же до угла Второй и Сорок-
Шестой,  и  наконец  остановился, проскользив  на  каблуках.
Посреди тротуара. Дыша тяжело и со свистом. Руки стиснуты  в
кулаки.  Волосы  снова  упали на лоб  влажными  от  испарины
прядями.

     ---  Нет, --- он едва не расплакался. --- Нет!  ---  Но
это  неистовое, полубезумное отрицание не изменило того, что
он  видел. Вернее, того, что не видел. Смотреть, собственно,
было  и  не  на  что. Деревянный забор,  а  за  забором  ---
пустырь, замусоренный и заросший сорняками.

     Дом, который когда-то стоял здесь, давно снесли.



        16



     Минуты две Джейк стоял неподвижно перед дощатым забором, тупо
глядя  на захламленный пустырь за ним. Губы его кривились  в
горькой  и однобокой усмешке. Он буквально физически ощущал,
как   тает   надежда,   как  испаряется  непоколебимая   ---
абсолютная  ---  его уверенность, сменяясь отчаянием,  горше
которого он еще в жизни не знал.

     Очередная ложная тревога, подумал Джейк, когда прошло первое
потрясение,  и  он снова обрел способность хотя  бы  о  чем-
нибудь  думать.  Очередная ложная тревога. Очередной  тупик.
Давно засохший колодец. Теперь опять появятся голоса, и  как
только  это  пройзойдет, я, наверное,  закричу.  И  это  ---
нормально. О'кей. Мне, потому что, уже надоело. Я не выдержу
больше.  Мне надоело сходить с ума. Если так вот и сходят  с
ума,  то  пусть  это  случится быстрее, сейчас,  пусть  меня
заберут  в  дурдом  и  что-нибудь  вколют  такое,  чтобы   я
отрубился и все. Я сдаюсь. Это --- конец всему. Бобик сдох.

     Но голоса не вернулись... пока еще нет. И теперь, когда
Джейк  снова  обрел  способность  думать  и  размышлять  над
увиденным,  он наконец врубился, что пустырь за  забором  не
так  уж  и "пуст", как ему показалось сначала. Посреди  этой
мертвой свалки, заросшей сорной травой, стоял большой щит  с
надписью:

     СТРОИТЕЛЬНОЕ ТОВАРИЩЕСТВО КОМПАНИЙ МИЛСА И СОМБРА, НЕДВИЖИМОЕ
ИМУЩЕСТВО,
     ПРОДОЛЖАЮТ РАБОТЫ.
     МЫ ИЗМЕНИМ ЛИЦО МАНТЭТТЕНА!
     СКОРО ЗДЕСЬ БУДЕТ:
     РОСКОШНЫЙ КОНДОМИНИМУМ "БУХТА БОЛЬШОЙ ЧЕРЕПАХИ"!
     ВСЮ НЕОБХОДИМУЮ ИНФОРМАЦИЮ ВЫ МОЖЕТЕ ПОЛУЧИТЬ ПО ТЕЛЕФОНУ
     555-6712!
     ЗВОНИТЕ! И НЕ ПОЖАЛЕЕТЕ!

     Скоро здесь будет? Вполне вероятно... но были у Джейка свои
сомнения на этот счет. Буквы на рекламном щите повыцвели,  а
сам  щит немного прогнулся. Поверх "Роскошного кондоминимума
"Бухта большой черепахи" какой-то художник, мастер настенной
росписи,  по имени БАНГО СКАНК оставил долгую о себе  память
посредством    балончика-распылителя   с   синей    краской.
Интересно,  подумал Джейк, проект просто  отсрочили  или  он
тихо  сдох  сам  собой.  Он почему-то  вдруг  вспомнил,  как
недели,  наверное, две назад, папа беседовал по телефону  со
своим  консультантом  по  капиталовложениям.  Орал  на  него
благим  матом,  чтобы тот даже не думал о дальнейшем  каком-
нибудь инвестировании.

