Роберт ШЕКЛИ
ОБМЕН РАЗУМОВ




ONLINE БИБЛИОТЕКА http:/bestlibrary.org.ru


Глава 1

   На рекламной полосе в "Стэнхоуп газетт" Марвин  Флинн  вычитал  такое
объявление:
   "Джентльмен с Марса, 43 лет, тихий,  культурный,  начитанный,  желает
обменяться телами с земным джентльменом сходного характера с  1  августа
по 1 сентября. Справки по требованию. Услуги маклеров оплачены".
   Этого заурядного сообщения было достаточно, чтобы  у  Марвина  Флинна
залихорадил пульс. Махнуться телами с марсианином!
   Идея увлекательная и в то же  время  отталкивающая.  В  конце  концов
любому неприятно, если  какой-то  пескоядный  марсианин  станет  из  его
собственной головы двигать его собственными руками, смотреть его глазами
и слушать его ушами. Но  в  возмещение  этих  неприятностей  он,  Марвин
Флинн, увидит Марс. Причем увидит так, как надо видеть: через восприятие
аборигена.
   Одни коллекционируют картины, другие -  книги,  третьи  -  женщин,  а
Марвин Флинн стремился охватить сущность  всех  увлечений,  путешествуя.
Однако  его  всепоглощающая  страсть  к  путешествиям  оставалась,  увы,
неудовлетворенной. Он  родился  и  вырос  в  Стэнхоупе,  штат  Нью-Йорк.
Географически родной городок находился милях  в  трехстах  к  северу  от
Нью-Йорка. В духовном же и эмоциональном  отношении  между  этими  двумя
пунктами пролегало чуть ли не целое столетие.
   Стэнхоуп - милое пасторальное селеньице,  расположенное  в  предгорье
Адирондактов, изобилующее фруктовыми садами и испещренное стадами  пегих
коров на зеленых холмистых пастбищах.
   Неуязвимый в своем пристрастии к буколике Стэнхоуп упорно цеплялся за
древние обычаи. Дружелюбно, хоть  и  не  без  задора,  городок  держался
подальше от каменного сердца страны - суперстолицы. Линия  метро  ИРТ  -
Седьмая авеню прогрызла себе путь под землей до Кингстона, но не  далее.
Исполинские шоссе раскинули бетонные щупальца  по  всему  штату,  но  не
дотянулись до усаженной вязами Мейн-стрит - главной улицы  Стэнхоупа.  В
других городах были ракетодромы - Стэнхоуп  хранил  верность  архаичному
аэропорту.  По  ночам  в  постели  Марвин  то  и  дело  прислушивался  к
мучительно-волнующему отзвуку вымирающей сельской  Америки  -  одинокому
воплю реактивного лайнера.
   Стэнхоуп довольствовался самим  собой.  Остальной  мир,  по-видимому,
вполне довольствовался  тем,  что  предоставлял  Стэнхоупу  романтически
грезить об ином, не столь стремительном веке.
   Единственным, кого такое положение вещей не  устраивало,  был  Марвин
Флинн.
   Он совершал поездки, как это было принято, и смотрел то, что  принято
смотреть. Как и все, он не раз проводил субботу и воскресенье в  Европе.
Он посетил в батискафе затонувший  город  Майами,  полюбовался  Висячими
Садами Лондона и поклонился идолам в храме  Бахай  у  залива  Хайфа.  Во
время отпусков он ходил в пеший поход по Земле Мэри  Бэрд  (Антарктида),
исследовал Леса Дождевых Деревьев в нижнем течении Итури <Итури - правый
приток реки Конго.>, пересек Шинкай на верблюде и даже несколько  недель
прожил в Лхасе - столице мирового искусства.
   Словом,   обычный    туристский    ассортимент.    Флинну    хотелось
путешествовать по-настоящему.
   То есть отправиться в космические круизы.
   Казалось бы, не такое уж невыполнимое желание. Однако Флинн  ни  разу
не был даже на Луне.
   В конечном итоге все сводилось к экономике.  Межзвездное  путешествие
во плоти и крови -  удовольствие  дорогое,  для  простого  человека  оно
исключается. Разве что он пожелает воспользоваться преимуществом  Обмена
Разумов. Марвин старался примириться со своим положением в обществе и  с
более чем приемлемыми перспективами, которые  открывало  перед  ним  это
положение. В конце концов он свободный гражданин,  почти  совсем  белый,
ему всего тридцать один год, у него высокий рост, широкие плечи,  черные
усики и мягкие  карие  глаза.  Он  получил  традиционное  образование  -
начальная и средняя  школа,  двенадцать  лет  в  колледже,  четыре  года
последипломной практики, - и его считали достаточно хорошим специалистом
в корпорации "Рик-Питерс". Там он подвергал  флюороскопии  пластмассовые
игрушки, исследуя их на микроусадку, пористость, усталостный износ и так
далее. Возможно, работа не из самых важных, но  ведь  не  всем  же  быть
королями  или  космонавтами.  Должность  у  Флинна   была,   безусловно,
ответственная, особенно если учесть роль игрушек в нашем мире и жизненно
важную задачу высвобождения нерастраченной детской энергии.
   Все это Марвин знал и тем не  менее  был  недоволен.  Повидать  Марс,
посетить нору Песчаного Царя, насладиться  великолепием  звуковой  гаммы
"Мук любви", прислушаться к цветным пескам Великого Сухого Моря...
   Раньше он только мечтал. Теперь дело иное.
   В горле непривычно першило от  готовности  вот-вот  принять  решение.
Марвин благоразумно не стал торопить события. Вместо того он взял себя в
руки и отправился в центр, в Стэнхоупскую Аптеку.

