х глаз.
   - Если, конечно,  ты останешься  здесь. Ты  же останешься, не так
ли?
   - Да! Да!  Да! - с  жаром  воскликнул  Симон  и  привлек  к  себе
Маргариту. - Ой,  батюшки! - растерянно  добавил  он,  сжимая  ее  в
об®ятиях. - Что  подумает Амелина?  Она уже  и так подозревает меня.
Это Филипп и Гастон в своих письмах ей на меня доносят.
   - Ну, и  путь подозревает,  пусть поревнует  чуток. Поверь, тогда
она будет  больше  ценить  тебя.  Ты  пытался  растрогать  ее  своей
верностью -  и   потерпел  неудачу.   Теперь  попробуй  досадить  ей
супружеской изменой,  и когда  после твоего  возвращения она устроит
тебе бурную  сцену ревности, можешь считать, что ты завоевал если не
ее любовь, то, по крайней мере, ее уважение.
   - И все-таки, как же мне об®яснить Амелине...
   - Ради Бога, Симон! Придумай какой-нибудь смехотворный предлог, к
примеру, что ушиб колено.
   - Точно! - обрадовался  Симон. - Так я и напишу. Как это я сам не
додумался?..
   В  этот   момент  послышался   тихий  стук   в  дверь.  Принцесса
отстранилась от Симона и громко спросила:
   - Лидия?
   - Да, госпожа, это я.
   - Чего тебе?
   - Пришла госпожа  Бланка с  монсеньором Аквитанским  и спрашивает
вас.
   - Уже?! - удивилась  Маргарита и  покачала головой. -  Как быстро
бежит время! Воистину, счастливые часов не наблюдают... Лидия!
   - Да, госпожа.
   - Где сейчас Бланка и принц?
   - Там, где обычно. Я проводила их в Красную гостиную.
   - Вот и  хорошо. Вели  кому-нибудь из девчонок передать им, что я
скоро приду, а сама возвращайся - поможешь мне одеться.
   - Сию минуту, госпожа. Все будет сделано. - За дверью послышались
удаляющиеся шаги горничной.
   Маргарита повернулась  к Симону. Тот лежал, натянув до подбородка
одеяла. Лицо его было бледное, а взгляд - затравленный.
   - Что стряслось? - спросила она. - Тебе плохо?
   - Филипп! -  испуганно   проговорил  он  и  выбил  зубами  мелкую
дробь. - Он... Если он узнает, то напишет Амелине...
   Маргарита небрежно передернула плечами:
   - Разумеется, он узнает. Как не сегодня, так завтра. А завтра уже
наверняка. Завтра  вся Памплона  будет судачить  о том,  что у  меня
появился новый  милок. - Она  рассмеялась. - И  какой милок! Другого
такого мне вовек не найти.



        Глава 65
                   ВЕСТИ ХОРОШИЕ, ВЕСТИ ДУРНЫЕ...

Приблизительно через  четверть часа  одетая в  простенькое  вечернее
платье Маргарита  вошла в  Красную гостиную  своих зимних  покоев  и
первым делом обняла Бланку и расцеловала ее в обе щеки.
   - Я так рада за тебя, кузина. И вас тоже поздравляю, принц. Дети,
это большое счастье.
   Филипп вежливо поцеловал протянутую ему руку. После произошедшего
почти два  месяца  назад  разрыва  между  ними,  их  отношения  были
несколько суховаты и официальны даже в неофициальной обстановке.
   - Вы так считаете, принцесса?
   - Разумеется, кузен! -  В ее доброжелательной улыбке промелькнула
затаенная печаль. -  Дети всегда  в радость. И особенно, если они от
вас.
   - Благодарю за комплемент, сударыня, - поклонился Филипп.
   А  Бланка   метнула  на   Маргариту  сердитый  взгляд.  Та  вновь
усмехнулась, и опять в ее улыбке промелькнула грусть.
