж тут чистота, 
не сломать бы его -  язык то есть.

       Архангельский   Все встает на свои места; все объясняется. Не в 
область просветленного духа ведет своего героя Пелевин,: 

       Ведущий   Точно! Он его вообще никуда не <ведет>. Он - не вожатый, а 
литература - не пионерский сбор на тему <что такое хорошо и что такое плохо>.
Если же герои у писателя принимаются <себя вести>   - а в литературе сие не 
редкость, -  так ведь это же они сами:     
     (  <:тогда попрощаемся с миром.
            - Как это делается? - по привычке спросил Шестипалый.  
           Затворник с удивлением поглядел на него.
           - Откуда я знаю, как это делается,  - сказал он.>     )

     Архангельский       : а в ту психически опасную пустоту  мерцающего 
экрана:

          Ведущий  Однако! Похоже, уважаемый критик и впрямь боится 
компьютера прямо-таки патологически! (<:Ты знаешь, что такое 
<патологически>? Максим сказал, что знает, и они пошли:>  Стругацкие)
       Интересно, а это ужасное, диавольское изобретение - телевизор - Вы 
смотрите? А по чугунке не пробовали ездить?..

       Архангельский    В ту электронную МНИМОСТЬ, которую с легкой руки 
одного "левого" американского профессора (кстати, морфиниста - подобно 
Петру Пустоте) в конце 1980-х стали именовать "виртуальной реальностью". 
Забавно, что "виртуальная" теория: 

        Ведущий  Какая-такая теория?! В чем она состоит? Вкратце. А? 
<Виртуальная теория>, надо же!..
        И откуда сведения, что Петр Пустота - морфинист?! Вы <Записки юного 
врача> давно перечитывали?
     Мне, простому скромному читателю  ужасно неудобно объяснять 
уважаемому и весьма рафинированному профессионалу некие банальные вещи. 
Однако - что делать:  Не читал ли он (или его дети, внуки) такой детской 
книжки <Бесконечная история>? Ну, может, тогда смотрел фильм? Впрочем, я 
сильно подозреваю что отношение господина критика к кино - к американскому 
кино! -  нетрудно вычислить: Так вот, даже в таком простом для восприятия 
жанре, как детская сказка (фильм, впрочем, высшего класса - во всех 
отношениях), имеется эта самая, столь пугающая виртуальная реальность. И 
отнюдь не на экране компьютера или шлема-приставки. А в обычной книге, 
вызывающей к жизни обычное детское воображение, каковое в свою очередь 
воссоздает заново страну Фантазию - да-да, именно ее - виртуальную 
реальность:  Очень рекомендую господину критику внимательно и  без  
пристрастий посмотреть эту картину! Не в порядке иронии рекомендую, а 
совершенно всерьез. Возможно, там, в разговоре мудрого книгопродавца с 
главным героем -  мальчиком -  он найдет ответ на мучающие его вопросы, 
задумается о книгах <безопасных> - то есть, не способных перенести читателя в 
мир грез (если угодно - в виртуальную реальность), и Книгах - настоящих 
произведениях искусства, каковые на подобное волшебство способны. А 
обвинять автора романа в том, что тот уводит читателя от реальной жизни в мир 
иллюзий - значит, как мне кажется, удостоить его высшей похвалы. Ибо ох как 
немногие книги способны на подобное воздействие. Это вам, господа-
товарищи, не соцреализм:
       Впрочем, что это я? Ни этого, ни множества других подобных фильмов 
критики не смотрели и смотреть, разумеется, не собираются. И сказок они не 
читали - может быть даже никогда. Иначе объяснить позицию неприятия 
литературного произведения с подобной мотивацией:  уводит в мир фантазии, 
вы подумайте! - никак не берусь: 
        В прелестном и всеми любимом родном нашем мультике <Малыш и 
Карлсон> есть эпизод, когда Карлсон  объявляет явно безнадежной  попытку 
толстой домомучительницы фрекен Бок влезть в телевизор. А Малыш, искренне 
потешаясь над его невежеством, сквозь хохот говорит: <Да я же тебе вс„ 
объяснил, неужели ты не понял?>      Отличная, хотя и явно случайно возникшая 
учебная сказка! Шестилетний малыш <вс„ объяснил> своему приятелю про 
сущность телевидения. Браво. Блестящий пример пресловутого школярского 
всезнайства. С тем же успехом он мог бы <объяснить> Карлсону, как попадает  
человек на фотографию. За зеркало. На картину. В книгу, в кино. Словом,  в 
виртуальную  реальность..    Привычно - следовательно понятно. Как критикам, 
<понимающим> все о <Чапаеве> и прочих пелевинских книгах. Они уже поняли 
- как Малыш телевидение. Много ли теперь шансов, что станут когда-нибудь 
позже думать об этом еще, хоть  чуточку глубже?.. И это - случай с книгой 
вполне учебного характера! Что ж тогда говорить о хоть сколько-нибудь 
эзоповых вещах?!  И как же заставить задуматься? Заставить посмотреть свежо? 
Как заставить понять, что разницы между рисунком углем на стене пещеры, 
самой навороченной виртуальной интерактивной приставкой с костюмом и 
шлемом и , наконец, попросту игрой воображения - настоящей разницы НЕТ?! 
Может быть, именно упорное нежелание это понять - также один из 
движителей столь мощного возмущения уважаемых хранителей древностей?..

