е... или  же  умереть  на
пути.

     Мои поздравления, Роланд, еще подумал он про себя. У тебя
получилось. Ты меня обратил. Можно сказать "Аминь".

     ---  Прежде,  чем  мы пойдем... --- Роланд  нагнулся  и
развязал  сыромятный ремешок у себя на  левом  бедре.  Потом
медленно расстегнул свой ружейный пояс.

     --- Что еще за херня? --- спросил Эдди.

     Роланд снял пояс и протянул его Элдди.

     ---  Ты знаешь, зачем я сейчас это делаю, --- голос его
был спокоен и тверд.

     ---  Эй,  приятель, вешай его обратно! ---  Эдди  вдруг
захлестнула  волна  самых  противоречивых  чувств.  Он  сжал
кулаки, но все равно чувствовал, как дрожат пальцы.  ---  Ты
соображаешь, чего ты делаешь?

     ---  Я потихоньку теряю рассудок. Пока эта рана во  мне
не  затянется... если ее вообще можно будет исцелить...  мне
не стоит его носить. И ты это знаешь.

     --- Возьми, Эдди, --- тихо проговорила Сюзанна.

     ---  Если  б вчера у тебя не было этой чертовой  штуки,
когда  на меня налетела та дрянь в виде летучей мыши,  я  бы
сейчас уже был на том свете.

     Стрелок молчал, продолжая протягивать Эдди свой единственный
теперь револьвер. Вся поза его говорила о том, что он  будет
стоять так весь день, если возникнет в том необходимость.

     ---  Ну  хорошо!  --- Эдди сорвался на крик.  ---  Черт
возьми, хорошо!

     Он грубо вырвал ружейный ремень из руки Роланда и резким
движением застегнул его у себя на поясе. Наверное, он сейчас
должен испытывать облегчение... разве ночью вчера, глядя  на
этот  самый револьвер, лежащий так близко к Роланду,  он  не
думал  о том, что может произойти, если Роланд действительно
с®едет  с  катушек? Они оба с Сюзанной об  этом  думали.  Но
облегчения он не испытывал. Только страх, и вину, и еще  ---
печаль, странную боль, слишком сильную даже для слез.

     Без своих револьверов Роланд выглядел так непривычно.

     Так чуждо.

     ---  О'кей?  Ну  а  теперь, когда у бестолочей-недоучек
есть  по  револьверу, а учитель остался  совсем  безоружным,
можем  мы наконец идти? А если что-то большое попрет на  нас
из кустов, ты, Роланд, всегда можешь швырнуть в него нож.

     ---  Ах, да! Я совсем забыл. --- Роланд достал из сумки
свой нож и протянул его Эдди рукоятью вперед.

     --- Но это уже полный бред! --- закричал Эдди.

     --- Жизнь --- это тоже бред.

     --- Ага, напиши эту мудрую мысль на почтовой открытке и
отошли  ее  в долбанный "Ридерс Дайджест". --- Эдди  засунул
нож Роланда себе за пояс и вызывающе поглядел на стрелка. --
- Теперь-то мы можем идти?

     --- Еще одна вещь... --- начал Роланд.

     --- Боже милостивый!

     Роланд чуть улыбнулся:

     --- Это я пошутил.

     У Эдди аж челюсть отвисла. Сюзанна снова расхохоталась.
Ее  смех,  точно звон колокольчиков, рассыпался  в  утренней
тишине.