   - Не гневайся,  душенька, за  эти мои  невинные слова, -  сказала
она,  садясь   в  кресло. -   Будь  снисходительна   к   отвергнутой
сопернице... И не надо морщиться, прошу тебя. Здесь все свои - зачем
же лицемерить?
   Такие вот  реплики,  которые  время  от  времени  позволяла  себе
Маргарита, очень  льстили тщеславию  Филиппа, а  Бланку приводили  в
смятение, вызывая  у нее  болезненные приступы  ревности,  вкупе  со
страхом когда-нибудь потерять Филиппа, как потеряла его Маргарита. И
чтобы  не   поссориться  с   подругой,  Бланка  всякий  раз  спешила
переменить тему разговора.
   - Боюсь, мы  пришли некстати, -  заметила она, глядя на небрежную
прическу наваррской принцессы. - Ты, наверное, отдыхала?
   - И да,  и нет.  Я только  что вышла  из спальни,  но  там  я  не
отдыхала, а развлекалась. Наставляла рога Тибальду.
   Бланка смутилась и в замешательстве опустила глаза. А Филипп тихо
фыркнул.
   - Быть может,  нам лучше  уйти, чтобы  не мешать  вам? -  спросил
он. - Только  откровенно, принцесса.  Ведь здесь  все свои,  как  вы
любите  выражаться.  Отбросьте  излишнюю  деликатность,  и  если  мы
помешали вам, так прямо и скажите. И тогда мы уйдем.
   - Э нет,  друзья, останьтесь, -  покачала головой  Маргарита. - С
этим делом я давно справилась, даже увлеклась сверх меры.
   - Гм... И кто же ваш счастливый избранник?
   Бланка укоризненно  поглядела на Филиппа, мысленно упрекая его за
столь бесцеремонный  вопрос. Маргарита  же улыбнулась им обоим своей
лучезарной улыбкой, а в глазах ее заплясали чертики.
   - Ах, друзья,  это настоящее чудо! Он такой милый, такой наивный,
такое очаровательное дитя...
   - Прямо как Симон, - вырвалось у Филиппа.
   - Так это он и есть.
   Филипп изумленно уставился на Маргариту:
   - Симон?! Да что вы говорите!
   - А что  тут такого странного, скажите на милость? И вообще, я не
могу взять в толк, принц, почему ваша двоюродная сестра пренебрегает
им.
   - Он уже успел вам поплакаться?
   - В некотором смысле, да.
   - Это в  его репертуаре.  Симона хлебом  не корми, дай ему только
пожаловаться на  Амелину... И все же поверьте, Маргарита, он сгущает
краски. По-своему Амелина очень любит его.
   - По-своему? - с  лукавой улыбкой  переспросила принцесса. -  Как
это, по-своему?
   - Это долгая  песня, пожалуй,  длинною в  целую жизнь.  А если  в
нескольких словах,  то он  трогает ее,  она жалеет  его и любит, как
свое дитя.
   - Жалеет, говорите? -  задумчиво произнесла Маргарита. - Гм... По
мне, жалость  со стороны  женщины только унижает мужчину. Настоящего
мужчину... Кстати,  о госпоже  д'Альбре  де  Бигор.  Филипп,  вы  не
откажете мне в одной небольшой услуге?
   - С удовольствием, Маргарита.
   - Тогда напишите Амелии, что ее муж вывихнул ногу.
   - Но зачем?
   - Я хочу, чтобы Симон остался в Памплоне.
   - Кузина! - с упреком отозвалась Бланка.
   - И в  самом деле, -  поддержал ее Филипп. - Не надо травмировать
Симона. Прошу вас, Маргарита.
   - А с  чего вы взяли, что я собираюсь его травмировать? Напротив,
я хочу  сделать  из  него  взрослого  мужчину.  Настоящего  мужчину,
которому ни к чему будет жалость женщины.
   Филипп с сомнением покачал головой:
   - Вряд ли что-то получится из вашей затеи. Через пару дней он вам
надоест, вы  найдете себе  другого,  а  его  бросите,  вскружив  ему
голову.
