Андрей ЩУПОВ

                                  КОСЯК




     Вечернее подуставшее солнце уже не пекло. Сняв темные очки,  Линда  с
облегчением убедилась, что на мир можно смотреть, не прищуриваясь. Тот  же
песок из ослепительно белого превратился в золотистую, не обжигающую глаза
россыпь, море перестало металлически плавиться и впервые за  день  мерцало
живыми красками. Пляж постепенно заполнялся людьми.
     - Линда, смотри! Папа там, среди бурунов! - маленькая Джу  показывала
пальчиком в сторону перекатывающихся волн. Иногда, забываясь, она называла
мать по имени, за что получала  нагоняй  и  небольшую  лекцию  о  правилах
хорошего тона. Но сейчас обычного  наказания  не  последовало.  Машинально
бросив взгляд  в  указанном  направлении,  Линда  побледнела  и  судорожно
прижала руки к груди. Сердце ее на мгновение остановилось,  она  не  могла
сделать ни единого вздоха. А  в  следующую  секунду,  вскочив,  Линда  уже
бежала к воде. Хрипло  повизгивая,  навстречу  ей  спешно  выбирались  две
пожилые матроны. Грузные, колышущиеся, спешащие выбраться  на  берег,  они
едва не сбили Линду с ног. Кто-то помог ей, придержав  за  локоть.  Пенные
серебрящиеся буруны стремительно приближались к берегу, а следом  за  ними
неслись  серповидные  плавники  столь  известных  всем  пловцам  хищников.
Мелководье, сколько хватало глаз, почему-то кипело от вздрагивающих рыбьих
тел. Чешуйчатая  масса  продолжала  двигаться  вперед,  словно  собиралась
выползти на сушу. Впрочем, Линда не задумывалась над  странным  поведением
рыб. Она видела только страшные плавники и Генри, плывущего  из  последних
сил,  отца  ее  маленькой  Джу.  Он  то  и  дело  скрывался   под   водой,
захлебываясь, вяло загребая одной рукой, - вторую Генри  старался  держать
на весу - вздувшуюся, окровавленную.
     - Акулы!..
     Рано или поздно кто-то должен был это крикнуть,  и  пугающий  возглас
гранатой ударил  по  пляжу,  заставив  взорваться  отдыхающих  паническими
криками. Катер береговой охраны уже мчался  к  месту  событий,  но  что-то
помимо спасателей удерживало хищников на дистанции. Возможно, они не могли
подобраться к истекающему кровью человеку из-за огромного количества рыбы.
     Шагнув в воду, Линда тут  же  поскользнулась.  Всюду  была  скользкая
бьющаяся рыба: плавники, задыхающиеся жабры, хвосты. Кто-то снова  пытался
ей помочь, но она вырвалась.  Там,  за  спиной,  кипела  паника.  Родители
хватали в охапку детей, кто-то громко ревел,  проснувшимся  и  подбежавшим
позже возбужденно рассказывали про акул. Ударив по заботливым рукам, Линда
нырнула в живую чешуйчатую массу. Несколько взмахов, и она уже  снимала  с
Генри тяжелый акваланг. Всхлипывая, подставила плечо и медленно повела  на
берег.
     - Черт возьми! Эти твари оттяпали ему руку!
     - Доктора! Найдите же доктора!..
     Линда не видела и не слышала людей.  Она  сидела  рядом  с  Генри  и,
плача, убеждала его не вставать.
     -  Линда,  пойми!  Это  не  акула!  -  Генри  с  дрожью  смотрел   на
кровоточащую руку. - Это скат. Всего-навсего крупный скат...
     Потемневшие губы его жалобно улыбались. Было видно, что ему больно, и
Линда стоически отводила взгляд от пораненной руки и,  гладя  на  мужа  по
груди, бормотала  что-то  успокаивающее.  Она  и  сама  не  понимала,  что
говорила. Боже! Какой же Генри храбрец! Не  обращая  внимания  на  ужасную
рану, он в свою очередь пытался  ее  утешить...  Да  где  же  наконец  эти
врачи?!
     Доктор появился минуты через две.  Опустившись  на  колени,  заставил
Линду чуть отодвинуться. Тонкие его пальцы осторожно,  но  твердо  ощупали
опухшую кисть, старческий голос недовольно произнес:
     - Шума-то сколько! Спрашивается, из-за чего?..
     - Вы не отнимете у него руку, ведь нет? - Линда умоляюще  смотрела  в
незнакомое лицо. Ей казалось, что именно  от  теперешних  его  слов  будет
зависеть все.  Доктор  владел  их  судьбами,  и  важно  было  убедить  его
сжалиться...