Глава 2

   Как он и ожидал, его закадычный друг Билли  Хейк  сидел  у  стойки  с
содовой и потягивал фрапп с ЛСД <ЛСД - наркотик.>.
   - Как ты сегодня,  старая  сводня?  -  приветствовал  друга  Хейк  на
распространенном в те дни жаргоне.
   - Полон сил, как крокодил, - традиционной формулой ответил Марвин.
   - Ду коомен <Ты пришел (голл.)> мучо-мучо рапидо <очень-очень  быстро
(испан.)>? - спросил Билли. (В том году считалось остроумным говорить на
ломаном испано-голландском диалекте.) - Я, минхеер, - с запинкой ответил
Марвин. Ему просто было не до состязаний в остроумии.
   Билли уловил нотку раздражения. Он насмешливо приподнял бровь, сложил
комикс, посвященный Джеймсу Джойсу,  сунул  в  рот  сигару  "Кин-Смоук",
надкусил ее, выпустил ароматный зеленый дым и спросил:
   - Отчего скуксился?
   Вопрос, хоть и заданный кислым тоном, был вполне доброжелателен.
   Марвин уселся рядом с Билли. У него было тяжело на душе, но все же не
хотелось делиться горестями с легкомысленным другом,  и  потому,  воздев
руки, он повел беседу на индейском языке знаков. (Многие молодые люди  с
интеллектуальными  запросами  все  еще   находились   под   впечатлением
прошлогодней сенсации - проектоскопического фильма "Дакотский диалог"; в
фильме  с  участием  Бьорна  Ракрадиша  (Безумный   Конь)   и   Мировары
Славовивович (Красная Туча) герои изъяснялись исключительно жестами).
   Иронически и в то же время серьезно Марвин изобразил разбитое сердце,
блуждающего  коня,  солнце,  которое  не  светит,  и  луну,  которая  не
восходит.
   Помешал ему мистер Байджлоу,  хозяин  Стэнхоупской  Аптеки.  Это  был
человек средних лет (ему уже исполнилось семьдесят четыре), лысеющий,  с
небольшим, но заметным брюшком. Несмотря на все это, замашки у него были
как у юнца. Вот и теперь он сказал Марвину:
   - Э, минхеер,  кверен  зи  тамар  ля  клопье  имменса  де  ла  кабеца
вефрувенс им форма де мороженое с фруктами?
   Для мистера Байджлоу  и  прочих  представителей  его  поколения  было
характерно, что они злоупотребляли молодежным жаргоном.
   - Шнелль <Живо (нем.)>, - оборвал его Марвин с бездумной  жестокостью
молодых.
   - Ну, знаете ли, - только и  вымолвил  мистер  Байджлоу,  оскорбленно
удаляясь.
   Билли видел, что друг страдает. Это его  смущало.  Ему  уже  стукнуло
тридцать четыре года, еще чуть-чуть, и он станет мужчиной.  И  работа  у
него была хорошая - десятник на 23-м сборном  конвейере  тарной  фабрики
"Питерсон". Держался он, конечно, по-прежнему как  подросток,  но  знал,
что  возраст  уже  налагает  определенные  обязательства.   Поэтому   он
преодолел свою природную застенчивость и  заговорил  со,  старым  другом
напрямик:
   - Марвин, в чем дело?
   Марвин, пожал плечами, скривил губы и бесцельно забарабанил  пальцами
по столу, затем сказал:
   - Ойра <Слушай (испан.)>, омбре, айн клейннахтмузик эс демасиадо <Это
уж слишком (испан.)>, нихт вар? Дер Тодт ты руве коснуться...
   - Попроще, - прервал Билли не по возрасту солидно.
   - Извини, - продолжал Марвин открытым текстом. - У меня просто... Ах,
Билли, мне просто ужасно хочется путешествовать, право!
   Билли кивнул. Ему было известно, какою страстью одержим его  Друг.  -
Ясно, - сказал он. - Мне тоже.