   - Вы так считаете?
   - Я в  этом уверен.  Ведь ни  для кого  не секрет,  что наш Симон
глупенький.
   - Ну, и  что с того? Почему вы думаете, что мне обязательно нужны
умники? Вовсе  нет! От  них только сплошные неприятности. Один умник
был так  умен, что,  в конечном  итоге, свихнулся  и позволил кузену
Бискайскому погубить его. Другой умник коварно одурачил меня. - (Тут
Филипп покраснел  и поджал  губы.) -  А  третий  из  этой  блестящей
компании  умников   поспешил  забраться  под  юбки  моей  фрейлине -
авансом, так сказать, чтобы я, случаем, не опередила его. Да плевать
я на всех вас хотела!
   - Хорошо,  Маргарита, -  примирительным  тоном  произнес  Филипп,
видя, как  она завелась. -  Ваши симпатии,  это  ваше  личное  дело.
Можете не  сомневаться, я  исполню вашу  просьбу, напишу,  что Симон
вывихнул ногу,  только вряд  ли Амелина в это поверит. Я подозреваю,
что кто-то из моей свиты информирует ее о каждом его шаге.
   - Это несущественно, кузен. Речь идет лишь о формальном предлоге.
А то,  что госпожа  д'Альбре де  Бигор будет  знать обо всем, даже к
лучшему. Поверьте,  пренебрежение со стороны мужчины больно уязвляет
женщину. А  если, к  тому же,  она сама  далеко  не  святая,  то  ее
начинают  мучить   угрызения  совести,  что  она  так  откровенно  и
бесстыдно изменяла своему мужу...
   - А может,  достаточно, принцесса? - без всяких церемоний оборвал
ее  Филипп. -   Поговорим-ка  лучше   о  чем-нибудь   другом,  более
приемлемом для Бланки. Этот наш разговор вгоняет ее в краску.
   Маргарита взглянула на смущенную Бланку и глумливо ухмыльнулась:
   - Ох, уж  эта ее  деликатность! И когда же вы, в конце-то концов,
перевоспитаете ее? А, Филипп?
   - Не все  сразу, Маргарита, не все сразу. Не так-то просто выбить
из этой  хорошенькой и  умненькой головки  те дурацкие предрассудки,
которые прочно  засели  там  благодаря  стараниям  ее  целомудренных
наставниц-кармелиток. Впрочем,  некоторый прогресс  уже налицо. Так,
скажем, сегодня  Бланка об®яснила  мне, почему  она  не  может  быть
беременной от  Монтини, и  при этом  ни разу  не покраснела. Правда,
милочка?
   Милочка утвердительно  кивнула, и  вопреки уверениям Филиппа щеки
ее заалели.
   - Простите за нескромный вопрос, кузен, - сказала Маргарита, - но
я никак  не могу добиться от Бланки внятного ответа. В постели с ней
вы...
   - Прекрати,  кузина! -   резко  произнесла   Бланка;  взгляд   ее
помрачнел. - Какая  же ты  бесстыжая, в  самом деле!  Тебя не должно
касаться, что  мы делаем  в постели,  заруби себе  на носу. И уж тем
более ты не должна спрашивать об этом Филиппа, понятно? Здесь ни при
чем мое якобы ханжество, просто есть вещи, о которых следует молчать
даже в кругу близких друзей...
   - Из деликатности, разумеется.
   - Да, из  деликатности. Негоже  обсуждать на людях то... то самое
сокровенное, что  является достоянием  лишь двух человек. Мне всегда
казалось, что  ты слишком  озабочена   э т и м , но по-моему это уже
чересчур - совать  свой любопытный  нос в  чужую постель.  Учти: еще
одно слово, и я уйду.
   - Бланка права, -  поддержал ее  Филипп. - Как мне не прискорбно,
кузина, но в таком случае я тоже буду вынужден уйти.
