пылом
принялся осыпать  ласками  ее  тело,  будто  бы  в  нем  через  края
расплескивалась энергия  и, вдобавок,  он не  занимался любовью,  по
меньшей мере, месяца два.
   Впрочем, хватило  его ненадолго.  Вскоре Филипп  вконец выдохся и
бессильно уронил голову на ее прелестный животик.
   - Что с тобой, милый? - обеспокоено спросила Маргарита.
   - Прости,  дорогая,  не  могу.  Я  слишком  устал...  Как  собака
устал... Прости.
   Маргарита удрученно вздохнула:
   - Что ж, на нет и суда нет... Только вот так и лежи.
   - Нравится?
   - Очень.
   - Хорошо. Я  усну у тебя на коленях, - сонно пробормотал Филипп и
умолк.
   Спустя некоторое время Маргарита прошептала:
   - Ты еще не спишь, Филипп?
   - Нет.
   - Почему?
   - Думаю.
   - О чем?
   - О  турнирах.   О  том,  что  они  делают  с  людьми.  Ведь  это
противоестественно - лежать  в постели  с такой аппетитной крошкой и
ничего с ней не делать.
   - Пожалуй, ты прав, - согласилась Маргарита. - Ненавижу турниры!
   В спальне  опять воцарилось молчание, и вновь первой его нарушила
Маргарита:
   - Филипп.
   - Да?
   - Вот что я тебе скажу...
   - Что?
   - Ничего у нас не выйдет, милый.
   - О чем ты?
   - О нашем браке.
   Филипп подтянулся к подушке и изумленно спросил:
   - Как! Ты уже знаешь?
   - Знаю, давно знаю. Просто до сих пор я боялась посмотреть правде
в глаза.
   - Не понял.
   - Мы  не   созданы  друг   для  друга,  Филипп.  Более  того,  мы
несовместимы.
   - Несовместимы, говоришь?  А мне  казалось, что  наоборот - у нас
много общего.
   - Да, слишком  уж много. И как раз поэтому мы несовместимы. Между
нами нет  настоящей любви, есть только безумная страсть. Мы способны
заниматься любовью  дни  и  ночи  напролет,  но  никогда  не  станем
друзьями, соратниками,  единомышленниками. С самого начала каждый из
нас  стремился  подавить  другого  подчинить  его  своей  воле -  ты
оказался сильнее и победил. Я не могу, не хочу мириться с этим.
   - Стало быть, та даешь мне отставку?
   Этот  невинный  вопрос  вызвал  совершенно  неожиданную  реакцию.
Маргарита уткнулась  лицом  в  подушку  и  горько  зарыдала.  Филипп
поднялся на локте и тронул ее за плечо.
   - Что с  тобой, любимая?..  Прекрати  реветь-то...  Ч-черт! -  Он
всхлипнул: плач  Маргариты был  очень заразительным. -  Хоть  скажи,
почему плачешь - быть может, я тоже всплакну.
   - Н-не м-могу... Н-не м-могу...
   - Что ты не можешь?
   - Дать тебе  отставку не могу. Я... я хочу тебя, хочу всегда быть
с тобой...  Это какое-то наваждение. Ведь я не люблю тебя, ведь я...
я... я... О-о, как я тебя ненавижу!!!
   Маргарита подхватилась,  опрокинула Филиппа навзничь и уселась на
него сверху, стиснув коленями его бока.
   - Прошу  тебя,  умоляю,  откажись  от  меня.  Будь  великодушным,
дорогой... Будь  безжалостным, непреклонным,  ни за что не женись на
мне. Даже  если я  на коленях  буду пресмыкаться  перед  тобой -  не
соглашайся, не  губи меня,  дай мне  жить по-человечески...  Ну! Ну!
Ну! - и в исступлении она принялась наотмашь хлестать его по щекам.
   Налицо  были  явные  признаки  истерического  состояния,  поэтому
Филипп, не  долго думая,  влепил ей  две сильные  пощечины  и  резко
оттолкнул ее  от себя.  Упав на  бок, Маргарита мигом успокоилась и,
свернувшись калачиком, тихонько захныкала.