     - Линда! Я же говорю тебе, это просто скат!
     - Ваш друг абсолютно прав, - доктор выудил  из  чемоданчика  шприц  и
пенал с ампулами. - Без инъекции ему, конечно, не обойтись, но уверяю вас,
это совершенно не смертельно.
     - Док, это моя жена, и она, вероятно, подумала...
     - Неважно, о чем она подумала. Скажите ей, что  никому  ваша  опухшая
рука не нужна.
     Больше Линда ничего не слышала. Затылок  ее  неожиданно  очутился  на
песке, а в глазах сверкнуло болезненно яркое небо. Она лишилась чувств.


     При выдохе дыхательный автомат всхрапывал, выпуская стайку  суетливых
пузырей. Колеблясь, они  спешили  к  поверхности,  все  более  раздуваясь,
напоминая не в меру энергичных медуз. Ската Генри заметил случайно, только
потому, что оказался прямо  над  ним.  Расплющенные  тысячелетиями  рыбины
неплохо маскируются. Лишь опытный глаз может отыскать их на  дне.  Подобно
камбале, они полностью сливаются с  окружающим.  Выдает  ската  лишь  едва
уловимый трепет плавниковой бахромы. Замерев  на  месте,  Генри  ополоснул
стекло маски изнутри, решив нырнуть поближе. Морское чудовище  заслуживало
того. Три с половиной метра, никак  не  меньше,  целое  одеяло,  способное
укрыть человека, изящность и сила, плюс длинный хвост,  оснащенный  шипом,
размерами в добрый десантный кинжал.
     Любуясь скатом, Генри подплыл к нему вплотную.  Он  и  сам  не  знал,
откуда возникла эта мысль - погладить рыбину. Скат был красив,  а  красота
не вступает в диалог с разумом. Генри хотел только  прикоснуться  к  нему.
Ничего больше. Умей скат  читать  его  мысли,  он,  конечно  бы,  не  стал
сопротивляться. Но в момент движения  человеческой  руки  он  отреагировал
достаточно однозначно. Его атаковал враг, и на угрозу  следовало  ответить
контрударом. Жесткий, напоминающий  плеть  хвост  с  взведенным  в  боевое
положение шипом хлестнул  по  человеческой  руке.  Работая  ластами,  враг
отпрянул в сторону.
     Собственно говоря, на этом морское  путешествие  можно  было  считать
законченным, - Генри сразу это  понял.  Руку  встряхнуло  так,  словно  он
прикоснулся к оголенным электропроводам. Единственное отличие  заключалось
в том, что боль после удара не исчезла,  а  напротив,  стала  нарастать  с
каждой секундой. Промычав в загубник, Генри рванулся к поверхности.  Краем
глаза он заметил, как из треугольной  глубокой  ранки  потянулся  багровый
шлейф. Только сейчас он вспомнил, что в  шипе  скатов-хвостоколов  имеется
яд. Руку беспощадно скручивало, невидимый огонь  лизал  рану,  перемещаясь
выше и выше.
     Вынырнув, Генри заставил себя успокоиться и не паниковать. Чем меньше
яда проникнет в ткани, тем лучше. Выплюнув  загубник,  он  припал  к  ране
лицом. На мгновение зажмурился от болезненной вспышки. Словно еще один шип
ударил в то же самое место. Рот немедленно заполнился  теплой  солоноватой
кровью. Выплюнув ее, он снова сунул в рот  загубник,  торопливо  вздохнул.
Вокруг  него  расплывалось  мутное,  зловещего  цвета  облако.   Шевельнув
ластами, он отплыл в сторону и бросил взгляд вниз. Скат лежал,  как  ни  в
чем не бывало. Он наказал человека, - большее  не  входило  в  его  планы.
Мерзкая тварь!.. Генри последними словами ругал себя  и  ската.  Так  было
легче переносить боль. Следовало плыть к берегу, пока яд  не  заработал  в
полную силу. Головокружение  ощущалось  уже  и  теперь,  рука  все  больше
немела. Худшее, что может произойти под водой, это потеря сознания.  Любой
обморок был тождественен смерти...
     Генри  почудилось,  что  пространство  вокруг   него   засеребрилось.
Встревоженно он завертел головой. Или уже начинаются галлюцинации?