   - Ну что  ж, - вздохнула  Маргарита. - Коль  скоро вы  не желаете
говорить о любви, потолкуем о смерти.
   - О чьей смерти?
   - О смерти  французского короля  и его  старшего сына,  о чьей же
еще?
   Бланка удивленно вскинула брови:
   - Да что ты говоришь?!
   - А разве вы ничего не слыхали?
   - Нет, принцесса,  ровным  счетом  ничего, -  ответил  пораженный
Филипп. - А что произошло? Несчастный случай?
   Маргарита хмыкнула:
   - Скорее, это  счастливый  случай.  Филипп-Август  Третий  с  его
авантюрными  крестовыми   походами  был   настоящим  бедствием   для
Франции - но  Филипп де  Пуатье  стал  бы  ее  погибелью.  По  моему
убеждению, Господь, наконец, смилостивился над несчастной страной.
   - И все же, что случилось?
   - Подробностей я  не знаю.  О них расспросите у Тибальда. Вчера к
нему прибыл  специальный  курьер  от  графа  д'Артуа...  Ну,  вот! -
констатировала она,  устремив свой  взгляд в  противоположный  конец
комнаты; тон ее вмиг стал хмурым и неприязненным. - Помяни дурака.
   Филипп оглянулся  и увидел  графа Шампанского, который только что
вошел в гостиную. Он, несомненно, услышал последние слова Маргариты.
   - Весьма польщен,  сударыня, что вы такого высокого мнения о моей
скромной  персоне, -   невозмутимо  произнес  он,  подойдя  ближе. -
Приветствую вас,  принц, принцесса.  Прошу великодушно простить, что
мои первые  слова были  обращены не к вам. - Тибальд сел в свободное
кресло и  снова заговорил: - Премного наслышан, дражайшая супруга. Я
очень рад,  что вы  не остались  в долгу. - Он демонстративно ощупал
свою  голову. -   Рожки  уже   прорезались.  Правда,  пока  они  еще
манюсенькие, но  вскоре та-ак  разрастутся!.. Вы  не подскажете, моя
дорогая, у  кого из  ваших  придворных  дам  самый  рогатый  муж?  Я
непременно сражусь  с ним  на первом  же турнире -  право, это будет
похоже на бой оленей-самцов в брачную пору!
   Филипп и Бланка весело фыркнули. А Маргарита улыбнулась:
   - Браво, дорогой  муженек, брависсимо!  Я не  сомневалась, что вы
воспримете это  философски и с присущим вам чувством юмора. А что до
вашего вероятного  противника на  турнире, то  бесспорным лидером по
темпу роста  рогов является  Габриель де  Шеверни -  если,  конечно,
измену  жены   с  женщинами   можно  расценивать   как   супружескую
измену... - Улыбка  напрочь исчезла  с ее  лица, и оно помрачнело. -
Ах, Матильда, Матильда! Маленькая, глупенькая Матильда!..
   - Это твоя  вина, Маргарита, -  жестко сказала  Бланка. - Целиком
твоя. Я  предупреждала тебя, что ты губишь Матильду, настаивая на ее
браке с  господином де  Шеверни. Но ты не слушала меня, еще и Этьена
подуськивала:   дескать,    благодаря   этому   он   поднимется   по
иерархической лестнице  сразу на  несколько  ступеней  выше,  станет
родственником графа  Капсирского и уже не будет считаться выскочкой.
Радуйся теперь, ты добилась своего! Можешь добавить в свою коллекцию
еще две искалеченные твоими стараниями судьбы.
   Маргарита тяжело вздохнула.
   - Не сыпь  мне соль  на рану, Бланка, - с горечью произнесла она,
по-видимому, не думая оправдываться. - Я сама понимаю, что совершила
непростительную глупость.  Я проклинаю себя за это. Но разве могла я
предвидеть...
   - Ты должна  была предвидеть! Даже я - а я не так хорошо, как ты,
знаю Матильду, - и то я боялась, что этим все закончится.