     ---   Мне   наплевать,  какая  у  вас  там   заманчивая
информация  о  налогах  и предполагаемых  сделках!  Да  хоть
растакая!  --- едва не вопил отец (как Джейк уже понял,  это
был  в  общем-то  папин нормальный тон,  когда  он  обсуждал
деловые  вопросы  --- обстоятельство это  об®яснялось,  быть
может,   отчасти   наличием  у  папы  в  столе   "кокаиновых
залежей").  --- Каждый раз, когда они там предлагают  что-то
действительно  сногсшибательное, это как  у  нас  в  студии:
трудишьс,  аки  пчела, а перепроверишь потом  программу  ---
обязательно что-то не так!

     Забор,  огораживающий пустырь, был  высотой  Джейку  по
подбородок. Все доски были увешаны об®явлениями  и  афишами:
Оливия   Ньютон-Джон  на  Радио-Сити,  рок-группа  "G.Gordon
Мйддщ", совместный корцерт с "Темным гротом" в каком-то  там
клуюе в Ист-Виллидж, фильм "Война злмби", который уже прошел
раньше  этой весной. Через определенные промежутки к  доскам
забора были прибиты непременные таблички "ПРОХОД ВОСПРЕЩЕН",
но   большинство  из  них  было  заклеено  сверху  вычурными
афишами. Чуть подальше имелось еще одно произведение в стиле
граффити  --- краска, как видно, когда-то была ярко красной,
но  теперь  она  выцвела и приобрела мутный  оттенок,  какой
бывает  у  роз, расцветающих в конце лета. Какой-то  детский
стишок.  Джейк  смотрел  на него, как  зачарованный,  широко
распахнув глаза. Он даже прочел его шепотом вслух:

          "Есть ЧЕРЕПАХА, представьте себе,
          Она держит мир у себя на спине!
          Если хочешь поиграть,
          Приходи к ЛУЧУ опять.
          Приходи к ЛУЧУ сегодня,
          Будем прыгать и скакать."

     Источник этого странного поэтического произведения (если не его
смысл)  был  вполне  ясен для Джейка. В конце  концов,  этот
район  восточной  оконечности Манхэттена  называется  Бухтой
большой  Черепахи. Но это не об®ясняло ни  того  непонятного
обстоятельства, что по спине Джейка вдруг ни с  того,  ни  с
сего  побежали мурашки, ни этого явственного ощущения, вдруг
охватившего Джейка, что он нашел еще один указатель на каком-
то волшебном и потаенном пути.

     Расстегнув рубашку, Джейк сунул две книги, которые только что
приобрел, запазуху. Потом огляделся, убедился, что никто  на
него   не  смотрит,  и,  опершись  двумя  руками  о   забор,
подтянулся, перекинул одну ногу, другую, и спрыгнул  на  той
стороне.  При  этом  одной ногой он угодил  прямо  на  груду
беспорядочно    сваленных   кирпичей.   Они,    естественно,
заскользили под ним. Лодыжка его подвернулась,  и  всю  ногу
пронзило болью. Джейк упал прямо на кирпичи и даже вскрикнул
от  боли  и неожиданности, когда они врезались ему в  ребра,
точно грубые крепкие кулаки.

     Сначала  он  даже и не пытался встать, а просто  лежал,
дожидаясь, когда восстановится сбитое от удара дыхание. Вряд
ли  он как-то серьезно ушибся, но ногу он подвернул ---  это
точно.  Теперь  лодыжка, скорее всего, распухнет.  Домой  он
вернется  хромая. Придется, однако, сжать зубы и  потерпеть:
денег на тачку нет.

     Ты  что, в самом деле собрался вернуться домой? Да тебя
там живьем с®едят.

