одов остался в среднем неизменным, а в шести из них упал.
Лишь две страны (Индия и Пакистан) смогли достичь темпов роста, не
уступающих показателям стран с небольшими ограничениями на торговлю. Таким
образом, в то время как страны с низкими ограничениями процветали, страны
с высокими ограничениями переживали экономический застой.
Среди непрофессионалов бытует мнение, что ограничения на импорт
способствуют созданию рабочих мест.
Однако прежде, чем обсуждать этот вопрос, полезно напомнить, что для
благосостояния страны имеет значение не число рабочих мест, а объем
производства, который выше в условиях свободной международной торговли.
Действительно, в этом случае потребители могут приобрести товар у того
продавца, который запрашивает самые низкие цены, а производители --
продавать свои товары там, где они могут получить за него самые высокие
цены. В результате растет благосостояние страны: собственники ресурсов
производят, а потребители за свои деньги получают больше товаров и услуг.
Если бы рабочие места были ключом к богатству, мы могли бы с легкостью
создать любое их количество. Все были бы обеспечены работой, выкапывая ямы
сегодня и закапывая их завтра, но при этом все были бы очень бедны, ибо
такие рабочие места не создают товаров и услуг, на которые предъявляется
спрос.
Ограничения импорта могут увеличивать занятость в защищаемых отраслях.
Однако это не означает, что они расширяют совокупную занятость. Импорт
создает покупательную силу для экспорта. Поэтому когда, например, канадцы
вводят тарифы, квоты и другие барьеры, ограничивающие способность
иностранцев продавать свои товары в Канаде, они тем самым ограничивают
способность иностранцев покупать канадские товары. Ведь если у иностранцев
будет меньше возможностей продавать свои товары канадцам, то на руках у
них окажется меньше канадских долларов, необходимых для приобретения
канадских товаров.
Следовательно, ограничения на импорт сокращают экспорт. Производство и
занятость в экспортных отраслях снижаются, и их не могут компенсировать
"спасенные" рабочие места в защищаемых отраслях. Дело в том, что
ограничения на импорт отвлекают ресурсы из отраслей, где отечественные
фирмы-производители имеют низкие издержки, и направляют их туда, где
издержки высоки. В итоге больше внутренних ресурсов окажется
задействованными в производстве товаров, которые канадцы делают плохо, и
меньше -- в изготовлении того, что они делают лучше других.
Многие уверены в том, что для защиты местных рабочих от импорта товаров,
произведенных с помощью дешевого труда, торговые ограничения уж точно
необходимы. Этот взгляд также является ошибочным.
Страны, вывозящие куда-либо товары, делают это для того, чтобы получать
валюту, на которую можно там же и покупать. Они стремятся импортировать
товары, которые относительно дешевы заграницей, и экспортировать те,
которые относительно дешевы дома. Поэтому такие страны, как Канада и
Соединенные Штаты импортируют трудоемкие товары: парики, ковры, игрушки,
изделия ручных промыслов, стекло высокого качества и т.п. Они экспортируют
зерно, продукты нефтехимии, новейшие компьютеры, самолеты и научные
приборы... -- то есть все то, что производится посредством
высокопроизводительного труда, плодородной сельскохозяйственной земли и
знаний -- изобильных ресурсов Соединенных Штатов Америки и Канады.
Несколько иначе происходит торговля между странами со сходным ресурсным
потенциалом, например США и Канадой, которая имеет тенденцию становиться
внутриотраслевой: машины за машины, пиво за пиво, сыр за сыр, мягкая
древесина за твердую древесину. При внутриотраслевой международной
торговле каждая из сторон специализируется на производстве определенных
видов товаров, а затем с помощью обмена получает весь спектр товаров
данной отрасли. Например, с недавнего времени Канада обеспечивает всю
Северную Америку микроавтобусами Плимут Вояджер и Шевроле Лумина,
производя по одному типу автомобиля на каждом заводе и ввозя из-за рубежа
все остальные автомобили компаний "Крайслер" и "Дженерал Моторз". Тем
самым в условиях свободной торговли американцы и канадцы получили доступ к
широчайшей гамме автомобилей по ценам ниже, чем было бы возможно в
противном случае. Почти 80% канадо-американской торговли является
внутриотраслевой, и ожидается, что эта цифра в будущем будет расти.
[Имеется еще одна важная группа доводов в пользу свободной торговли,
которые не приводится авторами книги, может быть из-за ее лаконичности.