   - Я буду  великодушным, жестоким и непреклонным, - заявил он. - Я
не позволю тебе губить свою жизнь. Ты свободна.
   Маргарита перестала хныкать и недоверчиво посмотрела на него.
   - Правда?
   - Клянусь хвостом  Вельзевула, как  говаривает Эрнан.  Теперь уже
ничто не заставит меня жениться на тебе.
   - Ты в  самом деле  отказываешься от  меня? - с робкой надеждой и
немалой долей горечи в голосе переспросила она.
   - Наотрез. Я  не хочу  прослыть деспотом  и эгоистом,  единолично
присвоившим себе  такое бесценное  сокровище, как  ты. Ведь  никто в
здравом уме не поверит, что ты не изменяешь мне по собственной воле.
Обо мне  будут рассказывать  ужасные истории,  что якобы я регулярно
подвергаю тебя  жесточайшим пыткам,  чтобы принудить  к  супружеской
верности. Постепенно  вокруг тебя  возникнет ореол  мученицы... Черт
возьми! Снова плачешь?
   - Это я от радости, дорогой... И самую чуточку - от грусти. Когда
ты уедешь,  мне будет  очень не  хватать тебя.  А ты? Ты будешь хоть
изредка вспоминать обо мне?
   - Ах, милочка, -  сонно пробормотал Филипп. - Я никогда не забуду
тебя. У  тебя такое  прекрасное  тело,  ты  такая  страстная,  такая
нежная, такая сладкая...
   - А как  же галльская корона? - всполошилась Маргарита. - Ведь мы
с тобой...  Впрочем, мне  это ни  к чему,  с тобой  я не  буду  даже
правительницей Наварры -  лишь номинальной  королевой, женой короля.
Но ты...  Неужели ты откажешься от своих претензий? Не верю. Не могу
поверить. Нет, определенно, ты что-то затеваешь - но что?
   Филипп не  ответил. Усталость,  наконец, одолела  его, и он уснул
мертвым сном.  Маргарита  нежно  коснулась  губами  его  лба,  затем
осторожно, стараясь  не производить  лишнего  шума,  соскользнула  с
кровати и  не спеша  оделась. Вынув  из подсвечника зажженную свечу,
она в последний раз взглянула на спящего Филиппа - и в тот же момент
лицо его озарила счастливая и безмятежная улыбка.
   "Интересно, что  ему снится? -  думала Маргарита,  направляясь  к
двери. - Или кто?.. Может быть, Бланка?.. Теперь это не важно. Между
нами все  кончено. Навсегда.  Бесповоротно... Да, да, да! - убеждала
она себя. - Бесповоротно! Он мой злой гений. Я не могу его любить...
Я не должна его любить! Благодарю тебя, Господи, что ты избавил меня
от этого  чудовища. Ты  дал мне  силы, дал  мне мужество, и это я, я
отвергла его!  И пусть  теперь ему  снится кто угодно - но только не
я..."
   А Филиппу  снились Перигор,  Руэрг и  Готия. В  его вещем сне они
представлялись ему  в виде  трех ступеней к возвышению перед главным
алтарем собора  Святого Павла  в Тулузе,  где по традиции происходит
коронация королей  Галлии. И видел он усыпанную драгоценными камнями
золотую корону королевства Галльского, которую возлагает на его чело
Марк де Филипп, архиепископ Тулузский, милостью Божьей венчая своего
побочного брата  на царство в одном из могущественнейших европейских
государств...



        Глава 41
                           БРАТ И СЕСТРА

Дверь тихо  отворилась, и  в  спальню,  освещенную  двумя  коптящими
огарками свечей, вошла стройная рыжеволосая девушка, одетая в платье
из темно-коричневого бархата, схваченное вокруг талии широким, шитым
серебряными нитями поясом.