        31



     Почти  все  утро  они  выбирались  из  "зоны  массового
опустошения",  произведенного исполинским медведем  в  целях
самозащиты, но идти по Лучу было чуть-чуть полегче, и  когда
путешественники  снова  выбрались в  лес,  миновав  обширный
участок  поваленных  деревьев и разросшегося  подлеска,  они
развили вполне приличную скорость. Ручеек, берущий начало из-
под  каменной стены на поляне Врат, сопровождал  их  веселым
бульканием  по  правую  руку.  По  пути  он  вобрал  в  себя
несколько  ручейков  поменьше,  и  теперь  его  плеск   стал
настойчивей. Были здесь и зверюшки --- путники слышали,  как
они шуршат в зарослях. А дважды они увидели издалека оленей,
пасущихся  небольшими  группками.  Один  из  них,  самец   с
благородными раскидистыми рогами на гордо вскинутой  голове,
весил,  наверное, добрых три сотни фунтов. Вскоре  местность
опять  начала  подниматься, и ручей  свернул  в  сторону  от
тропы. А ближе к вечеру Эдди кое-что увидел.

     --- Может быть, остановимся? Передохнем минуточку?

     --- А в чем дело? --- спросила Сюзанна.

     ---  Да,  ---  сказал  Роланд. --- Если  хочешь,  давай
остановимся.

     Внезапно  Эдди снова почувствовал близость  Генри,  его
присутствие,  словно  тяжелый груз лег  на  плечи.  Нет,  вы
посмотрите  на этого пидора. Он что, чего-то там  углядел  в
этой  чурке?  Опять собирается что-нибудь вырезать?  Да?  Ну
разве не КРАСОТУЛЯ?

     ---  То есть, это необязательно. Я хочу сказать, ничего
такого. Я просто...

     --- ... кое-что увидел, --- закончил за него Роланд. --
-  Уж  не  знаю,  чего  ты там углядел,  но  прекращай  свой
словесный понос, бери, что увидел, и двинем дальше.

     ---  Да  нет,  ничего. Правда... --- Эдди почувствовал,
что  краснеет,  и  попытался отвести вожделеющий  взгляд  от
ясеня, что привлек его внимание.

     ---  Нет, чего. Там что-то такое, что тебе нужно, и это
вовсе не "ничего". Если тебе это нужно, Эдди, значит, и  нам
оно тоже нужно. А что нам не нужно, я сейчас тебе скажу. Нам
не  нужен мужик6 который не может избавиться от бесполезного
груза своих давних воспоминаний.

     Теплая  кровь, прилившая к лицу, обернулась жаром.  Еще
мгновение  Эдди  стоял,  опустив  пылающее  лицо  и   сверля
взглядом  свои  мокасины. Ощущение было  такое,  что  Роланд
заглянул  ему  прямо в сердце своими как будто повылинявшими
голубыми глазами воина.

     ---  Эдди? --- осторожно спросила Сюзанна. --- Что  там
такое, мой сладкий?

     Ее  голос  придал  ему мужества, которого  так  ему  не
хватало.  Стряхнув с себя оцепенение, он  шагнул  к  тонкому
деревцу, на ходу вынимая из-за пояса нож Роланда.

     ---  Может быть, ничего, --- буркнул он и заставил себя
добавить: --- А, может быть, кое-что. Если я его не  запорю,
выйдет действительно что-то.

     --- Ясень --- дерево благородное и наделенное силой, --
-  заметил Роланд, но Эдди едва ли его услышал. Насмешливый,
глумящийся голос Генри затих; вместе с ним не стало и стыда.
Эдди  думал теперь только о ветке, что притянула к себе  его
взгляд: утолщенная и чуть выпирающая у ствола. Утолщение это
имело несколько необычную форму... как раз такую, какая  ему
и нужна.

     Ему  виделась форма ключа, таящаяся внутри  ---  ключа,
который  явился ему на мгновение в огне, прежде чем  горящая
кость  изменилась снова и обернулась розой. Три перевернутых
"V",  центральная --- глубже и шире, чем две по краям. И  s-
образная загогулина на конце. Ключ к разгадке.

     Дуновение сна снова прошелестело в сознании: Дад-а-чум, дуд-а-
чи, не волнуйся, у тебя есть ключ.

     Может быть, подумалось ему. Но на этот раз я постараюсь,
чтобы  все  получилось как надо. На все сто  процентов,  без
дураков.

