нольдс, еще не осознавая, что делает, уже оказался на ногах. Впервые с тех пор, как он попал в руки венгров, его покинуло холодное спокойствие и маска равнодушия. Его глаза зажглись от возбуждения и надежды, которая, как он думал, потеряна для него навсегда. Он сделал два быстрых шага к девушке, ухватившись за соскальзывающее одеяло, почти упавшее на пол.
     - Вы сказали Янчи? - спросил он.
     - А что? Что вы хотите? - Девушка отступала от двигавшегося к ней Рейнольдса, пока не наткнулась на спокойную фигуру Шандора и не схватилась за его руку.
     Чувство тревоги исчезло с ее лица, она внимательно посмотрела на Рейнольдса и задумчиво кивнула. - Да, я сказала Янчи.
     - Янчи... - медленно повторил это имя Рейнольдс, повторил недоверчиво, как человек, желающий вслушаться в каждый звук и отчаянно жаждущий поверить тому, чему не может заставить себя верить.
     Он пересек комнату. В его глазах отразились надежда и сомнения, когда он остановился перед человеком с изуродованными руками.
     - Вас зовут Янчи? - медленно переспросил он, все еще чувствуя невозможность поверить в подобное, и это снова отразилось в его глазах.
     - Меня зовут Янчи, - кивнул пожилой человек. Глаза его оставались спокойными и немного загадочными.
     - Один - четыре - один - четыре - один - восемь - два. - Рейнольдс не мигая глядел на него, отыскивая на лице малейший ответный отзвук - признание. - Это?..
     - Что "это", мистер Буль?
     - Если вы Янчи, то номер один - четыре - один - четыре - один - восемь - два, - повторил Рейнольдс. Медленно, не встречая сопротивления, он протянул руку и дотронулся до левой руки Янчи, поднял манжет вверх от кисти и уставился на фиолетовую татуировку: 1414182. Номер был таким же четким и нерасплывшимся, словно его нанесли на руку только вчера.
     Рейнольдс уселся на край стола, увидел пачку сигарет и вытащил одну. Жендр„ зажег и поднес к сигарете спичку, и Рейнольдс с благодарностью кивнул. Он сомневался, что смог бы прикурить сам. Его руки дрожали. Треск горящей спички казался странно громким во внезапно наступившей тишине. Янчи наконец прервал молчание.
     - Кажется, вы что-то знаете обо мне? - мягко спросил он.
     - Я знаю очень многое, - руки Рейнольдса перестали дрожать, и он вновь обрел душевное равновесие, по крайней мере внешне. Он окинул взглядом комнату, поглядел на Жендр„, Шандора, девушку и молодого человека с быстрыми беспокойными глазами. На всех лицах лежала печать озадаченности и настороженности. - Это ваши друзья? Вы можете им абсолютно доверять? Они все знают, кто вы? Кто вы на самом деле, я имею в виду.
     - Да, вы можете говорить свободно.
     - Янчи - это псевдоним человека по фамилии Иллюрин. - Рейнольдс произнес это имя словно машинально, так, как повторяют хорошо запомнившееся, что и было на самом деле. - Генерал-майор Алексис Иллюрин, родился в Калиновке, на Украине, 18 октября 1904 года. Женился 18 июня 1931 года. Жену зовут Катерина. Дочь зовут Юлия. - Рейнольдс взглянул на девушку. - Это, наверное, она и есть. Она кажется подходящей по возрасту. Полковник Макинтош передает вам, что ему хотелось бы вернуть свои ботинки... Не знаю, что это означает.
     - Просто старая шутка. - Янчи обошел вокруг стола, сел и откинулся с улыбкой в кресле. - Ну, ну, мой старый друг Питер Макинтош все еще жив. Неистребимый! Он всегда был неистребимым. Вы, должно быть, работаете на него. Конечно... Мистер... э...
     - Рейнольдс. Майкл Рейнольдс. Я работаю на него.
     - Опишите его, - трудноуловимое в голосе вряд ли можно было назвать ужесточением, но оно безошибочно ощущалось. - Лицо. Телосложение. Одежда. Биография. Семья. Все...
     Рейнольдс сделал это. Он без остановки говорил целых пять минут, пока Янчи не поднял руку.
     - Достаточно. Вы знаете его. Работаете на него. И должны быть тем человеком, за которого себя выдаете. Но он сильно рисковал. Это не похоже на моего старого друга.
