отца...  С  Христианом  пытается  играть  в
догонялки трехлетняя Каролина.
     У Иоганна Себастьяна родится еще один ребенок, двадцатый,  дочь  Регина
Сюзанна; это произойдет в 1742 году. И все-таки едва ли не с конца тридцатых
годов биографы великого  композитора  начинают  отсчет  последней  поры  его
жизни. Не рано ли для художника, полного сил, замыслов, энергии,  воли?  Еще
многое предстоит свершить Иоганну Себастьяну.
     В предвестии  далекого  заката  приостановим  повествование.  Еще  одно
отступление  от  последовательного   рассказа   о   событиях   жизни   Баха:
сосредоточим внимание на некоторых чертах самой личности его.
     Обрисуем внешность Баха. Время еще не наложило на него  мету  увядания.
Он крепко и правильно сложен, среднего роста, довольно широкоплеч, подвижен,
с пластичной  походкой.  Всю  жизнь  отличается  здоровьем.  Выносливый,  не
знающий устали мастер, не жалея близоруких с  детства  глаз,  занимается  за
столом своей комнаты до  позднего  часа.  Он  сочиняет  быстро,  ноты  пишет
скорописью; небрежно зачеркивая целые  куски,  тут  же  заполняет  нотоносцы
новой редакцией фрагмента.
     Во  время  игры  на  инструменте  или  в  час  дирижирования  его  лицо
выказывает энергию и волю; полна движения мимика, точно  и  тонко  действуют
руки; дирижер управляет музыкантами и  с  помощью  живых  глаз  под  густыми
подвижными бровями. Лоб высок. Между  бровями  с  годами  легла  "строгая  и
сумрачная морщина". Она участвует в приказаниях, но исчезает, как только за-
кончится игра. Тогда лицо музыканта с легкой улыбкой на губах  и  доверчивым
взглядом   приобретает   черты   располагающего    к    себе    добродушием,
обходительного, мягкого, приветливого человека - таким Бах был и в  домашней
обстановке, в дружеских беседах, в кругу доброжелателей.
     Одевался Иоганн Себастьян строго, без расчета на  внешний  эффект,  как
подобало кантору. Но и достойно артиста,  всегда  готового  выступить  перед
людьми  именитыми  и  власть  имущими  или  на  "вечерней  музыке"  -  перед
горожанами, студентами и заезжими купцами. Нет  и  намека  в  свидетельствах
современников на небрежность в одежде или прическе музыканта, а  молва,  как
известно, во все времена беспощадна даже к мелким промахам артистов.
     На прижизненных портретах Баха он одет в нарядные цветные камзолы, чаще
всего в зеленые с красным. Однако  даже  в  портретах  известного  живописца
Хаусмана Иоганн Себастьян изображается на нейтральном фоне, без  принятых  в
ту пору предметов - символов профессии человека и положения его в  обществе.
В обычае века  были  фоны,  на  которых  изображались  шкафы  с  фолиантами,
раскрытые  книги  или  свитки  нот,  атрибуты  обстановки  кабинета.  Платья
рисовались с утрированными тяжелыми складками, что как бы  свидетельствовало
о принадлежности  человека  к  сословию  избранных.  Так  написаны  портреты
Генделя  и  Телемана,  Маттесона  и  Геснера.  Портреты  внушительные.  Даже
лейпцигский городской трубач Готфрид Рейхе изображен на портрете  в  богатом
одеянии с декоративно выписанным духовым инструментом в руках. Портреты Баха
без "возвышающих" декоративных фонов и аксессуаров - немаловажная добавка  к
характеристике личности художника.
     Никогда не покидавший пределов Германии, церковный музыкант и  светский
, капельмейстер провинциальных  городов  в  жизни  отличался  трудолюбием  и
скромностью. Если современники за редким исключением так и не поняли величия
его композиторского дара, то для будущих далеких поколений Бах  обратился  в
трудно разгадываемую тайну. Как могла сочетаться  тернистая,  полная  мелких
конфликтов будничная жизнь служивого провинциального органиста и  кантора  с
величием  философически-глубокой  и  обращенной  в   будущие   века   музыки
гениального композитора?  Подобное  сочетание  -  едва  ли  не  единственный
феномен в истории музыки.
