неухода,  и  скорее
всего мало кто обращает на не внимание, не зная ее истинной ценности.
   Очень интересно мне стало поближе узнать хозяина этого камина,  этого
ковра, всего этого дома. Я не мог подумать, что он  спер  эту  плиту  из
какого-нибудь дворца в Петербурге, а ковер стащил, например,  из  дворца
Ширван-шаха в Баку. Это трудно украсть. Деньги - легче. В  общем,  обзор
только одной гостиной навел меня на очень грустные мысли.
   Выходило, что хозяин дома украл так много, что этого  вполне  хватит,
чтобы пару раз его расстрелять. А может, больше - я не слежу  за  ценами
на серебро и ковровые изделия.
   Мое удивление на этом не кончилось. Изучая камин,  я  испачкал  сажей
руки. Оглянувшись, поискал глазами, чем бы их вытереть, и вздрогнул.
   В кожаном кресле, которое я покинул, отправившись  к  камину,  теперь
сидел сам хозяин дома. Он так неслышно вошел и  сел,  что  я,  обнаружив
его,  не  мог  не  восхититься  в  душе  этим   проявлением   одной   из
многочисленных его способностей, о которых мне предстояло узнать  позже.
Им я восхитился, а на себя разозлился, так как прежде никогда не страдал
отсутствием слуха и осторожности.
   - Привет, - негромко произнес он и рукой показал на стоящее  напротив
кресло, приглашая меня сесть. - Тебя заинтересовал мой камин?
   Я опустился в кресло и некоторое время внимательно разглядывал своего
благодетеля, как будто только что увидел его - владельца ковра  и  доски
из  серебра.  Он  также  внимательно  меня  рассматривал,  абсолютно  не
стесняясь и не пытаясь скрыть своего интереса.
   Не знаю,  какие  мысли  были  в  его  голове  насчет  меня,  какое  я
производил на него впечатление. Расскажу о том,  кого  видел  я.  Передо
мной сидел спортивного вида мужик лет сорока - больше бы я ему не дал, с
чистым  и  свежим  лицом,  как  у  совершенно  здорового   десятилетнего
мальчугана, абсолютно без морщин, за  исключением  двух  глубоких  между
бровями. Руки он держал  скрещенными  перед  собой,  поставив  локти  на
колени. Сидел,  чуть  сгорбившись,  и  напоминал  хорошо  тренированного
футболиста, пропустившего пару сезонов. Именно футболиста, пропустившего
пару сезонов. Именно футболиста. Даже и не знаю, почему такое  сравнение
пришло мне в голову в тот момент.
   - Красивый камин, не правда ли?  -  наконец  прервал  он  молчание  и
слегка улыбнулся, как бы предлагая мне выразить свое  мнение  по  поводу
того факта, что именно у него имеется такой вот роскошный камин.
   - Гм!..
   Это все, что я смог тогда сказать. Больше ничего  на  ум  не  пришло.
Несмотря на то, что я уже обдумал и решил, как мне  себя  вести  в  этом
доме, с этим  человеком,  все  же  я  был  несколько  подавлен  и  из-за
обнаруженных богатств, и, как я предположил, из-за преступного  прошлого
человека, который сидел передо мной. Мне вдруг  показалось,  что  он  не
только уловил мое настроение, но и прочитал мои мысли.
   - Вот что... - Он посмотрел на меня, расцепил руки и  указал  средним
пальцем правой руки куда-то в угол. - Подойди помой  руки,  потом  будем
разговаривать. Не люблю, у которых нечистые руки.
   Последние его слова прозвучали, сами понимаете, как  -  двусмысленно,
после чего я еще больше заподозрил  у  него  способность  читать  мысли.
Однако, судя по выражению лица, он и не думал меня уличать,  упрекать...
И все-таки сказал он о руках, надо  признать,  не  очень  вежливо,  если
предположить, что ничего не имел в виду... Я все  же  не  стал  лезть  в
бутылку и, встав, послушно направился куда указали. Как-никак  я  был  в
его доме и ел его хлеб.
   В углу находился маленький бар. В стойку была  вмонтирована  раковина
перламутрового цвета - судя по всему, для мытья посуды.  Помыв  руки,  я
быстро изучил содержимое бара и нашел, что  тут  есть  на  что  обратить
внимание и чему удивиться,  несмотря  на  нынешнее  изобилие  нерусского
питья даже в обычных палатках.
