принять на  королевском  фланге  пешечную
атаку, которая не могла устоять против покерного флеша. Марвин простер к
противнику руки, промахнулся и уничтожил Атлантиду. Краггаш провел драйв
слева и прихлопнул комара.
   И бушевал  кровавый  бой  на  дымящихся  болотцах  миоцена;  какой-то
муравейник  оплакивал  свою  матку,  а  Краггаш  кометой   непроизвольно
врезался в солнце Марвина и рассыпался мириадами воинственных  спор.  Но
Марвин безошибочно  отыскал  бриллиант  среди  сверкающих  стекляшек,  и
Краггаш свалился вниз, на Гибралтар.
   Бастион его пал в ту ночь, когда Марвин похитил берберейских обезьян,
а Краггаш пересек северную Фракию, упрятав чужое  тело  в  чемодан.  Его
схватили на границе с Фтистией - страной, которую Марвин наспех выдумал.
   Чем больше Краггаш слабел, тем он становился злее, а разозлившись, он
все больше слабел. Тщетно изобрел  он  дьяволопоклонство.  Последователи
марвинизма падали ниц не перед идолом,  а  перед  символом.  Разозленный
Краггаш запаршивел: под ногтями появилась грязь, душа обросла волосами.
   Вконец обессиленный лежал Краггаш - олицетворение  зла,  -  сжимая  в
когтях тело Марвина. Кончину его  ускорили  ритуалы  изгнания  бесов.  И
четвертовали  его  пилой,  замаскированной  под  молитвенное  колесо,  и
размозжили ему  голову  молотком,  замаскированным  под  кадило.  Добрый
старый патер Флинн дал ему последнее напутствие:  "И  не  вкусишь  хлеба
насущного с котлетою". Схоронили Краггаша в гробу, срубленном из  живого
Краггаша. На могильном  камне  высекли  подобающую  эпитафию,  а  вокруг
могилы насадили цветущие краггаши.
   Уголок   этот   тихий.   Справа    роща    краггаш-деревьев,    слева
нефтеперегонный завод. Тут пустая жестянка из-под пива, там  бабочка.  А
совсем рядышком то самое место, где Марвин открыл чемодан и  вынул  свое
давно утраченное тело.
   Он стряхнул с него пыль, расчесал ему волосы, вытер  нос  и  поправил
галстук, потом с приличествующим случаю почтением напел.

