ой, будто он играет в покер с шулерами
и заранее знает, что его обчистят.

- Я не был в коме, мэр, - уклончиво ответил Штрауд. - Всего лишь потерял
сознание. Доктор Клайн может подтвердить.

Кендра Клайн поджала губы и кивнула:

- По всем нашим данным, это именно так.

- Значит, даже при контакте вы не заразились этой... болезнью?

- Нет, сэр.

- А вот Леонард заболел, и доктор Вишневски тоже...

- В случае с Вишневски, - уточнил Натан, - болезнь проявилась в форме
безумия.

- Мне рассказали, что он пытался убить меня киркой, - вмешался Штрауд. - Но
это был не доктор Вишневски.

- Есть множество очевидцев, - предостерегающим тоном вставил Перкинс.

- После того как я вышел из того состояния, которое доктор Клайн приняла за
кому, - возразил Штрауд, - меня еще дважды пытались убить эти... эти
управляемые люди. Доктор Вишневски действовал не в припадке безумия, а по
приказу. Нечто управляет всеми этими событиями.

Заявление Штрауда вызвало тревожный шумок в зале. Мэр встал и принялся
расхаживать вдоль длинного стола.

- Скажите, доктор Штрауд, у вас есть какие-нибудь догадки, что может
представлять из себя это нечто?

- Могу только предположить, сэр, что это выходит за рамки нашего обычного
понимания... На доктора Леонарда рассчитывать мы не можем... Так что без
помощи Вишневски... Я совсем не уверен, что мы сумеем разобраться, с чем
столкнулись, пока не станет слишком поздно.

- Так что вы предлагаете, доктор?

- Во-первых, я бы хотел, чтобы доктора Вишневски освободили под мою
ответственность. Во-вторых, чтобы нам вернули для всестороннего изучения
все предметы, которые мы принесли из котлована, и...

- Вы просите нас выпустить человека, который вас чуть не убил? - изумился
один из сидевших за столом, но мэр повелительным жестом руки призвал его к
молчанию.

- Продолжайте, доктор, - предложил он Штрауду.

- Под моим руководством и присмотром доктор Вишневски может помочь
осуществить наш первоначальный план нормализации создавшейся ситуации.

- Ив чем же он заключается, сэр?

- Первое и самое главное, мы должны знать противника. Нам нужно понять, что
означает этот корабль... как он попал сюда, зачем и почему... Необходимо
понять, что означают эти... кости в его трюме.

- Те, что вы вынесли на поверхность? - спросил Наган. - Да самые
обыкновенные человеческие кости...

- Вот именно.

- Нет, мне это очень не нравится, - запротестовал вице-мэр, тот самый,
которому мэр не дал договорить несколько минут назад. - А предположим, что
Вишневски опять попытается прикончить Штрауда и на этот раз преуспеет? И
предположим, что об этом прознают газеты и...

- Да пошли вы к черту со своими газетами, Деннис, - рявкнул мэр. - Вы что,
не понимаете, что идет... война, настоящая война. Мы вызвали Национальную
гвардию, ввели военное положение и комендантский час.

Лицо мэра побагровело, но он усилием воли взял себя в руки.

- Штрауда нам рекомендовали Леонард и Вишневски, и, несмотря на то, что
некоторые из нас могли читать или слышать о докторе Штрауде, он сейчас для
нас единственная надежда. Ракетный залп по кораблю не поможет нам подавить
эпидемию и рассудок девяти сотням или уже тысяче людей, пострадавших от
этой напасти, не вернет.

- Значит, вы принимаете мои предложения, сэр? - обрадовался Натан. -
Предоставим доктору Штрауду полную свободу действий?

- До определенного предела, Натан... и вы, Штрауд... до определенного
предела... Нам нужны результаты, и быстро. Мы должны продемонстрировать
общественности, что не сидим сложа руки, а энергично боремся с этой...
штукой. В этом вам, доктор Штрауд, всю посильную помощь окажет доктор Клайн.

- Что?! - переспросила застигнутая врасплох Кендра Клайн. - Послушайте, мэр
Лими! Я ведь не состою на службе у Нью-Йорка... И к тому же нужна в
больнице Святого Стефана. Меня там ждут пациенты, результаты анализов,
опыты, наконец...