   - Но не так сильно, Билли... Я себе места не нахожу.
   Принесли мороженое с фруктами. Марвин не обратил на него  внимания  и
продолжал изливать душу своему другу детства.
   - Мира <Здесь: "знаешь" (испан.)>, Билли, поверь,  нервы  у  меня  на
взводе, как пружина в пластмассовой игрушке. Я все думаю о Марсе, Венере
и по-настоящему далеких местах вроде Альдебарана и Антареса,  и..,  черт
возьми, понимаешь, даже думать не могу ни о чем другом. В голове у  меня
то Говорящий Океан Проциона-четыре, то  трехстворчатые  человекоподобные
на Аллуи-два, да я просто помру, если не повидаю тех мест воочию.
   - Точно, - согласился друг. - Я бы тоже хотел их повидать.
   - Нет, ничего ты не понимаешь, - возразил Марвин. - Дело  не  в  том,
чтобы повидать.., тут совсем другое.., гораздо хуже.., пойми, не могу  я
прожить здесь, в Стэнхоупе, всю жизнь. Пусть даже у меня недурная работа
и я провожу вечера с первоклассными девчонками. Но, черт побери, не могу
я просто жениться, наплодить детей и.., и.., есть же в жизни что-то еще!
   Тут Марвин снова сбился на  мальчишечью  неразборчивую  скороговорку.
Однако смятение прорывалось сквозь неудержимый поток слов. Поэтому  друг
мудро кивал головой.
   - Марвин, - сказал он мягко, - это все ясно как дважды  два,  ей-богу
же, гадом буду. Но ведь даже межпланетное путешествие обходится в  целое
состояние. А межзвездное просто-напросто невозможно.
   - Все возможно, - ответил Марвин, - если пойти на  Обмен  Разумов.  -
Марвин! Ты этого не сделаешь! - вырвалось у шокированного друга.
   - Нет, сделаю!  -  настаивал  Марвин.  -  Клянусь  Кристо  Мальэридо,
сделаю!
   На сей раз шокированы были оба. Марвин почти  никогда  не  употреблял
имени божьего всуе.
   - Как ты можешь?! - не унимался Билли.  -  Обмен  Разумов  -  грязное
дело!
   - Каждый понимает в меру своей испорченности.
   - Нет, серьезно. Зачем тебе нужно, чтобы у тебя  в  голове  поселился
пескоядный старикашка с Марса? Будет двигать  твоими  руками  и  ногами,
смотреть твоими глазами, трогать твое тело и даже, чего доброго...
   Марвин перебил друга, прежде чем тот ляпнул какую-нибудь пакость.
   - Мира, - сказал он. -  Рекуэрдо  ке  <Здесь:  "Не  забывай,  что..."
(испан.)> на Марсе я стану распоряжаться телом этого марсианина, так что
ему тоже будет неловко.
   - Марсиане не испытывают неловкости, - сказал Билли.
   - Неправда, - не согласился Марвин. Младший по возрасту, он во многих
отношениях был более зрелым, чем друг. В колледже  ему  хорошо  давалась
Сравнительная межзвездная  этика.  А  жгучее  стремление  путешествовать
сделало его менее провинциальным, чем друга, и лучше подготовило к тому,
чтобы становиться на чужую точку зрения. С двенадцати лет - с  тех  пор,
как он научился читать,  -  Марвин  изучал  уклады  и  обычаи  множества
различных рас Галактики. Больше того,  по  Симпатическому  проецированию
личности он набрал девяносто пять очков из ста возможных.
   Он вскочил на ноги.
   - Разрази меня гром! - воскликнул он, хлопнув себя правым кулаком  по
левой ладони. - Так и будет!
   Загадочная алхимия решения  сделала  Марвина  другим  человеком.  Без
колебаний он вернулся домой, уложил легкий  чемодан,  оставил  родителям
записку и сел в реактивный лайнер, следующий в Нью-Йорк.