   Она осмотрелась  вокруг и  удрученно покачала  головой. В комнате
царил полнейший бардак; на полу была беспорядочно разбросана одежды,
а ее  владелец, юноша  лет двадцати  со всклокоченными светло-русыми
волосами, лежал  в разобранной  постели, уткнувшись лицом в подушку.
Он даже  не шелохнулся  на звук открывшейся и закрывшейся двери, по-
видимому, не расслышав ее тихого скрипа.
   - Ты еще не спишь, Рикард? - шепотом спросила девушка.
   Юноша повернул голову и уставился на нее тусклым взглядом. Темные
круги под  глазами - то ли от недосыпания, то ли от частых попоек, -
делали его похожим на енота.
   - Привет, сестренка, -  вымученно  улыбнулся  он. -  Как  видишь,
бодрствую.
   Тяжело вздохнув,  Елена присела  на край кровати и взяла брата за
руку.
   - Да  уж,  вижу.  Чего-чего,  а  бодрости  и  жизнелюбия  тебе  в
последнее время не занимать.
   - Все насмехаешься?
   - Отнюдь. Я  лишь пытаюсь  вразумить тебя, непутевого, но, боюсь,
только время  зря трачу.  А вот  другие впрямь  над тобой смеются. И
громче всех Маргарита... Кстати, ты разговаривал с отцом?
   - Когда?
   - Та-ак, понятно.  Стало быть,  он не  захотел даже  повидаться с
тобой перед от®ездом. Про маму я уж и не говорю, она...
   Рикард мигом вскочил, сел в постели и растерянно заморгал.
   - Как?! Они уехали?
   - Да, - кивнула Елена. - В Калагорру.
   - Когда?
   - Сегодня утром. Они решили не оставаться на празднества. Забрали
обеих сестренок и уехали.
   - Но почему, черт возьми?
   - А ты не догадываешься?
   - Неужели из-за меня?
   - Из-за кого  же еще!  Пойми, наконец,  что им стыдно за тебя, за
твое поведение.  Мама ужасно злится, а отец... Да что и говорить! Ты
всегда был  его любимцем, он так гордился тобой, но теперь... Теперь
ему так стыдно!
   - Ну, так  пусть он отречется от меня, если стыдится. Пусть лишит
меня наследства - тогда и по моим долгам будет вправе не платить.
   - Да что ты такое несешь?! - в отчаянии воскликнула Елена. - Ты в
своем уме? Опомнись, братишка!
   Какое-то мгновение  Рикард непонимающе  глядел на  сестру,  затем
резко привлек ее к себе и уткнулся лицом в ее плечо.
   - Прости, родная,  прости. Я  сам  не  знаю,  что  говорю...  Это
безумие! Я спятил, я сумасшедший...
   Елена  нежно  терлась  щекой  о  его  волосы.  Ее  красивое  лицо
расплылось  в   гримасе  мучительного  наслаждения,  а  глаза  томно
блестели.
   "Вот дура! -  думала она  о Маргарите. -  Это же надо иметь такой
извращенный вкус,  чтобы променять  его на  Красавчика... И  поделом
ей!"
   - Рикард, - спустя некоторое время отозвалась Елена. - Не знаю, к
добру ли это, но час назад произошло событие, которое должно немного
утешить тебя.
   Рикард отстранился. В глазах его вспыхнула робкая надежда.
   - Неужели Маргарита  так обиделась  на Красавчика,  что расторгла
помолвку с ним?
   - Нет, помолвку она не расторгла...
   - Ну вот, - понурился Рикард. - А ты...
   - Да погоди  сокрушаться,  экий  ты  нетерпеливый!  Маргарита  не
расторгла помолвку  прежде всего  потому, что  никакой помолвки  и в
помине не было.
   - Так будет.
   - А вот  и не  будет! Это  все досужие  домыслы - от  начала и до
самого  конца.   В  действительности   Красавчик  женится  на  нашем
племянничке.
   - На каком еще племянничке? - ошарашено спросил Рикард.
