Юханнес? У вас не было от него вестей?
   - Нет, не было. Спасибо на добром слове, фрекен. Не было.
   - Наверное, он скоро приедет. Я думала, может, он вас известил.
   - Нет, он не писал нам с прошлой весны. Должно быть, он за границей.
   - Ну да, я знаю, что он за границей. Ему там хорошо.  Он  сам  пишет  в
книге, - для него настала пора пустячных горестей. Стало быть, ему хорошо.
   - Ох, дай-то господи! Мы его ждем. Только не пишет он нам, да и  никому
не пишет. А мы ждем.
   - Стало быть, ему лучше там,  где  он  сейчас,  раз  у  него  пустячные
горести. Ему виднее. Я просто хотела узнать, не приедет ли он весной.  Еще
раз спокойной ночи.
   - Спокойной ночи.
   Мельник с женой провожают ее за порог и глядят ей вслед, а она,  высоко
подняв голову, идет в своих  открытых  туфельках  по  раскисшей  дороге  к
Замку, обходя грязные лужи.
   А два дня  спустя  приходит  письмо  от  Юханнеса.  Он  вернется  домой
примерно через месяц, вот только закончит еще одну книгу. Все  это  долгое
время дела его шли хорошо, скоро он завершит свою новую работу. В  ней  он
дал волю своему воображению...
   Мельник идет в Замок. На дороге он подобрал платок с  меткой  Виктории,
она обронила платок позавчера вечером.
   Барышня наверху, но горничная предлагает доложить. Что ему угодно?
   Спасибо, ничего, он лучше подождет.
   Наконец дочь хозяина спускается вниз.
   - Вы хотели меня видеть? - спрашивает она и открывает дверь в  соседнюю
комнату.
   Мельник подходит к ней ближе, протягивает носовой платок и говорит:
   - А еще мы получили письмо от Юханнеса.
   Радость озаряет ее лицо на мгновение, на одно короткое  мгновение.  Она
отвечает:
   - Спасибо, это и в самом деле мой платок.
   - Он возвращается домой, - продолжает мельник почти шепотом.
   Она принимает равнодушный вид.
   - Говорите погромче, мельник. Кто возвращается? - спрашивает она.
   - Юханнес.
   - Юханнес? Ну и что же?
   - Да нет, я просто... Мы подумали, что надо бы вам сказать.  Мы  тут  с
женой толковали, вот  она  и  подумала...  Позавчера  вы  справлялись,  не
приедет ли он весной. Так вот, стало быть, приедет.
   - Вы, наверное, рады? - спрашивает дочь хозяина. - Когда же он приедет?
   - Через месяц.
   - Вот как. Это все?
   - Ну да. Просто мы подумали, коли вы" спросили... И все. Больше ничего.
   Мельник опять понизил голос.
   Она провожает его до дверей. В коридоре они сталкиваются с ее отцом,  и
она роняет мимоходом громко и равнодушно:
   - Знаешь, мельник говорит, что Юханнес скоро  вернется  домой.  Помнишь
Юханнеса?
   А мельник, выйдя за ворота Замка, божится про себя, что ни  за  что  на
свете не будет больше таким простофилей и не станет слушать жену, когда ей
померещится, будто она знает, что у кого на душе. Так он ей напрямик все и
выложит.



7

   Эту стройную рябину у мельничной запруды он хотел когда-то  срезать  на
удилище. Прошло много лет, и рябина стала толще его руки. Он оглядел ее  с
удивлением и пошел дальше.
   Выше  по  течению  реки  стеной  стояли  все  те  же   буйные   заросли
папоротника,  целая  чаща,  скот  протоптал  здесь  тропинки,   и   листья
папоротника сомкнулись над ними. Юханнес, как  в  детстве,  пробивал  себе
дорогу сквозь заросли, раздвигая их  руками  и  ощупью  переставляя  ноги.
