Богом, целым  и
невредимым. Збышек - иное дело!  С  его  здоровьем  и  характером  можно
сломаться за каких-нибудь пару дней. Он и на свободе-то почти не вылезал
из депрессии! Не говоря уж о прочих невротических хворях, от которых  не
помогали ни курорты, ни медицинские светила. Мало того, что  Алиция  его
бросила, что жизнь у него пошла кувырком, так нате вам - еще и сажают по
подозрению в убийстве! Это может навечно травмировать и  не  таких,  как
он, здоровяков, чего уж говорить о нем! Да неужто я оставлю  беднягу  на
произвол судьбы - мол, тут хотя бы собственную шкуру спасти! Единственно
злорадством пока и держалась. Ну  хорошо  же,  Дьявол,  сам  напросился!
Выложу всю правду, заодно все, что о тебе думаю, - и отряхну прах от ног
своих. Посмотрим, каково тебе будет...
   Назавтра прямо с утра я позвонила Михалу. Колбасу Ежи выслал  срочной
бандеролью,  и  я  рассчитывала   что-нибудь   разузнать   прежде,   чем
добровольно суну голову в петлю. Соединили нас через десять минут, благо
он оказался дома.
   -  Слушай,  Михал,  скоро  ты,   наверно,   получишь   бандероль,   -
дипломатично сообщила я ему.
   - Вторую? - удивился Михал.
   - Почему вторую?
   - Одну я уже получил. Какой-то идиот прислал кило вонючей колбасы.
   - И что ты с нею сделал? - с замиранием сердца спросила я.
   - Как что, выбросил  в  мусор.  Не  буду  же  я  травиться  колбасной
палочкой!
   - Будешь! - завопила я, позабыв о  дипломатии.  -  Ты  с  ума  сошел!
Немедленно достань и съешь!
   - Ты меня, конечно, извини, - осторожно протянул Михал, -  но  боюсь,
это ты чуток того... У тебя случайно не горячка?
   Я запаниковала. Неизвестно, в какой такой мусор выбросил он колбасу и
сможет ли оттуда  достать.  Надо  как  можно  больше  заинтриговать  его
колбасной темой, не говоря ничего конкретного.
   - Горячки у меня нет. А на колбасу не клевещи, она  вполне  съедобна.
Надо только, чтоб не было вони, помыть ее щеткой под краном.  Вытащи  из
мусора, а если уж не захочешь съесть, то  по  крайней  мере  разрежь  на
ломтики.
   - Еще чего! - взбеленился Михал. - Не хватало мне рыться в  отбросах,
а потом цацкаться с тухлятиной! И вообще, какой дурак  посылает  вареную
колбасу летом!
   - Для того и послали, чтоб она завонялась, - с нажимом сказала я.
   Трубка  молчала,  очевидно,  Михал  размышлял  над  странной   формой
поразившего меня безумия. Слишком хорошо мы друг друга знали, не мог  он
заподозрить меня в контрабанде, ну скажем, бриллиантов.
   -  Погоди,  -  пробормотал  он,   -   кажется,   сумасшедшим   нельзя
противоречить, пойду поищу эту твою колбасу.
   Через пару минут -  я  в  это  время  пикировалась  с  телефонисткой:
"да-да, говорим-говорим", - он снова взял трубку.
   " - Ну, нашел я ее, - выдохнул он с омерзением. - Смердит еще больше.
Попробую уговорить  хозяйку,  может,  на  что-нибудь  употребит,  может,
заинтересуется   таким   экзотическим   лакомством.   Изволь    все-таки
объясниться, как это понимать? Меня что, отравить хотят?
   - Узнаешь, когда съешь колбасу. Чем скорей, тем лучше, и сразу сообщи
мне о своем состоянии. Будь здоров!
   - И тебе того же, - упавшим голосом пробормотал Михал.
   Ничего не поделаешь, скоро лишь сказка сказывается. Пока  Михал  -  у
него ведь нет даже ключа - проберется в прачечную,  пока  отопрет  кофр,
пока  я  получу  какую-нибудь  весточку,  на  Збышеке  можно  будет  уже
поставить крест.
   День я скоротала за любезным сердцу занятием - боролась с собственным
воображением. Глазами души видела Збышека - как он  кончает  с  собой  в
тюремной камере. Для полноты ощущений представила и собственный  труп  в
безлюдном варшавском закоулке. Надо всем этим с неодобрительной гримасой
витал призрак Алиции.
   Дьявол вернулся домой уже не в таком боевом настроении.
   - Неладно с этим Збышеком, - кисло пробормотал  он.  -  Надо  бы  его
перевести в больницу.