   - Тьфу ты! - поморщилась Елена. - Вот недотепа! Пить надо меньше,
братишка, так  соображать будешь  быстрее.  Я  имею  в  виду  нашего
племянника женского  пола или  же, если  тебе так  больше  нравится,
племянницу пола мужска.
   - Красавчик женится  на  Анне?! -  наконец  дошло  до  Рикарда. -
Врешь!
   - А вот  и не  вру.  Оказывается,  кузен  Август  Юлий  и  герцог
Аквитанский уже  давно ведут  переговоры на  сей счет,  а сегодня на
банкете они  об®явили, что  вскоре будет  подписан брачный контракт.
Поэтому Красавчик и избрал королевой любви и красоты Анну - как свою
невесту. А  с Маргаритой  он, стало быть, просто развлекался. Нечего
сказать, ловко  водил ее за нос! И если она поверила, что он вправду
намерен жениться на ней, то так ей и надо... Рикард! Что с тобой?
   Она ожидала  от него  какой угодно реакции - от буйного веселья с
танцами и  плясками до  полного недоверия, -  но только не того, что
случилось на  самом деле: он бухнулся ничком на постель и безудержно
зарыдал.
   Елена пододвинулась к брату и, положив его голову себе на колени,
терпеливо дожидалась, пока он успокоится. Выплакавшись, Рикард вытер
влажное от  слез лицо о юбку сестры, затем поднялся и сжал ее руки в
своих.
   - Ты вернула  меня к  жизни, родная.  Я... я  будто очнулся после
кошмарного сна.  Теперь у  меня есть  цель. Я снова хочу жить. Я так
хочу жить!.. Но мне нужна Маргарита...
   Елена печально вздохнула:
   - У тебя  лишь одно  на уме -  Маргарита. Ты просто зациклился на
ней. И чем она тебя околдовала, вот уж не пойму.
   - Я тоже не пойму, сестренка. Но она для меня все, альфа и омега,
смысл всей  моей жизни...  Боже, какой я глупец! Зачем я так страдаю
из-за нее?..
   - Вот именно -  зачем? Она не стоит того, чтобы ты так изводился,
выставлял себя  на всеобщее  посмешище, пытался покончить с собой...
Слава Богу,  кузен Бискайский  поверил, что  это из-за  долгов и  не
раззвонил по всему дворцу о том инциденте.
   Рикард мрачно усмехнулся:
   - Вернее сказать,  слава Богу,  что он  не поверил  правде, иначе
наверняка раззвонил бы.
   - Что ты говоришь? - озадаченно произнесла Елена.
   - Сначала я  рассказал ему  правду, - об®яснил Рикард. - Не знаю,
что  на   меня  нашло;   я  был   просто  не  в  состоянии  лгать  и
выкручиваться.  Но   кузен  не   поверил  мне,   что,  впрочем,   не
удивительно. У  него только две страсти в жизни - деньги и власть, а
все прочее ерунда. Он так и сказал мне: ерунда, чушь собачья. Тогда-
то я  и вспомнил  о долгах,  да еще  приплел, что отец якобы намерен
лишить меня  наследства. Вот  этому Александр  охотно поверил и... -
Тут он обхватил голову руками и протяжно застонал. - Господи Иисусе!
Как это  мерзко, отвратительно!..  Вот что,  Елена, мне  надо срочно
поговорить с Маргаритой. Сейчас же, немедленно.
   - Сейчас? - переспросила удивленная Елена. - Да ты спятил! Сейчас
уже далеко  за полночь,  и Маргарита,  скорее всего, спит. А если не
спит, то  наверняка знает все и злая, как сто гадюк. Не нарывайся на
неприятности,  это  не  лучший  способ  восстановить  с  ней  добрые
отношения.
   - Дело   безотлагательное,   сестренка, -   настаивал   Рикард. -
Государственной важности.
   - Какой бы  важности оно  ни было, -  возразила Елена, - до утра,
думаю, подождет.
   - Нет, не подождет. Я не подожду. Я не могу жить ни минуты с этой
тяжестью на сердце.