Насекомые и ящерицы прыскали во все стороны от шагов великана.
   Наверху у развалин каменоломни цвели анемоны, фиалки  и  терновник.  Он
нарвал цветов, родные запахи вернули его к  минувшим  дням.  Вдали  синели
холмы соседней деревни, на другом берегу залива куковала кукушка.
   Он опустился на камень, посидел немного  и  начал  напевать.  Внизу  на
тропинке послышались шаги.
   Был вечер, солнце село, но зной еще трепетал в воздухе. Леса,  холмы  и
залив дышали безграничным покоем. По тропинке к каменоломне  шла  женщина.
Это была Виктория. На руке у нее висела корзина.
   Юханнес встал и поклонился, собираясь уйти.
   - Я не хотела вам мешать, - сказала она. - Я хотела нарвать тут цветов.
   Он не ответил. Ему не пришло  в  голову,  что  в  ее  собственном  саду
сколько угодно цветов.
   - Я взяла с собой корзину, - продолжала она. - Но может быть, я  ничего
и не найду. Это для гостей, к столу. У нас будут гости.
   - Вот анемоны и фиалки, - сказал он. - А повыше растет  хмель.  Но  для
хмеля, пожалуй, еще слишком рано.
   - А вы побледнели с тех пор, как я вас видела, - заметила  она.  -  Это
было два года назад. Мне говорили, что вы уезжали. Я читала ваши книги.
   Он по-прежнему  не  отвечал.  Ему  подумалось,  что,  пожалуй,  следует
сказать: "До свидания, фрекен", - и уйти. От того места, где он стоял, был
всего один шаг до  соседнего  камня  и  еще  один  шаг  до  тропинки,  где
остановилась  она,  -  отсюда  уже  легко  спуститься  с  холма.  Но   она
преграждала ему путь. На ней было желтое платье и красная шляпа, она  была
загадочна и прекрасна; шея ее была обнажена.
   - Я мешаю вам пройти, -  пробормотал  он  и  спустился  чуть  ниже.  Он
сдерживал себя, стараясь не выдать своего волнения.
   Теперь их разделял всего один шаг. Но она и  не  думала  посторониться.
Взгляды их встретились. Вдруг  она  залилась  краской,  опустила  глаза  и
шагнула в сторону; на лице ее появилась растерянность, хотя она улыбалась.
   Он прошел мимо нее и остановился, его  поразила  ее  печальная  улыбка,
сердце вновь рванулось к ней, и он сказал первое, что пришло в голову:
   - Вы, наверное, часто бывали в городе с тех  пор?  С  тех  пор,  как...
Теперь я вспомнил, где в прежние годы  было  много  цветов,  -  на  холме,
вокруг вашего флагштока.
   Она обернулась к нему, и он с удивлением заметил, что она взволнована и
побледнела.
   - Пожалуйста, приходите к нам, - сказала она. - Приходите, когда  будут
гости. Мы ждем гостей, - продолжала она, и лицо  ее  стал  снова  заливать
румянец. - Кое-кто приедет из города. Это будет в ближайшие дни, но я  еще
дам вам знать, когда. Отвечайте же, вы согласны?
   Он не отвечал. Ему не место среди ее гостей, он им не компания.
   - Прошу вас, не отказывайтесь. Вы не будете скучать, я все обдумала,  я
приготовила для вас сюрприз.
   Пауза.
   - Вы меня уже не удивите никакими сюрпризами.
   Она прикусила губу; скорбная улыбка опять скользнула по ее лицу.
   - Чего вы от меня хотите? - спросила она почти беззвучно.
   - Я ничего не хочу от вас, фрекен Виктория. Я  просто  сидел  здесь  на
камне, я готов уйти.
   - А я бродила по лесу, целый день бродила по лесу и вот забрела сюда. Я
могла пойти вдоль реки, другой дорогой, тогда бы я не оказалась здесь, как
раз когда...
   - Милая фрекен, этот лес ваш, а не мой.