Глава 3

   В Нью-Йорке Марвин сразу пошел в контору Отиса, Бландерса и Клента  -
маклеров по прокату тел. Его направили в  кабинет  мистера  Бландерса  -
высоченного детины  атлетического  сложения,  в  расцвете  лет,  в  свои
шестьдесят три года он был уже  полноправным  компаньоном  фирмы.  Этому
человеку Марвин и изложил цель своего визита.
   - Конечно, конечно, - сказал мистер Бландерс. - Вы ссылаетесь на наше
объявление от прошлой пятницы. Джентльмена с Марса зовут Зе  Краггаш,  у
него превосходная рекомендация от ректоров Ист-Скернского университета.
   - На что он похож? - спросил Марвин.
   - Судите сами, - ответил Бландерс.
   Он показал Марвину фото существа с бочкообразной  грудью,  тоненькими
ногами, руками чуть потолще, крохотной  головкой  и  необычайно  длинным
носом. На фото Краггаш стоял по колено в илистой  глине,  махал  кому-то
руками. Внизу была подпись: "На память о Грязевом Рае - лучшем курортном
месте на Марсе, где можно отдыхать круглый год".
   - Симпатичный парень, - заметил мистер Бландерс.
   Марвин в сомнении кивнул.
   - Живет он у Уогомстамке, - продолжал Бландерс, - на краю  Исчезающей
Пустыни в Нью-Саут-Марсе.
   Вы, наверное, знаете, что это чрезвычайно популярный туристский край.
Подобно вам, мистер Краггаш жаждет путешествий и желает найти подходящее
тело-носитель.  Выбор  он  целиком  и  полностью  предоставил  на   наше
усмотрение, оговорил лишь одно обязательное условие -  здоровое  тело  и
здоровый дух.
   - Что ж, - сказал Марвин, - не хочу зря хвастаться,  но  меня  всегда
считали здоровяком.
   - Это видно с первого взгляда, - ответил мистер Бландерс. -  У  меня,
конечно, всего лишь предчувствие, а может бить, интуиция, но за тридцать
лет работы с людьми я привык доверять своим предчувствиям. Трех желающих
произвести данный обмен я уже отверг, основываясь исключительно на своей
интуиции.
   Этим обстоятельством мистер Бландерс гордился так  явно,  что  Марвин
почел своим долгом вставить:
   - Да неужели?
   - Можете не сомневаться. Вы не представляете, как часто мне  по  роду
моей  деятельности  приходится   выявлять   и   отклонять   неподходящие
кандидатуры. Всякие там невропаты,  ищущие  грязных  и  недозволительных
приключений; преступники, пытающиеся выбраться из зоны действия  местных
законов; эмоционально неуравновешенные типы. Я их всех выбраковываю.
   - Надеюсь, я не подхожу ни под одну из упомянутых категорий? - сказал
Марвин со сдавленным смешком.
   - Смело могу заявить, что нет, - заверил его  мистер  Бландерс.  -  Я
склонен считать вас в высшей степени нормальным молодым человеком;  даже
чрезмерно нормальным, если такое вообще мыслимо.
   Вас охватила тяга  к  путешествиям,  что  вполне  свойственно  вашему
возрасту, эта страсть сродни влюбленности, или  участию  в  справедливой
войне, или мировой скорби и прочим причудам молодежи. Ваше счастье,  что
природный ум или удача привели вас к  нам  -  самой  старой  и  надежной
фирме, занимающейся  Обменом  Разумов,  а  не  к  кому-нибудь  из  менее
щепетильных наших конкурентов; или, упаси боже, вас могло угораздить  на
Свободный Рынок.
   Марвин почти ничего не знал о Свободном Рынке, но промолчал, не желая
обнаружить свое невежество.
   - А теперь, - сказал мистер Бландерс, - прежде  чем  мы  удовлетворим
вашу просьбу, надо выполнить кое-какие формальности.
   - Формальности? - переспросил Марвин.
   - Безусловно. Во-первых,  вы  должны  пройти  полное  обследование  -
телесное, духовное и моральное. Затем вдвоем с марсианским  джентльменом
вы подпишете акт от ответном ущербе.  В  акте  обусловлено,  что  всякий
ущерб, как умышленно, так и неосторожно причиненный телу-носителю, в том
числе и по независящим обстоятельствам, будет: 1, возмещен по расценкам,
установленным межзвездной конвенцией,  и  2,  ответно  причинит  другому
телу, согласно lex talionis <Закон талиона (латин.)>.
   - Как, как? - не понял Марвин.
   - Око за око, зуб за зуб, - пояснил мистер Бландерс. - Допустим,  вы,
находясь в теле марсианина, сломали ногу. В соответствии  с  межзвездным
правом, когда вы вновь перейдете в свое  тело,  вам  тоже  сломают  ногу
максимально научным и безболезненным способом.
   - Даже если это произошло случайно?
   - Особенно если это произошло случайно. Мы  установили,  что  Акт  об
Ответном Ущербе заметно уменьшил число таких случайностей.
   - Мне начинает казаться, что это вроде бы опасно, - сказал Марвин.
   - Всякое направленное действие содержит элемент опасности, -  ответил
мистер Бландерс. - Но риск при  Обмене  Разумов  статистически  ничтожно
мал, только держитесь подальше от Искаженного Мира.