   У меня не  хватило  духу  спросить,  что  с  ним.  Я  долго  молчала,
лихорадочно ища хоть какой-нибудь приемлемый выход. Смотрела в окно,  за
которым ничего интересного не было.
   - Что вам нужно для того, чтобы его отпустить? - наконец спросила  не
оборачиваясь.
   - Другой убийца, - не  задумываясь  ответил  Дьявол.  -  Збышек  увяз
крепко, больше его ничто не спасет.
   - Позволь тебе напомнить - ты в этом доме на правах частного лица,  -
решительно заявила я, внимательно изучая пейзаж за окном.  -  А  потому,
прошу тебя, пораскинь мозгами не  как  законник,  а  как  частное  лицо.
Збышек не бывал у Алиции вот уже два года, никогда не ездил в Копенгаген
и  вообще  с  самой  войны  не  выезжал  за  границу.  Если   бы   вдруг
обнаружилось, что Алиция имела...
   Я умолкла, соображая, как бы это половчее выразиться.
   - Что имела? - навострил уши Дьявол.
   - .имела отношение... Если бы оказалось, что Алиции угрожали какие-то
люди.., что она в последнее время впуталась в серьезную аферу, да еще не
здесь, а в Копенгагене, поверил бы ты как частное  лицо  в  невиновность
Збышека?
   - Как частное лицо - да, как официальное - решил бы перепроверить.
   - Ну а без веских доказательств.., вот этого  самого..,  без  них  вы
ведь не оставите Збышека в покое?
   - Более того, - ответил он, помолчав. - Без доказательств "вот  этого
самого" Збышеку спасения нет.
   - Ну что ж, мой милый. Скажу тебе правду...
   Я отвернулась от окна - и осеклась. Раньше, раньше мне надо  было  на
него посмотреть! Хотя  лицо  его  сохраняло  задумчивое  и  даже  слегка
грустное выражение, зато глаза  полыхали  хищным  пламенем.  Как  же  я,
дуреха, до сих пор не догадалась! Они посадили Збышека, чтобы  развязать
мне язык!
   Сообразив это, я прямо содрогнулась  от  ужаса.  Ведь  он  знаком  со
Збышеком, понимает, чем может обернуться для  бедняги  арест.  Каким  же
надо быть бесчувственным извергом, чтобы пойти на такой ход! С кем свела
меня судьба, ему же чуждо все человеческое!
   Ужас сменился яростью, и я отбросила всяческую  дипломатию.  Получай,
подавись проклятой этой правдой, посмотрим, по зубам ли она тебе!
   -  Учитывая,  что  с  законом  я  всегда  прежде  ладила,  -  холодно
отчеканила я, - наши с тобой отношения  имеют  сугубо  личный  характер.
Можешь не сомневаться, в случае чего я отопрусь от всего, о  чем  сейчас
сообщу  тебе  конфиденциально.  А  в  остальном   используй   полученную
информацию как сочтешь  нужным.  Так  вот  слушай:  моя  подруга  Алиция
занималась в последнее время шпионажем.
   - Ты с ума сошла? - оторопел Дьявол.
   - Пока еще не совсем, но скоро сойду. А теперь факты.
   Дьявол сорвался с кресла.
   - Иоанна, погоди, выпей воды. Может,  дать  тебе  лекарство?  Дорогая
моя, что с тобой?
   - Ты посадил за решетку невинного, больного человека только для того,
чтобы я раскололась! И добился своего, больше я не буду молчать.  Но  ты
немедленно отпустишь его. А обвинения предъявляй  контрразведке,  заодно
донеси, кто тебе раскрыл глаза! Ты хотел правду, так получай ее!
   - Какая контрразведка, о чем  ты  говоришь,  дорогая,  успокойся!  Ты
бредишь, при чем тут шпионаж, у тебя, видно, с  головой  не  в  порядке!
Надо же такое придумать - контрразведка ее убила!
   - Я не говорю, что убила! -  взвизгнула  я,  понимая,  что  перегнула
палку. - Может, не убивала. Может, они просто пустили все на самотек,  а
теперь довольно потирают руки и ждут, когда же наступит мой  черед!  Так
что беги, докладывай!
   - Я еще в своем уме! - благоразумным тоном  заметил  Дьявол,  хотя  и
глядел на меня с некоторым испугом. - Сколько живу, такой  галиматьи  не
слышал.