   - Я когда-то причинила  вам  зло,  Юханнес,  я  хотела  все  исправить,
загладить свою вину. Я  и  вправду  приготовила  вам  сюрприз  и  думаю...
надеюсь, что вы будете рады. Больше я ничего сказать не могу. Но  я  прошу
вас прийти к нам.
   - Если это доставит вам удовольствие, я приду.
   - Придете?
   - Да, спасибо за приглашение.
   Спустившись по тропинке в  лес,  он  обернулся.  Она  села  на  камень,
корзина стояла рядом. Юханнес не пошел домой, а стал ходить взад и  вперед
по дороге. Тысячи мыслей роились в его мозгу. Сюрприз?  Она  сама  сказала
это, сказала минуту назад, и голос ее дрожал. Тревожная радость вспыхивает
в нем, сердце гулко колотится о ребра, ему кажется,  что  у  него  выросли
крылья. Может быть, не случайно она и сегодня  надела  желтое  платье?  Он
успел поглядеть на ее руку, в прошлый  раз  он  видел  на  ней  кольцо,  -
сегодня кольца не было.
   Прошел час. Испарения леса и земли окутывали его, проникали в легкие, в
сердце. Он сел и откинулся назад, сцепив на затылке руки и прислушиваясь к
голосу кукушки на другом берегу. Воздух был напоен страстным пением птиц.
   Вот  и  опять  все  началось  сызнова.  Когда  она   показалась   возле
каменоломни в своем желтом платье и красной, как кровь,  шляпе,  она  была
похожа на летнюю бабочку, которая перелетала с камня на  камень.  И  вдруг
она остановилась перед ним. "Я не хотела вам  мешать",  -  сказала  она  и
улыбнулась, и ее улыбающиеся губы были красны, и все лицо ее озарилось,  и
глаза рассыпали звезды. На шее у нее появились  тонкие  голубые  жилки,  а
несколько веснушек под глазами придавали  коже  теплый  оттенок.  Ей  было
теперь двадцать лет.
   Сюрприз? Что она имеет в виду? Может, хочет показать ему  его  книги  -
выложит перед ним два-три томика и порадует его тем, что купила их и  даже
разрезала. Вот, прошу, маленький знак внимания и утешения. Не  побрезгуйте
моим скромным подаянием!
   Он порывисто вскочил и замер. Виктория шла  обратно,  ее  корзина  была
пуста.
   - Вы не нашли цветов? - спросил он, думая о своем.
   - Да нет. Я и не искала, я просто посидела на камне...
   - Кстати, я хотел  вам  сказать,  -  заговорил  он,  -  пожалуйста,  не
думайте, будто вы причинили мне зло.  Вам  нечего  заглаживать  и  незачем
утешать меня.
   - Не в том дело, - сказала она  растерянно.  Потом  сообразила  что-то,
поглядела на него и задумалась. - Совсем не в том.  Мне  просто  казалось,
что тогда... Я не хотела, чтобы вы затаили на меня обиду из-за  того,  что
произошло в тот раз.
   - Я не таю на вас обиды.
   Она подумала еще немного. И вдруг резко выпрямилась.
   - Ну что ж, тем лучше, - сказала она. - А мне вперед наука. Не такое уж
это было для вас горе. И довольно об этом.
   - Будь по-вашему. А мои горести вам безразличны теперь, как и прежде.
   - До свидания, - говорит она. - До свидания.
   - До свидания, - говорит он.
   И они уходят, каждый своей дорогой. Он остановился и обернулся. Вот она
идет. Он протянул руки и зашептал ей вслед,  еле  слышно  повторяя  нежные
слова: "Я не таю на вас обиды, нет, не таю. Я люблю вас по-прежнему, люблю
вас..." И вдруг крикнул: "Виктория!"
   Она услышала, вздрогнула и обернулась, но не остановилась.