   - Так поделись  со мной.  Расскажи, что  тебя мучит, облегчи свою
душу. Ведь никто не понимает тебя лучше, чем я.
   - Нет. Я расскажу только Маргарите.
   Елене так  и  не  удалось  урезонить  брата.  Обычно  Рикард  был
предельно откровенен со старшей и самой любимой из своих сестер - но
на этот раз он заупрямился, и, в конце концов, ей пришлось уступить.
   - Ладно, - со  вздохом согласилась она, - попытаюсь устроить тебе
эту встречу,  коли так  настаиваешь. Вот  только сперва  приоденься,
умойся, а то вид у тебя уж очень неряшливый.
   Рикард на  мгновение замялся,  затем как-то  виновато  глянул  на
сестру и нерешительно, будто оправдываясь, произнес:
   - Тогда выйди на минутку... Или отвернись.
   Елена грустно улыбнулась и отошла к окну.
   - Кстати, - отозвался  Рикард, надевая чистое белье. - Ты все еще
путаешься с графом д'Альбре?
   - Да нет,  он уже увлекся Изабеллой Арагонской. У меня ему ничего
не светило,  и он, видимо, решил попытать счастья у другой. Впрочем,
его выбор  нельзя назвать  удачным. Помяни мое слово, она его быстро
отошьет.
   - Это правда?
   - Так   мне    кажется.   Говорят,   кузина   Изабелла   донельзя
добродетельна и  ни разу  не изменяла  своему мужу.  Хотя, по  моему
мнению, Филипп де Пуатье нисколько не заслуживает ее верности.
   - Я не о том спрашиваю, сестренка.
   - А о чем?
   - Это правда, что Гастону д'Альбре у тебя ничего не светило?
   - Само собой  разумеется. Ведь  тебе известно,  для кого я берегу
свою невинность.
   Слова эти  были произнесены  вполне будничным тоном, как бы между
прочим, но  на сей  счет Рикард не питал никаких иллюзий: начиналась
старая песенка.  Он мысленно выругал себя за несдержанность и тут же
совершил еще одну ошибку, выпалив сгоряча:
   - Прекрати, Елена!  Сейчас же  прекрати! Я  не допущу,  чтобы  ты
стала второй Жоанной.
   Она резко повернулась к нему. В ее глазах застыло изумление.
   - Ты-то откуда знаешь?!
   - А ты?
   Несколько долгих  секунд они  молча глядели  друг на друга. Затем
Елена отошла  от окна  и присела  на  кровать  рядом  с  братом.  Ее
красивые брови сдвинулись и между ними залегли морщинки.
   - Это я  узнала от  Бланки. Как-то  мне не  спалось, и  я пошла к
ней - а  она как  раз поссорилась  с Монтини?  Мы чуточку  выпили...
гм... ну, не совсем чуточку - в самую пору для того, чтобы мы начали
плакаться  и   поверять  друг  дружке  свои  девичьи  тайны.  Стыдно
вспомнить, что я тогда наговорила... Ах да, я же рассказывала тебе.
   - Рассказывала, -  подтвердил  Рикард,  довольный  тем,  что  ему
удалось избежать очередного, вернее, дежурного об®яснения в любви. -
Как вы обе, пьяные в стельку, рыдали навзрыд, жалуясь на свою жизнь.
   - Что было, то было, - сказала Елена. - Ох, и разоткровенничались
же мы!  Так разоткровенничались,  что у  нас просто  не  было  иного
выхода, как  стать близкими  подругами. В  противном  случае  мы  бы
возненавидели друг друга.
   - То-то я  и смотрю,  что в последнее время вы неразлейвода. Даже
Маргарита как-то отошла на второй план.
   - В этом  нет ничего  удивительного, - пожала  плечами Елена. - У
нас с  Бланкой много общего, гораздо больше, чем у меня или, скажем,
у нее  с Маргаритой. Не это удивительно - а то, что поначалу мы друг
друга на вид не переносили.