     Может быть. А быть может, и нет. Впрочем, насколько можно
судить  пока что, особого выбора у него нет. Но у  него  еще
будет  время об этом подумать. Сейчас он намерен исследовать
этот  пустырь,  что  притянул его, как магнит  ---  стальную
стружку.  Джейк  вдруг  понял, что ощущение  силы,  разлитой
вокруг, не пропало. Наоборот, оно стало еще сильнее. И  вряд
ли  она  исходила  только  от этого  пустыря.  Что-то  здесь
происходило.  Что-то особенное. Очень важное. Даже  в  самом
воздухе  ощущались  вибрации, как будто в  нем  плыли  волны
энергии, источаемые самой громадной электростанцией в мире.

     Только поднявшись на ноги, Джейк увидел, как он удачно упал.
Упади  он  чуть в сторону, он бы попал прямо на кучу  битого
стекла и, скорее всего, очень сильно порезался.

     Это,  наверное, от витрины, подумал Джейк. Когда  здесь
еще  был магазинчик деликатесов, в ней выставлялись  сыры  и
колбасы.  Стоишь  на  улице и смотришь.  Их  еще  вешали  на
веревках.  Джейк  не знал, откуда он это  знает.  Он  просто
знал... и без тени сомнения.

     Задумчиво оглядевшись по сторонам, Джейк отошел от забора чуть
дальше  вглубь  пустыря.  Ближе  к  середине  участка,  едва
заметная под буйно разросшимися сорняками, на земле  валялся
какой-то  рекламный  щиток.  Опустившись  на  колени,  Джейк
поднял  его  и стряхнул с него грязь. Буквы давно повыцвели,
но их еще можно было прочесть:

     ТОМ И ДЖЕРРИ. ДЕЛИКАТЕСЫ
     СПЕЦИАЛИЗИРУЕМСЯ НА ЗАКАЗАХ К БАНКЕТАМ И ПРАЗДНИКАМ!

     А внизу, той же красной, которая стала розовой, краской
из балончика-распылителя кто-то вывел загадочную фразу: В ЕЕ
МЫСЛЯХ --- ВЕСЬ МИР, В ЕЕ МЫСЛЯХ --- ВСЕ МЫ.

     Вот оно, это место, сказал себе Джейк. О да.

     Он уронил щит обратно на землю, поднялся и медленно пошел
дальше  вглубь  пустыря, внимательно глядя  по  сторонам.  С
каждым  шагом его ощущение силы крепло. Все, что  он  видел:
сорняки, осколки стекол, груды битого кирпича, --- было  как
будто пронизано этой безудержной силой. Даже пустые пакетики
из-под  хрустящей  картошки  казались  красивыми,  а  пустую
пивную   бутылку   солнечный  свет   превратил   в   цилиндр
коричневого огня.

     Джейк очень четко осознавал каждый свой вдох... свет солнца,
который ложился на все золотым покровом. Внезапно он  понял,
что   стоит  на  пороге  великой  тайны.  Его  била   дрожь.
Наполовину  ---  от  страха, наполовину  ---  от  удивления,
смешанного с восторгом.

     Оно все здесь. Все. Все по-прежнему здесь.

     Сорняки льнули к его ногам. Репей налип на носки. Поднявшийся
ветерок  зашелестел упаковкой из-под печенья. Солнечный  луч
отразился сверкающим бликом, и на мгновение обычная упаковка
словно  бы  преисполнилась  внутреннего  сияния,  жуткого  и
прекрасного одновременно.

     --- Все по-прежнему здесь, --- повторил Джейк вслух, не
зная   о  том,  что  лицо  его  тоже  сейчас  преисполнилось
собственным внутренним светом. --- Все здесь.

     Теперь ему слышался звук... вернее будет сказать, Джейк его
слышал с самого начала, как только ступил на пустырь. Какой-
то  гул,  но  на  очень  высокой ноте,  в  котором  сквозило
невыразимое   одиночество   и  невыразимая   красота.   Так,
наверное,  плачет ветер над пустынной равниной, только  звук
был  живым.  Точно  хор  тысячи голосов,  слитых  в  могучей
открытой  ноте. Джейк огляделся по сторонам и  вдруг  понял,
что   видит  лица  ---  в  сплетении  сорняков,   в   ветках
кустарника, даже в грудах битого кирпича. Лица.