   Похоже, хозяин неплохо разбирается  в  алкогольных  напитках.  Но  он
также хороший психолог и весьма наблюдателен, в чем я  имел  возможность
еще раз убедиться. Я не поворачивал головы  в  его  сторону,  однако  он
успел заметить, что  я  бросил  взгляд  на  бутылки,  причем  одну  даже
невольно тронул рукой. Но ему этого, видимо, хватило, чтобы  понять  мое
настроение и мое удивление.
   Я опять вздрогнул, когда сзади раздалось:
   - У тебя хороший вкус. Открой этот "Двин", и давай выпьем.
   Я перепробовал море напитков за свою  короткую  жизнь  и  понял,  что
"Двин" занимает в моем сердце первое место. Точнее, в желудке. Я имею  в
виду,  конечно,  настоящий  "Двин",  а  не  суррогат,  который  гонят  в
Дагестане, продувая под большим давлением спирт через дубовые опилки.
   И вот этот удивительный человек говорит мне о моем любимом напитке.
   Я не выдержал и обернулся. Он не шутил, лицо  сохраняло  бесстрастное
выражение. Черт-те что! Он действительно мысли читает?!
   Позднее мне предстояло еще раз испытать подобное чувство. Я так и  не
сумел привыкнуть к  его  внезапным  "разоблачениям"  и  вполне  серьезно
поверил в существование таких выдающихся людей,  как,  например,  Шерлок
Холмс, хотя раньше считал все это... как бы помягче выразиться... ну,  в
общем, плодом разыгравшейся фантазии.
   В а тот раз я тяжело вздохнул,  потому  что  именно  на  этот  коньяк
обратил  внимание.  В  баре  стояли  самых  причудливых  форм  сосуды  с
интригующими этикетками. Среди них я сразу увидел простую поллитровку  с
длинным горлышком и дрянной этикеткой, кое-как приклеенной,  на  которой
коряво было написано, что этот  напиток  -  коньяк  "Двин"  производства
Молдавии, а именно Молдавии.
   Так вот, я тяжело вздохнул, снял с верхней полки два коньячных фужера
и налил в каждый  на  одну  треть  золотистой  жидкости.  Потом  немного
подумал - совсем немного, буквально  пару  секунд,  -  открыл  маленький
холодильник, оформленный под  тумбу,  обнаружил  на  дверце  две  плитки
немецкого шоколада и  половинку  лимона,  извлек  все  это  и  вместе  с
фужерами поставил на овальный поднос. Я не определил, из какого  металла
он сделан, но был он очень блестящий и весь покрыт затейливыми узорами.
   Через минуту поднос оказался на низком столике между креслами, в одно
из которых я осторожно уселся.
   Хозяин взял фужер и, сделав маленький глоток, продолжал  разглядывать
меня, как бы оценивая. Я тоже взял свой  фужер,  поднес  его  к  лицу  и
несколько секунд вдыхал аромат напитка - прекрасный, надо  вам  сказать,
аромат: так  коньяк  делали  только  при  коммунистах  и  то  не  везде.
Насладившись ароматом, я тоже отпил чуть-чуть, подержал во  рту,  ощущая
любимый вкус, и с удовольствием проглотил.
   - Ты пока оправдываешь мои ожидания.
   Хозяин говорил с едва заметным акцентом, который речи  не  портил,  а
напротив, придавал ей какой-то оттенок аристократичности. Кроме того, он
произносил слова медленно, практически разделяя  их  по  слогам,  отчего
фраза казалась весомой и чувствовалось, что этот человек уверен в себе.
   - Пока...
   Он прервался, очевидно, полагая, что я спрошу, какие  такие  ожидания
оправдываю. Я не стал доставлять ему удовольствие и скромно промолчал.
   - Похвально... Ты даже лучше, чем я предполагал. - На этот  раз,  как
мне показалось, его голос звучал с едва заметной досадой. - Мы находимся
в этой комнате более десяти минут. Я за это время сказал много  слов,  а
ты ограничился единственным междометием... Ну ладно. - Он развел руками:
дескать,  вот  неблагодарная  скотина,  даже  говорить  не   желает.   И
продолжал:
   - Ты хорошо воспитан, сдержан, осторожен, не по возрасту -  возможно,
в жизни у тебя было много испытаний, которые приучили взвешивать  каждое
решение и не давать  волю  эмоциям.  Ты  хорошо  владеешь  английским  и
прекрасно  подготовлен  физически   -   так   по   крайней   мере   меня
проинформировали, я наводил справки. кроме того, ты сейчас крепко сел на
мель, тем не менее  не  лебезишь  и  держишься  с  достоинством,  но  не
вызывающе. Это неплохо. В общем, ты меня устраиваешь.
