весь стол. Дамы  восторгались изящной отделкой, мужчины
удивлялись изобретательности итальянцев, но  все  в один  голос решили,  что
итальянцы большие чудаки, что есть вилкой очень неудобно.
     Томас Кориат  пробовал  спорить,  доказывая,  что  нехорошо брать  мясо
руками, потому что руки не  у  всех  чистые. Это вызвало  общее  возмущение.
Неужели мистер Кориат  думает, что в  Англии  никто не  моет рук перед едой?
Неужели нам мало десяти пальцев,  данных природой,  и мы должны  добавлять к
ним еще два искусственных пальца? Пусть-ка он покажет, легко  ли справляться
с этими нелепыми вилами.
     Кориат захотел показать свое искусство. Но первый же кусок мяса, взятый
им  с  блюда, шлепнулся с  вилки на скатерть. Смеху и  шуткам не было конца.
Пришлось бедному путешественнику спрятать свою вилочку обратно в карман.
     Прошло лет пятьдесят, прежде чем вилки вошли в моду и в Англии.
     Есть всякие  предания  и  легенды: о том, как  люди  научились добывать
огонь, о том, кто был первым кузнецом,  и т. д.  и т.. д.  Есть предание и о
том, почему стали употреблять вилки.
     Рассказывают,  что  вилки были изобретены  тогда,  когда  стали  носить
большие кружевные воротники.
     Воротники  эти мешали  есть:  они  подпирали  подбородок  и  не  давали
наклонять  голову, словно голова  была посажена на большое  круглое блюдо. В
таком воротнике, конечно, было удобнее есть вилкой, чем руками.
     Это, вероятно,  сказка. Вилки  появились тогда  же,  когда  стали  чаще
менять белье, мыться, то есть попросту тогда, когда люди стали чистоплотнее.
     Почти одновременно с вилкой вошли в употребление тарелка и салфетка.
     У   нас  они  появились   в  конце  XVII  века.  Вот  что  писал  тогда
путешественник Мейерберг:
     За  обедом для  каждого гостя кладут  на стол  ложку и хлеб, а тарелку,
салфетку, нож и вилку кладут только для почетнейших гостей.

     Станция четвертая

     КУХОННАЯ ПОЛКА

     Семь вещей -- семь загадок

     Если вы  не устали путешествовать по комнате -- от раковины к печке, от
печки  к  столу, отправимся теперь к  нашей четвертой станции -- к  кухонной
полке. Как делают все путешественники, осмотрим местность и занесем все, что
увидим, в наш путевой дневник.
     Две медные  кастрюли.  Банка из-под леденцов. Жестяной чайник.  Горшок.
Котелок. Большая белая кастрюля.
     Вот и все, что стоит на полке. Семь вещей -- семь загадок.
     "Загадок?  --  спросите  вы.--  Да  разве  кастрюля  или  горшок--  это
загадка?"
     А что же вы думали? Конечно, загадка.
     Вы вот говорите, что эти  кастрюли медные. Почему же они разного  цвета
--  одна красная, а другая желтая? И  почему обе  они внутри белые?  Что же,
по-вашему, медь бывает трех цветов -- белая, красная и желтая?
     Или скажите  мне: может ли  маленькая  кастрюлька быть тяжелее большой,
если стенки  и дно в них  одинаковой  толщины? Вы скажете: нет. А возьмите в
руки  эту белую кастрюлю. Она  втрое больше медной, а  весит гораздо меньше.
Почему? Да потому, что сделана она из очень легкого металла -- алюминия.
     Глиняный горшок рядом с кастрюлей кажется  грубым  и неказистым. А ведь
они близкие родственники.
     А почему они родственники?
     Или вот эти  чайник и банка. Сделаны они из жести. А  что  такое жесть?
Какая разница между железом и жестью?
     И,  наконец, котелок. Как вы  думаете,  можно ли его разбить? Как будто
нельзя.  Чугун -- ведь не  стекло.  А  на  самом  деле можно:  стоит  только
стукнуть посильнее молотком.
     Вот видите -- что ни вещь, то загадка.

     Почему одну вещь делают из одного материала, а другую из другого?