   Может, он и прав, может, от расстроенных нервов мне уже  черт-те  что
мерещится, у страха глаза велики. Сколько себя помню, все  связанное  со
шпионажем  меня  повергало  в   ужас,   воображение   рисовало   картины
изощренного коварства, правда, в насилие над мирными гражданами верилось
с трудом. К родимой же контрразведке я даже питала симпатию,  тем  более
что собственная безгрешность давала приятное ощущение  защищенности.  Но
на этот раз моя безгрешность выглядела не столь уж очевидной, в том-то и
беда. Впрочем, меня больше пугала не госбезопасность, а тот  субъект  со
сломанным носом, точнее, моя непонятная с ним связь. Но  уж  об  этом  и
заикаться нельзя, придется нажимать на другое - дескать,  отмалчивалась,
потому как смущала перспектива провести в застенке остаток дней своих.
   - Даже каких-нибудь пять лет изоляции  никак  не  соответствуют  моим
жизненным планам, - надрывно развивала я перед Дьяволом свою мысль.
   А с того уже слетел страх, сейчас он пребывал лишь в легком шоке.  До
моего слуха дошло наконец, что он говорит:
   - .не имеет ничего общего со шпионажем, с чего ты взяла!
   Выкричав  свое,  я  более-менее  расслабилась,  и  в  голове   слегка
прояснилось. Елки зеленые, что же это получается? Неужели  я  могла  так
капитально заблуждаться?
   Спокойствие, сейчас самое главное - найти с ним  общий  язык.  Может,
удастся что-нибудь выудить.
   - Хорошо, порассуждаем здраво, - предложила я, выпустив  пары.  -  Не
буду скрывать - я, конечно, кое-что знаю.  Знаю,  но  молчу.  Не  только
потому, что уважаю личные тайны Алиции, но  и  потому,  что  элементарно
боюсь. Боюсь за себя. Алиция тоже боялась и, как выяснилось, неспроста.
   - Похоже, этот страх сказался на  твоих  умственных  способностях,  -
брюзгливо фыркнул Дьявол. -  Как  иначе  объяснить  твой  заскок  насчет
шпионажа?
   - А кто иначе мог следить за нею, разъезжая  на  автомобиле  западной
марки? Збышек?
   - Так за нею все-таки следили?!
   - Кто ей установил в квартире микрофон? Тоже Збышек?
   - Брось шутить! - встрепенулся Дьявол. - Ты уверена?
   - Собственными глазами видела.
   - Вот зачем маляр! Иоанна, майор тебя убьет!
   - Как бы не так! Разве ты сам захочешь от  меня  избавиться.  Позволь
напомнить еще раз - все это я рассказываю тебе  сугубо  конфиденциально.
За порогом этого дома я от своих слов  открещусь,  если  только  мне  не
гарантируют полную безопасность.
   Дьявол на какое-то время задумался.
   - Слушай, а тебе не приходило в  голову,  что,  будь  здесь  замешана
контрразведка,  расследование  вел  бы  не  майор,   а   совсем   другие
инстанции?
   - Приходило, и не раз. Но я в такие  инстанции  не  вхожа  -  кто  их
знает, может, они втихую этим и занимаются.
   - Погоди, ты тут столько всего нагородила, что у меня  голова  кругом
идет. Конечно, это меняет дело. Но одного не пойму: почему ты боишься? И
кого?
   Не было иного выхода, пришлось  рассказать  ему  о  давних  контактах
Алиции с западным посольством и обо всех моих подозрениях. С  пятого  на
десятое, обходя по возможности подводные рифы.
   - Так вот, мой милый, - суммировала я, - с одной  стороны,  никто  не
поверит,  что  я,  ближайшая   ее   подруга,   нафаршированная   всякими
сведениями, чиста и невинна, как белоснежная лилия. Я и сама  упекла  бы
себя на всякий случай в застенок. А с другой  стороны  -  тут  наверняка
замешан кто-то из близких знакомых. Кто? Ты знаешь? Лично  я  -  нет.  Я
знаю одно: только не Збышек. Вы с майором  что-то  предпримете,  а  этот
знакомый тут  же  отреагирует  и  пригласит  меня  на  кофе  -  с  ядом,
разумеется.
   - В  твоих  словах  есть  логика,  -  признал  Дьявол  после  долгого
раздумья. - Не будь я в курсе дела, может, и сам  бы  переполошился.  Но
клянусь тебе, ты ошибаешься. Ни о каких контрразведках и речи нет!
   - А о чем речь?
   - От Алиции и правда тянулись ниточки к большой афере. Вначале полной
уверенности у нас не было. Спасибо Роберту - когда  выяснилось,  что  за
нею следили, наши предположения подтвердились. Но все это время я нимало
не сомневался, что ты что-то знаешь.