- Доктор Уоллес уже направил вам на смену двух ваших коллег, - твердо
заявил мэр Билл Лими. - Мы должны действовать наступательно и по всем
возможным направлениям, доктор Клайн. Поэтому попрошу, во-первых, наблюдать
за состоянием доктора Вишневски и, во-вторых, оказывать всяческое
содействие Штрауду. Вы меня поняли?

Кендра согласно кивнула, но внутри у нее, понял Штрауд, все так и кипело от
возмущения.

- Сделаю все, что в моих силах, но за последствия не отвечаю, - упрямо
проговорила Кендра.

- Ну, ладно... вот и хорошо. - Лими с облегчением перевел дыхание. - Виш
мой старый и близкий друг. Думаю, вам, Натан, и вам, Штрауд, пора навестить
его.

Охваченный все растущим и растущим отчаянием, Артур Вишневски без устали
бился головой в мягкую обшивку двери узилища, куда его ввергли проклятые
демоны. Его обуревал страх перед их возвращением, страх перед тем, что они
с ним сделают, когда вернутся, страх, что они пожрут его тело... так ужасен
и зловещ был вид этих крабоподобных тварей... а во что превратился Штрауд -
нечто такое отталкивающее, что нестерпимое омерзение стиснуло сердце
Вишневски и заставило его схватить кирку, чтобы искромсать в куски это
чудовище, Штрауда... Как только Штрауд попадется ему на глаза, Вишневски
непременно его убьет.

Теперь он знал, что такое на самом деле Штрауд, известно стало и его
настоящее имя - Эшруад, а Эшруад должен быть уничтожен. Вишневски не знал,
что означает имя Эшруад, но для него оно олицетворяло врожденное зло.
Прежде он никогда не слышал этого имени, но что-то в его мозгу вдруг
вспыхнуло непримиримой ненавистью к тому, что скрывалось под маской Штрауда.

Он неумолчно вопил, требуя привести к нему Штрауда. Даже со связанными
руками он найдет способ убить его, как обещал... обещал себе? Нет, не себе,
кому-то еще, но кому же... нет, никак не вспомнить...

Вишневски не переставал таранить дверь с той самой минуты, как его бросили
в этот застенок. Он почти не помнил пыток, которым подвергали его эти
отвратительные и гнусные твари, боли от истязаний он не чувствовал, одно
лишь омерзение и ненависть к ним - к ним ко всем, - но особенно к Штрауду.
Штрауд был главный колдун, их предводитель.

"Плюй в Эшруада", - требовал без умолку звучавший у него в голове голос.

Но что может сделать его слюна такому кишащему паразитами чудовищу, как
Штрауд, с его силищей, с его торчащими, как у дикого кабана, клыками?!

"Плюй!" - приказал голос.

Виш повиновался, заляпав мягкую обивку двери бурой тягучей жижей, от
которой потянулось облачко дыма. Дым собирался в палате сизыми слоями,
горящие ткань и перья обивки пыхнули черным плотным облаком, и Вишневски
зашелся в кашле... В уши ему ворвался оглушительный трезвон колоколов -
сработала противопожарная сигнализация. Дверь распахнулась, и в палату
ворвались два чудовища, мотая кабаньими головами, они схватили Вишневски
своими противными щупальцами.

- Где Штрауд? Приведите Штрауда! - закричал Вишневски, тщетно пытаясь
освободиться от мертвой хватки мучителей, тащивших его сквозь удушливый дым
прочь из палаты.

"Плюй! Плюй в них!" - потребовал голос. Но тут в его тело вонзилась игла
шприца, и через секунду Вишневски, ничего уже не соображая, бессильно упал
на колени. Последнее, что он ощутил, - это омерзительные прикосновения
щупалец, обхвативших его поперек спеленатого смирительной рубашкой тела и
поднявших с пола, в голове вдруг стал нарастать звон колоколов
противопожарной сигнализации, заглушивший отдававший ему приказания голос.

Вишневски очнулся в стерильно белой пустой и обшитой мягкой обивкой палате.
Неподалеку от него на полу подрагивал огромный шар изрыгнутой им бурой
тягучей жидкости. Он чувствовал страшную слабость, голова кружилась, как от
дурмана, мысли пришли в полное замешательство и смятение. Вишневски силился
вспомнить, кто он, где находится, что с ним случилось, почему опутан
смирительной рубашкой...

Но в голове царила абсолютная пустота, и когда он поднял глаза на толстое
армированное стекло в двери, то обнаружил стоявших за нею людей, которые
глазели на него так, словно он был сумасшедшим.