     Все  эти семь  вещей сделаны  из разных  материалов. А почему бы их  не
сделать  из  одного материала?  Иногда это можно:  котелок,  например, можно
сделать и чугунный и медный. Чайники бывают и медные  и жестяные. Но слыхали
ли вы о чугунной или жестяной кочерге? Конечно  нет. Жестяная кочерга  легко
согнулась бы, а чугунная разбилась бы при ударе о стенку печки.
     Все дело в  том,  что у  разных  материалов  разные свойства  и  разные
характеры. Один материал боится кислоты, другой -- воды, третий любит, чтобы
с ним обращались осторожно,  а  четвертый  не  боится ни толчков, ни ударов.
Когда  нужно сделать  вещь, надо сообразить, какая жизнь ей предстоит: будет
ли она в покое или ею с первого дня начнут колотить по чему попало, будет ли
она иметь дело с водой или кислотой, и т. д. и т. п.
     А смотря по этому и выбирают материал для изготовления вещи.
Какой материал самый прочный и самый непрочный?

     Все мы считаем железо прочным и крепким материалом. Недаром грандиозные
мосты, вокзалы  строят  почти  целиком  из  железа.  Но  этот самый  прочный
материал в то же время самый непрочный. Мощный железнодорожный мост, который
не  сгибается  под грузом  сотен  тяжелых  вагонов, боится  сырости,  дождя,
тумана.  Чем  больше  в  воздухе  сырости,  тем  скорее  погибает железо  от
ржавчины. Ржавчина --  это  та болезнь,  которая  незаметно разрушает  самые
прочные железные сооружения.
     Вот почему  так мало дошло до нас древних железных изделий. Легче найти
золотой  браслет  или  перстень,  принадлежавший  какому-нибудь  египетскому
фараону, чем простой железный серп одного из его многочисленных подданных.
     Может быть, через сотни лет ученые не найдут  и  признаков многих наших
железных сооружений: они превратятся в ржавчину.
     Но что же это за страшная болезнь и нет ли от нее спасения?

     Почему железо ржавеет?

     Что станет с ножом или вилкой, если их после мытья не вытереть насухо?
     Они заржавеют. Это знают все хозяйки.
     Значит, вот от чего ржавеет железо -- от сырости.
     Однажды водолазы наткнулись на корабль, который полтораста лет пролежал
на дне моря.
     На  борту  корабля они нашли  несколько  пушечных  ядер. Ядра  были так
изъедены ржавчиной, что их можно было резать ножом. Вот  что  сделала с ними
вода!
     Как же спасти железо от сырости?
     Держать его сухим?
     Но ведь есть вещи, которые  невозможно  держать  всегда сухими. Чайник,
ванна, ведро волей-неволей должны быть мокрыми. А железную крышу еще труднее
спасти от сырости: ведь не станешь же после дождя вытирать ее полотенцем!
     Да  и  в  совершенно сухую  погоду  железо  все-таки  ржавеет,  хотя  и
медленно. Ведь в воздухе всегда есть сырость. Воздух все  высушивает, но сам
сухим  не бывает. Он с  жадностью  всасывает  воду  отовсюду:  с только  что
вымытого  пола,  из мокрых  простынь,  развешанных  для  просушки,  из  луж,
оставшихся после дождя.
     Верный  способ  спасти  железо  от ржавчины  --  это покрыть его  слоем
другого вещества,  которое  не пропускает  сырости.  Можно  было  бы покрыть
железо каким-нибудь жидким маслом, например подсолнечным. Масло  защитило бы
железо отводы и не дало бы ему заржаветь.
     Но обыкновенно поступают иначе. Вместо  масла берут масляную краску, то
есть краску, смешанную с олифой -- вареным  маслом. Вареное масло отличается
от сырого тем;
     что быстро сохнет. Слой краски на  железе  засыхает и делается твердым.
Такой твердый слой будет,  конечно,  дольше и лучше держаться на железе, чем
слой жидкого масла.
     Этот  способ хорош  для  крыш,  даже  для  ведер. Но  никто  не  красит
чайников. Ведь от кипячения краска  быстро бы отстала. Как  же спасти чайник
от ржавчины?

     Почему жесть ржавеет не так сильно, как обыкновенное железо?