     --- Вы кто? --- прошептал Джейк. --- Кто вы?

     Ответа он не получил, но ему показалось, что за этим звенящим
хором  он  слышит иные звуки: грохот конских копыт по  сухой
пыльной  земле,  громы  выстрелов и из  сумрака  ---  голоса
ангелов, славу поющих. Ему представлялось, что лица, которые
он  различал  во  всем,  поворачивались  к  нему,  когда  он
проходил.  Они  словно  бы  наблюдали  за  ним,   но   Джейк
чувствовал,  что за пристальным их вниманием  не  скрывается
злых  намерений. Отсюда ему была видна Сорок-Шестая  и  даже
одно  крыло  резиденции ООН на Первой-Авеню, но это  уже  не
имело   значения...  весь  Нью-Йорк  побледнел  и   сделался
прозрачным, точно оконное стекло.

     Гул нарастал. Уже не тысяча --- миллион голосов вздымались
могучим  хоралом, восставая из бездонного колодца вселенной.
Теперь  Джейк  уже  различал имена, хотя,  может  быть,  это
только  ему представлялось. Одно имя, кажется, было  Мартен.
Другое  ---  Катберт.  Еще  одно  ---  Роланд...  Роланд  из
Гилеада.

     Были там и имена, и бессвязный гул разговора --- десятки
тысяч  историй,  сплетенных в одну, но над всем  царил  этот
могучий,  разливающийся по пространству  звон...  набухающая
вибрация, наполнявшая разум его ослепительно белым светом. И
Джейк  вдруг  понял, --- и радость была столь огромной,  что
грозила  взорвать его изнутри, --- чей это голос. Голос  Да.
Голос  Белизны.  Голос  Всегда. Великий  хорал  утверждения,
выпевающий песнь свою на пустыре. Для него.

     А  потом,  в  низких зарослях репейника,  Джейк  увидел
ключ... а за ключом еще --- розу.

         * ГЛАВА 2: КЛЮЧ И РОЗА (ПРОДОЛЖЕНИЕ) * 

        17

     Ноги его подкосились, и он упал на колени. смутно, словно
бы издалека, Джейк осознал, что плачет. Он слегка обмочился,
но  и  это  он  осознавал едва ли. Не вставая  с  колен,  он
прополз  вперед  и потянулся за ключом, лежащим  в  зарослях
репейника. Форма ключа показалась ему знакомой. Он, кажется,
уже видел один такой --- в своих снах:

                              (рисунок)

     Он подумал еще: S-образная загогулина на конце --- вот в
чем секрет.

     Как только он сжал ключ в руке, голоса загремели, слившись
в  одну гармоничную ноту триумфа. Джейк закричал, и крик его
утонул  в  этом  хоре. Ключ у него на ладони вспыхнул  вдруг
белым   светом,   и  по  руке  его,  точно   мощный   разряд
электричества,  прошла  сила.  Он  как  будто  схватился  за
оголенный провод под напряжением, но боли не было.

     Он   положил  ключ  между  страницами  "Чарли   Чу-Чу".
Пристальнее  вглядевшись в розу, Джейк  неожиданно  осознал,
что  настоящий ключ --- это она. Ключ ко всему.  Он  прополз
чуть  вперед, чтобы взять ее. Лицо его пламенело, увенчанное
чистым  светом. Глаза полыхали, как два провала, заполненные
голубым огнем.

     Роза росла посреди островка травы --- странной, багровой
травы.

     Когда Джейк потянулся к ней, бутон стал раскрываться прямо у
него  на глазах, обнажая свои полыхающие глубины, потаенные,
ослепительно  алые.  Лепесток раскрывался  за  лепестком,  и
каждый  горел своим собственным тайным огнем. Джейк в  жизни
не  видел такого чуда... ничего, напоенного до такой степени
жизнью, ликующей и безудержной.

     Как  только он протянул к ней руку --- решительно,  без
колебаний, --- хор голосов принялся выпевать его имя... и  в
сердце  Джейка  закрался предательский страх. Холодный,  как
лед, и тяжелый, как камень.