Он изо всех сил напрягал свою память, но ответов в ней не находил. Кто он?
Где находится? Кто его тюремщики?

Вишневски будто наяву ощущал разверзшуюся где-то внутри него бездонную
пропасть, и там, в этой пустоте, таилось его сознание и память о событиях,
которые привели его в эту палату.

- Где я? - прокричал он уставившимся на него через стекло глазам. Он
вскочил и устремился к двери. - Я требую, чтобы вы ответили, кто вы такие и
где я нахожусь! Кто здесь у вас главный? Позовите его сюда, я должен с ним
поговорить!

Но собравшиеся за дверью продолжали внимательно смотреть на него так,
словно наблюдали за каким-то насекомым, забавляясь его бессмысленными
суетливыми прыжками, прежде чем раздавить одним движением пальца.

В ярости и отчаянии Вишневски ударился всем своим тщедушным тельцем в
дверь, еще и еще, еще и еще, тщетно взывая о помощи... Но никто на его
мольбы не откликнулся.

7

В "Бельвю" царил невообразимый хаос. Даже холлы были забиты пострадавшими,
которым не хватало коек. Медицинским персоналом начинало овладевать
раздражение, естественная жалость ко всем этим зомби вокруг них вытеснялась
отвращением, страхом и ненавистью. Врачи и сестры работали день и ночь без
передышки и еле держались на ногах. При виде всех этих страданий доктор
Клайн ощутила острый приступ гнева, она была убеждена, что должна
находиться в своей лаборатории и что с каждой уходящей секундой они теряют
все больше и больше шансов помочь несчастным людям. Находиться в компании
Натана и Штрауда она считала бессмысленным.

Они стояли у палаты для буйных, где содержался доктор Вишневски.

- Странный он какой-то, - заметил санитар, могучий детина, который, судя по
его виду, мог сломать Вишневски пополам и даже не заметить.

- Как он там? - поинтересовался Штрауд.

- Обыкновенно, буйствует... В дверь колотит... кричит, чтобы его выпустили.

- Откройте, - попросил Штрауд.

Санитар отказался, сославшись на то, что у него нет разрешения. Натан ткнул
ему под нос полицейский жетон.

- С вашим начальством мы все уладили. Открывайте, мистер Гиллием.

- Мне-то что, как скажете. Пеняйте потом на себя.

- Давайте, давайте, - поторопил его Штрауд, прижимая к груди открытую
коробку, в которой он принес кости из котлована, и обратился к своим
спутникам: - А вы все ждите здесь.

- Штрауд, на нем, конечно, смирительная рубашка, но не забывайте, что
зубы-то" у него еще остались, - запротестовал Натан и протянул ему свой
пистолет. - Вот возьмите-ка.

- Он мне не потребуется, - отказался Штрауд. Перкинс, в свою очередь,
отважно предложил сопровождать его в палату.

- Нет, я войду один.

Кендра Клайн на все это сказала:

- Может, это не он, а вы сошли с ума, Штрауд.

- Может, и так, - не стал спорить он. Штрауд протиснулся в узкую щель
приоткрытой двери и осторожно прикрыл ее за собой, остальные столпились у
окна. Почувствовав присутствие постороннего, Вишневски проворно перекатился
с одного бока на другой и сел на стопке матрасов, заменявшей ему кровать.
Штрауд обратил внимание, что в палате почти нет металлических предметов, а
те, без которых обойтись оказалось невозможным, были обтянуты пухлой мягкой
обивкой. Завидев Штрауда, Вишневски склонил голову к плечу и подозрительно
прищурился.

- Это я, доктор Вишневски, - обратился он к сумасшедшему.

- Эшруад, - выдохнул Вишневски. - Ты... Ты жив? Штрауд был изумлен и
поражен тем фактом, что Виш говорил спокойно и внятно, как любой нормальный
человек, но тем не менее назвал его тем же именем, что и до него употреблял
демон.

- Да нет же, меня зовут...

- Штрауд... да, Э-эйб... Эйб Штрауд.

- А вас, сэр?

- Вишневски... Но все называют меня Виш.

- Вы помните, что с вами произошло, доктор Вишневски?