     Между железом  и  шоколадом есть  одно  сходство.  Так  же как  шоколад
покрывают тонкими листиками  олова -- оловянной бумагой, чтобы он не сырел и
не портился, так и железо нередко лудят -- защищают от ржавчины слоем олова.
Получается красивая белая жесть -- та самая жесть, из  которой  делают банки
для леденцов, коробки для консервов, дешевые чайники и т. п.
     Олово великолепно  защищает  железо от сырости, а главное--  от кислот.
Кислоты еще сильнее разрушают железо, чем сырость. Вам приходилось, конечно,
видеть,  как  быстро покрывается  бурым  налетом  нож,  которым  только  что
разрезали лимон. Бурый налет получился  оттого, что кислота разъела  железо.
Олово  ведет себя совсем не так.  Его разъедают только очень едкие  кислоты.
Если  вы  рассмотрите  жестянку  из-под   какого-нибудь  кислого  фруктового
компота, вы увидите, что жесть заржавела только там, где есть царапина.
     Небольшие предметы имеет смысл покрывать оловом.  Но  лудить кровельное
железо, конечно, никто не станет. Олово для этого слишком дорогой материал.
     Кровельное железо  покрывают другим, более дешевым металлом  -- цинком.
Оцинкованное железо еще дольше сохраняется, чем луженое.
     Вы спросите:  почему  же,  в таком  случае,  не делают оцинкованных или
цинковых кастрюль, котелков, банок?
     Да очень просто. Цинк, который совсем не боится воды, легко разъедается
кислотами,  даже самыми  слабыми.  Такие  кислоты часто встречаются  в нашей
пище,  например  в  щавеле,  в  яблоках.  Цинковые  соли,  получающиеся  при
соединении цинка с кислотами, очень ядовиты. Готовить или хранить
     пищу  в  цинковой посуде опасно.  Другое дело такие  вещи,  как  ведра,
ванны.  Их очень  часто делают  из  цинка или из оцинкованного железа.  Даже
покрашенное или  покрытое другим металлом  железо нуждается  в  уходе. Крыши
нужно время от времени красить, проржавевшие места заменять новыми. Человеку
приходится заботиться о железе, как о живом  существе, чтобы защищать его от
болезни -- от ржавчины.

     Из чего сделаны железные вещи?

     Как из чего? Ясно, что из железа. Вот вы и ошиблись.  Все вещи, которые
мы считаем  железными --  вилки, гвозди, подковы,  кочерги,-- на самом  деле
сделаны не из железа.
     Вернее, не из одного  железа,  а из  сплава железа с  углем или другими
веществами.
     Чистое железо, не содержащее никаких примесей, ценится так  дорого, что
простая кочерга, сделанная из него, стоила бы больших денег. И  эта  кочерга
была бы не  только дороже, но  и  хуже той, которая сделана из обыкновенного
железа.
     Чистое железо слишком мягко. Сделанная из него кочерга согнулась бы при
первой же попытке  пустить ее в  ход. Гвоздь нельзя было бы вбить в стену, а
перочинный  нож  годился  бы  только  для  разрезания  книг.  Чистое  железо
настолько  мягко и так легко растягивается, что из него можно было бы делать
"железную бумагу", легче и тоньше папиросной.
     То железо, с которым мы  имеем дело, всегда содержит  примеси. Конечно,
не всякая  примесь делает железо лучше. Сера, например,  портит его,  делает
хрупким. Самый лучший спутник железа и самый верный друг его -- уголь. Уголь
в железе есть почти всегда.
     Как же он туда попадает?
     А вот как.
     Железо  добывают  из  руды,  которую  находят  в  земле:  Руда  --  это
соединение  железа  с  кислородом.  Чтобы  выплавить  железо  из руды,  руду
накаливают в  больших  печах  вперемешку с  углем. Печь  -- вроде самоварной
трубы.  Сверху  заваливают куски  руды и угля,  а снизу вдувают воздух.  Так
поступают и  хозяйки, когда раздувают самовар или  утюг. В печь для выплавки
железа дуют, конечно, не ртом, а сильным воздушным насосом.
     Уголь накаливается добела и отнимает у руды кислород. При  этом  железо
выплавляется из руды и стекает вниз, на дно печи.
     Но  расплавленное  жидкое  железо  растворяет уголь -- вроде  того, как
горячая вода сахар. Поэтому  в печи образуется не чистое  железо, а  раствор
угля в железе -- чугун. С первого дня своей жизни железо сплавлено с углем.
     Часть угля можно выжечь, если вдувать в расплавленный чугун воздух. Так
и получают из чугуна сталь и железо.

     Почему чугун не похож на железо, а железо -- на сталь ?