     Что-то  было  не  так.  Теперь  Джейк  ощущал  какой-то
вибрирующий   диссонанс...  как  царапина,   безобразная   и
глубокая,  на бесценном полотне великого мастера.  Как  жар,
накаляющийся изподволь под хладной кожей на лбу у больного.

     Как червяк. Червяк, вгрызающийся в сердцевину плода. И еще
--- тень. Та, что таится за следующим поворотом дороги.

     А  потом  перед  ним раскрылась самая сердцевина  розы,
взорвавшись  желтым  слепящим  светом,  и  волна  изумления,
смешанного  с  восторгом,  тут же смыла  все  страхи.  Джейк
поначалу  подумал,  что  это  всего  лишь  пыльца,  пусть  и
исполненная сверх®естественного сияния, которым  здесь  было
пронизано все. Он так подумал, хотя из ботаники знал, что  у
роз  не бывает пыльцы. Но, нагнувшись поближе, он разглядел,
что  этот круг пламенеющей желтизны в сердцевине цветка  ---
никакая  вообще  не  пыльца,  а  солнце.  Настоящее  солнце:
кузница  чистого  света,  горящего в  сердцевине  розы,  что
растет посреди багровой травы.

     Снова вернулся страх. Даже не страх уже --- неподдельный
ужас. Все правильно, вдруг подумалось Джейку. Пока здесь все
правильно, но оно может пойти не так... на самом  деле,  уже
пошло. Мне дали почувствовать это. В той мере, в какой я мог
выдержать  это  "не то". Но только --- что?  И  чем  я  могу
помочь?

     Как червяк, проникающий глубже и глубже.

     Джейк ощущал ее, эту пульсацию, точно биение больного и
злобного   сердца  ---  непримиримого  недруга  безмятежного
великолепия  розы, вносящего вопиющий разлад в стройный  хор
голосов,  которые так его успокоили и помогли ему воспрянуть
духом.

     Склонившись еще ближе к розе, Джейк увидел, что солнце там, в
сердцевине  ее, не одно, что их много, солнц... быть  может,
все  солнца вселенной сияли сейчас в этом исполненном жизни,
но все-таки хрупком сосуде из пламенеющих лепестков.

     Там был целый мир. И этому миру грозила опасность.

     Зная,  что  прикоснуться к этому полыхающему микрокосму
почти  неминуемо  означает смерть,  и  все  же  не  в  силах
противиться  искушению,  Джейк  протянул  руку   к   сияющей
сердцевине.  В  этом  жесте его не было ни  любопытства,  ни
ужаса  ---  только  одно,  не  выразимое  никакими  словами,
стремление защитить ее, розу.



        18



     Поначалу,  когда он снова пришел в себя, Джейк  осознал
только  то,  что прошло много времени и что  голова  у  него
буквально раскалывается от боли.

     Что случилось? Меня тюкнули по башке и ограбили?

     Перевернувшись,  он  сел. Новый взрыв  боли  отдался  в
голову.  Джейк  осторожно  потрогал  свой  левый  висок.  На
пальцах осталась кровь. Взглянув вниз, он увидел кирпич, что
валялся  в  траве.  Один его сбитый угол  был  подозрительно
алым.

     Если бы угол был острый, я бы сейчас уже был на том свете
или лежал бы в коме.

     Взглянув себе на запястье, Джейк с удивлением обнаружил, что
часы  его  были  на  месте. "Сейко". Не то  чтобы  очень  уж
дорогие,  но,  как правило, в этом городе не бывает  такого,
чтобы  ты, задремав на заброшенном пустыре, проснулся потом,
что  называется,  "при своих". И не важно, дорогие  на  тебе
"цацки"  или  не  очень, всегда отыщется кто-нибудь,  кто  с
удовольствием  их у тебя позаимствует. Но на этот  раз  ему,
кажется, повезло.