   И тут он прекратил свою речь, расцепил руки  и  сделал  правой  такое
движение, как будто выбросил окурок: слева  направо,  слегка  растопырив
пальцы  с  аккуратно  подстриженными  ногтями   аристократической,   как
утверждают, продолговатой формы. Потом допил коньяк.
   Мне совсем не понравилось, что меня разложили по полочкам,  абсолютно
не  стесняясь  моего  присутствия,  однако  я  счел  нужным   прекратить
молчание, а то мой благодетель, чего доброго  сочтет,  что  я  подвержен
мании величия.
   - Знаете... - начал я и замялся. Он сообразил почему.
   - Дон, просто Дон. Ты можешь звать меня так. И обращайся на "ты", без
стеснения. Я люблю простоту обращения.
   - Но вы старше меня, и потом... разница в положении, - промямлил я  и
тут же обругал себя: проклятая  армейская  привычка  строго  выдерживать
дистанцию, очевидно, останется у меня до конца жизни.
   - Ну зачем об этом? - спокойно произнес  он  и  невольно  нахмурился,
впервые за время общения проявив эмоции. - Я прекрасно знаю, что уже  не
молод, и не надо напоминать мне. Хотя возраст тут вовсе не при чем.  Мне
просто хочется, чтобы у нас  с  тобой  как  можно  быстрее  установились
близкие отношения, чтобы возникло взаимопонимание.  Кроме  того,  я  уже
сказал, что мне нравится простота в общении. Разумеется, эту простоту  я
позволяю не всем. Ты должен это учесть. А  что  касается  возраста,  мне
гораздо больше, чем можно дать на вид. Я старше твоей матери  на  девять
лет.
   Тут он прервался, испытующе  глядя  на  меня:  как  я  отреагирую  на
упоминание о матери. Я отреагировал. Он кивнул головой и продолжал:
   - Да-да. Мне сейчас 58 лет. - Он развел руками и слегка поклонился  -
вот какой, дескать, молодец. - А выгляжу на сорок с небольшим. Стараюсь.
Поэтому сделай милость, обращайся ко мне на "ты" и называй меня Доном.
   - Хорошо. - Мне не оставалось ничего другого, как согласиться. - Если
ты позволишь, Дон, я хотел бы задать несколько вопросов.
   - Пожалуйста. - Он слегка прикрыл глаза и всем своим  видом  показал,
что готов отвечать на самые дурацкие  вопросы,  которые  я  пожелаю  ему
задать.
   - Я хотел бы знать, кто  вы...  какое  отношение  ты  имеешь  к  моей
семье?
   - К семье?! - Он как будто даже удивился. - К семье никакого,  можешь
не волноваться, если ты об этом. Твоей матери  я  преподавал  историю  в
университете, а твой отец был моим другом. Затем твой  отец  женился  на
твоей матери, и они зажили отдельной от меня жизнью. С  тех  пор  мы  не
общались. Так что к твоей семье я не имею никакого отношения.
   - Понятно... - несколько растерянно пробормотал я, хотя на самом деле
ничего понятно не было. Я до сих пор даже и не знал обо всем этом.  -  И
потому... ты решил помочь мне?! Из чувства уважения к моим родителям?
   - Считай, что так, - как-то лениво ответил Дон, и я понял, что он  не
желает продолжать разговор на эту тему.
   - Ну хорошо... А какую работу ты мне хочешь предложить?
   Дон хмыкнул. У него это вышло так, будто он отдельно произнес  "х"  и
"м", абсолютно без эмоций.
   - А тебе  не  все  равно?  Насколько  я  знаю,  после  того,  как  ты
распрощался с армией, тебе не  пришлось  особо  привередничать  в  плане
добычи средств  к  существованию.  Инкассатором  работал,  неделю  мешки
разгружал,  а  на  последнем  этапе  кризиса   бутылки   собирал   возле
кафетерия...
   Дон умолк, насмешливо разглядывая меня в упор. Как владелец  богатого
амбара со жратвой, в  котором  вдруг  завелись  мыши.  И  вот  он,  этот
владелец, поймал на улице облезлую приблудную кошку и притащил ее в свой
амбар - довольно комфортабельный по сравнению с сырой и холодной улицей.
Единственная цель - чтобы  кошара  отловила  и  сожрала  мышек,  которые
грызут его мешки с крупой. А тут вдруг  кошка,  вопросительно  глядя  на
толстую рожу хозяина, начала мяукать: дескать, чего  это  ты  меня  сюда
притащил? Что я должна делать?