     Архангельский    Вполне логично придать пространству компьютерной 
кажимости сверхисторический статус: отныне именно в этом условном 
пространстве будет свершаться "ход времен", именно тут предстоит 
разыгрываться бескровным баталиям, сталкиваться глобальным интересам, 
утверждаться и рушиться идеологиям... 

     Ведущий   А что, разве когда-то было иначе?:Где ж еще сталкиваться 
идеям - не на ринге же, не на Куликовом поле. Чем книжная виртуалка так 
качественно отличается - как поле брани идей  - от компьютерной? Тем, что 
вторая кого-то пугает? Так это - факт его биографии - и только:

      Архангельский То есть именно тут начнет разворачиваться история 
после истории. Не знаю, сознательно соотносил Пелевин свой замысел с этой 
постмодернистской конструкцией: 

      Ведущий  Итак: в виртуальной реальности компьютерного мира будет 
теперь идти борьба идей, интересов, идеологий. И эту картину Вы  называете 
<постмодернистской конструкцией>. А если бы речь шла о киноэкране - 
пришедшем на смену театру? Или о книжке сказок, пришедшей на смену 
устному фольклору? Тогда бы это как называлось?

     Архангельский  Не черты преходящей эпохи стирал он в своем романе, а 
ненужные файлы; не условно-живых героев перемещал из одного пространства 
в другое, а перебрасывал безусловно-мертвые фикции с твердого диска на 
дисковод и обратно. 

     Ведущий     Одна и та же метафора,  повторенная дважды - и то уже 
многовато... Но сколько же можно? Это уж паранойей отдает. Просто страшно 
за компьютеры делается - вот дай человеку молоток в руки - он все диски 
переломает - и твердые,  и  мягкие. Если, конечно, сможет их узнать по 
внешнему виду:

      Архангельский   Это очень удобно, это очень приятно; но это, если 
вдуматься, и очень страшно: в таком виртуальном мире нет и не может быть 
истинного страдания

      Ведущий   Конечно! Как и  на сцене театра. И на экране синематографа. О 
чем и писали во все времена ваши заединщики, крича о конце истинного 
искусства. 
     Кроме того, Вы , сами того не ведая,  сказали кое-что весьма и весьма точное. 
Как раз к уходу от этого вашего <истинного страдания> и призывает: нет, 
сударь, не Пелевин. Несколько способных мыслителей  сделали это  раньше. 
Одного из них звали  в миру Шакья-Муни:И в другой стране другой - тоже 
небездарный - философ, некто Лао Цзы, мыслил аналогично - в данном 
вопросе. Да что там - и в  известном поучении  (произнесенном задолго до 
вышеназванных) на поле битвы Куру - неким возничим колесницы верховного 
военачальника, прозванного Сильноруким, - говорится в сущности то же 
самое:

      Архангельский   Только напряженные, кричащие виртуальные краски, 
только отвратные физиономии электронных злодеев, только неживые 
белозубые улыбки космических сержантов, спасающих человечество, только 
файловая структура повествования, равнодушная к родной языковой стихии, 
но зато легко и без потерь конвертируемая в любую культурную традицию, 
только интернетовская иллюзия преодоленного пространства и отмененного 
времени - линия связи всего со всем (ничего ни с чем), начинающаяся ниоткуда 
и уходящая в никуда.

      Ведущий     Определенно здесь что-то опасное психически - такая 
ужасающая картина нарисована. Вы только подумайте - файловая структура! 
То ли дело было раньше - мы писали вот на свитках, а пришли эти холодные 
бездушные новаторы - и разрезали все на отдельные странички (файлы). Теперь 
их надо перелистывать, что, конечно, обездушивает непрерывное течение 
книги:
    А уж этот повергающий в ужас, леденящий кровь Интернет (телевизор, 
телефон, телеграф, почтовый голубь:), заменивший живое душевное общение, 
лишивший нас истинного понимания  - кто, с кем и зачем:
     Такое ощущение, что писалось это под одеялом - со страху. Еще бы - ужас 
какой - Интернет:


                                          *  *  *

       Ведущий    Раздражение столь многих и столь разных критиков по поводу 
<Чапаева и Пустоты> - на фоне  почти всеобщего молчания до появления этого 
романа - а точнее, до <Букера> , до толстых журналов и больших тиражей - 
вероятно, объясняется не только и не столько элементарными 
профессиональными причинами ( как это - мы его и не замечали вовсе , а тут - 
такой успех:) и не примитивной  завистью, но  тем, что Пелевин все же 
задевает - ну, пусть  не разум, но чувства - точно. Видимо, то, что ему и в 
самом деле вс„ пофиг - в соответствии с этим пресловутым ярлыком 
<буддиста> -  не может не возмущать беднягу критика, который и так-то уж 
изрядно сомневается в осмысленности всей своей деятельности, а тут - нате вам 
- талантливый - явно и отчетливо талантливый! - писатель, так ведь еще и с 
равнодушием и к стилю, и к форме, и к морали-нравственности-призывам - то 
есть абсолютно не нуждающийся в критике, в том, чтоб его <вели и 
направляли>. Как же этому не обижать?!
       Но почему  уважаемым критикам не написать о <Нике>, если <Чапаев> 
столь откровенно слабая вещь? А потому, что тогда придется  врать - ну кто ж 
поверит, что такой рассказ - пронизан холодностью, эгоцентризмом и прочим? 
Кто поверит, прочитав его даже и один всего раз (хотя , разумеется, рассказ 
двойной по самой своей сути и замыслу), что автор - не владеет мастерством 
стилиста, языком, метафорой: ну, чем он там еще, господа, не владеет? Не 
признавать же, в самом деле, что вот этот самый , такой нехороший, Пелевин 
взял и написал о ЛЮБВИ так, как никто до него не писал, - так еще и 
талантливо это сделал? 
    И еще: вот, кажется,  <Чапаев и Пустота> - это  достаточно просто и 
понятно. К тому же,  многие говорят, что король голый, а я-то, бедный и вовсе 
ничего не вижу - подслеповат, а если честно, то, вполне возможно, что и не на 
своем месте , да и с IQ тоже: А тут такой случай - вроде как вс„ явно - не 
слишком заумно, мало про этот чертов Восток - ну, как тот всеобщий анекдот, 
про Василия Иваныча: Так что давай-ка поорем: <А король голый!> : На чем 
и попались. Купились, если точно.
      Вот где случай  инверсии! Образ еще и почище, чем у Евгения Шварца: идет 
кто-то (черт его знает, вполне возможно, что и королевских кровей - кот ж их 
нынче разберет, когда они ходят в чем попало, да еще и переодеваются по сто 
раз на дню), и надо  оценить новое платье. Работа такая. А порядок  ведь вс„ тот 
же: кто этого платья  не видит, тот - : ну,  понятно кто. Только совсем 
немножко наоборот: кто не успеет выкрикнуть, что король голый - вот тот и не 
на своем месте как раз. А то и вовсе: Страшное дело:  вы войдите в их 
положение - хоть на гуще гадай, никаких не стало критериев. И вдруг - такой 
подарок: этот самый король-не король одевает уж такое , что  кто-то из цеха 
крикунов не выдерживает и срывается первым. И - пошло. Вот прямо друг друга 
и подзадоривают. А ведь , между прочим, если дело и вправду обстоит так - с 
королем - то чего тогда шуметь-то?! А вот чего : устал член гильдии крикунов. 
И всегда был не очень-то чтобы зорким - вс„ больше со всеми, с коллективом, 
там-то не ошибешься: Плюс - наряды нынче в моде такие, что и не разберешь. 
Ну не признаваться же в самом деле!  А претендент (черт, а вдруг все же 
король:) еще только вчера выходил в чем-то куда менее явном. И куда более 
похожем если не на горностаевую мантию то уж как минимум на вечерний 
костюм. А сегодня - в джинсовых шортиках с бахромой.  И в маечке   с 
рисунком Вечного предела - ну, кружочки такие, вроде знака <пепси>: Вот и 
шумят, чтоб не только подбодрить себя и друг друга, но и заглушить свои же 
сомнения - вот это <а вдруг..> Кстати уж к   хору присоединились и самозванцы 
из не-королей - хоть и одетые вполне добротно и в согласии с классическим 
стилем, а на королевство не больно-то тянущие. Так-то о них никто и   не 
слыхивал, а вот пошумели с солидной сцены (дескать, коллега-то наш - голый, 
не наш он, одни мы настоящие) - глядишь, кто-то и имя узнал:
              А ведь уже в <Затворнике и Шестипалом> - <раннем> произведении - 
Пелевин, как бы предвидя многие вопросы, ответил на них . И тот, кто прочел, 
не станет громогласно вопрошать: <А куда нас зовут, ведут и прочая?> Да и 
вообще никаких неопровержимых и ужасных обвинений из лексикона социума  
не выкрикнет. И если не полезет вслед за Затворником за Стену мира, то уж и 
кидать в него кусками еды тоже не станет. Скорее, если непременно нужно 
продемонстрировать свое отношение (не Затворнику, конечно, нужно, а самому 
демонстрирующему) - скорее махнет на прощанье и грустно улыбнется, стоя в 
толпе социума:
      Вообще, предвидение  - включая и ответы на еще не прозвучавшие 
<обвинения>  - больше в стиле <позднего> Пелевина. Он все чаще <отвечает> на 
критику, и все чаще - заранее, <на опережение>.  Чем это вызвано? Чем вообще 
вызвано  увеличение в пелевинском творчестве доли столь любимой нашими 
фантастами дидактитки? Может быть, упорное нежелание уважаемых коллег-
литераторов понимать довольно тривиальные вещи все