     - Вы имеете в виду, что меня могли поймать и заставить говорить? И тогда вы тоже были бы для нас потеряны?
     - Вы очень быстро соображаете, молодой человек.
     - Полковник Макинтош не рисковал, - спокойно сказал Рейнольдс. - Я знал ваше имя и номер. А где вы живете, как выглядите, я не имел ни малейшего понятия. Он даже не сказал о шрамах на ваших руках, что дало бы мне возможность сразу вас узнать.
     - Каким же образом, в таком случае, вы рассчитывали вступить со мной в контакт?
     - У меня был адрес кафе. - Рейнольдс назвал его. - Как объяснил полковник Макинтош, это кафе - пристанище недовольных элементов. Я должен был ходить туда каждый вечер, сидеть за одним и тем же столиком до тех пор, пока ко мне не подошли бы.
     - И никаких опознавательных знаков? - вопрос Жендр„ выразился не в интонации, а в чуть приподнятой брови.
     - Естественно, такой опознавательный знак был: мой галстук.
     Полковник Жендр„ посмотрел на лежавший перед ним галстук, поморщился, кивнул и молча отвернулся. Рейнольдс почувствовал начало первого приступа ярости.
     - Зачем спрашивать, если вы уже знали? - раздраженно и резко спросил он.
     - Мы не хотели вас обидеть, - ответил за Жендр„ Янчи. - Не знающая предела подозрительность, мистер Рейнольдс, является нашей единственной гарантией выживания. Мы подозреваем всех. Всех живых. Всех, кто движется. Мы подозреваем их каждую минуту каждого часа, но, как видите, мы выживаем. Нас попросили связаться с вами в том кафе. И мы практически не вылезали из него последние три дня. Но эта просьба шла от анонимного источника в Вене. Не упоминался полковник Макинтош. Он - старая лиса, этот полковник... И если бы мы встретили вас в кафе, что было бы дальше?
     - Мне объяснили, что меня отведут к вам. Или к одному из двух других людей, к Гридашу или к Белой Мыши.
     - Получилось удачно, что путь до меня сократился, - пробормотал Янчи, - но, боюсь, вы не нашли бы ни Гридаша, ни Белую Мышь.
     - Их больше нет в Будапеште?
     - Белая Мышь в Сибири. Мы никогда его больше не увидим. Гридаш умер три недели назад. Не далее как в двух километрах отсюда, в камере пыток АВО. Они на секунду ослабили бдительность, а он сумел схватить пистолет и выстрелить себе в рот. Счастливая смерть. Для него.
     - Как?.. Но откуда вам все это стало известно?
     - Там присутствовал полковник Жендр„, человек, которого вы знаете. Он видел, как тот умер. Именно пистолет Жендр„ он схватил.
     Рейнольдс тщательно загасил сигарету в пепельнице. Поглядел пустым и невыразительным взглядом на Янчи, потом на Жендр„, потом опять на Янчи.
     - Жендр„ является сотрудником АВО уже восемнадцать месяцев, - спокойно пояснил Янчи. - Он один из самых эффективных и уважаемых офицеров. Когда что-то не так и человеку удается в последний момент скрыться, не найдешь более сурового и гневного офицера, чем Жендр„. Никто не может применить к своим людям такие жестокие методы. Он доводит подчиненных до такого состояния, так их гоняет, что они буквально валятся с ног от изнеможения. Речи, которые он произносит перед начинающими служить сотрудниками и курсантами учебных заведений АВО, уже изданы в качестве идеологического пособия. Он известен под прозвищем Кнут. Его шеф, Фурминт, теряется в догадках, не понимая патологическую ненависть Жендр„ к своим собственным соотечественникам, но утверждает, что тот является единственным незаменимым сотрудником секретной полиции Будапешта... Сто - двести венгров, которые сегодня еще живы, находящиеся здесь или на Западе, обязаны своими жизнями полковнику Жендр„.
     Рейнольдс уставился на Жендр„, изучая каждую черточку лица, словно видел его впервые. Он удивленно раздумывал, что же это за человек, который может жить в таких невыносимых, невероятно трудных и опасных условиях, никогда не ведая, наблюдают ли за ним, подозревают ли его, предали ли его, никогда не зная, не будет ли он следующим на очереди к палачу, и как-то мгновенно, неизвестно почему, понял, что такой он и есть, как о нем говорит Янчи. Отбрасывая в сторону все остальные соображения, Рейнольдс тоже должен быть таким, иначе сейчас он уже кричал бы от боли в камере пыток, в глубоком подвале на улице Сталина...