Глава 26

   И вот Марвин Флинн вернулся на Землю и в собственное тело.
   Он приехал в родной Стэнхоуп  и  увидел,  что  там  все  по-прежнему.
Городок,  как  раньше,  географически  находился  милях  в  трехстах  от
Нью-Йорка, а в духовном и эмоциональном отношениях отстоял  от  него  на
целое столетие. Точь-в-точь как всегда, он изобиловал  садами  и  пегими
коровами на фоне зеленых холмистых  пастбищ.  Вековечны  были  усаженная
вязами Мэйн-стрит и одинокий ночной вопль реактивного лайнера.
   Никто не спросил Марвина, где он пропадал. Даже лучший друг Билл Хейк
решил, что Марвин вернулся  из  увеселительной  поездки  в  какой-нибудь
туристский рай - Шинкай или дождевой лес в нижнем течении Итури.
   Поначалу несокрушимое постоянство городка угнетало Марвина не меньше,
чем сюрпризы Обмена Разумов или чудовищные головоломки Искаженного Мира.
Постоянство казалось Марвину экзотикой; он все ждал, что оно  постепенно
исчезнет.
   Но такие места, как  Стэнхоуп,  не  исчезают,  а  такие  ребята,  как
Марвин, постепенно растрачивают увлеченность и высокие идеалы.
   По ночам в одиночестве мансарды Марвину часто снилась Кэти.  Ему  все
еще трудно было представить, что  она  чрезвычайный  агент  Межпланетной
Службы Бдительности. А ведь был в ее повадках намек на властность, был в
глазах блеск прокурорского фанатизма.
   Он любил ее и знал, что всегда  будет  по  ней  тосковать,  но  тоска
устраивала его больше, чем обладание.
   И  по  правде  сказать,  ему   уже   приглянулась   (точнее,   заново
приглянулась) Марша Бэкер, хорошенькая и  скромная  дочка  Эдвина  Марша
Бэкера - крупнейшего в Стэнхоупе торговца недвижимостью.
   Пусть Стэнхоуп не лучший мир из всех возможных, но это лучший мир  из
тех, что видел Марвин. Тут вещи не подкладывают тебе  свинью,  а  ты  не
подкладываешь  свинью  вещам.  В  Стэнхоупе  метафорическая   деформация
немыслима: корова уж точно корова, и  называть  ее  как-нибудь  иначе  -
недопустимая поэтическая вольность.
   Итак, бесспорно: в гостях хорошо, а дома  лучше;  и  Марвин  поставил
перед  собой  задачу  наслаждаться  привычным,   что,   как   утверждают
сентиментальные мудрецы, есть вершина человеческой мудрости.
   Жизнь его омрачали лишь два сомнения. Первым и  главным  был  вопрос:
каким образом Марвин вернулся на Землю из Искаженного Мира?
   Он всесторонне продумал этот вопрос, куда более страшный,  чем  может
показаться с первого взгляда. Марвин понял, что в  Искаженном  Мире  нет
ничего невозможного и даже ничего невероятного. Есть в  Искаженном  Мире
причинная связь, но есть и отсутствие  причинной  связи.  Ничто  там  не
обязательно, ничто не необходимо.
   Поэтому вполне допустимо, что Искаженный Мир отбросил Марвина  назад,
на Землю, продемонстрировав свою власть над ним тем,  что  отказался  от
этой власти.
   По-видимому, именно так все и произошло. Но был ведь и другой,  менее
приятный вариант.
   Теорема   Дургэма   формулирует   его   следующим   образом:   "Среди
вероятностных миров, порождаемых Искаженным Миром, один в точности похож
на наш мир во всем, кроме одной-единственной частности, третий похож  на
наш мир во всем, кроме двух частностей, и так далее".
   Это означало, что Марвин, возможно, все еще  пребывает  в  Искаженном
Мире, и Земля, воспринимаемая его  сознанием,  -  всего  лишь  эфемерная
эманация, мимолетное мгновение порядка в стихийном хаосе, -  обречена  с
минуту на минуту вновь раствориться в стихийной бессмыслице  Искаженного
Мира.
   Отчасти это было неважно, ибо ничто не вечно под луной,  кроме  наших
иллюзий. Но никто не хочет, чтобы его иллюзии оказались под  угрозой,  и
потому Марвин старался выяснить, на каком он свете.
   На Земле он или на ее дубле?
   Нет ли здесь приметной детали, не соответствующей той Земле,  где  он
родился? А может быть, таких деталей несколько? Марвин искал их  во  имя
своего душевного покоя. Он обошел Стэнхоуп и его окрестности,  осмотрел,
исследовал и проверил флору и фауну.
   Все оказалось на своих местах. Жизнь шла заведенным чередом; отец пас
крысиные стада, мать, как всегда, безмятежно несла яйца.
   Он отправился  на  север,  в  Бостон  и  Нью-Йорк,  потом  на  юг,  в
необозримый край Филадельфия - Лос-Анджелес. Казалось, все в порядке.
   Он подумывал о том, чтобы пересечь страну  с  запада  на  восток  под
парусами по великой реке Делавэр и продолжить свои изыскания  в  больших
городах Калифорнии - Скенектеди, Милуоки и Шанхае.
   Однако  передумал,  сообразив,  что  бессмысленно  провести  жизнь  в
попытках выяснить, есть ли у него жизнь, которую можно как-то провести.
   Кроме того, можно было предположить, что даже если Земля  изменилась,
то изменились также его органы чувств и память, так что все равно ничего
не выяснишь.

***

   Он лежал под  привычным  зеленым  небом  Стэнхоупа  и  обдумывал  это
предположение.  Оно  казалось  маловероятным.  Разве   дубы-гиганты   не
перекочевывали по-прежнему каждый год на юг? Разве  исполинское  красное
солнце не плыло по  небу  в  сопровождении  темного  спутника?  Разве  у
тройных лун не появлялись каждый месяц новые кометы в новолуние?
   Марвина успокоили эти привычные зрелища. Все казалось таким  же,  как
всегда. И потому охотно и благосклонно Марвин принял свой мир за  чистую
монету, женился на Марше Бэкер и жил с нею долго и счастливо.