   Прошло несколько дней. Юханнес совсем потерял покой, он не работал,  не
спал и почти весь день проводил в лесу. Как-то раз он поднялся на большой,
поросший сосною холм, где стоял замковый флагшток:  флаг  был  поднят.  На
круглой башне Замка тоже развевался флаг.
   Странное волнение охватило  его.  В  Замок  приедут  гости,  там  будет
праздник.
   День был жаркий, среди притихших от зноя холмов,  точно  жилка,  билась
река. К берегу приближался  пароход,  оставляя  за  собой  на  воде  белый
пенистый веер. Со двора Замка выехали четыре коляски и стали спускаться  к
пристани.
   Пароход причалил, господа и  дамы  сошли  на  берег  и  разместились  в
экипажах. С башни Замка раздались  выстрелы,  там  стояли  двое  мужчин  с
охотничьими ружьями, они заряжали их и стреляли, заряжали и  стреляли.  На
двадцать первом выстреле  экипажи  въехали  в  ворота  Замка,  и  стрельба
прекратилась.
   Так и есть, в  Замке  будет  праздник,  приезжих  встречают  флагами  и
салютом. В экипажах сидели какие-то военные,  может,  среди  них  и  Отто,
лейтенант.
   Юханнес спустился с холма и пошел к дому. Его нагнал человек из  Замка.
Человек нес в шапке письмо, письмо от фрекен Виктории, она ждет ответа.
   Юханнес с бьющимся сердцем прочел письмо. Виктория все-таки  настаивала
на своем приглашении, она обращалась к Юханнесу с  задушевными  словами  и
просила его прийти. Именно  на  сегодняшний  праздник  она  и  хотела  его
пригласить. Передайте ответ через посыльного.
   Вот какое нежданное-негаданное счастье выпало Юханнесу, кровь бросилась
ему в лицо, он ответил посыльному, что придет, спасибо  -  придет  сию  же
минуту.
   - Вот вам, возьмите!
   Он  сунул  посыльному  до  смешного  щедрые  чаевые  и  помчался  домой
переодеваться.



8

   В первый раз в своей жизни он переступил  порог  Замка  и  поднялся  по
лестнице во второй этаж. В гостиной жужжали голоса, сердце его лихорадочно
билось, он постучал в дверь и вошел.
   Хозяйка Замка, молодая еще женщина, вышла к нему навстречу,  приветливо
поздоровалась и пожала ему руку. Очень приятно - она помнит  его  еще  вот
таким... а теперь он большой...  Казалось,  хозяйка  Замка  хочет  сказать
что-то еще, она задержала руку Юханнеса в своей и испытующе  поглядела  на
него.
   Хозяин Замка тоже подошел к Юханнесу и протянул ему руку. Жена права  -
он теперь большой. И дело  не  только  в  возрасте.  Он  теперь  известный
человек. Очень рад...
   Юханнеса представили гостям, камергеру, который был при  всех  орденах,
его  супруге-камергерше,  владельцу  соседнего  имения,  лейтенанту  Отто.
Виктория не показывалась.
   Прошло некоторое время. Вошла Виктория, бледная и смущенная;  она  вела
за руку молоденькую девушку. Они обошли всю залу, со всеми поздоровались и
каждому сказали несколько слов. Потом остановились перед Юханнесом.
   Виктория с улыбкой обратилась к нему:
   - А вот и Камилла, разве это не сюрприз? Ведь вы знакомы.
   Она постояла, глядя на них обоих, потом вышла из гостиной.
   В первую минуту от  неожиданности  у  Юханнеса  просто  язык  прилип  к
гортани. Так вот он, сюрприз - Виктория по  доброте  душевной  нашла  себе
заместительницу. Прошу вас, любезные друзья. Совет вам да любовь! Весна  в
цвету, солнышко сияет. Если угодно, распахните окна, потому что сад  полон
ароматов и на вершинах берез уже возятся скворцы. Ну, что же  вы  молчите?