     Исследователи жизни и творчества Баха, исходившие  из  его  преданности
религии, искали и ищут разгадку противоречий Баха именно в  религиозном  его
миросозерцании.
     "Поэт Бахианы" Альберт Швейцер в юности написал в своей книге: "В конце
концов сам Бах для нас загадка, ибо  внешний  и  внутренний  человек  в  нем
настолько разъединены и независимы, что один не имеет никакого  отношения  к
другому..." "Он -  человек  двух  миров:  его  художественное  восприятие  и
творчество протекают, словно не соприкасаясь с  почти  банальным  бюргерским
существованием,  независимо  от  него".  И  далее:  "Музыка   для   него   -
богослужение. Искусство было для него религией. Поэтому оно не имело  ничего
общего с миром, ни с успехом в мире. Оно  было  самоцелью.  Религия  у  Баха
входит в  определение  искусства".  В  таком  идеалистическом  аспекте  иные
исследователи обращают художника в  богослова,  в  "пятого  евангелиста",  в
"святого Себастьяна".
     Религиозность Баха  исторически  обусловлена.  Верный  традициям  своей
музыкантской фамилии, традициям тюрингского простонародья, Иоганн  Себастьян
с юных лет оставался предан  реформатскому  учению  Лютера  в  чистоте  его,
учению революционизировавшему в свое время народные массы. Но  он  до  конца
жизни  так  и  не  нашел  в  церковных  кругах  авторитетной   опоры   своим
художественным воззрениям и своей творческой музыкальной практике.
     Бах верил в непреложность евангельских истин,  в  непреложность  учения
Лютера. И как художник входил в противоречия со взглядами  церковников.  Так
же как и  со  взглядами  чиновничьей  знати  или  представителей  услужливой
бюргерской правящей верхушки.
     Да, окружавшая  рутина  бдлла  для  него  трудно  выносимой.  Но  когда
Себастьян  садился  за  рабочий  стол,  за  инструмент,  духовно  сильный  и
преданный искусству художник, он сбрасывал с себя все эти тяготы.
     Здесь проступают уникальные черты личности Иоганна Себастьяна Баха.
     Как исполнитель-музыкант и капельмейстер, Бах был  признан,  равнодушие
же к его композиторскому дару мало волновало  Иоганна  Себастьяна..  Бах  не
боролся за признание себя как композитора, и мир признает его искусство  без
заметного участия в том современников. Он не стремился к утверждению  своего
искусства как лидер  школы.  Разгадку  этого  надо  искать  в  самой  натуре
художника и человека.
     Жизнеописания многих художников,  в  частности  композиторов,  содержат
рассказы о взлетах и падениях, о поражениях и  победах.  Условия  социальной
среды,  строя  феодального,  феодально-буржуазного  или  капиталистического,
усугубляют противоречия между личностью художника и обществом.
     Все искусства знают великих художников, борцов в искусстве,  наделенных
признаками надломленности,  болезненной  ранимости.  Такие  художники  часто
вносят высокие ценности в мир искусства, их произведения  влекут  к  себе  с
неотразимой властью. Надо сказать, что жизнь и деятельность  подобного  рода
творцов   вызывают   повышенный   интерес   у   исследователей    психологии
художественного творчества. Справедливо отмечается в научной литературе, что
концепции личности часто опираются на данные невропатологии.
     Личность Себастьяна Баха несравнима с подобным типом художников.  Порой
кажется, что его жизнь всегда оставалась внутренне неизменной, не  знала  ни
стремнин, ни приливов, ни отливов. Нет, великий упрямец был борцом  и  смело
может быть отнесен к творцам, преодолевавшим рутину, косность  в  искусстве.
Это была тоже форма  своеобразной  борьбы  с  системой  взглядов,  царивших,
пользуясь снова словами Б. Асафьева, на  "феодально-бюргерском  перекрестке"
Германии. Но при этом как художника Баха отличает  величайшее  нравственное,
духовное, психическое здоровье. Его жизненный путь  -  совсем  не  эффектный
материал для  беллетриста,  драматурга,  киносценариста  или  поэта.  Натуры
художников  с  невротическими  проявлениями  дают  куда  более   благодарный
материал  авторам.   Бытие   семьянина   Баха   полно   досадных   служебных
неприятностей, что трудно примиряется с величием его как художника.  И  уход
его устремлений в область мистики казался некоторым биографам  подходящей  и
многое объясняющей  формой  "перевода"  его  художнических  желаний  в  лоно
религиозности.