     Нет, ему не почудилось. Со всех сторон серебристым потоком  наплывала
рыбья стая. Косяк, границы которого скрывались в голубой дымке. Им-то  что
здесь нужно?.. Мысленно подивившись плотности рыбьего войска, Генри  вновь
припал губами к ране. Ноги размеренно работали, не очень быстро, но все же
толкая его вперед. Теперь он плыл в самой  гуще  косяка.  Это  было  нечто
удивительное. Во всяком случае такого ему еще  не  приходилось  видеть,  -
сплошное  переливающееся  зеркало  справа  и  слева.   Впрочем,   сил   на
любопытство уже не оставалось. Ему нужен был берег, и он двигался к  нему,
стараясь сохранять  ровное  дыхание,  перехватив  опухшую  кисть  здоровой
рукой. Отчего-то получалось так, что он плыл вместе  со  стаей  в  том  же
самом направлении. Рыбы  словно  сопровождали  Генри,  и  в  другое  время
подобное предположение наверняка позабавило бы его. Сейчас  он  отнесся  к
нему равнодушно.
     Высунув голову из воды, он на глаз оценил расстояние.  Не  так  уж  и
много, метров двести или чуть больше. По  старой  привычке  крутанулся  на
месте и тут же разглядел серповидный плавник. Вот так! Дождались в гости и
акулу!.. Момент был малоприятный. Не  то  чтобы  Генри  растерялся,  но  и
рассчитывать особенно было не на  что.  Плавник  разрезал  морскую  гладь,
двигаясь прямиком к нему. Если скат только защищал себя, то обладательницу
изогнутого плавника защита отнюдь не интересовала.  Она  спешила  к  нему,
подобно гончей, взявшей след. Генри помнил, что акулы способны чувствовать
кровь за многие километры. Теперь ему пришлось убедиться в этом воочию.
     Снова окунувшись в  воду,  Генри  нашарил  на  поясе  нож,  торопливо
отстегнул ремешок. С одной рукой против могучего хищника?  Да  еще  в  его
родной стихии?.. Нет, иллюзий он не строил, однако, как и всякий  живущий,
надеялся на тот шанс, что выпадает раз в десятилетие на долю везунчиков  и
любимцев фортуны. Генри никогда не включал  себя  в  число  последних,  но
сейчас, вспомнив о Линде и Джу, о своей незавершенной работе, с  отчаяньем
подумал, что судьба чудовищно несправедлива, и если кому-то должно повезти
в  нынешнем  десятилетии,  то  только  ему,  попавшему  в  столь   опасную
передрягу.
     Подобно слепому, боящемуся случайного  столкновения,  он  лихорадочно
озирался и все-таки появления акулы не  заметил.  Она  вынырнула  сбоку  и
живой торпедой пронеслась  мимо,  едва  не  коснувшись  человека  огромным
хвостом. Стремительно развернувшись, ринулась на него снизу. И опять у нее
что-то не получилось. Темная туша промчалась перед глазами. Тяжелая голова
акулы подрагивала,  словно  у  разъяренного  быка.  Он  попытался  ударить
хищницу, но с таким же успехом можно было стучать по броне танка. Нож даже
не оцарапал ее. Генри находился в каких-нибудь пяти метрах от акулы и  мог
разглядеть ее до мельчайших черточек. Завораживающая пасть, полная  кривых
зубов, раздутые жабры и маленькие глазки, лишенные  всяческого  выражения.
Выставив перед собой бесполезный нож, он  попятился.  Готовясь  к  броску,
акула оплывала его по дуге. Генри попробовал грести раненой рукой, и  боль
немедленно  напомнила  о  себе,  наотмашь  хлестнув  по  кисти,  по  всему
предплечью. Он скрючился, ничего не видя и не слыша.
     Когда огненный туман рассеялся и дыхание  успокоилось,  он  приоткрыл
глаза. Вместо  того,  чтобы  терзать  его  зубами,  акула  вялыми  кругами
опускалась на дно. Генри не поверил глазам.  Голова  хищницы  исчезла  под
судорожно подрагивающим рыбьим комом. Он мог  разглядеть  только  огромное
туловище и абсолютно неподвижный  хвост.  Генри  ничего  не  понимал.  Что
случилось с акулой? Или она попала в стаю пираний?  Да  нет  же...  Откуда
здесь взяться этим зубастым обжорам?.. Ему  показалось,  что  вода  вокруг
засеребрилась гуще.
     Вторую хищницу он заметил издалека. Акуле даже не давали добраться до
него. Ожившее пространство сжалось воедино, и жабры хищницы, глаза и пасть
- все снова очутилось  в  трепещущем  капкане.  Пытаясь  высвободиться  из
ловушки, она бешено крутанулась  раз,  другой,  но  кислородное  голодание
утихомирило ее так же быстро, как и предшественницу. В конвульсиях изгибая
длинное тело, акула опустилась на дно.