   Мне стало обидно. Потому что сейчас я был сыт, чист,  хорошо  одет  и
чувствовал себя человеком, который чего-то стоит в этом мире.  Наверное,
если бы Дон сказал это немного раньше,  до  того,  как  меня  привели  в
чувство, я безропотно бы все стерпел и согласился на любое предложение -
даже такое... ну, предположим, укокошить кого-нибудь...
   - Да, все понятно. Спасибо за гостеприимство. Мне пора.
   Я встал из кресла и с достоинством, как мне показалось, направился  к
выходу, стараясь держать голову  ровно  и  гордо  смотреть  прямо  перед
собой. Возле двери я задержался  на  секунду  и,  медленно  обернувшись,
изрек:
   - Кстати, уважаемый Дон,  я  не  объел  вас  случайно?  Если  вы  так
считаете, можете составить счет. Я оплачу, когда заработаю...
   Как ни странно, этот проклятый грузин  разулыбался  -  хорошей  такой
улыбкой, обаятельной и обезоруживающей. Улыбка преобразила  его,  и  это
было удивительно: насколько простейшее проявление эмоций может  изменить
лицо человека, раскрыть его внутренний мир.
   - Гордость - это хорошо. Это значит, что ты  не  будешь  пресмыкаться
перед сильными и не продашься тому, кто больше заплатит. - Дон как будто
мыслил вслух, не  обращаясь  ко  мне.  -  Очень  хорошо.  Даже  в  такой
безвыходной ситуации ты не стал терпеть обиду и решил уйти, а не сыграл.
Я в этом разбираюсь... Да.
   - Отчего же безвыходное? - упрямо поинтересовался  я.  -  Очень  даже
выходное: выхожу, и все - привет, благодетель, пишите письма!
   - Нет, безвыходное, - Дон убрал улыбку. - Ты не можешь выйти  отсюда,
потому что твою вшивую одежду сожгли. А сейчас ты  хочешь  уйти  в  моем
импортном спортивном костюме? Это грабеж, юноша, статья 145  УК  России.
Так-то вот. А голым тебе отсюда не уйти. Вряд ли, верно? На улице  зима,
и  милиция  не  позволит  голым  перемещаться  по  городу.  Думаю,   нет
необходимости доказывать дальше, что положение у тебя безвыходное.
   На несколько секунд воцарилось молчание. Дон  опять  улыбнулся.  А  я
вдруг понял, что никуда отсюда не уйду, потому что... кто  же  от  добра
уходит? Я представил свой дом - без тепла и уюта, чего  было  в  избытке
здесь, в жилище моего неожиданного благодетеля. Представил и понял,  что
не желаю возвращаться обратно голым и без гроша в  кармане,  метаться  в
поисках работы, которая даст нищенский кусок - не более. Вот так.
   Понял и осознал, что буду работать на этого умного дядю.  Только  вот
трудновато придется - перестраиваться под "шестерку". Не умею  я  этого,
не могу. Я привык жать своей волей на  психику  подчиненных,  добиваться
повиновения,   командовать   вооруженными   людьми,   иногда   теряющими
человеческий облик и понимающими только язык грубой силы.
   - Трудно будет перестраиваться по "шестерку", - задумавшись, сказал я
вслух.
   - Не надо под "шестерку", - покачал головой Дон  и  жестом  пригласил
меня вернуться на прежнее место. - Зачем под "шестерку"? я ничего еще не
предложил.
   - А что вы мне можете предложить?  -  Я  пожал  плечами.  -  Работать
телохранителем или, на худой конец, водителем... Ведь вы  коммерсант,  я
полагаю? Торгаш или деляга...
   - Мы договорились обращаться на "ты", - поправил меня  Дон.  -  Я  не
деляга в том смысле, который ты вкладываешь в это слово. И не торгаш.  Я
- президент фирмы, довольно солидной, с большими связями и  огромным  по
нынешним масштабам капиталом. Администратор. В шоферах я не  нуждаюсь  -
штат укомплектован. А  насчет  телохранителей...  В  моей  фирме  хорошо
налажена  служба  безопасности  во  главе  с   профессионалом,   которая
насчитывает 42 человека охранников и  собственно  телохранителей.  Общее
количество человек, работающих на фирму, - более трех с половиной тысяч.
Из них в различных службах заняты 285 человек. Только в головном офисе у
меня работают 62 человека. Поэтому в качестве  клерка  ты  мне  тоже  не
нужен. Да у тебя и образования соответствующего нет. Мне нужен  товарищ.