   - А вот и нет, мой милый, я ничегошеньки не знаю. И  не  буду  знать,
пока ты мне не докажешь, что я цепляюсь к этому  богоугодному  ведомству
исключительно по дурости. Близкий знакомый тоже внушает мне трепет, но в
гораздо меньшей степени, чем наши органы.
   - Дело хозяйское. Я могу лишь заверить тебя, что ты заблуждаешься, но
раскрывать служебные тайны не вправе.  И  потом,  не  пойму,  почему  ты
зациклилась на каком-то близком знакомом. Впрочем, поступай как  хочешь,
но  не  забывай  -  спасти  Збышека  могут  только  твои  чистосердечные
показания. Кстати, майор уже давно возится с  одной  аферой,  которая  к
Збышеку не имеет никакого отношения. Если бы выяснилось, что она  как-то
связана с убийством Алиции, дело, как говорится, было бы в шляпе. Теперь
ясно, почему нам позарез нужны твои показания?
   Стоило ему в очередной раз упомянуть Збышека, как  я  снова  впала  в
панику. И хотя  насчет  шпионажа  и  контрразведки  он  меня  не  совсем
разубедил - возможно, просто недооценивает  ситуацию,  смотрит  на  вещи
сквозь розовые очки, - но все-таки я  решилась.  Предложила  ударить  по
рукам - если Збышека завтра утром выпустят, я все скажу.
   - Если ты завтра утром все скажешь,  Збышека  сразу  же  выпустят,  -
отрезал Дьявол, и на обратную очередность уже ни в какую не соглашался.
   В результате утром следующего дня я прибыла с ним  к  майору,  исходя
злостью и подозрениями. А  тут  еще  и  за  предыдущее  свое  вранье  не
оправдаешься - с моих запечатанных робостью  уст  не  могло  слететь  ни
словечка недоверия в адрес нашей защитницы - госбезопасности. А раз так,
то я решила вообще на этот счет не объясняться.
   Я стала выкладывать всю правду по порядку, начиная с первого  прихода
ко мне Алиции. Маляр действительно майора потряс, но не настолько, чтобы
вывести из равновесия. Даже колбаса его не  сокрушила,  -  я  и  в  этом
призналась, - просто он посмотрел на Дьявола, а Дьявол на него.  Мне  их
реакция по-прежнему активно не нравилась.
   - С кем ваша подруга  поддерживала  в  Дании  знакомство?  -  спросил
майор. - С кем встречалась?
   - А вот этого я не могу сказать. Она пробыла там гораздо дольше меня.
Я знаю нескольких человек из ее сотрудников, жениха, наших  благодетелей
- то бишь семейство, которое нас пригласило и дало приют, - и еще  массу
других людей, но уже из моего круга. Зато...
   Раз уж я решилась выложить им всю правду... Глазами  души  я  увидела
сцену из недавнего прошлого...
 
*** 
 
   Кто-то поднимался по лестнице. Мы сидели в  доме  на  площади  Святой
Анны, на четвертом этаже.  Алиция  разбиралась  в  старых  счетах,  а  я
красила ногти купленным накануне лаком от Элизабет Арден, очень дорогим.
Только я раскрыла рот, собираясь сказать, что по такой цене он мог  быть
и лучше, как вдруг Алиция вскинула голову и приложила палец к губам.
   Кто-то поднимался по  лестнице.  Прошел  третий  этаж  и  подходил  к
нашему. Алиция притихла над своими бумагами, я тоже застыла с  кисточкой
в руке, хотя не понимала, почему это мы затаились.
   Шаги приблизились к нашей двери, затихли,  и  через  минуту  раздался
стук.
   Я вопросительно посмотрела на Алицию, она затрясла  головой  и  снова
приложила палец к губам. В дверь опять постучали. Я вернулась  к  своему
занятию, трезво рассудив, что шума оно не производит, да и  лак  вот-вот
засохнет. Алиция погрозила мне кулаком, я постучала пальцем по лбу  -  в
знак того, что она преувеличивает. Потом снова был стук в дверь, а потом
Алиция тоже постучала по лбу - мол, сама такая. Вот мы все попеременно и
стучали, пока человек за дверью наконец не сдался и не  стал  спускаться
вниз. Когда шаги где-то на первом  этаже  затихли,  Алиция  сорвалась  с
места, шепнула мне "постой на стреме" и  понеслась  в  прачечную,  чтобы
выглянуть через неосвещенное оконце во двор.
   Я послушно отстояла свое на лестнице, пока она не вернулась.
   - Кто это приходил? - заинтригованно спросила я.
   - Так, один гнусный тип, - бросила она с  такой  злостью,  что  можно
было не сомневаться - этому типу она не откроет дверь никогда в жизни.