     В ушах Генри шумело, он плыл, чувствуя, что вместе  с  кровью  теряет
последние силы. Его бил озноб, в икрах опасно  покалывало.  Страшась,  что
ноги может свести судорогой, он греб только одной рукой. Скорости не было,
и мысль, что он не плывет, а стоит на месте,  стремительно  напугала  его.
Генри забарахтался,  словно  муха,  попавшая  в  паутину.  А  в  следующее
мгновение его подхватило и понесло вперед. Он ошеломленно вытаращил глаза.
Да, да, он не ошибся! Кровь,  струившаяся  из  раны,  клубилась  не  перед
лицом, а уже где-то за спиной. Значит, он  действительно  плыл!  Известно,
что дельфины помогают иногда тонущим, но чтобы обыкновенные рыбы делали то
же самое?!.  Нет,  этому  он  отказывался  верить.  Мысль  о  сумасшествии
неожиданно показалась уютной и достойной внимания. По крайней мере, она не
пугала. Сегодня испугать Генри было уже невозможно...
     Мгновение, и голова его оказалась над поверхностью!  До  берега  было
рукой подать. Он  машинально  поднял  над  собой  раненную  кисть.  Та  же
загадочная живая волна продолжала толкать его вперед. Увидев бросившуюся к
нему Линду, Генри попробовал самостоятельно встать на ноги. Ласты  мешали,
и он спотыкался. Господи! Она плакала! Зачем?! Генри боялся женских  слез.
Неожиданно ему пришло на ум, что она плакала бы  еще  больше,  не  случись
этих рыб рядом. В следующий миг Линда обняла его за плечи, ломая  маникюр,
стала отцеплять акваланг. От ее голоса и от ее слез в голове у  Генри  все
перемешалось. Пляж смотрел на него сотнями глаз, здесь творилось  какое-то
сумасшествие. Вполне простительно, что в тот момент он забыл обо  всем.  О
рыбах и об акулах.


     Художнику  удалось  передать  атмосферу   сказочности.   Стены   были
разукрашены облаками и птицами, чешуйчатый дракон глазел на посетителей  с
потолка, готовясь вот-вот выдохнуть сноп пламени. Два огромных  телеэкрана
ни на мгновение не прекращали показ мультфильмов. Дети, входящие в кафе  в
сопровождении родителей, с восторгом начинали озираться. Им в  самом  деле
было на что посмотреть. Именно сюда время от времени Генри  приводил  свою
семью.
     Расположившись  на  низеньких  табуретах  в  центре   зала,   они   с
удовольствием  наблюдали,  как  Джу  разыгрывает  на  тарелке   кулинарную
баталию. Блюдо, которое заказал ей  Генри,  называлось  "Гибель  Испанской
Армады". Голубого оттенка пюре тонким слоем покрывало фарфор, и "плывущие"
по этому морю парусные, величиной с наперсток суда покорно  ожидали  своей
печальной участи. Только  у  Джу  все  происходило  не  так.  Сначала  она
пожалела испанцев и  решила  подарить  им  победу,  но  позже  со  вздохом
рассудила, что если кому-то и позволено побеждать на морских просторах, то
это, конечно, несокрушимым американцам. Таким вот образом и появился среди
древних морковных дредноутов стройный эсминец с американской символикой, с
вафельной опалубкой и кремовыми башнями.
     - Извините,  что  надоедаю,  но  мне  бы  хотелось  все-таки  коротко
переговорить...
     - Мы едим, - буркнул, не оборачиваясь, Генри.
     - Конечно, ради бога, - журналист Джек Барнер передвинул от соседнего
столика детский табурет и присел  рядом.  -  Если  позволите,  я  присяду.
Надеюсь, не помешаю?
     - Вероятнее всего, помешаете.
     Джек Барнер обворожительно улыбнулся. Всем троим  сразу.  Так  просто
отступаться от своих намерений он не привык. Линда обеспокоенно  взглянула
на мужчин и наклонилась к Джу.
     - Поменьше играй и побольше ешь.
     - Я ем, - откликнулась Джу, болтая ногами.
     - Нет, ты играешь. И потом, откуда взялся этот  кораблик?  С  папиной
тарелки? Но в те времена таких кораблей еще не строили.
     - А у меня построили, - тряхнув черными кудряшками, Джу с  торжеством
посмотрела на мать. - Он будет один против всех. И против англичан тоже.
     Джек Барнер добродушно улыбнулся.
     - Вот он, ура-патриотизм молодых американцев. Наше  отечество  всегда
было и будет сильнее всех...  Мистер  Больсен,  может  быть,  вы  все-таки
передумаете насчет интервью? Это займет минимум времени...