Современная технология дробит производственный процесс на многочисленные
мелкие части, каждая из которых наилучшим образом реализуется в какой-то
отдельной стране. В результате исчезает понятие товара, произведенного в
данной стране. (Можно говорить только о части стоимости данного товара,
добавленной в данной стране.) Сторонники протекционизма уже не раз
сталкивались с этим парадоксом, в частности на примере американского
автомобильного рынка. Что надо защищать радетелям отечественной
американской промышленности: американскую компанию "Форд", собирающую свои
автомобили в Южной Корее, или японскую компанию Мицубиси, собирающую их в
Америке? Притом, что обе компании используют для сборки огромное
количество импортируемых товаров. Впрочем, защита национального рынка
всегда была только ширмой, за которой скрывались чьи-то очень частные и
очень корыстные интересы. -- Прим. ред.]
Когда страна имеет возможность приобрести товар у иностранцев дешевле, чем
может произвести у себя, она выигрывает еще и благодаря использованию
высвободившихся внутренних ресурсов для производства других товаров. Для
иллюстрации рассмотрим некий предельный случай. Предположим, что
иностранный производитель, который платит своим рабочим мало или совсем
ничего, наподобие Санта-Клауса желает снабдить канадцев бесплатными
зимними куртками. Имело бы смысл возводить тарифный барьер, чтобы
воспрепятствовать их ввозу? Разумеется, нет. Те ресурсы, которые раньше
использовались в производстве курток, теперь могут быть высвобождены для
производства других товаров. Объем выпуска и доступность товаров
увеличатся. И мы заключаем, что в возведении тарифных барьеров,
препятствующих проникновению дешевых иностранных товаров, не больше
смысла, чем в отказе от бесплатных курток доброго иностранца Санта-Клауса.

Полезно также задать вопрос о том, почему "радетели рабочих мест" и
защитники торговых ограничений международной торговли не выступают за
тарифы и квоты, ограничивающие торговлю внутри страны? В конце концов,
можно подумать обо всех потерянных рабочих местах, когда, например,
провинция Онтарио ввозит лес и яблоки из Британской Колумбии, пшеницу из
Саскачевана, а рыбу -- из Новой Шотландии. Все эти продукты могли бы
производиться в Онтарио. Тем не менее, жители Онтарио считают, что дешевле
"импортировать" эти товары, чем производить их на своей территории.
Онтарио выигрывает оттого, что использует свои ресурсы для производства и
"экспорта" автомобилей. В свою очередь, продажа автомобилей создает
покупательную способность, позволяющую жителям Онтарио "импортировать"
товары, которые было бы относительно дорого производить у себя.
Большинство канадцев признает, что свободная торговля между провинциями
позволяет процветать каждой из них. Им ясно, что "импорт" из других
провинций не ликвидирует рабочие места; он просто высвобождает рабочих для
привлечения их в "экспортные" отрасли, где можно произвести более ценные
товары и, следовательно, -- получить больший доход. Причины выгодности
международной торговли точно такие же, как и в торговле между разными
провинциями. Если свободная торговля между десятью провинциями
способствует их процветанию, то тоже можно сказать и о свободной торговле
между странами мира.
Но если торговые ограничения препятствуют экономическому процветанию,
почему же так много стран прибегает к ним?
Ответ на этот вопрос прост: это кому-то выгодно. Торговые ограничения
выгодны производителям (и поставщикам их ресурсов) в ущерб потребителям.
Как правило, представители производящих отраслей -- предприниматели и
рабочие -- хорошо организованы и политически сильны, в то время как
потребители разобщены. Группы, объединенные общими интересами, имеют
больший политический вес -- а значит, могут заполучить больше средств для
избирательной кампании, а, значит, и голосов. Поэтому политики склонны
прислушиваться к таким группам, и здравые экономические соображения
проигрывают желанию одержать политическую победу.



Часть III.
Экономический прогресс и роль государства
  Государство, защищающее правопорядок и предоставляющее блага, которые
  общество не может получить "на рынке", способствует благосостоянию всей
  страны, НО...
  Государство -- затычка не для каждой бочки Оно не может быть
  использовано для исправления всех недостатков общества
  Цена государственного налогообложения
  Группы интересов могут использовать политический механизм государства,
  чтобы обирать налогоплательщиков и потребителей
  Государство часто создает угрожающий экономике бюджетный дефицит
  Перераспределение средств общества государством способствует их
  расхищению
  Издержки перераспределения доходов намного превышают выгоды тех, кому
  предназначаются перераспределяемые средства
  Централизованное планирование -- всего лишь подмена власти рынка
  политической властью, ведущая к пустой растрате ресурсов и
  экономическому упадку
  Конкуренция между властями так же важна, как и конкуренция между фирмами
  Конкуренция властей между собой и с частными предприятиями заставляет
  органы власти лучше служить интересам людей
  Конституционные нормы должны обеспечивать гармоническое сочетание
  демократии с крепкой экономикой
ГОСУДАРСТВО, ЗАЩИЩАЮЩЕЕ ПРАВОПОРЯДОК и предоставляющее блага, которые
общество не может получить "на рынке", способствует благосостоянию всей
страны
Мудрое и бережливое государство должно удерживать людей от причинения
взаимного вреда, предоставляя им во всем остальном полную свободу занятий,
и не отнимая у них ими заработанный хлеб... Это все, что требуется от
хорошего государства.