     - Должно быть, это действительно так, как вы говорите, генерал Иллюрин, - пробормотал Рейнольдс. - Он невероятно рискует.
     - Янчи, если вы будете так любезны, Янчи, всегда и впредь Янчи... Генерал-майор Иллюрин мертв.
     - Прошу прощения... А сегодня, что скажете относительно сегодня?
     - Ваш... э... арест, осуществленный нашим другом, который находится здесь?
     - Да.
     - Это просто. У него доступ ко всем секретным оперативным делам, кроме нескольких самых секретных. Он также знает о всех планируемых операциях в Будапеште и западной Венгрии. Он знает о блокпостах на дорогах, знает о времени закрытия границы... И он узнал, что вы в пути.
     - Но, конечно, конечно, они не меня ловили. Как могло такое случиться?..
     - Не обольщайтесь, мой дорогой Рейнольдс. - Жендр„ аккуратно вынул еще одну черно-коричневую русскую сигарету и зажег спичку. Рейнольдсу еще предстояло узнать, что он выкуривает по сотне в день. - Столько подряд совпадений быть не может. Они искали не вас. Они никого не искали. Они останавливали только грузовики, обыскивали их в поисках больших количеств ферровольфрама, который контрабандным путем ввозится в страну.
     - Думаю, они были бы чертовски довольны, если бы им удалось наложить лапы на весь ферровольфрам, - пробормотал Рейнольдс.
     - И действительно это так, мой дорогой юноша, действительно это так. Однако существуют официальные каналы, через которые этот металл мог бы завозиться. Имеется определенная таможенная процедура, которую нужно выполнять. Не слишком заостряя на этом внимание, можно отметить, что несколько наших высших партийных чиновников, высокоуважаемых членов правительства, были лишены их обычной доли. Такое положение дел невозможно было терпеть.
     - Немыслимо, - согласился Рейнольдс. - Акция была совершенно необходима.
     - Точно, - улыбнулся Жендр„. Рейнольдс впервые за все это время видел его улыбающимся: внезапный блеск ровных белых зубов и смеющиеся глаза преобразили этого обычно холодно-отчужденного человека. - К сожалению, в подобных случаях в сети попадается не та рыба, за которой мы охотимся.
     - Такая, как я?
     - Такая, как вы. Поэтому я принял для себя за правило находиться вблизи определенных полицейских блок-постов все это время. Опасаюсь, что это, как правило, бесплодное времяпровождение. За исключением нескольких случаев. Вы только пятый человек, какого я вытащил из лап полиции подобным образом в этом году. К сожалению, вы также будете и последним. В предыдущих случаях я предупреждал деревенских балбесов, которыми укомплектованы эти блокпосты, чтобы они забыли обо мне и о пленнике, которого я забирал с собой, забыли вообще о нашем существовании. Сегодня, как вы знаете, их штаб был извещен, и теперь на все блокпосты передадут предупреждение, что нужно опасаться человека, выдающего себя за сотрудника АВО.
     Рейнольдс уставился на него:
     - Но, Боже милостивый, они вас заприметили. Видели вас не меньше пяти! Ваше описание будет в Будапеште еще до того, как...
     - Ба! - небрежным жестом Жендр„ сбросил немного пепла с сигареты. - Этим дуракам это очень поможет! Кроме того, я не выдаю себя за другого. Я действительно офицер АВО. Разве вы в этом сомневаетесь?
     - Я не сомневался, - горячо отозвался Рейнольдс. Жендр„, в безукоризненно отглаженных брюках, улыбаясь, сел на стул, закинув одну ногу на другую.
     - Ну, вот. Кстати, мистер Рейнольдс, приношу свои извинения за то, что я достаточно перепугал вас на пути сюда сегодня вечером. Пока мы не добрались до Будапешта, меня действительно интересовало только одно: как получше разузнать, являетесь ли вы иностранным агентом и человеком, которого мы ищем. Если это было бы не так, то мне пришлось бы выбросить вас на первом же уличном перекрестке и сказать, чтобы вы исчезли. Но к тому моменту, когда я доехал до центра города, меня поразила еще одна и в высшей степени обеспокоившая меня вероятность.