     Все свойства железа зависят от того, сколько в нем угля.
     Если  сравнить  железную  кочергу,  стальной  нож  и  чугунный котелок,
кажется,  что они сделаны из  разных материалов,  так не похожи  они друг на
друга.
     Железная кочерга. С  виду она неказистая, шероховатая, покрытая темными
налетами  окалины.  Ее  можно согнуть,  и  она сама  не  разогнется.  С  ней
стесняться не приходится. Она не сломается от  удара.  Она не боится тяжелой
работы -- ворочать дрова или уголья ей нипочем.
     Стальной нож -- красивый, блестящий, острый. Если он и согнется, то сам
и  выпрямится,  потому что он  упругий.  А если его  согнуть  посильнее,  он
сломается.  Если  бы нож заставить работать  вместо кочерги,  от него  скоро
остались  бы  одни обломки. Зато в своем деле  он  мастер. Резать, строгать,
колоть -- это он умеет.
     Чугунный котелок серый, почти  черный от примешанного  к нему угля.  Он
хрупок: если ударить его молотком, он разобьется.
     Ворочать дрова или колоть  щепки чугун не  берется. Сварить обед -- это
другое дело. С этим он справится.
     Сделаны эти три вещи тоже не одним и тем же способом.
     Кочергу выковали из куска раскаленного железа. От  нагревания  докрасна
железо  становится  таким  мягким и  податливым,  что  его  можно  ковать --
придавать ему ударами молотка нужную форму.
     Нож  тоже выковали,  но потом еще закалили:  нагрели  докрасна  и потом
опустили в холодную воду. От этого сталь стала еще более твердой.
     Чугун ковать  нельзя:  от  сильного  нагревания  он сразу  плавится  --
делается жидким.  Железо и сталь ведут себя  иначе: прежде чем расплавиться,
они размягчаются. Вот в  этом-то размягченном  состоянии они и дают с  собой
делать все что угодно: ковать, штамповать, раскатывать в полосы.
     Котелок  не выковали,  а отлили:  вылили расплавленный  чугун  в форму,
сделанную из сухой земли, и дали ему застыть.
     И во всех этих различиях виноват уголь, которого в железе мало, в стали
больше, а в чугуне много.
     Вы  легко  можете  определить, много ли угля в  той  стали, из  которой
сделан ваш нож.
     Отнесите  его  к  точильщику  и  последите  за тем, какие  искры  будут
вылетать из-под  острия. Если искры ветвятся,  как  дерево,--  угля  в стали
много. Чем больше ветвятся искры, тем больше угля. Если искры будут вылетать
в  виде огненных линий без всяких разветвлений,-- нож сделан не из  стали, а
из железа.
     Так по самым простым признакам можно иногда определить, из чего сделана
вещь.

     Больные пуговицы

     Олово, которое  спасает железо от  ржавчины, само иногда  заболевает --
правда, очень редко. Но зато болезнь олова -- это настоящая чума. Появившись
где-нибудь,  болезнь  эта  быстро распространяется,  заражая  все  оловянные
предметы по соседству.
     Последняя такая эпидемия  была в Ленинграде лет восемьдесят тому назад.
На   солдатских   пуговицах,   хранившихся  на   складе,   появилась   вдруг
подозрительная сыпь. Скоро все  пуговицы были покрыты  темными пятнами. Люди
перепугались.  Никто не  мог  понять, в чем дело. Спасти больные пуговицы не
удалось.  Пуговицы  одна за  другой делались рыхлыми  и  рассыпались в серый
порошок.
     Долго ученым не  удавалось  найти  причину странной  болезни.  В  конце
концов  выяснилось вот что:  пуговицы  заболели  оттого,  что  заразились  и
простудились.
     Оказывается,  олово бывает двух видов  -- белое и серое. Это напоминает
уголь,  который  тоже  встречается  не  в  одном,   а  в  нескольких  видах:
обыкновенный уголь, графит и алмаз.
     Белое олово может превращаться в серое, а серое -- в белое. Чтобы белое
олово могло превратиться  в серое, нужна прежде всего  зараза: хотя  бы одна
только  пылинка  серого  олова. Но  одной заразы  мало,  нужна еще простуда:
нужно, чтобы температура была не выше 20 градусов.
     Что же произошло на складе? Каким-то образом на  склад попала зараза. А
тут еще  температура была подходящая -- склад не отапливался. Стоило пылинке
серого  олова сесть на пуговицу,  как  сразу  же  на  пуговице появлялось  и
начинало расти пятно.  Пуговицы заражались одна  от другой. И дело кончилось
тем, что эпидемия "оловянной чумы" охватила весь склад.