Томас Джефферсон
Из письма к Эндрю Джексону.
Государство может способствовать совместной деятельности членов общества и
увеличивать экономическое благосостояние страны двумя путями:
а) обеспечивать защиту жизни людей, их свободы и собственности (если
последняя была приобретена без применения силы, обмана или воровства);
б) предоставлять некоторые блага со специфическими свойствами,
затрудняющими их получение через рынок.
Нобелевский лауреат Джеймс Бьюкенен называет это соответственно защитной
(protective) и производительной (productive) функциями государства.
Защитная функция состоит в поддержании безопасности и порядка, включая
контроль за исполнением законов, запрещающих воровство, мошенничество и
насилие. Государство обладает монопольным правом на применение силы в
целях защиты граждан друг от друга, а также от внешних угроз.
Другими словами, государство стремится предотвратить ущерб, который люди
могут нанести друг другу, и следит за соблюдением свода законов, в рамках
которого люди могут мирно взаимодействовать. В этой связи критически
важными для благосостояния страны являются контроль за соблюдением
контрактов и отказ от всяких ограничений, регулирующих предписаний и
дифференцированных налогов, препятствующих обмену.
Экономическое значение защитной функции достаточно очевидно. Если
государство выполняет ее достойно, люди верят, что не будут обмануты и все
произведенное ими будет ограждено от посягательств не только грабителей,
но и государства с его высокими налогами и разрушительной инфляцией. Иначе
говоря, защита гарантирует, что засеявшему поле будет позволено собирать
урожай. Урожай в результате оказывается обильным.
Когда государство плохо справляется с этой защитной функцией, возникают
серьезные проблемы. Если права частной собственности не определены четко
или же не соблюдаются, люди будут присваивать чужое имущество, ничего не
платя его владельцам. В условиях, когда одни могут заставлять платить за
себя других, рынок не сможет нормально функционировать, поскольку механизм
определения истинных издержек производства товаров, на котором он основан,
не будет действовать.
Кроме того, ресурсы, права собственности, на которые нечетко определены
или не достаточно защищаются, подвергаются чрезмерной эксплуатации.
Загрязнение окружающей среды является классическим примером такой
ситуации.
Вторая важнейшая функция государства -- производительная -- заключается в
обеспечении граждан так называемыми общественными благами, которые имеют
две отличительные черты:
(1) их нельзя предоставить кому-то одному, не сделав их в то же время
доступными для остальных, и
(2) трудно, а иногда и невозможно, ограничить круг потребляющих эти блага
лишь теми, кто за них платит.
Национальная оборона, проекты по предотвращению наводнений или по борьбе с
насекомыми -- примеры общественных благ.
Частным фирмам очень сложно производить и продавать подобные блага. В силу
самой природы этих благ, установить непосредственную связь между платой за
них и их предоставлением практически невозможно, а, следовательно, у
потребителя отсутствует стимул приобретать их. Их оплатят другие, а он
сможет потреблять их даром.
Возьмем в качестве примера проект по предотвращению наводнений. Если некая
фирма строит дамбу для регулирования стока, трудно или почти невозможно
ограничить ее использование лишь внесшими свою лепту в строительство,
отказав при этом всем остальным. Осознавая это, потенциальные получатели
выгоды обычно не желают покрывать издержки такого проекта, предоставляя
это право "тому парню". В этой ситуации даже самый эффективный проект
может оказаться неосуществимым.
Общество может выиграть, осуществляя потенциально выгодный проект такого
рода через государство. В сущности, именно такую деятельность имел в виду
Адам Смит, когда формулировал свои знаменитые "три функции короны".
Законное право государства -- делать то, что люди в одиночку либо не могут
осилить вообще, либо не в состоянии сделать очень хорошо.
Как определить, является ли правительственный проект действительно
эффективным? Считается, что поддержка большинства делает политическое
действие законным и эффективным. Это может показаться удивительным, но
если проект действительно эффективен, то издержки по его реализации всегда
можно распределить так, что выиграют все избиратели. Рассмотрим, для
примера, выгоды и издержки избирателей, связанные с сооружением дороги:
      ИзбирательПолученные выгодыНалоговые платежи
      Вариант АВариант Б
      Адамс20.005.0012.50
      Браун12.005.007.50
      Грин4.005.002.50
      Джонс2.005.001.25
      Смит2.005.001.25
      Итого$40.00$25.00$25.00

Проект обходится в 25 долл. и приносит избирателям доходы в 40 долл.