     Очень осторожно он срезал ветку и подрезал узкий конец.
Осталась толстая ясеневая болванка длиной в девять дюймов. В
руке тяжесть ее ощущалась как будто живой... живой и готовой
раскрыть  свою  тайну...  человеку,  достаточно  ловкому   и
искусному, чтобы выманить этот секрет.

     Вот только такой ли он человек? И имеет ли это значение?

     Эдди Дин был уверен, что на оба вопроса ответ будет --- да.

     Здоровая --- левая --- рука стрелка легла ему на плечо.

     --- По-моему, ты знаешь один секрет.

     --- Может быть.

     --- Не поделишься с нами?

     Эдди покачал головой.

     --- Сейчас лучше не нужно. Потом.

     Роланд задумался и кивнул.

     ---  Хорошо.  Я  задам тебе только один  вопрос,  и  мы
больше  не будем к этому возвращаться. У тебя нет, случайно,
каких-то мыслей насчет того, как можно справиться... с  этой
моей проблемой?

     Про  себя Эдди подумал: Так вот явно он ни разу еще  не
выказывал это отчание, что терзает его, пожирая заживо,  ---
но вслух сказал только:

     ---  Не знаю. Сейчас я еще не уверен. Но я очень на это
надеюсь, дружище. Правда.

     Роланд кивнул и отпустил руку Эдди.

     ---  Спасибо.  У  нас  есть еще добрая  пара  часов  до
заката... надо ими воспользоваться, как считаешь?

     --- Я --- "за".

     Они двинулись дальше. Роланд вез на коляске Сюзанну,  а
]ddh  шагал  впереди,  держа  в руках  деревяшку  с  ключом,
сокрытым  внутри. Казалось, дерево дышит теплом, исполненным
силы и тайны.



        32



     В тот же вечер, сразу после ужина, Эдди снял с пояса нож
стрелка  и  занялся  резкой. Нож этот, на удивление  острый,
казалось,  вообще никогда не затупится. В свете костра  Эдди
трудился  медленно и осторожно, переворачивая в руках  кусок
древесины  и с удовольствием наблюдая, как из под  уверенных
его "штрихов" выползают ровные завитки стружки.

     Сюзанна легла на спину, подложив руки под голову, и смотрела
на звезды, неспешно кружащиеся в черном небе.

     Роланд отошел к самой границе лагеря, за пределы отблесков
костра,  и  встал там, прислушиваясь к голосам безумия,  что
снова терзали его измученный и смятенный разум.

     Мальчик был.

     Не было никакого мальчика.

     Был.

     Нет.

     Был...

     Он закрыл глаза, приложив холодную ладонь ко лбу, ноющему
от боли, и спросил себя, сколько он еще выдержит, прежде чем
лопнет, как изношенная тетива лука.

     О Джейк, взмолился он про себя. Где ты теперь? Где ты?

     А  над  ними, в ночной вышине, Старая Звезда и  Древняя
Матерь,  взойдя к назначенным им местам, смотрели  с  тоской
друг  на  друга  через  усыпанные звездной  крошкой  обломки
древнего своего неудавшегося супружества.

         * ГЛАВА 2: КЛЮЧ И РОЗА * 

        1

     В  течение  трех  недель  Джон "Джейк"  Чемберс  храбро
боролся с безумием, постепенно к нему подступающим. Все  эти
недели  он себя чувствовал как последний пассажир на тонущем
корабле,  налегающий  на рычаг трюмовой  помпы  в  отчаянной
борьбе за жизнь, пытающийся удержать корабль на плаву,  пока
не  закончится  шторм,  небо не прояснится  и  не  подоспеет
помощь... откуда-нибудь. Откуда угодно. 29 мая 1977 года, за
четыре дня до начала летних каникул, он наконец примирился с
тем  фактом, что помощи ждать неоткуда. Пришло время сдаться
--- позволить шторму забрать и его.