     - Когда вы остановились на Андраши Ут? - понимающе кивнул Рейнольдс. - Вы посмотрели на меня довольно странно, если не сказать больше.
     - Знаю, мне тогда как раз пришла в голову мысль, что вы могли бы являться сотрудником АВО, который намеренно мне подставлен и поэтому не имеет причины бояться визита на Андраши Ут. Признаюсь, мне нужно было подумать об этом раньше. Однако, когда я сказал, что собираюсь отправить вас в секретную камеру, вы бы сразу догадались, что я вас заподозрил, знали бы, что я не оставлю вас в живых, и тогда бы закричали во весь голос. Но вы ничего такого не сделали, значит, решил я, вы, по крайней мере, не подсадная утка. Янчи, могу я отлучиться на несколько минут? Вы знаете, зачем.
     - Конечно, но побыстрее. Мистер Рейнольдс проделал весь этот путь из Англии не для того, чтобы облокотиться на перила моста Святой Маргариты и бросить несколько камешков в Дунай. У него много такого, о чем он должен нам рассказать.
     - Это только для ваших ушей, - сказал Рейнольдс. - Полковник Макинтош пояснил мне так...
     - Полковник Жендр„ является моей правой рукой, мистер Рейнольдс.
     - Очень хорошо. Но тогда только для вас двоих.
     Жендр„ поклонился и вышел. Янчи повернулся к дочери:
     - Бутылку вина, Юлия. У нас осталось еще сколько-нибудь "Вилланьи Фурминт"?
     - Пойду посмотрю. - Она повернулась, собираясь уйти, но Янчи окликнул ее:
     - Минуточку, моя дорогая. Мистер Рейнольдс, когда вы в последний раз ели?
     - Этим утром, в десять часов.
     - Вот именно! Должно быть, вы умираете от голода. Юлия...
     - Я посмотрю, что смогу сделать, Янчи.
     - Благодарю тебя. Но сначала вино. Имре, - обратился он к молодому человеку, беспокойно ходившему по комнате, - крыша! Пройдись, посмотри, все ли чисто, Шандор, номера автомашины. Уничтожь их и установи новые.
     - Уничтожить? - спросил Рейнольдс, когда Имре покинул комнату. - Как это возможно?
     - У нас большой запас автомобильных номеров, - улыбнулся Янчи. - Все они из дерева, которое замечательно горит. А... ты нашла бутылку "Вилланьи"?..
     - Последняя. - Юлия успела причесаться и улыбалась.
     Глаза ее оценивающе и с откровенным любопытством смотрели на Рейнольдса.
     - Вы можете подождать двадцать минут, мистер Рейнольдс?
     - Если я должен... - улыбнулся он, - но это будет трудно.
     - Я постараюсь все сделать побыстрее, - пообещала она.
     Когда за ней закрылась дверь, Янчи распечатал бутылку и налил холодное белое вино в два фужера.
     - Ваше здоровье, мистер Рейнольдс. И за успех.
     - Благодарю вас. - Рейнольдс пил вино медленно, глубоко вдыхая и благоговея к букету. Он не помнил, когда его горло и рот были такими пересохшими, как сейчас. Он кивнул на единственное украшение этой пустой, безликой комнаты. То была фотография в серебряной рамке, стоящая на столе у Янчи. - Чрезвычайно похожа на вашу дочь. У вас в Венгрии очень умелые фотографы.
     - Я сам делал снимок, - улыбнулся Янчи. - Она здесь очень хорошо выглядит. Согласны? Пожалуйста, скажите откровенно, что вы думаете о ней. Я всегда интересуюсь степенью и глубиной предвзятости человека.
     Рейнольдс взглянул на него с легким удивлением, отпил глоток вина и стал внимательнее рассматривать фотографию. Светлые, вьющиеся волосы, широкие, изящные брови, длинные опущенные ресницы, довольно высокие, славянского типа скулы, широкий смеющийся рот, округлый подбородок над изящной шеей. Неординарное лицо, подумал он. Лицо с характером, энергичное и веселое. Замечательная жизнерадостность, такое сразу запоминается...
     - Ну, мистер Рейнольдс, - поторопил его Янчи.
     - Да, - признался Рейнольдс, - на этой фотографии она очень хороша. - Он поколебался, опасаясь предположить... взглянул на Янчи, сообразив интуитивно, что безнадежно обманывать эти мудрые усталые глаза. - Можно даже сказать, что здесь она выглядит более чем замечательно.