- Нет... Проснулся вот здесь... А эти мерзавцы обращаются со мной как со
слабоумным. Придушить бы их всех! - Он вскочил на ноги и бросился к двери,
за стеклом которой маячили лица наблюдавших за ними людей. - Мне до смерти
надоело, что со мной обращаются как с мухой в банке, слышите, вы там!

Не дождавшись ответа, Вишневски с неожиданной силой пнул дверь и
презрительно бросил:

- Просто негодяи!

- А это помните? - спросил Штрауд. Вишневски, туго спеленутый смирительной
рубашкой, неуклюже опустился на колени и заглянул в коробку с костями, где
лежал также свиток пергамента, вынесенный с корабля Леонардом.

- О, Господи!.. Ну, да, конечно... мы... мы были на корабле!

- Правильно, - подбодрил его Штрауд. - А дальше?

- А когда вернулись... Вышли на поверхность... Шел дождь... Вокруг нас стал
подниматься зловонный туман...

- А еще что-нибудь помните?

- Больше ничего... кроме... кроме дезинфекции...

- А после нее?

- Леонарда унесли на носилках.

- Еще что?

- Вы... Вы упали.

- Точно.

- Больше ничего не помню.

- А кирку?

- Какую кирку?

- Вы подобрали кирку... Вишневски покачал головой.

- Нет, этого я не помню.

- Занесли ее надо мной...

- Да что вы, Эйб! Ничего такого не помню. Штрауд попробовал зайти с другой
стороны.

- Доктор Вишневски!

- Слушаю вас.

- Почему вы назвали меня Эшруадом? Вишневски смотрел на Штрауда
непонимающими глазами.

- Неужели? Эшруадом, вы говорите?

- Что означает это имя, вы знаете?

- Я... Мне нужно посмотреть... в книгах... Пойдемте ко мне в лабораторию,
Штрауд... Вы... вы можете вывести меня отсюда?

Штрауд начал развязывать на нем смирительную рубаху. За дверью поднялся
встревоженный шум и суета. Штрауд же опасался, что Вишневски - или сидевший
в нем демон - попытается убить своего освободителя, и тогда собравшиеся за
дверью ворвутся в палату и впопыхах убьют Вишневски. Штрауд даже поежился
от мысли, что жизнь этого человека сейчас у него в руках. Он ломал голову,
как избавить Вишневски от заклятья дьявольского корабля.

- Доктор Вишневски, - воззвал он, - вы должны собрать все силы, чтобы
одолеть эту... штуку. Соберите все силы до последнего и боритесь, черт бы
вас побрал!

- Что я и делал! Боже, как я боролся, Штрауд. Все это время здесь, в полном
одиночестве, поговорить даже не с кем... Пустота, ничего, кроме звука
собственного голоса! Если вы оставите меня здесь, я действительно сойду с
ума, клянусь вам, Штрауд!

Штрауд распустил последнюю завязку на смирительной рубашке, и заломленные
за спину руки Вишневски бессильно повисли вдоль тела. Вишневски не сводил
глаз с коробки.

- И кроме того, Штрауд, у нас с вами столько работы, не будем терять
времени!

- Вот теперь вы дело говорите, доктор, - одобрил его Штрауд.

- Леонард... Что с Леонардом?

- Боюсь, что нам придется обходиться без него, Виш.

Вишневски скорбно уронил голову и, помолчав, тихо проговорил:

- Славный был человек...

- Да нет, он просто в коме, доктор, - поправил его Штрауд.

- Все равно, что смерть для такого человека. По ведь вы... вы же вышли из
комы, Штрауд! Может, еще есть надежда?

- Надежда умирает последней, сэр.

- Ладно, Штрауд... Выведите меня отсюда!

- Для того и пришел.

Былая улыбка тронула губы Вишневски, но сквозила в ней непривычная печаль и
усталость.

- К тому же я чертовски проголодался, - признался Виш.

