о, так и церковь образуют одни и те же люди.
     Поэтому, если этим суверенам угодно, они могут (как это и делают сейчас
многие христианские  короли) поручить  управление своими  подданными в делах
религии папе, но  тогда папа подвластен  в этих вопросах им, и  он выполняет
это поручение  на чужой территории jure civili,  т.  е. именем  гражданского
суверена,  а не  jure divino,  т.  е. именем Бога,  и он поэтому может  быть
освобожден от этой должности, когда суверен сочтет это необходимым для блага
своих  подданных.  Точно  так же, если суверенам  угодно, они могут поручить
заботу о религии  одному  верховному пастырю или собранию пастырей и дать им
ту власть  над церковью  или одному над другими, какую  они сочтут  наиболее
подходящей, и жаловать им по  своему усмотрению почетные  титулы  епископов,
архиепископов,   священников   или  пресвитеров,  и  устанавливать  для  них
источники доходов, будь то десятины или  другие источники,  какие  им  будет
угодно,  ибо  все, что  они делают,  делают  по указаниям  своей  совести  и
отвечают за это лишь перед Богом. Только гражданскому  суверену  принадлежит
право назначать судей  и  толкователей канонических писаний,  ибо только  он
один  придает  им  силу  законов.  Точно  так  же  только  он  придает  силу
отлучениям, которыми пренебрегали бы, если бы они не  сопровождались  такими
законами  и  наказаниями,  которые способны  смирить  упорных  отступников и
заставить их объединиться с  остальной церковью.  Короче говоря, гражданский
суверен  имеет  верховную  власть  во  всех  делах,  как  церковных,  так  и
гражданских,  поскольку дело  касается действий и  слов, ибо только они одни
известны и могут быть  предметом  обвинения, а над  тем,  что не  может быть
предметом обвинения, нет судьи, кроме Бога, ведающего  сердцами. И эти права
неотъемлемы от верховной власти как монархов,  так и верховных собраний, ибо
те, кто  являются представителями христианского  народа, суть  представители
церкви, так как церковь и христианское государство одно и то же.
     Рассмотрение книги кардинала Беллармина "De summo pontifice".  Хотя то,
что  я  сказал  здесь  и  в  других  местах   этой  книги,  достаточно  ясно
обосновывает верховную власть христианских суверенов, однако  так как  общее
притязание римского папы на  эту власть было поддержано главным образом и, я
думаю, так сильно,  как  только  это возможно,  кардиналом Беллармином в его
полемическом   сочинении   "De  summo  pontifice",то  я   счел   необходимым
подвергнуть  разбору,  по возможности  кратко,  его  основания  и  силу  его
рассуждения.
     Книга первая. Из  пяти книг, написанных им на эту тему, первая содержит
три вопроса. Сначала  разбирается вопрос  о  том, какая из  форм правления -
монархическая, аристократическая  или демократическая - является  наилучшей,
причем автор  приходит к  заключению,  что наилучшей является не  какая-либо
одна из них, а лишь смешанная из всех трех. Вторым разбирается вопрос о том,
какая из  этих форм правления  является наилучшей  для  церкви, причем автор
высказывается за смешанную, по  более приближающуюся к  монархии. В-третьих,
обсуждается вопрос о том, занимал ли апостол  Петр в этой смешанной монархии
место монарха. Что касается первого  вопроса, то я уже достаточно доказал (в
главе XVIII),  что  все правительства,  которым  люди  обязаны повиноваться,
являются  неразложимыми  и  абсолютными.   В   монархии   верховная   власть
принадлежит  лишь одному человеку, и все другие  люди, имеющие  какую-нибудь
власть в государстве, имеют ее лишь по его полномочию  и пока ему  угодно  и
осуществляют  ее его  именем. При аристократии  же и демократии имеется лишь
одно верховное  собрание  с  той же властью, которая  в монархии принадлежит
монарху и является не смешанной, а абсолютной верховной властью. Там же, где
одна из  форм  правления  уже установилась, не  приходится рассуждать о том,
какая из  трех  форм  правления  наилучшая,  а  всегда следует предпочитать,
поддерживать и считать  наилучшей существующую, ибо  делать что-нибудь,  что
может  привести  к  ниспровержению  существующей  формы  правления,-  значит
противоречить  как естественному, так и положительному Божественному Закону.