     Роль пресловутой соломинки, что переломила хребет верблюду,
исполнило экзаменационное сочинение по английскому.

     Джон Чемберс --- "Джейк" для тройки-четверки мальчишек,
которые  были почти что его друзьями (если бы папа  об  этом
узнал,  он  бы точно рассвирепел не на шутку) --- заканчивал
свой  первый  год  в  школе  Пайпера.  Хотя  ему  было   уже
одиннадцать  и ходил Джейк в шестой класс, он был  маленьким
для  своих  лет, и почти все, кто видел его  в  первый  раз,
думали,  чо  ему  лет девять, если вообще не восемь.  Честно
сказать,  еще  год  назад  его  часто  вообще  принимали  за
девочку,  пока он не устроил дома большой скандал,  так  что
мама в конце концов согласилась на то, чтобы он постриг свои
кудри  "ежиком". С отцом, разумеется, у него не было никаких
проблем  насчет  стрижки.  Папа лишь  улыбнулся  этой  своей
тяжеловесной  улыбочкой  из  нержавеющей  стали   и   сказал
примерно  следующее: Малышу просто хочется быть  похожим  на
морского пехотинца, Лори. Тем лучше.

     Для папы он никогда не был Джейком и только изредка ---
Джоном. Обычно же --- просто "моим малышом".

     Прошлым летом (в то лето как раз справляли двухсотлетнюю
годовщину Американской Декларации Независимости --- все было
в  знаменах  и  флагах,  а в Нью-Йоркской  Гавани  теснились
громадные  корабли) отец популярно ему об®яснил,  что  школа
Пайпера    это   Черт-Возьми-Самая-Лучшая-Школа-в-Стране-для
Мальчика-Твоего-Возраста. Тот факт, что Джейка приняли в эту
Черт-Возьми-Самую-Самую-Школу,  не  имеет  ничего  общего  с
деньгами,   об®яснял  Элмер  Чемберс...   то   есть,   почти
настаивал. Обстоятельством сим он ужасно гордился, хотя даже
тогда,   в  десять  лет,  Джейк  уже  подозревал,  что   без
кругленькой суммы там все-таки не обошлось, просто отец  сам
себя    убедил    в   обратном,   превратив    желаемое    в
действительность,  чтобы при случае где-нибудь  на  коктейле
этак  невзначай обронить: Мой малыш? О, он учится в Пайпере.
Лучшая-Черт-Возьми-Школа-в-Стране-для-Мальчика-Его-Возраста.
Туда, знаете ли, не пролезешь, потрясая тугим кошельком; для
Пайпера  главное, есть у тебя что-нибудь в голове  или  нет.
Либо мозги у тебя, либо гуляй, парнишка.

     Джейк тогда уже понимал, что в яростном жерле бурлящего
разума Элмера Чемберса грубые куски графита желаний и мнений
частенько  сплавлялись  в  алмазы,  которые  папочка   гордо
именовал   фактами...   или,  в  обстановке   неофициальной,
"фактунчиками".  Его  любимая фраза, произносимая  с  этаким
даже  благоговением  и при всяком удобном  случае,  как  вы,
наверное, уже догадались: Факт в том, что.

     Факт в том, что никто не поступит в Пайпер из-за денег,
сказал   ему  папа  в  то  лето,  когда  Америка   справляла
двухсотлетнюю  годовщину своей Декларации Независимости  ---
лето  синего неба, летящих флагов и больших кораблей,  лето,
оставшееся в памяти Джейка прекрасным и светлым, потому  что
тогда  еще  он  не  начал сходить с ума и все  проблемы  его
заключались в том, сумеет он или нет проявить себя  с  самой
лучшей  стороны  в школе Пайпера, в этом рассаднике  молодых
новоявленных дарований. В таких школах, как Пайпер,  смотрят
только на то, что ты сам из себя представляешь. Перегнувшись
через  стол,  Элмер  Чемберс  постучал  сына  по  лбу  своим
твердым, желтым от никотина пальцем. Понимаешь меня, малыш?