Штрауд внимательно посматривал на Вишневски, с головой ушедшего в работу.
Каким бы сумасшедшим он ни казался медикам в "Бельвю", Штрауд находил его
сдержанным и суховатым, несколько, правда, растерянным и сбитым с толку
тем, что его то и дело покидает способность ясно и четко восстанавливать в
памяти недавние события, из-за чего Виш обрушивал на Штрауда тысячи
вопросов сразу... Но даже в состоянии такого "безумия" мозг Вишневски
функционировал блестяще. Работали они в лаборатории Вишневски, помещавшейся
в Музее древности, где ученого окружали предметы, знакомые ему на
протяжении всей сознательной жизни. Еще ребенком Вишневски неодолимо тянуло
к знаниям, как беспробудного пьяницу к вину. Школу он закончил в
четырнадцать лет, в семнадцать стал выпускником колледжа. Ученую степень
доктора философии получил уже "в зрелом" возрасте, т. е когда ему
исполнился двадцать один год. С той поры занимал ряд должностей в различных
музеях и колледжах по всей стране. Специализировался он на американской,
греческой и этрускской археологии раннего периода. Виш принимал участие в
раскопках па территории современной Тосканы, написал несколько обширных
трудов по этому предмету и собрал крупнейшую частную коллекцию документов,
относящихся к этрускам, которую завещал передать после своей смерти музею.

Леонард подключился к его работе по изучению этрусков во время раскопок в
Тоскане, и с тех пор они стали настолько близкими друзьями, что и водой не
разольешь. Теперь Вишневски переживал за Леонарда и частенько отрывался от
работы, озираясь по сторонам, словно в надежде, что он вот-вот появится.

- Знаете, мы с ним вроде старой супружеской пары, - признался он Штрауду. -
Вот только я не осознавал, как много у нас общего, пока его не стало...

- Не надо так говорить. Ведь этого еще не случилось... пока... И не
случится, если мы найдем разгадку этой тайны, доктор Вишневски, -
уговаривал его Штрауд.

- Да... Конечно... Сейчас, когда жертвой стал Леонард... это касается меня
лично. Странно, раньше мне казалось, что меня очень трогает судьба
несчастных, пораженных этим... недугом, но только теперь я страдаю
по-настоящему... Ну, за дело!

И он опять с головой погрузился в работу. В окружении этрускских реликвий
из его коллекции, научных журналов, книг, фотографий с места раскопок в
Тоскане Виш быстро пришел к твердому убеждению, что лишь работа поможет ему
сохранить рассудок. Он кропотливо изучал предметы, вынесенные ими с
проклятого корабля, и с помощью Штрауда приступил к методичным попыткам
точно установить, с чем они столкнулись. В первую очередь он провел много
долгих часов за исследованием костей, с тем чтобы определить возраст и
сравнительные физические данные этруска, жившего на земле еще до Христа.

С наружной стороны у дверей лаборатории несли караул вооруженные
полицейские. Формально они считались конвоирами "сумасшедшего" ученого,
условно отпущенного на волю в связи с чрезвычайным характером ситуации, но
Штрауд также инструктировал их быть готовыми отразить нападение сил,
которые в любой момент могут прорваться извне и поставить под угрозу
важнейшую работу, осуществляемую в стенах лаборатории. Уж слишком часто
дьявольская сила начала заставать Штрауда врасплох, исподтишка
подкрадываясь к нему и выслеживая с помощью какой-то телепатии, которая
оставалась за пределами его понимания. В больнице Святого Стефана она для
атаки на него использовала Вайцеля, на улице бросила против Штрауда ходячих
мертвецов, а еще раньше, на стройке, - Вишневски. Получалось, что кто-то
или что-то наводит зомби на Штрауда, и он резонно опасался, что они могут
внезапно объявиться и в лаборатории.

И еще Штрауд никак не мог забыть предпринятой Вишневски попытки покушения
на его жизнь и потому и работавшему с ним рядом ученому полностью не
доверял. Окончательно ли Виш избавился от коварной напасти? Или его держат
про запас в заговоре против Штрауда?

Фу, глупость какая, подумал Штрауд. Все происходящее гораздо шире, нежели
какой-то тривиальный заговор против него - одного человека. Эта... штука
нацелилась на них на всех, и Штрауд просто оказался в особенно уязвимом
положении. Все, что случилось с ним, может произойти с любым другим...
Вишневски, будто прочитав его мысли, пристально взглянул ему в глаза, но
вслух произнес, видимо, совсем не то, что подумал:

- Переживаете за Леонарда, Эйб?

- Да... очень.

- Шансов у него не так уж много, признайтесь

- В настоящее время он по-прежнему в коме, но врачи делают все, что в их
силах.

- Но почему же меня пощадили, Штрауд? И вас? Почему Леонард, а не мы?

- Ну, вы по природе своей боец, а что касается меня...

- Леонард тоже боец. Так что это не объяснение.

- Твердость духа, трезвость ума, сила воли? Сам не