Кроме того, вопрос о том, какая форма правления наилучшая, не имеет никакого
отношения к  власти пастыря  (за исключением того случая, когда  он обладает
гражданской верховной  властью), ибо пастыри призваны  не  управлять  людьми
приказами,   а  лишь  учить  их  и  убеждать  доводами,  предоставляя  своим
слушателям  решать,  принимают они  или  отвергают  преподанное  им  учение.
Действительно, монархия,  аристократия и  демократия обозначают для  нас три
вида суверенов, а не три вида пастырей, или,  как мы можем сказать, три вида
отцов семейств, а не три вида школьных учителей их детей.
     Поэтому второе заключение относительно лучшей формы правления церкви не
имеет  никакого отношения  к  вопросу  о  власти  папы  вне его  собственных
владений, ибо во всех других государствах  его  власть (если он вообще имеет
какую-либо) есть лишь власть школьного учителя, а не власть отца семейства.
     В качестве основного аргумента в пользу  своего третьего  заключения, а
именно что апостол Петр был монархом в церкви, он приводит место из апостола
Матфея (16, 18, 19): Ты - Петр, и на сем камне Я создам церковь Мою  и т. д.
И дам тебе ключи Царства Небесного; и что свяжешь на земле, то будет связано
на небесах, и что разрешишь на земле, то будет разрешено на  небесах. Однако
при  ближайшем рассмотрении  это место доказывает, что  церковь Христа имеет
своим фундаментом один лишь  догмат, а  именно тот,  который, будучи признан
Петром  от  имени  всех  апостолов,  дал повод  нашему Спасителю  произнести
цитированные выше  слова. Чтобы ясно понять, о чем  идет тут речь, мы должны
принять во внимание, что Спаситель самолично через Иоанна Крестителя и своих
апостолов проповедовал лишь один догмат веры,  что он  есть Христос, так что
все  другие догматы  веры являются таковыми, лишь  поскольку они зиждутся на
этом  фундаменте.  Первым  начал  Иоанн  (Матф.   3,  2),  проповедуя  лишь:
Приблизилось Царство Небесное, затем проповедовал то  же самое наш Спаситель
(Матф.  4,  17).  И в  заповеди,  данной Иисусом  своим двенадцати апостолам
(Матф. 10,  7),  говорится о  проповедовании лишь  этого  догмата.  Это  был
основной  догмат,  т.  е.  фундамент  церковной  веры.  Впоследствии,  когда
апостолы вернулись к  Иисусу, он спросил их всех  (Матф.  16, 13, 14),  а не
одного лишь Петра, за кого люди почитают Меня, и апостолы ответили, что одни
за Иоанна Крестителя, другие за  Илию,  а иные за Иеремию или за  одного  из
пророков. Тогда Иисус снова  спросил их всех (не только Петра): А вы за кого
почитаете  Меня? На это апостол Петр ответил за них  всех: Ты - Христос, Сын
Бога  живого, что является, как я сказал, основой веры всей церкви. Это дало
повод нашему Спасителю сказать: На сем камне  Я создам церковь Мою. Из этого
очевидно, что под краеугольным камнем церкви подразумевается основной догмат
церковной веры.  Но почему же, возразит кто-нибудь, наш  Спаситель вставляет
слова  ты - Петр? Если оригинал  этого текста был  бы переведен дословно, то
легко  было бы  видеть основание  указанной  вставки. Мы должны  принять  во
внимание, что  апостол  Симон  имел  прозвище Камень (что  по-сирийски будет
Cephas).  Наш Спаситель  поэтому  после признания  Петром основного  догмата
сказал, намекая на имя последнего, следующее: Ты - Камень, и на этом Камне я
создам церковь Мою. Это все равно  как если бы он сказал: этот догмат, что я
есмь Христос, есть основа всей той веры, которую я  требую от  всех тех, кто
должен стать членами моей церкви. Такой намек на имя собеседника не является
необычным в обиходной речи.  Однако  странной и  неясной выглядела  бы  речь
нашего Спасителя,  если  бы  он,  намереваясь воздвигнуть  свою  церковь  на
личности апостола Петра, сказал  бы: "ты - Камень, и на сем  Камне я  создам
церковь  мою",  когда следовало ясно  и  недвусмысленно сказать: "на  тебе я
создам церковь мою",- при этом обороте намек на имя Петра все еще сохранялся
бы.  А что касается следующих слов: Я дам  тебе ключи царства небесного и т.