     Джейк только молча кивнул. С отцом вовсе не обязательно
разговаривать, потому что папа ко всем относится  точно  так
же  ---  включая сюда и жену, --- как к своим подчиненным  и
обслуживающему персоналу на телестудии, где  он  отвечал  за
составление  программ  передач  и  был  признанным  мастером
"убойной  силы",  что  на  жаргоне телевизионщиков  означает
процесс, результатом которого является стопроцентный успех у
зрителя.  При общении с папой требовалось только слушать,  в
нужных  местах  кивать,  и тогда  очень  скоро  он  от  тебя
отставал.

     Хорошо,   продолжал   отец,  закуривая   очередную   из
восьмидесяти   ежедневных  термоядерных   сигарет   "Camel".
Значит,  мы  понимаем друг друга. Тебе придется как  следует
потрудиться, но я уверен, ты сможешь. Если бы ты  ничего  не
мог,  они бы нам этого не прислали. Он взял со стола  письмо
на   фирменном   бланке   школы  Пайпера   ---   официальное
уведомление о том, что Джейк принят --- и потряс им с  таким
свирепым  триумфом,  как будто то был не  листок  бумаги,  а
какая-нибудь зверюга, которую он собственоручно подстрелил в
диких  джунглях и теперь собирался содрать  с  нее  шкуру  и
с®есть.  Так что старайся. Учись на "отлично".  Чтобы  мы  с
мамой  тобой  гордились. Закончишь год  на  одни  "пятерки",
считай, что поездка в Дисней-ленд тебе уже обеспечена.  Ради
этого стоит стараться, да, малыш?

     И  Джейк постарался. Учился он на "отлично" --- по всем
предметам  (по  крайней  мере, так было  до  трех  последних
недель). Папа с мамой, наверное, им гордились, хотя видел он
их  крайней редко, так что судить было трудно. Обычно, когда
он приходил из школы, дома не было никого, кроме Греты Шоу -
--   экономки  и  домоправительницы  ---  так   что   Джейку
приходилось  показывать  дневник  ей,  а  потом  потихонечку
прятать  его в самом темном и дальнем углу. Иной  раз  Джейк
листал   свой   дневник  с  одними  "пятерками",   задаваясь
вопросом, нужно это кому-нибудь или нет. Ему бы очень  этого
хотелось, но у него были большие сомнения.

     В  этом  году он уже вряд ли поедет в обещанный Дисней-
ленд.

     Скорее всего он поедет в психдом.

     Утром 29 мая, ровно в 8:45, едва он прошел вквозь двойные
двери  в  вестибюль  школы Пайпера,  Джейку  явилось  жуткое
видение.  Он увидел отца в его офисе на Рокфеллер-Пласа  70.
Перегнувшись  через стол, с неизменным "Camel-ом"  в  уголке
рта,  он  что-то  вещал одному из своих  подчиненных  сквозь
клубы  голубого дыма. За окном, как на ладони,  распростерся
Нью-Йорк,  но гул громадного города не проникал  в  кабинет,
защищенный двумя слоями толстого термостекла.

     Факт в том, что никто не пролезет на Саннивейльский Курорт
из-за  денег, отчитывал папа беднягу-служащего тоном этакого
мрачного  удовлетворения.  Перегнувшись  чуть  дальше  через
стол,  отец постучал своего собеседника пальцем  по  лбу.  В
такие  места тебя пустят только в том случае, если  в  твоем
выдающемся  котелке что-то действительно повредится.  Так  и
случилось  с моим малышом. Но он все равно очень  старается,
очень.  Лучше всех плетет эти их гребанные корзины, как  мне
сказали. А когда его выпустят... если выпустят... он  поедет
в одно интересное место. Поедет...