     Бывает ли желтая медь?

     Заговорившись  о железе, стали и чугуне,  мы совсем  позабыли о  медных
кастрюлях.
     Одни  кастрюли сделаны из красной меди. Можно было бы просто сказать --
из меди, потому что другой, не красной,  меди не бывает. Часто говорят еще о
желтой меди. Но желтая медь это совсем  не медь, а  латунь  -- сплав меди  с
цинком, та самая латунь, из  которой  делают  дверные  ручки. В латуни  меди
всего  половина, во всяком случае не больше двух третей. Чем больше в латуни
цинка, тем  она светлее. Если цинка больше половины,  латунь  делается почти
белой. Вот, значит, простой способ  по цвету определить, много  ли в  латуни
цинка.
     Кастрюли, о которых идет  речь, очень любят чистоту и  опрятность. Если
их не чистить, они скоро покрываются бурым или зеленым налетом.
     Этот  налет  можно было бы назвать медной ржавчиной,  если бы  не  одно
большое различие между медью и железом.
     Железо ржавеет насквозь. А медь  ржавеет, или, как говорят, окисляется,
только с  поверхности. Появившийся на поверхности налет сам защищает медь от
разрушения, словно слой краски.
     Вот  почему  до нашего  времени  сохранилось немало  бронзовых  статуй;
зеленое  платье, в  которое они оделись,  в  течение  веков защищало  их  от
окисления.
     Медные  монеты тоже быстро темнеют, окисляясь с  поверхности. Их  легко
сделать  совсем  новенькими, если положить в нашатырный  спирт. Окислившаяся
медь растворится и  окрасит нашатырный спирт в красивый синий цвет, а монета
снова станет чистенькой.
     Латунь -- сплав меди  с  цинком  --  окисляется  гораздо медленнее, чем
чистая медь.
     Заглянем теперь  внутрь  кастрюли.  Внутри  она совсем  не  такая,  как
снаружи:  не красная,  а  белая. Это  знакомая  нам  оловянная  полуда.  Она
защищает медь от кислот и солей, которые находятся в пище. Кислая и  соленая
пища  разъедает  медную посуду.  Получаются медные соли,  которые  отравляют
человека, как самый сильный яд.
     Значит, полуда не только защищает медь от пищи, но и пищу от меди.

     Что делают из глины, кроме горшков?

     Как  странно  подумать, что  все эти ярко расписанные  горшки  и миски,
которых много на базарах и в  посудных лавках, сделаны из самой обыкновенной
глины.  Из той  глины, которую мы проклинаем, когда нам приходится шагать по
топкой проселочной дороге.
     Но не только горшки и миски  -- чего  только не делают из глины! Из нее
делают кирпичи и фарфоровые статуэтки, тарелки и синьку  для белья, цемент и
краски. Но  самое  замечательное это  то,  что в состав всякой глины  входит
алюминий.
     Об этом легком белом металле еще недавно  знали только ученые, а теперь
почти в  каждой кухне можно  найти алюминиевую кастрюлю. И не мудрено:  ведь
алюминий не ржавеет так,  как железо, и не  портится от кислой пищи. Правда,
он боится мыла и соды, но это ведь беда небольшая.
     Его называют часто "глиняным серебром", но до серебра алюминию все-таки
далеко.  Его белый  цвет скоро переходит в серый, потому  что  на воздухе он
покрывается тонким слоем
     окиси,  который  портит  его вид,  хотя и защищает  от  более  сильного
окисления. Но этот налет совершенно безвреден -- не то что окись меди..
     Из  алюминия нельзя  делать  такие  вещи, которые  всегда  должны  быть
красивыми и блестящими. Но зато у него есть одно свойство, которого нет ни у
серебра, ни у золота, ни у стали: он очень легок -- в три раза легче железа.
А это важно для постройки аэропланов, которые должны быть возможно легче. Со
многими металлами  алюминий дает очень ценные  сплавы. Например, дюралюминий
-- сплав алюминия с магнием, медью и марганцем -- втрое легче стали такой же
прочности.
     И подумать только, что глина, по которой мы ходим и ездим,-- это еще не
тронутая руда прекрасного  ценного металла! Алюминий  пока  что добывают  из
других  руд  -- боксита  и  криолита.  Добывать  его из  глины невыгодно.  А
выгодного способа еще не придумали.
     Фарфор тоже делают не из той