д.,  то это  не  больше  того, что наш  Спаситель дал  также остальным своим
ученикам (Матф. 18, 18): Что вы свяжете на земле, то будет связано на  небе;
и что разрешите на земле,  то будет разрешено на небе. Однако, как бы  мы ни
толковали эти тексты, несомненно, что пожалованная здесь  власть принадлежит
всем  верховным пастырям, а таковыми являются  все  христианские гражданские
суверены  в их собственных владениях. И это в такой степени верно, что, если
бы апостол  Петр или  сам наш Спаситель склонил кого-нибудь  из суверенов  к
тому, чтобы уверовать  в него и признать его Царство, то, ввиду того что его
Царство не от мира сего, он предоставил  бы  верховную  заботу  об обращении
своих подданных одному лишь этому суверену или же должен  был бы  лишить его
верховной  власти, неотделимой частью  которой является право учить. И этого
достаточно  для опровержения выводов первой  книги, где  Беллармин стремится
доказать, что апостол Петр был всеобщим монархом церкви, т. е. монархом всех
христиан мира.
     Книга  вторая.  Вторая книга  содержит  два  заключения,  а  именно что
апостол Петр был епископом Рима и здесь умер и что римские папы являются его
преемниками. Оба  этих  положения оспаривались  другими  исследователями. Но
предположим, что  они оба верны. Однако если под  римским епископом  следует
разуметь или монарха церкви,  или верховного пастыря ее, то епископом был не
Сильвестр,  а   Константин,  который  был  первым  императором-христианином.
Подобно   Константину,   все  другие  императоры-христиане  были  по   праву
верховными епископами Римской империи. Я говорю, Римской империи, а не всего
христианства. Ибо все  другие  христианские суверены  имели то же  право как
право, неотделимое от их верховной власти на их различных территориях. И это
служит ответом на его вторую книгу.
     Книга  третья. В  третьей  книге  Беллармин  обсуждает  вопрос  о  том,
является ли папа Антихристом. Я со своей стороны не  вижу никаких доводов за
то, чтобы папа был Антихристом в том смысле, в каком Писание употребляет это
слово, и не желаю  пользоваться  аргументом от  качества  антихриста,  чтобы
оспаривать власть, которую осуществляет  или осуществлял  папа  во  владении
другого монарха или государства.
     Ясно, что пророки Ветхого завета предсказывали, а  евреи  ждали прихода
мессии,  т.  е.  Христа, который  восстановил  бы  среди них Царство  Божие,
отвергнутое  ими во время Самуила, когда они потребовали царя,  как у прочих
народов.  Это ожидание подвергало евреев  опасности поддаваться обману таких
людей,   которые  обладали   как  достаточным  честолюбием,  чтобы  пытаться
приобрести  это Царство, так  и достаточной  ловкостью, чтобы обмануть народ
кажущимися чудесами, ханжеством или  правдоподобными  речами  и учением. Вот
почему  наш Спаситель и его апостолы предостерегали  людей от лжепророков  и
лжехристов. Лжехристами  являются те,  кто выдает себя  за Христа, не будучи
таковым, подобно тому как, когда  вследствие раскола в церкви  выбирают двух
пап, каждый называет  другого антипапой или  лжепапой.  Поэтому антихрист  в
собственном значении слова имеет два существенных признака: один - что он не
признает Иисуса Христом,  а  другой -  что он  признает Христом себя. Первый
признак  указан апостолом Иоанном в его  1-м  Послании (4,  3): всякий  дух,
который  не исповедует Иисуса Христа, пришедшего во  плоти, не есть от Бога,
но это дух антихриста. А второй выражен в словах нашего Спасителя (Матф. 24,
5): многие придут  под именем Моим, и будут говорить: "я  Христос"; и  опять
(ст.  23): если кто скажет вам:  "вот, здесь Христос, или  там",- не верьте.