     Однако слишком твердо стоял на земле Себастьян Бах. Признаками личности
своей он, пожалуй,  мало  схож  с  вождем  религиозной  реформации  Мартином
Лютером. Тот, будучи в Вартбурге, бросил чернильницу в черта, "явившегося" к
нему, чтобы помешать переводу Библии на  немецкий  язык.  Баху  были  далеки
видения и призраки. И единственный раз в жизни - факт, известный  биографам,
- не в черта-искусителя, а в органиста церкви св. Фомы господина Гернера  он
запустил сорванным со своей головы  париком,  когда  тот  что-то  напутал  в
партии органа во время исполнения кантаты...
     Объяснение "феномена Баха" его близостью  мистике  не  достигает  цели.
Возникают новые направления в психологических науках, которые ведут изучение
личности, исходя из осмысления признаков личности здоровой (например, теория
американского ученого А. Маслоу).
     Отнюдь не все устанавливаемые  психологами  черты  "здоровья  личности"
относимы к Баху. Его натура, по-видимому, не была лишена  некоторых  частных
отклонений от нормы. Но _господствовали_ признаки, характеризующие цельность
здоровой личности. Это очевидно.
     Он  исходил  в  своем  творчестве  и  своих  действиях  из   постоянных
представлений о неизменном идеале. Он не чувствовал невротической  вины  или
тревоги из-за неспособности изменить мир; он верил в  торжество  гармонии  в
мире; строил свое музыкальное  мировоззрение  прочно,  на  века.  Его  череп
вмещал воистину безбрежность мелодических форм. Творец Бах подобен  Демиургу
в искусстве. Он не испытывал неуверенности в  творчестве.  Он  знал  степень
своего всевластного умения и не таил в себе зависти  по  отношению  к  более
преуспевающим в жизни композиторам и музыкантам. Он не переставал учиться  у
каждого, кто мог чему-то научить в музыке, и в юности, и в зрелые  годы.  Он
впитал в себя музыку композиторов стран Европы и не считал, что его  престиж
подрывают заимствования с радикальной переработкой  чужого  материала.  Баху
чужда была агрессивность лидера в искусстве.
     Бах ставил перед собой все новые и новые трудные цели и достигал их как
художник; при этом процесс создания был  ему  более  дорог  и  приятен,  чем
похвалы или успех после исполнения сочинений. Как мало значили для него  как
художника  дворцовые  триумфы,  мишура  почестей!   И   звание   придворного
королевского композитора ему нужно было  только  для  обретения  возможности
создавать "урегулированную музыку". Произведения могли лежать в партитурах и
нотах "молчащей музыкой", но они были  сотворены.  И  само  сознание  творца
объективных ценностей в мире человеческой  духовной  культуры  удовлетворяло
этого скромного гения, великого упрямца, убежденного в  гармоничности  своих
актов творения.
     Личность  Баха  была  наделена  признаками  универсальности:   он   был
исполнителем и композитором, изобретателем и мастером,  сведущим  в  законах
акустики. Конструировал инструменты; досконально знал технику  строительства
органов.
     К   признакам   цельной    натуры    художника,    достигшей    "уровня
самоактуализации", относимо необычайное богатство эмоциональной жизни в мире
его искусства. Несмотря на строгость форм, в которых творил он  музыку,  его
произведения содержат по-шекспировски необъятные трагические и драматические
противопоставления (кантаты, "Страсти", прелюдии и фуги).
     Здесь уместно  сказать  и  о  признаках  цельности  личности  Баха  как
семьянина.
     Личная жизнь  Иоганна  Себастьяна  не  знала  переменчивости  в  любви.
Конечно же, куда выигрышнее проступает в жизнеописаниях художников,  поэтов,
композиторов фабула, изобилующая драмами  любви!  Бах  любил  и  был  любим.
Чувство  любви  и  нюансы  этого   чувства   наполняют   множество   страниц
произведений Баха в разных жанрах. Чистота таких мотивов сравнима с красотой
их. Свежесть музыкальной интерпретации, непереводимой на слова, захватывает,
пленяет слушателей своей вечной новизной.