   - Ну ты даешь, - хмыкнула я. - Ведь наше окно светится.  Он  что,  не
знает, какое у нас окно или, может, слепой?
   - Могу я  по  рассеянности  оставить  свет  невыключенным?  -  упрямо
отрезала она.
   У нас с Алицией не полагалось лезть друг другу в душу, вот и на  этот
раз я признала за ней право на  личную  тайну.  Тот  субъект  больше  не
приходил, по крайней мере при мне.
   Помню и еще один любопытный случай, правда, в другом роде. Целый день
я висела на телефоне, пытаясь поймать Алицию, и целый день мне отвечали,
что ее на работе нету,  отчего  я  все  больше  зверела,  зная,  что  ей
полагалось там быть. Она мне позарез была нужна.  Вернувшись  из  своего
офиса, я застала ее дома.
   - Черт побери, где ты шлялась? - накинулась я на  нее.  -  Я  хотела,
чтобы ты купила мне по дороге сигарет, у меня все кончились, а я  забыла
взять деньги! Придется теперь бегать По автоматам.
   - Я догадалась и купила, - беззаботно ответила Алиция. - Поняла,  что
это ты названиваешь. Я была на месте, только на звонки не подходила.
   - На мои?
   - Нет, одного типа.
   - Ну, на женский голос могла бы и подойти!
   - А может, рядом с женщиной стоит мужчина, чтобы перехватить  трубку.
Тебя ведь по голосу не все знают.
   Теперь остается только гадать, был ли тот телефонный  тип  и  тип  на
лестнице одной и той же личностью.
 
*** 
 
   После некоторых колебаний я описала оба  случая  майору.  Получалось,
что  какие-то  знакомые  вдруг  разонравились  Алиции  и  она  стала  их
избегать. Будь это просто назойливый ухажер, она бы от меня не таилась.
   - А тот "опель", который ездил за вами? - спросил майор, слушавший  с
большим интересом. - Вам он в Дании случайно на глаза не попадался?  Или
его водитель?
   - Точно не скажу. Я видела его в профиль, и, сдается, он  мне  знаком
по Копенгагену. Не знаю, как он выглядит анфас, но  мне  запомнился  его
перебитый нос.
   - Где, когда и при каких обстоятельствах?
   - Не помню, - быстро ответила я. - Сколько ни ломала  голову,  ничего
не приходит на ум. И вообще я могла обознаться.
   На эту тему они уж точно не услышат от меня ни слова. Язык мой - враг
мой. Пока я не удостоверюсь, что невероятная история, которая с нами там
приключилась, имеет отношение к Алиции и может навести на  след  убийцы,
меня никакие силы на свете не заставят проговориться. Михал  тоже  будет
помалкивать, это как пить дать.
   - А как насчет других знакомых? - спросил майор. - Может, там  был  в
ту пору кто-то из Польши?
   Поляков там было раз-два и обчелся, все вроде бы люди безобидные, так
что я позволила себе со спокойной совестью их назвать. Майор вздохнул.
   - Значит, никто, как вы говорите,  к  пани  Хансен  во  время  вашего
визита не заходил? А жаль. Это значительно упростило бы дело. Кстати,  о
ваших наблюдениях при осмотре квартиры - вы нам уже все рассказали?
   - Ничего примечательного я там больше не видела.
   - Скорее даже меньше, - проворчал Дьявол.
   - А пришли вы к ней якобы  для  того,  чтобы  вернуть  словари,  -  в
раздумье протянул майор. - Куда вы их положили?
   - На письменный стол.
   - Мы нашли их в другом месте.
   - В каком?
   Майор смотрел на меня, о чем-то размышляя. У  меня  уже  вертелся  на
языке вопрос, с чего это они стали так интенсивно мыслить. Как посмотрят
на меня, так и застывают в позе мыслителя,  словно  моя  скромная  особа
олицетворяет для них загадку века. Сколько живу,  никого  еще  столь  не
вдохновляла на интеллектуальную деятельность...
   - В очень странном  месте,  -  поразмыслив,  сообщил  майор.  -  Были
засунуты под диван.
   Поначалу я не задумалась, а просто удивилась - наверно, для контраста
с общей атмосферой.
   - Не понимаю. Под  диван?  Да  ведь  туда  ничего  не  влезет.  Ножки
короткие.
   - В том-то вся соль. Мы их  едва  вытащили,  а  запихнуть  тем  более
нелегко. Пани Хансен была, конечно, большая оригиналка, но не  настолько
же, чтобы подобным образом хранить учебные пособия. Вам это ни о чем  не
говорит?
   Теперь уж я впала в задумчивость, не иначе тут философический  микроб
завелся. Что