Поэтому антихрист должен  быть лжехристом,  т.  е.  одним из  тех, кто будет
выдавать себя за Христа. Из этих двух признаков, а именно непризнания Иисуса
Христом и выдавания себя за Христа, следует, что антихрист должен также быть
противником истинного Христа Иисуса, что является другим  обычным  значением
слова  "антихрист". Но  среди этих многих антихристов  имеется один особый -
Антихрист  как  определенное  лицо,  а  не неопределенный  некий  антихрист.
Однако, ввиду того что  римский папа не выдает себя за Христа и не отрицает,
что Иисус  есть Христос, я  не понимаю, как можно его  называть Антихристом,
ведь  под  этим словом  подразумевается  не  тот,  кто ложно выдает  себя за
главного наместника Христа,  а лишь тот, кто выдает себя за  Христа. Имеется
еще указание на время,  в  которое должен объявиться этот особый  Антихрист,
как, например  (Матф. 24, 5), что тогда этот мерзкий опустошитель,  реченный
через пророка Даниила (Дан. 9, 27),  будет стоять  на святом месте, и  будет
великая скорбь, какой не было с начала  мира и не будет, так что, если бы не
сократились  те  дни,  не  спаслась  бы никакая  плоть;  но  ради  избранных
сократятся  те  дни  (Матф.  24,  22). Но  эта  скорбь  еще  не пришла,  ибо
непосредственно за ней  (ст.  29) должны померкнуть Солнце и Луна, и  звезды
должны падать  с  неба, и  поколебаться  небеса,  и должен прийти  снова  на
облаках со славой наш  Спаситель.  Следовательно,  Антихрист еще  не пришел,
между тем как многие папы уже приходили и уходили. Ц Правда, присваивая себе
право давать  законы  всем  христианским королям  и народам,  папа незаконно
захватывает царство  мира  сего, чего Христос не  брал  на себя. Однако папа
делает это не как Христос, а за Христа, что не является признаком антихриста
     Книга четвертая. В четвертой книге Беллармин выставляет три положения в
доказательство того, что папа есть верховный судья во всех вопросах  веры  и
нравственности  (что  означает  то  же,  что  сказать,  будто   он  является
абсолютным  монархом  всех христиан мира).  Первое положение - решения  папы
непогрешимы; второе - папа  имеет власть  издавать законы  и наказывать тех,
кто их не соблюдает; третье - наш Спаситель перенес всю церковную юрисдикцию
на папу римского.
     Тексты относительно непогрешимости папских суждений  в вопросах веры. В
пользу непогрешимости суждений папы Беллармин цитирует писания, прежде всего
Луку  (22, 31,  32):  Симон! Симон! се  Сатана  просил, чтобы сеять  вас как
пшеницу, но Я молился  о  тебе, чтобы  не  оскудела вера твоя; и ты некогда,
обратившись, утверди братьев твоих.
     Согласно толкованию Беллармина, это место  будто  бы говорит за то, что
Христос дал  здесь Симону-Петру две привилегии: одна - что ни  его  вера, ни
вера  кого-либо  из  его  преемников  не  оскудеет; другая  - что ни  он, ни
кто-либо из его преемников никогда не вынесут ошибочного решения по вопросам
веры   или   нравственности,  а  также  решения,   противоречащего   решению
предыдущего папы, что является странным и натянутым толкованием. Однако тот,
кто внимательно прочтет  эту главу, найдет,  что  нет другого места  во всем
Писании,  которое  бы так  говорило  против  власти  папы,  как именно  это.
Первосвященники  и  книжники хотели  погубить  нашего Спасителя  в  праздник
Пасху, и Иуда уже носился с мыслью о предательстве. И вот настал день, когда
надлежало  заколоть пасхального  агнца  и  наш  Спаситель справлял  праздник
вместе со своими апостолами, которым  Он сказал, что уже не будет это делать
до прихода Царства  Божия,  и  одновременно Он сказал им,  что  один  из них
предаст Его. И они начали спрашивать, кто из них сделает это, и одновременно
(ввиду того, что следующую Пасху их учитель намеревался справлять,  когда Он
будет  царем) начался  между  ними спор, кто  тогда  должен  первенствовать.
Поэтому наш  Спаситель сказал им, что  цари  народов господствуют над своими
подданными и называются именем, означающим (по-древнееврейски) благодетелей,
но Он не может быть таким  к ним, и они должны стараться служить друг другу.