     Две женщины, Мария Барбара из рода Бахов и Анна  Магдалена,  урожденная
Вильке, вошли в жизнь композитора и артиста спутницами его и хранительницами
семейного уклада. Две женщины, две жены, матери его детей. Иоганн  Себастьян
лишен был тревоги и  сомнений  в  отношениях  с  любимыми.  В  любви  царили
безграничное доверие, взаимная забота.
     Филипп Вольфрум заметил  в  портретах  Баха  признаки  чувственности  в
очертаниях полных и пухлых губ. Песни, посвященные Анне Магдалене в  "Нотной
тетради", косвенно дополняют слова  наблюдательного  Вольфрума.  Любовь  для
Иоганна  Себастьяна  была  наделена  здоровой  чувственностью,  однако   без
самодовлеющего  господства  ее,  не  лишена   признаков   игры,   веселости,
естественной  простоты.  И  пусть  скорбь,   горе   часто   навещали   семью
композитора, любовь как  постоянное  обновление  ценности  жизни  побеждала.
Познавалась неотвратимость вечной  связи  любви,  скорби,  смерти  и  нового
радостного акта творения жизни. Натура Баха как художника извлекала из опыта
любви многое, недоступное заурядной личности или личности надломленной.
     Улыбка радости и вздох  страдания,  мотивы  восхищения  жизнью,  мотивы
красоты, любви  и  смерти  едва  ли  не  на  равных  выступали  в  творениях
композитора. Тема смерти  у  Баха  -  неминуемая  ипостась  таинства  жизни.
Художник-мыслитель принимал смерть как  закономерность  в  потоке  постоянно
обновляющейся жизни. Что-то предвосхищающее моцартовское  начало  таилось  в
философии музыки и в глуби личности Баха. Скорбь  и  страдания  человеческой
души он показал полно. Но не восставал против скорби, считая  ее  неизбежной
спутницей жизни.  Слова  писателя  нашей  эпохи,  исследователя  личности  и
творчества Моцарта, приложимы в этом свете к Баху: "Положительное восприятие
всеобщей жизни и преодоление в ней скорби  без  уничтожения  последней"  {Г.
Чичерин" Моцарт. М., "Музыка", 1970, с. 181.}.
     И переживания  любви  в  своем  искусстве  мыслитель:  Бах  сопрягал  с
предвестиями смерти. Не допускал он от? чаяния в сопоставлении  этих  вечных
спутников. Тема переживания смерти как естественного переживания самой жизни
находила в произведениях Баха высокий поэтически-философский смысл.
     Не избегает Иоганн Себастьян сатиры,  озорной  веселости.  В  выражении
чувства юмора он был незлобив,  а  это  тоже  один  из  признаков  здоровья,
цельности личности. В музыкальных  драмах,  "Страстях",  композитор  клеймил
низость, предательство, неистовство алчущих крови, зависть и  вероломство  и
одновременно выражал идеальные запросы  человеческой  души.  В  сатирических
концертных пьесах он шутил непринужденно и "азартно".
     Нет, никак  не  вписывается  в  обрисовку  личности  композитора  образ
"старого парика", так же как далек его жизненный облик от  неуравновешенных,
порой болезненно неуравновешенных натур многих великих художников. Однако  и
в  пропись  психологов,  исследующих  параметры  "здоровой   личности",   не
укладываются некоторые черты характера Баха. Он нес в себе и  отклонения  от
идеальной нормы, которую не без успеха стремятся определить исследователи.
     Себастьян Бах  был  естествен  в  своем  поведении:  не  принимал  лжи,
чванства  в  окружающих  его  общественных  условиях.  Здесь  он  оказывался
"чужаком" и вел  себя  соответствующим  образом,  идя  на  конфликты,  очень
частые, хотя и мелкие. Он нередко устраивал  "шум  из-за  пустяков";  будучи
задетым извне, подчас терял способность  непредубежденно  оценить  ситуацию.
Великий  упрямец  терял  тогда  чувство  реального.  Однообразные  ситуации,
складывающиеся  в  отношениях  с  пет   дантично   мыслившими   чиновниками,
повторялись в течение всей жизни композитора.  И  это  тоже  определяет  его
личность как довольно устойчивую "модель поведения" в возникающих однотипных
положениях.