     ---   ...  на  дорожную  станцию,  ---  выдавил  Джейк,
прикоснувшись  дрожащей  рукой ко лбу.  Голоса  возвращались
снова. Орущие, спорящие голоса, которые сводят его с ума.

     Ты умер, Джейк. Тебя задавила машина --- ты умер.

     Не будь идиотом! Смотри... видишь этот плакат? Написано:
ЗАПОМНИ  ПИКНИК СВОЕГО ПЕРВОГО ГОДА В ШКОЛЕ ПАЙПЕРА.  У  них
что, на том свете, бывают школьные пикники?

     Не знаю насчет пикников, но тебя задавила машина.

     Нет!

     Да.  Сулчилось это 7-го мая в 8:25 утра. А через минуту
ты был уже мертв.

     Нет! Нет! Нет!

     --- Джон?

     Он  оглянулся, перепугавшись до полусмерти.  Перед  ним
стоял мистер Бизе, преподаватель его по французскому, и  вид
у  него  был встревоженный. За спиной у него в коридоре  все
остальные  ученики  уже проходили в  актовый  зал  на  общее
утреннее  собрание. Если кто-то из них изредка  и  отмачивал
шутку,  дурачась, то уж не орал благим матом  никто.  Должно
быть, этим ребятам --- как и самому Джейку --- родители тоже
прожужжали  все  уши о том, как крупно им  повезло,  что  их
приняли в школу Пайпера, куда никого не принимают за  деньги
(хотя  плата  за обучение составляет $22 000 в  год)  и  где
смотрт только на то, есть у тебя в черепушке мозги или  нет.
Вероятно,  многим  из учеников Самой-Самой-Школы  тоже  были
обещаны  увеселительные  поездки, если  они  будут  прилично
учиться.   Вероятно,   некоторые  родители   этих   ботанов-
счастливчиков даже сдержат свои обещания. Вероятно...

     ---  Джон,  ты как себя чувствуешь? --- спросил  мистер
Бизе.

     ---  Хорошо, --- сказал Джейк. --- Спасибо.  Сегодня  я
"переспал" немного. Наверное, еще не проснулся как следует.

     Мистер Бизе улыбнулся, расслабившись.

     --- Со всеми бывает.

     Только не с моим папой. Мастер "убойной силы" никогда не
позволит себе "переспать".

     ---  Ты  готов  к своему экзамену по французскому?  ---
спросил  мистер Бизе. --- Voulez-voux examiner a  moi  cette
нйдй?

     ---  Думаю,  да,  --- бодро ответил Джейк,  хотя,  если
честно,  он просто не знал, готов он к экзамену или нет.  Он
даже  не помнил, готовился он по французскому или нет. В  те
дни  для  него  почти все перестало иметь  значение...  все,
кроме этих голосов в голове, сводящих его с ума.

     ---  Хочу еще раз тебе сказать, Джон, что я очень тобой
доволен.  Я хотел сказать то же твоим старикам,  но  они  не
пришли на Родительский Вечер...

     --- Они очень заняты, --- сказал Джейк.

     Мистер Бизе кивнул.

     ---  Ну  так  вот,  ты меня очень порадовал.  Я  просто
хотел,  чтобы  ты  это  знал... и я очень  надеюсь,  что  на
следующий год ты возьмешь второй курс по французскому  и  мы
снова с тобой увидимся.

     --- Спасибо.

     А  про  себя Джейк подумал, что бы сказал сейчас мистер
Бизе,  если  б  услышал  такое:  Но,  мне  кажется,  что  на
следующий год я при всем желании не смогу взять второй  курс
французского,  разве  что только заочно...  если  в  старом-
добром Саннивейле школьникам разрешают учиться по переписке.

     В   дверях  актового  зала  появилась  Джоанна  Френкс,
школьный  секретарь,  со  своим серебряным  колокольчиком  в
руке.  В  ш