Дальше  (ст. 29)  Он  продолжает: Я  завещаю вам, как  завещал Мне Отец Мой,
Царство, да  ядите и пиете за  трапезой  Моею и сядете  на  престолах судить
двенадцать  колен Израилевых.  И  после  этого  (ст.  31,  32),  обращаясь к
апостолу Петру, Он говорит: Симон!  Симон! се Сатана просил, чтобы сеять вас
как пшеницу, но Я молился о тебе, чтобы не оскудела вера твоя; и ты некогда,
обратившись  (заметьте  это),  утверди в  этой вере  твоих  братьев. На  это
апостол Петр ответил  (как тот, кто не ждет власти  в этом мире): Господи! С
Тобою я  готов и  в темницу и на смерть  идти. Из всего этого  очевидно, что
апостолу Петру не только не было дано никакого права судопроизводства в этом
мире, но, наоборот, ему было дано поручение учить  других апостолов, что они
также  не  должны  иметь  такого   права.  А   что  касается  непогрешимости
окончательных приговоров апостола  Петра в  вопросах веры,  то  на основании
приведенного текста можно лишь вывести, что Петр и впредь сохранит свою веру
в этом пункте, а именно что Христос снова придет и будет обладать Царством в
день Суда, причем этот дар не был дан этим текстом всем его  преемникам, ибо
мы видим, что они претендуют на царство в существующем ныне мире.
     Второй текст, на который  ссылается Беллармин,- это Матфей 16, 18: Ты -
Петр,  и на сем  камне Я  создам церковь Мою, и врата ада не одолеют ее, чем
лишь доказано  (как  я уже показал в  этой главе), что врата  ада не одолеют
признания Петра, давшего повод к этой речи, а  именно  признания, что  Иисус
есть Христос, сын Бога.
     Третий  текст  - это  Иоанн  21,  17:  Паси  овец  Моих  -содержит лишь
поручение  учить,   и,   если   мы  примем,   что  все   остальные  апостолы
подразумеваются под словом "овцы", тогда это - верховное право учить. Но это
было для того времени, когда еще не было христианских суверенов, ужо имевших
это  верховное  право. Однако  я  уже  доказал,  что  христианские  суверены
являются в своих владениях верховными пастырями,  установленными для этого в
силу  своего крещения,  хотя  и без  специального  возложения  рук.  Поэтому
возложение  рук как церемония для  обозначения  лица, уполномоченного учить,
чему ему угодно, не нужна,  когда это лицо уже обозначено  тем, что отмечено
абсолютной  властью  над  своими  подданными.  В  самом деле,  я уже  раньше
показал, что  суверены в силу своего  сана являются  верховными учителями, и
поэтому  они  своим  крещением  обязываются  учить христианству.  И если они
терпят,  чтобы  другие учили  их  народ,  то  они это  делают, рискуя  своей
собственной душой. Ибо именно от главы  семейства Бог будет требовать отчета
в том, как он наставлял  своих детей и слуг. Именно об Аврааме,  а не о  его
наемнике  Бог  говорит (Быт.  18,  19):  Я  избрал его  для  того,  чтобы он
заповедал сынам своим и дому своему после себя ходить путем Господним, творя
правду и суд.
     Четвертое место, на которое  ссылается Беллармин,- это Исход 28, 30: На
наперсник судный возложи урим и туммим. Последние  слова, говорит Беллармин,
истолкованы в Септуагинте как очевидность и истина. Отсюда он заключает, что
Бог   дал   первосвященнику   очевидность   и  истину   (что   почти   равно
непогрешимости). Но все равно, говорит ли  этот текст  за то, что священнику
даны   были  сама  очевидность  и  истина,  или  этот  текст  является  лишь
напоминанием ему о том, что  он должен точно все знать  и праведно судить, -
все  же,  раз  это  дано  первосвященнику,  значит,  это  дано  гражданскому
суверену.  Ибо именно гражданским сувереном  под верховным владычеством Бога
был первосвященник в государстве Израиля. Следовательно, этот текст является
доказательством  в  пользу  того,  что даром  очевидности  и  истины,  т. е.
верховной  властью  над  своими  подданными  в   церковных  делах,  обладают
гражданские суверены, т. е. этот текст говорит против притязаний п