     - Нет.
     Генри ответил раздраженно, почти зло. Даже Джу, оторвавшись от  своей
флотилии, бросила на отца удивленный взгляд. Барнер как ни в чем не бывало
сменил тему.
     - В этих детских кафе настоящие мастера-кулинары. И даже не кулинары,
а ювелиры. Чего стоит одно только сходство с  прототипами!  Я  как-то  раз
проверял ради интереса: копии действительно недалеки от  оригиналов.  Чего
не скажешь о начинке... Честно говоря, сколько ни  пробовал  эти  игрушки,
так и не сумел понять, из чего они сделаны.
     - Это вегетарианское кафе, - мягко улыбнулась Линда. -  Все,  что  вы
видите, самые обыкновенные овощи: картофель, лук, морковь...
     - Мне уже говорили об этом, - Барнер оживленно повернулся к ней, - да
только я не поверил. Такой уж у меня характер - подвергать все сомнению. А
может быть, я законченный мясоед. Во  всяком  случае,  морковные  самолеты
напоминают мне говядину, а НЛО из свеклы  -  свиные  отбивные.  Неужели  я
настолько ошибаюсь?
     - Но вы сами упомянули об искусстве здешних кулинаров.
     - Да, но не до такой же степени! К примеру, объясните  мне,  из  чего
сделаны эти паруса?
     - Возможно, из лепестков ромашки? - предположила Линда.
     - Да из капусты же, мам!  Разве  ты  не  видишь?  -  Джу  укоризненно
покачала головой. Подцепив палочками один из парусников, отправила в рот и
с хрустом разжевала. - Ну, конечно, из капусты!.. А  эсминец  я  лучше  не
буду есть.
     - А ты не думаешь, что он может оказаться  самым  вкусным?  -  Барнер
сострил хитрую гримасу.
     - Нет, не думаю! - Джу сморщила личико, передразнивая журналиста.
     - Джу, не гримасничай!
     - Но он же первый начал!
     - Верно, первый... - Барнер рассеянно постучал пальцами по  столу.  -
Как вы считаете, мистер Больсен, не ошибка  ли  -  детям  давать  подобные
угощения?
     - А чего вы опасаетесь?  Раннего  цинизма?  -  Генри  отодвинул  свою
тарелку и потянулся за салфеткой. - Зря. Вот увидите, они подрастут и сами
во всем разберутся.
     - Может, да, а может, нет.
     - Это еще почему?
     - Да потому что иногда разбираться бывает чересчур поздно.
     - Разбираться никогда не поздно. Даже в вашем возрасте, Барнер.
     - Звучит утешающе, спасибо.
     - Не за что.
     - Секундочку! Мистер Больсен, вы ведь фаталист, правда? Я делаю такой
вывод из ваших же суждений.
     - Не теряйте зря времени, Барнер. С меня интервью хватит.
     - Вы слишком обидчивы. Не вините прессу излишне строго.
     - Излишне строго? - Генри издал смешок. - Не будь вас так много, я бы
каждого постарался привлечь к суду.
     - Вы категоричны - это во-первых, а во-вторых, вы редкий  упрямец,  -
выложив локти на стол, Барнер  подался  вперед.  -  Давайте-ка  начистоту,
Генри! Так будет лучше и для вас, и для меня.  Месяц  назад  вы  попали  в
неловкое положение, вас осмеяли, и пресса  безусловно  перестаралась  -  с
этим я абсолютно согласен. Никто до сих пор не принес вам своих  извинений
- это тоже  прискорбно.  В  газетах  вас  выставили  наивным  простофилей,
которому померещилось бог весть что, и вы не в состоянии  были  защититься
ни единым словом. Но заметьте! - Барнер поднял указательный палец. - Среди
авторов,  поливавших  вас  помоями,  не  было  фамилии  вашего   нынешнего
собеседника. Это раз! А во-вторых, то, что сейчас происходит неподалеку от
калифорнийских берегов,  отчасти  подтверждает  вашу  историю.  Решайтесь,
Генри! С моей помощью вы можете  взять  своеобразный  реванш.  Мы  накажем
писак, что так досадили вам, и попутно откроем нашим читателям правду.
     - Я сыт этой правдой по горло, Барнер. Все, чего я  хочу,  это  чтобы
меня оставили в покое!
     - Но не забывайте, что сначала вас лишили этого  самого  покоя.  Черт
возьми, Генри! Я прекрасно понимаю ваши чувства.  Наш  брат  может  допечь
кого угодно, а вы в ту пору оказались довольно лакомым кусочком.  Все  это
так, Генри, но неужели вас выж