   - Не  потому   ли, -  язвительно  осведомилась  Маргарита, -  что
последние несколько ночей перед ее свадьбой вы с ней провели в одной
постели?
   Филипп  и  Тибальд  хотели  было  вмешаться  в  их  перепалку  во
избежание дальнейших осложнений, но, взглянув на Бланку, передумали.
Выражение ее  лица было  спокойным и даже кротким, без малейшей тени
смущения или замешательства.
   - Возможно,  и  потому, -  ответила  она  задумчиво. -  К  твоему
сведению, уже  тогда Матильда приставала ко мне. Так что задел этому
был  положен  еще  раньше,  в  твоей  постели. -  Бланка  решительно
поднялась  с   кресла. -  Прошу   прощения,  дон  Тибальд,  за  этот
откровенный  женский   разговор  в   вашем   присутствии,   но   его
спровоцировала не  я, а  ваша жена,  у которой,  как  вы,  наверное,
знаете, весьма искаженное представление о приличии и почти полностью
отсутствует чувство  такта. - С  этими словами  она взяла Филиппа за
руку. - Пойдем,  Филипп. Полагаю,  у кузины и дона Тибальда есть что
обсудить наедине друг с другом.
   - Ни в  коем случае! -  живо  запротестовала  Маргарита  и  почти
насильно усадила  Бланку обратно. -  Не уходите. Сейчас я не склонна
выяснять  с  Тибальдом  отношения.  Может  быть,  завтра,  когда  он
вернется от  своей очередной  потаскушки, у меня и возникнет желание
обсудить с  ним некоторые вопросы, но только не сегодня. Сейчас я не
хочу портить  себе аппетит,  потому как  у меня намечается роскошный
ужин.
   - Увы, - покачал  головой Тибальд. -  Должен  вас  огорчить,  моя
дражайшая супруга. Или напротив - обрадовать. Это уж как посмотреть.
   - Что вы имеете в виду?
   - Никакого разговора  между нами завтра не состоится. На рассвете
я отправляюсь  в Париж. Кузен д'Артуа просил меня приехать как можно
скорее. По его словам, дело не терпит отлагательства.
   - Что ж,  тем лучше, -  сказала Маргарита. -  Да, кстати, дорогой
супруг. Бланку  и Филиппа  интересуют обстоятельства  смерти  короля
Франции и  его сына.  Не соблаговолите  ли вы  уделить нам несколько
минут  своего   драгоценного  времени,   чтобы  поведать   об   этом
прискорбном событии?
   - Охотно, - сказал  Тибальд, доброжелательно глядя на Филиппа. По
натуре своей  благодушный и  незлопамятный, он  уже напрочь позабыл,
что совсем  недавно они  считались соперниками. - Собственно говоря,
смерть Филиппа-Августа  Третьего меня ничуть не удивила. Он так и не
оправился после  ранения в  Палестине, а известие о бегстве Изабеллы
Арагонской с  кузеном Эриком  и вовсе доконало его. Одним словом, не
вынес гордый  властелин позора  своего сына и предпочел умереть - по
дороге в  Париж я  выкрою время и сочиню по этому поводу коротенькую
эпитафию. Что же касается самого Филиппа де Пуатье, то он так горько
сожалел, что не задушил жену прежде, чем она успела сбежать от него,
и с  таким  нетерпением  ожидал  смерти  отца,  чтобы  затем,  ей  в
отместку, передушить всех ее горничных и придворных дам, что пил без
просыпу, пока  не допился  до  белой  горячки  и  сгорел  в  ней  за
считанные часы.  Черт сцапал  его почти  в то  же самое время, когда
душа его  отца вознеслась  на небеса, может быть, чуточку позже. Так
что  присутствовавшие  при  кончине  короля  дворяне,  провозглашая:
"Король умер!  Да здравствует король!" - были не совсем уверены, про
какого же, собственно, короля, который "да здравствует", идет речь.