Понимаешь?
   Я  покачал  головой,  собираясь  вставить,  что,  мол,  все  товарищи
перевились в августе 1991 года, а теперь только господа и  граждане,  но
он досадливо поморщился и опять ошарашил:
   - Ты хочешь сказать, что все товарищи повывелись в августе  91-го,  я
знаю. Я не то имел в виду.  В  общем,  мне  нужен  помощник  -  честный,
порядочный, хорошо воспитанный, предпочтительно со знанием  английского,
поскольку придется часто встречаться с представителями инофирм.
   - А вы сами?
   - Сам я, кроме русского и грузинского, языками  не  владею.  А  когда
пользуешься услугами переводчика, не можешь быть уверен, что он не агент
конкурирующей фирмы.
   - Да, это я понимаю.
   -  Кроме  всего  прочего,   неплохо,   если   этот   товарищ   хорошо
ориентируется в экстремальной ситуации и может в случае чего защитить.
   - Но ведь у вас столько телохранителей.
   - Телохранителей не всегда  можно  брать  на  некоторые  мероприятия.
Потом телохранители имеют свойство  покупаться  теми  же  конкурирующими
фирмами. Ну и еще масса нюансов. Бывают такие поручения, которые никому,
кроме самого верного человека, доверять нельзя. Понимаешь?
   - Значит, я получаю должность "верного человека".
   - Считай пока, что  так.  В  структуре  фирмы  твоя  должность  будет
именоваться "личный секретарь президента".
   - Разве у тебя нет секретаря?
   - Я не вводил должность личного секретаря, считая  до  недавних  пор,
что могу обойтись без него. Но я устаю,  и  мне  нужен  молодой  сильный
товарищ, который часть моих проблем возьмет на себя.
   - Это при том, что только в главном офисе работает больше людей,  чем
в каком-нибудь магазине?
   - Все мои помощники  и  заместители,  все  начальники  отделов  имеют
соответствующее образование  и  определенные  стремления.  Если  я  буду
допускать ошибки, это нанесет ущерб и делам, и моему авторитету.
   - А почему кто-то из  помощников  не  может  взять  на  себя  функции
секретаря?
   - С недавнего времени я стал искать человека  в  своей  среде,  долго
прикидывал, перебирал и пришел к выводу, что  нужно  брать  со  стороны,
нейтрального, так сказать. И  чтобы  этот  человек  обладал  всеми  теми
качествами, что я перечислил раньше. Выбор пал на тебя.
   - Так неожиданно...
   - Ты мне подходишь еще и потому, что будешь зависеть от меня: в  моем
успехе будет твое процветание, это не трудно организовать. А еще я  спас
тебя. Возможно, от смерти, а уж от нищеты - это точно. Надеюсь, ты не из
тех людей, которые такое забывают.  Мне  не  нужно  каких-то  проявлений
благодарности. Просто будь самим собой.
   - То есть?
   - Насколько я могу о тебе судить, ты человек порядочный.
   - Спасибо.
   - Ничего  унизительного  в  твоих  функциях  не  будет.  Я  дам  тебе
отдельный кабинет, наделю  необременительными  обязанностями,  чтобы  не
особенно бросалась в глаза твоя главная задача -  поддерживать  меня  во
всем.
   - А вдруг я вообще не смогу? Я ведь никогда в офисах не работал.
   - У тебя будет испытательный срок - две недели. Я еще  присмотрюсь  к
тебе, проверю в различных ситуациях, хотя думаю, что первое  впечатление
- самое верное. Об оплате и прочем позже договоримся. Так как?
   - Я согласен.
   Голос  мой  прозвучал  твердо,  успокаивающе:  дескать,  не   дрейфь,
старина, прорвемся. Это  мне  знакомо,  это  мне  нравится  -  помогать,
защищать...
   - Ну вот и отлично!
   Дон как-то устало потер лоб.
 
Глава 5 
 
   Поначалу мне у Дона пришлось туговато. Начнем с  того,  что  в  своей
предыдущей жизни я привык работать до седьмого пота,  надрывая  мышцы  и
глотку,  рискуя  здоровьем,  а   подчас   и   жизнью,   чтобы   добиться
определенного результата.
   В армии, которую все, кому не лень, ругают и называют  не  иначе  как
"насквозь прогнившей" и "безнадежно устаревшей", как  это  ни  покажется
странным, люди вкалывают больше, чем на гражданке. Не знаю, как наверху,
а внизу вкалывают. Конечно, при наличии умного командира,