Поскольку доходы превышают издержки, проект является выгодным. Если
стоимость проекта распределить между избирателями поровну (вариант А), то
Адамс и Браун выиграют, а Грин, Джонс и Смит проиграют. Ценность проекта
для каждого из этих трех ниже, чем их издержки, равные 5 долл. Если бы
судьба проекта решалась большинством голосов, он был бы отклонен, потому
что последние трое (из пяти) избирателей проголосовали бы против него.
Посмотрим, что произойдет, если издержки распределяются как в варианте 6.
В этом случае Адаме оплачивает половину (12.5 долл.) общей суммы издержек
в 25 долл. в соответствии с его долей (20 долл.) в суммарных доходах (40
долл.); остальные также платят пропорционально получаемым ими доходам. При
таком варианте финансирования издержек все участники проекта оказываются в
выигрыше. Несмотря на то, что проект не набрал бы большинства в случае
равномерного распределения бремени финансирования среди его участников
(вариант А), все они поддержали бы проект, будь налоги начислены
пропорционально доходам каждого (вариант Б).
Этот простой пример иллюстрирует чрезвычайно важный тезис о
демократическом голосовании государственных проектов. Если голосующие
платят за проект пропорционально извлекаемым из него доходам, они все
оказываются в выигрыше в случае эффективности проекта и все проигрывают в
противоположном случае. [Принцип, гласящий, что эффективные проекты
способствуют достижению политического единодушия, был впервые
сформулирован шведским экономистом Кнутом Викселем в 1896 г. (см.
Wicksell, "A New Principle of Just Taxation" in James Gwartney and Richard
Wagner (eds.), Public Choice and Constitutional Economics (Greenwich: JAI
Press, Inc.,1988). Нобелевский лауреат Джеймс Бьюкенен отметил, что именно
эта работа Викселя подтолкнула его к идеям, благодаря которым он
впоследствии занял ведущие позиции в современной теории общественного
выбора (public choice theory).]
Следовательно, при таком способе оплаты издержек любой эффективный проект
будет одобрен подавляющим большинством голосов, что, в свою очередь,
явится лучшим доказательством того, что он эффективен. И наоборот: если
при таком способе оплаты издержек проект не получит поддержки подавляющего
большинства, это -- верное свидетельство его нецелесообразности.
Таким образом, поскольку по-настоящему эффективные проекты, как правило,
одобряются подавляющим большинством граждан, многие экономисты считают,
что средства налогоплательщиков можно было бы тратить с большим толком,
если бы любая государственная программа голосовалась не простым, как ныне,
а квалифицированным большинством голосов.
ГОСУДАРСТВО -- ЗАТЫЧКА НЕ ДЛЯ КАЖДОЙ БОЧКИ
Оно не может быть использовано для исправления всех недостатков общества
Люди склонны считать, что правительство, особенно избранное
демократическим путем, может исправить все недостатки общества.
Государственное вмешательство, по их мнению, в состоянии решить любые
общественные проблемы: помочь бедным, повысить качество медицинского
обслуживания, поднять уровень образования, снизить стоимость жилья и т. д.

Эта точка зрения неверна по двум причинам.
Во-первых, правительство отнюдь не всегда принимает решения в "интересах
общества", что бы ни скрывалось за этим туманным понятием. Во-вторых, оно
отнюдь не всегда в состоянии улучшить дело там, где рыночная экономика не
дает желаемого результата.
Государство -- это всего на всего форма организации общества -- институт
власти, в рамках которого люди коллективно принимают решения и ведут
определенную деятельность. Поэтому нет никакой гарантии, что политика,
одобренная большинством избранных представителей народа, будет
содействовать экономическому прогрессу. Наоборот, есть все основания
опасаться, что всенародно избранные власти могут принимать решения,
подрывающие общественное благосостояние, если большинство избирателей не
сможет самоограничить свои намерения.
Многие ставят знак равенства между политической демократией и рыночной
экономикой. Действительно, большинство стран с рыночной экономикой имеют
демократические политические институты.
Могут быть, однако, и иные варианты. Например, в Гонконге с его динамичной
рыночной экономикой никогда не было демократических выборов: будучи
британской колонией, в течение почти целого века Гонконг находился под
политическим контролем метрополии. В Сингапуре, Южной Корее и Чили --
странах с бурно развивающейся в последние годы рыночной экономикой --
политический режим был в определенные периоды репрессивным и авторитарным.

И наоборот, политическая демократия не всегда обеспечивает простор для
развития рыночной экономики. Некоторые демократические страны -- в
частности, Израиль и Индия -- в распределении товаров и ресурсов больше
полагаются на административные методы и высокие налоги, нежели на рынок.
Важно понимать фундаментальные социальные различия между политической
демократией и рыночной экономикой.
Когда демократическое государство облагает население налогами, чтобы
финансировать предоставление своим гражданам определенных благ, имеет
место принуждение.