   Маргарита и  Филипп разразились  громким хохотом;  вскоре  к  ним
присоединился и Тибальд. А Бланка, помимо своей воли, улыбалась. Она
отдавала себе отчет в том, что грех смеяться над чужим горем, однако
не могла  сдержать улыбки.  Тибальд преподнес эту грустную историю в
такой форме  и говорил  с такой  откровенной иронией в голосе, будто
пересказывал сюжет какой-то забавной трагикомедии.
   Всласть посмеявшись,  Маргарита встала с кресла и чмокнула мужа в
щеку.
   - Ты прелесть,  Тибальд. Не  думаю, что какая-то там фрейлина или
даже десяток фрейлин помешают нам ладить друг с другом.
   - Всецело согласен  с вами,  моя  дорогая, -  с  серьезной  миной
произнес граф. -  Еще накануне  венчания мы  договорились, что  наша
клятва вечной  верности будет  иметь чисто символическое значение, и
вопрос состоял  лишь в  том, кто  первый перейдет от слов к делу. Но
сейчас  это   уже  несущественно   хотя  бы  потому,  что  завтра  я
отправляюсь в  Париж, и  моя поездка,  уверяю вас, ни в коей мере не
будет напоминать благочестивое паломничество к святыням. Да и вы, по
моему твердому  убеждению,  вовсе  не  собираетесь  на  время  моего
отсутствия уединиться в монастыре.
   - Уж в  этом  вы  можете  не  сомневаться, -  сказала  Маргарита,
возвращаясь на свое место.
   - И  кто  же  теперь  правит  Францией? -  отозвалась  практичная
Бланка. - Кто регент при малолетнем Филиппе-Августе Четвертом?
   - Вот  это   и  предстоит   решить  Совету   Пэров  и  Парижскому
Парламенту, - ответил  Тибальд. - Пока  что бразды правления взяла в
свои  руки  королева-вдова  Хуана  Португальская,  но  младший  брат
покойного  короля,   граф  д'Артуа,  оспаривает  у  нее  это  право.
Собственно, затем я и еду в Париж - чтобы поддержать кузена.
   - То бишь, вы его сторонник? - спросил Филипп.
   Тибальд поморщился:
   - Ничей я не сторонник. Меньше всего в этой жизни меня интересует
политика. Вам  наверняка известно, что я передал управление Шампанью
Маргарите и,  подобно Пилату,  умыл руки.  Сейчас  ее  люди  наводят
порядок в  моих владениях,  но это  уже меня не касается, благо я не
сомневаюсь,   что    Маргарита   будет   прекрасно   справляться   с
обязанностями хозяйки  Шампани. А что до Франции вообще, то я просто
хочу, чтобы  у нее  был мудрый и рассудительный правитель, способный
поставить ее на ноги и позаботиться о том, чтобы юный король получил
достойное государя воспитание.
   - Ясненько, -  задумчиво   произнес  Филипп. -   Передайте  графу
д'Артуа мои  наилучшие пожелания.  Я целиком  на его  стороне, и  он
может рассчитываться  на мою  поддержку, равно  как и  на  поддержку
моего отца.
   - Непременно передам, -  заверил его  Тибальд и встал с кресла. -
Прошу прощения,  друзья, но  я вынужден  покинуть вас.  Мне еще надо
закончить подготовку к от®езду и пораньше лечь спать.
   Едва лишь  Тибальд вышел  из гостиной,  как  Филипп  поднялся  со
своего места.
   - Пожалуй, я ненадолго отлучусь. Вы не возражаете, Маргарита?
   - Воля ваша,  кузен. Только  возвращайтесь поскорее,  не то  мы с
Бланкой заскучаем.
   - Постараюсь, кузина.
   Филипп ласково  улыбнулся Бланке,  нежно поцеловал ее руку, затем
украдкой подмигнул ей и направился к выходу.
   Маргарита проводила  его долгим  взглядом, а  когда он  исчез  за
дверью, спросила у Бланки:
   - Ты думаешь о том же, что и я?
   - А ты о чем думаешь?