***

   - Я очень мало знаю об Искаженном Мире, - признался Mapвин).
   - Все знают столько же, - ответил Бландерс. - Поэтому каждый считает,
что надо держаться от него подальше.
   Марвин в задумчивости кивнул.
   - А еще что?
   - Да ничего особенного. Просто бумажная волокита,  отказы  от  особых
прав и привилегий, все в таком роде.  И  конечно,  я  должен  официально
предостеречь вас от метафорической деформации.
   - Ладно, - сказал Марвин. - Давайте я послушаю.
   - Да я же вас только что предостерег, - удивился Бландерс. - Но  могу
предостеречь еще раз. Берегитесь метафорической деформации.
   - Я бы с радостью, - ответил Марвин, - но мне  ведь  неизвестно,  что
это такое.
   - В сущности, это совсем простая штука, -  сказал  Блавдерс.  -  Если
хотите, можете считать ее одной из форм  ситуационного  безумия.  Видите
ли, наша  способность  усваивать  необычное  не  беспредельна,  а  когда
путешествуешь на  другие  планеты,  пределы  оказываются  очень  узкими.
Слишком много новых впечатлений; их  приток  становится  невыносимым,  и
мозг ищет отдыха в буферном процессе аналогизирования. Этот процесс  как
бы создает мост между воспринятым известным и неприемлемым  неизвестным,
облекает невыносимое неизвестное в  желанную  мантию  привычного.  Когда
субъект не  справляется  с  притоком  новых  данных  естественным  путем
концептивного  аналогизирования,  он  становится  жертвой  перцептивного
аналогизирования. Этот процесс известен также под названием  "пансаизм".
Теперь вам ясно?
   - Нет, - ответил Марвин. Почему это называется "пансаизм"?
   -  Объяснение  заложено  в  самом  названии,  -  сказал  Бландерс.  -
Дон-Кихот считает ветряную мельницу великаном,  а  Санчо  Панса  считает
великана  ветряной  мельницей.   Донкихотство   можно   определить   как
восприятие обыденных явлений в  качестве  необычайного;  противоположное
явление - пансаизм, это когда необычайное воспринимается как обыденное.
   - Значит, - уточнил Марвин, - я могу подумать, что вижу корову, когда
на самом деле передо мной альтаирец?
   - Именно, - подтвердил Бландерс. - Но все очень  просто,  раз  уж  вы
занялись Обменом, значит привыкнете. Распишитесь вот тут и  вот  тут,  и
перейдем к делу.

Глава 4

   Марсианин - одно из самых странных созданий в Галактике,  хоть  он  и
двуногий. Право же, нам с нашими органами чувств,  альдебаранские  квизы
как-то ближе, несмотря на то, что у них две головы  и  множество  лишних
конечностей особого назначения. Не по себе становится, когда  вселяешься
в тело марсианина.
   Марвин Флинн очутился в уютно обставленной комнате.  В  комнате  было
окно, через которое он глазами марсианина взирал на марсианский пейзаж.
   Он зажмурился, так как не ощущал ничего, кроме  ужасающего  смятения.
Несмотря на все прививки, его одолевали тошнотворные волны культур-шока,
пришлось  постоять  неподвижно,  пока  тошнота  не  унялась.  Потом   он
осторожно раскрыл глаза и осмотрелся.
   Увидел он невысокие, плоские песчаные  дюны,  переливающиеся  сотнями
оттенков серого цвета.  Вдоль  горизонта  проносился  серебристо-голубой
ветер,  на  него  словно  шавка  набрасывался  охряно-желтый   встречный
ветерок. Небо было  красное,  и  в  инфракрасном  диапазоне  различались
бесчисленные непередаваемые тона.
   Повсюду Флинн видел паутинки  спектра.  Земля  и  небо  подарили  ему
десятки отдельных палитр, порой дополнительных цветов, но большей частью
- цветов кричащих. На Марсе природным краскам недоставало гармонии.
   Марвин обнаружил у себя в руке очки и нацепил их на  нос.  Тотчас  же
рев и буйство  красок  уменьшились  до  терпимой  степени.  Ошеломление,
вызванное шоком, прошло, и Марвин стал воспринимать окружающее.
   Прежде всего тяжел