     Читатель осведомлен о причинах и следствиях его столкновений  в  разные
периоды жизни с представителями светских и церковных властей. Филипп Шпитта,
описывая поведение Баха, отметил, что он "не избегал  борьбы".  Быть  может,
даже вызывающе  шел  на  конфликты.  Он  допускал  вспышки  в  отношениях  с
отдельными людьми и группами, ограждая свой престиж, хотя враждебность и  не
была заложена в его натуре. Иногда представляется, что конфликтные  ситуации
даже  были  нужны  ему.  Это  уже  не  признак  умозрительно  представляемой
"здоровой личности". Но  подобные  отклонения  от  нормы  лишь  подтверждают
цельность  натуры  Баха,   проявлявшуюся   в   основных   направлениях   его
жизнедеятельности.
     Поступки Баха при конфликтах чаще носят "реактивный" характер.  Вспышки
раздражения длились долго, но оставались как бы на поверхности его личности.
Бах оставался сосредоточенным художником и мыслителем, какой бы силы удар ни
наносился ему конфликтной ситуацией. Невротическая личность выходила  бы  из
равновесия, личность Баха выстаивала. И он знал дни отчаяния, и он испытывал
крайние лишения. Но парадоксально: эти переживания не сказывались на замысле
и выполнении создаваемых Бахом произведений.
     Иоганн Себастьян  Бах  выполнял  свою  миссию  художника  с  _внеличной
ориентацией_ творца объективных ценностей. Так сама  природа  следует  своим
законам, независимо от потрясений и катаклизмов, которые суть  лишь  частные
случаи нарушения общей гармонии.

В СТОЛИЦАХ У СЫНОВЕЙ. ГОЛЬДБЕРГОВСКИЕ ВАРИАЦИИ

     Впервые Иоганн Себастьян почувствовал нездоровье, близость  старости  в
1741 году. Ухудшалось зрение:  он  всю  жизнь  не  щадил  глаз,  работая  до
позднего часа при свечах; замечал в иное воскресенье усталость, когда в часы
службы исполнял "главную  музыку"  в  двух  церквах;  утомляла  и  переписка
"голосов" новых кантат. Анна Магдалена, занятая домом, реже могла помогать в
работе мужу.
     Саксония с 1740 года жила в военной  тревоге.  Молодой  король  Пруссии
Фридрих  II  в  первые  же  месяцы  властвования  обнаружил   милитаристский
характер. Прусские  войска  вторглись  в  Силезию;  военное  столкновение  с
германо-римской империей Марии-Терезии перешло в длительную  войну.  Фридрих
II в итоге войны закрепил за Пруссией почти  всю  Силезию.  Конфликт  только
развивался, он захватывал и другие страны. Фридрих-Август, король Польский и
курфюрст  Саксонский,  испытывал  затруднительное  положение:  как  курфюрст
Саксонии он в союзе с Баварией, Испанией и Францией вскоре  выступит  против
Марии-Терезии, как король  Польский  Август  III  он  соблюдал  нейтралитет.
Недолго, впрочем: обеспокоенное успехами Фридриха II, курфюрство  Саксонское
через  некоторое  время   заключит   союз   с   Марией-Терезией.   Возникнет
напряженность в отношениях с Пруссией.
     Когда  тревога   коснулась   Лейпцига,   и   семья   кантора   испытала
беспокойство: Филипп Эммануель служит у короля, с которым у Саксонии  весьма
сложные отношения,
     Иоганн  Себастьян  скучал  по  старшим  сыновьям.  Чувствуя  нарастание
событий, он поспешил побывать в обеих столицах - ив Берлине, и в Дрездене.
     В Пруссию ехал в удобном дилижансе; за свой век Бах видел много  плохих
дорог,  теперь  они  улучшались.   Не   торговые   связи,   скорее   военные
предосторожности заставляют власти приводить дороги в порядок.
     Филипп Эммануель встретил отца приветливо, артисты  придворной  капеллы
хорошо знали старого Баха, среди них были его ученики, в частности  органист
и начинающий капельмейстер двадцатилетний Фридрих Агрикола.
     В июльские и  августовские  дни  1741  года  Бах  оказался  в  обществе
берлинских музыкантов.
     Каким он увидел сына после долгой разлуки? Чембалист выглядел дворцовым
завсегдатаем.  Занятия  в  двух   университетах   позволили   ему   свободно
чув