     - Да?
     - Да. Тип лица, все черты, даже улыбка те же, что и в жизни, но в этой фотографии есть нечто большее. В ней больше мудрости и зрелости. Возможно, через два года или через три такой будет ваша дочь. Это и в самом деле ваша дочь? Здесь, однако, вы ухватили нечто, что проявится только в будущем. Я не знаю, как это вам удалось сделать...
     - Это очень просто. Это фотография не Юлии, а моей жены.
     - Вашей жены? Боже милостивый, какое чрезвычайно поразительное сходство!.. - Рейнольдс оборвал фразу на полуслове, торопливо пытаясь вспомнить, не сказал ли он в последних своих фразах что-нибудь неудачное, лишнее. Решил, что нет, вроде ничего. - Она теперь здесь?
     - Нет, не здесь. - Янчи отставил фужер, повернулся и стал крутить его в пальцах. - Боюсь... мы не знаем, где она.
     - Извините. - Это все, что мог придумать в ответ Рейнольдс.
     - Поймите меня правильно, - тихо сказал Янчи. - Опасаюсь, мы знаем, что с ней случилось. Коричневые грузовики... Вы понимаете, что я имею в виду?
     - Секретная полиция?
     - Да, - тяжело кивнул Янчи. - Те же самые грузовики, которые увезли миллион людей в Польше, столько же в Румынии и полмиллиона в Болгарии. Всех в рабство и на смерть. Те же самые грузовики, которые стерли средний класс в балтийских странах, увезли сто тысяч венгров. Они приехали и за Катериной. Что значит один человек, когда так много, миллионы людей страдали и умерли.
     - Это было летом пятьдесят первого? - Все, что мог сказать Рейнольдс. - Это было тогда? - Он знал, что именно тогда была произведена массовая депортация из Будапешта.
     - Мы тогда здесь не жили. Это случилось всего два с половиной года назад. Не прошло и месяца, как мы приехали. Юлия, слава Богу, находилась в то время со своими друзьями в деревне. А я в ту ночь работал. Катерина пошла приготовить себе кофе, когда я ушел. Газ был отключен, а она не знала, что это означает. И они ее забрали.
     - Газ? Боюсь, что...
     - Вы не понимаете? Это уязвимое место в вашей броне, которое бы вскоре обнаружила АВО, мистер Рейнольдс. В Будапеште всякий понимает, что это значит. Это является практикой АВО - отключать газ в тех кварталах, где планируется массовая депортация. Потому что если напустить газ в комнату, таким способом можно безболезненно покончить с собой. Они запретили продажу всех ядов в аптеках. Они пытались запретить даже продажу бритвенных лезвий. Однако это оказалось довольно сложным: ведь они еще не придумали, как запретить людям прыгать с верхних этажей домов.
     - Ее не предупредили?
     - Не предупредили. Ей в руку сунули синюю полоску бумаги, маленький чемодан. Затем - коричневый грузовик и закрытый вагон для перевозки скота по железной дороге.
     - Но, возможно, она все же жива? Вы ничего о ней не слышали все это время?
     - Ничего. Совершенно ничего. Мы можем только надеяться, что она еще жива. Но так много людей умерло в этих набитых грузовиках или замерзло насмерть. Работа в поле, на заводах и в шахтах, тяжелая работа, убивающая даже здоровых и физически крепких. Она же только что выписалась из больницы после серьезной операции. У нее был туберкулез. Она еще не оправилась после операции.
     Рейнольдс тихо выругался. Как часто ему приходилось читать и слышать о подобных случаях. Как легко, ненароком, почти со злостью он пытался выбросить это из головы. Совсем иначе получается, когда сталкиваешься с этим в реальной жизни.
     - Вы искали ее? Вашу жену? - резко спросил Рейнольдс. Он не собирался говорить в таком тоне. Просто слова вырвались сами.
     - Я ее искал. И не мог найти.
     Рейнольдс почувствовал вспышку ярости. Ему казалось, что Янчи воспринимает все слишком легко, слишком спокойно и равнодушно.
     - В АВО должны знать, где она, - настаивал Рейнольдс. - У них есть списки. Досье. Полковник Жендр„...
     - У него нет доступа к совершенно секретным делам, - прервал его Янчи и улыбнулся. - Его звание соответствует званию майора. Повышение в чине он сделал сам и только на сегодняшний вечер. Так же, как и взял имя... П