Улыбнитесь друг другу!
   - Конечно, мы знакомы, - без смущения объявила Камилла. - В этих местах
вы когда-то вытащили меня из воды.
   Она была юная, светлая, веселая, на ней было розовое платье, ей  минуло
семнадцать лет. Овладев собой, Юханнес стал смеяться и шутить. Но,  слушая
ее радостный щебет, он и в самом  деле  мало-помалу  оживился,  они  долго
болтали вдвоем, сердце  его  стало  биться  ровнее.  Она  сохранила  милую
детскую привычку склонять голову  набок,  прислушиваясь  к  тому,  что  он
говорит. Он узнал ее - сюрприза не получилось.
   Виктория снова вошла в залу, взяла под руку лейтенанта, подвела  его  к
Юханнесу и сказала:
   - Вы узнаете Отто, моего жениха? Вы, верно, его помните?
   Мужчины помнили друг друга. Они обменялись подобающими случаю словами и
поклонами и разошлись. Юханнес и Виктория остались наедине. Он спросил:
   - Это и был ваш сюрприз?
   - Да, - ответила она нетерпеливо и с досадой, - я сделала  все,  что  в
моих силах, больше я ничего сделать  не  могу.  Не  дуйтесь  же,  а  лучше
поблагодарите меня. Я видела, что вы обрадовались.
   - Благодарю вас. Да, я обрадовался.
   Безысходное отчаяние охватило Юханнеса,  вся  кровь  отхлынула  от  его
лица. Что верно, то верно: она причинила ему когда-то зло, но зато с какой
щедростью она теперь вознаградила его, загладила свою вину. Он  благодарен
ей от всей души.
   - Я вижу, сегодня вы надели кольцо, - глухо сказал он. - Не снимайте же
его больше.
   Пауза.
   - Больше не сниму, - ответила она.
   Они в упор взглянули друг на друга. Его губы дрожали, он кивком  указал
на лейтенанта и сказал хрипло и грубо:
   - У вас хороший вкус, фрекен Виктория. Красивый мужчина. А в эполетах у
него и плечи широкие.
   Она ответила очень спокойно:
   - Нет, он вовсе не красив. Но зато  он  хорошо  воспитан.  А  это  тоже
кое-что значит.
   - Это камешек в мой огород. Спасибо! - Он громко рассмеялся и  развязно
добавил: - И карманы у  него  набиты  деньгами,  а  это  и  подавно  имеет
значение.
   Она сразу отошла от него.
   Он  как  неприкаянный  слонялся  по  гостиной.   Камилла   что-то   ему
рассказывала, о чем-то спрашивала, он не слушал и не  отвечал.  Она  опять
что-то сказала, даже дотронулась до его  руки  и  повторила  свой  вопрос,
тщетно добиваясь ответа.
   - О чем он только думает! - смеясь, воскликнула она.  -  Все  думает  и
думает!
   - Ему хочется побыть  одному,  -  отозвалась  Виктория.  -  Он  и  меня
прогнал. - Но вдруг она подошла вплотную  к  Юханнесу  и,  повысив  голос,
добавила: - Наверное, вы обдумываете, как лучше извиниться передо мной. Не
трудитесь. Наоборот,  это  я  должна  просить  прощения,  что  так  поздно
пригласила вас. Это большая оплошность с моей стороны. Но я спохватилась в
последнюю минуту, я  совсем  о  вас  забыла.  Впрочем,  надеюсь,  вы  меня
извините, мне было просто не до вас.
   Он оторопело уставился на нее. Камилла удивленно  переводила  взгляд  с
одного на другого. Виктория стояла перед ним, спокойная, бледная, и на  ее
лице было написано удовлетворение. Она отомстила.
   - Таковы уж нынешние мужчины,  -  заговорила  она  снова,  обращаясь  к
Камилле. - Нельзя требовать от них слишком многого. Там сидит мой жених  и
рассуждает об охоте на лося, а тут стоит поэт и думает о своем...  Скажите
же что-нибудь, о поэт!