   - Понятно, - сказал Рикард. - И когда вы поженитесь?
   Елена звонко рассмеялась:
   - У тебя  и Маргариты мыслишки вертятся в одном направлении - что
правда, то  правда. Увы,  это так  же невозможно,  как и  наш брак с
тобой... - Она  мигом оборвала свой смех и помрачнела. - Ну почему я
твоя сестра?
   Рикард вздохнул:
   - Думаю, Господь  порой не  прочь зло подшутить над людьми... Ах,
если бы вместо тебя моей сестрой была Маргарита!
   - Зачем? Чтобы ты не мог любить ее? Или чтобы смог полюбить меня?
   - И то,  и другое,  родная, - ответил Рикард. Он быстро застегнул
камзол и  обул башмаки. - Ладно, пойдем. Вот потолкую с Маргаритой и
только тогда  окончательно решу,  стоило ли  мне вообще  рождаться в
этом дурацком  мире, где  обе женщины,  с каждой из которых я был бы
счастлив, равным  образом, хоть и по разным причинам, недоступны для
меня.



        Глава 42
                        ПРОШЛОГО НЕ ВЕРНЕШЬ

Почти  четверть   часа  пришлось   простоять  Рикарду   в   приемной
апартаментов принцессы,  дожидаясь возвращения сестры. Наконец Елена
явилась; вид у нее был встревоженный.
   - Маргарита еще не спит, - сказала она, - и согласна поговорить с
тобой. Только недолго.
   - Где она сейчас?
   - В библиотеке.
   - И как выглядит?
   - Очень худо.  Слишком уж  спокойная, а  это не к добру. Боюсь, я
сглупила, согласившись помочь тебе. Надо было...
   - Все в порядке, сестренка. Не беспокойся.
   - Тебе легко  сказать - не  беспокойся... Ну, да ладно, ступай. -
Она поцеловала его в губы и добавила: - И будь умницей... безумец ты
этакий!..

   Маргарита в самом деле выглядела очень худо. Она сидела в широком
кресле в  дальнем от двери углу библиотеки, неподвижная, как статуя,
и даже  не шелохнулась, когда в комнату вошел Рикард, лишь устремила
на  него   тяжелый  взгляд  своих  прекрасных  голубых  глаз.  Свет,
исходивший от  трех горевших в настенном канделябре свечей, придавал
ее бледному лицу зловещий багровый оттенок.
   - Прошу садиться,  кузен, - сухо произнесла Маргарита. - Надеюсь,
ваша сестра  передала вам,  что я  не расположена  к продолжительной
беседе?
   - Да, кузина, -  ответил Рикард,  устраиваясь в  соседнем кресле,
развернутом под  прямым углом  к тому,  в котором  сидела принцесса.
Сердце его  ухнуло в  холодную пустоту:  обращение на  вы  в  личном
разговоре и  подчеркнутая официальность  тона не  сулили ему  ничего
хорошего. Более того, это было дурным предзнаменованием.
   - Итак, - продолжала  Маргарита, глядя  мимо  Рикарда, -  если  я
правильно поняла  вашу сестру, вы намерены сообщить мне нечто весьма
важное.
   - Чрезвычайно важное. Но, прежде всего...
   - Ага! Значит, ты выдвигаешь предварительные условия?
   - Нет, не условия. Всего лишь несколько вопросов.
   - Хорошо, - снизошла Маргарита, - я отвечу на твои вопросы. В том
случае, разумеется, если они не будут слишком дерзкими. Спрашивай.
   Рикард сделал глубокий вдох, набираясь смелости.
   - Маргарита, ты уже знаешь о помолвке Кра... Филиппа Аквитанского
с Анной Юлией?
   Маргарита поджала  губы. Профиль  ее заострился, глаза потемнели.
Она резко повернулась к нему лицом.
   - Да, знаю. А тебе какое дело?
   - Для меня  это очень  важно, Маргарита.  И  ты  знаешь  почему -
потому что я люблю тебя.
   - Ну и что? Мне-то как