     Уже  четверть пятого. Он пролежал здесь в оключке почти
шесть часов. Папа, возможно, уже сообщил в полицию о пропаже
сына, и его сейчас ищут. Однако, для Джейка это уже не имело
значения. Ему казалось, что он вышел из школы Пайпера тысячу
лет назад, хотя это было не далее, как сегодня утром.

     Джейк поплелся к забору, что отгораживал эту заброшенную
площадку от Второй-Авеню, но остановился на полпути.

     Что же все-таки произошло?

     Мало-помалу  память вернулась к нему. Он перелез  через
забор.  Поскользнулся  и  подвернул  лодыжку.  Наклонившись,
Джейк  потрогал ее и сморщился от боли. Да... так оно все  и
было. А дальше?

     Что-то волшебное.

     Он  пробирался наощупь по воспоминаниям, отыскивая  это
"что-то",   медленно   и  осторожно,  как   дряхлый   старик
пробирается  через темную комнату. Все тогда  преисполнилось
внутренним  светом.  Все  --- даже пустые  пакеты  и  пивные
бутылки.  Потом  появились какие-то  голоса...  они  пели  в
могучем  хоре  и  рассказывали  истории...  тысячи  историй,
перекрывавших друг друга и оттого невнятных.

     --- И лица, --- пробормотал он вслух. Вспомнив о лицах,
Джейк  с  опаскою огляделся по сторонам. Никаких лиц.  Груды
битого   кирпича  оставались  всего  лишь  грудами  кирпича,
сорняки --- сорняками. Никаких лиц, и все же...

     ...   и   все-таки  они  были.  Были.  Тебе  вовсе   не
померещилось.

     Он  сам  в  это верил. Он не мог уже ухватить  сущность
воспоминания, всю меру его безупречности и красоты... но  он
знал  одно:  то,  что случилось, случилось  на  самом  деле.
Просто  память  о  тех  мгновениях, что  предшествовали  его
долгому  обмороку,  подобна была  фотографиям,  сделанным  в
самый  счастливый день в твоей жизни. Ты помнишь,  каким  он
был, этот день... пусть не все, но ведь что-то ты помнишь...
но  фотографии  все  равно  остаются  какими-то  плоскими  и
бессильными.

     Джейк  оглядел заброшенный пустырь --- лиловые  сумерки
уходящего дня уже подкрадывались, затеняя свет --- и подумал
еще: Я хочу, чтобы оно вернулось. Господи, как я хочу, чтобы
оно вернулось... таким, как было.

     И  тут  он  увидел  розу. Она росла посреди  небольшого
участка  багровой  травы рядом с тем местом,  где  он  упал.
Сердце  бешено  заколотилось в груди. Джейк  рванулся  туда,
обратно, не обращая внимания на боль, пронзавшую при  каждом
шаге  больную ногу, и упал перед ней на колени,  как  истово
верующий   ---  пред  алтарем.  Наклонился  вперед,   широко
распахнув глаза.

     Это же просто роза. Всего лишь роза. И трава...

     Теперь Джейк увидел, что трава --- не багровая, нет. Травинки
испачканы   красным,  но  под  подтеками  этими   цвет   был
нормальным. Зеленым. Приглядевшись получше, Джейк  разглядел
неподалеку еще одно пятно на траве --- синего цвета. Справа,
на  листьях  репейника  пестрели подтеки  красной  и  желтой
краски.  Пустые  банки из-под краски  нашлись  сразу  же  за
кустами  репейника, сваленные в небольшую кучу. На этикетках
стояло название фирмы. "Glidden Spred Satin".

     Вот так вот. Всего лишь пролитая краска. А тогда у тебя в
голове все смешалось, вот тебе и привиделось...

     Ерунда.

     Он знал, что он видел тогда и что видит сейчас.

     ---  Маскировка, --- сказал он вслух. --- Оно все  было
здесь. Все-все. И... оно здесь по-прежнему.

     Теперь,  когда  в голове у него прояснилось,  он  снова
почувствовал  эту  могучую и спокойную