   Он вздрогнул, жилы на его висках набухли.
   - Ах вот как. Вы просите меня что-нибудь сказать. Извольте.
   - О нет, не трудитесь.
   И она хотела отойти.
   - Чтобы приступить прямо к делу, - начал он с расстановкой и  улыбаясь,
хотя голос его дрожал, - чтобы не ходить вокруг да около, скажите, не были
ли вы недавно влюблены, фрекен Виктория?
   На несколько секунд воцарилась мертвая тишина, все  трое  слышали,  как
бьются их сердца. Испуганная Камилла поспешила ответить:
   - Ну, конечно же, Виктория влюблена в своего жениха. Они  ведь  недавно
обручились, разве вы не знаете?
   Двери в столовую распахнулись.


   Юханнес нашел свое место за столом и остановился возле него. Стол ходил
ходуном перед его глазами, он видел множество каких-то лиц  и  слышал  гул
голосов.
   - Прошу вас, садитесь, это ваше место, - дружелюбно сказала хозяйка.  -
Пора бы уж и всем сесть за стол.
   - Извините, - раздался вдруг за спиной Юханнеса голос Виктории.
   Он посторонился.
   Она взяла карточку Юханнеса и переложила ее ближе  к  концу  стола,  на
семь приборов ближе к концу  стола,  по  соседству  с  пожилым  человеком,
который когда-то был домашним учителем в Замке и  слыл  охотником  выпить.
Карточку, лежавшую возле этого прибора,  Виктория  положила  туда,  откуда
взяла карточку Юханнеса, и только тогда села на свое место.
   Юханнес все видел. Смущенная хозяйка  поспешно  захлопотала  на  другом
конце стола, избегая его взгляда.
   В смятении и замешательстве Юханнес побрел к своему новому месту; а то,
которое предназначалось ему вначале, занял приехавший из  города  приятель
Дитлефа, молодой человек с брильянтовыми  запонками  на  рубашке.  По  его
левую руку сидела Виктория, по правую Камилла.
   Обед начался.
   Старый учитель помнил Юханнеса еще ребенком, они разговорились. Учитель
рассказывал, что и он когда-то в молодости писал стихи, рукописи  хранятся
у него до сих пор, при случае  он  покажет  их  Юханнесу.  А  сегодня  его
пригласили в Замок на семейное торжество, чтобы он принял участие в  общей
радости по случаю  помолвки  Виктории.  Хозяева  Замка  по  старой  дружбе
приготовили ему этот сюрприз.
   - Я не читал ваших книг, - сказал он Юханнесу.  -  Когда  мне  приходит
охота почитать, я читаю свои собственные произведения. В ящике моего стола
лежат рассказы и стихи. Когда я умру, они  будут  изданы.  Пусть  читающая
публика узнает, что я был за человек. Да о  чем  толковать,  мы,  писатели
старого закала,  не  чета  нынешней  молодежи,  мы  не  спешили  предавать
гласности свои творения. Ваше здоровье!
   Трапеза продолжается. Хозяин Замка стучит по своему бокалу и встает. На
его худом, надменном лице волнение - как видно, он очень счастлив. Юханнес
низко опускает голову. Его бокал пуст, никто не налил  ему  вина;  он  сам
наполняет бокал до краев и опять склоняется над столом. Вот оно!
   Хозяин говорит долго и красноречиво, радостные возгласы  встречают  его
речь - помолвка оглашена. Со всех концов стола на дочь хозяина Замка и  на
сына камергера сыплются поздравления.
   Юханнес осушил свой бокал.
   Через  несколько  минут  его  смятение  улеглось,  к   нему   вернулось
самообладание; шампанское ласковым  теплом  разлилось  по  его  жилам.  Он
слышит, как слово берет камергер, как снова р