у
не пострадал от пищи.
   Однако здесь появлялись и не совсем приятные вещи. Например,  куклы.  Все
те же куклы. Город оказался настоящим  затейником.  И  куклы  встречались  в
развалинах на каждом шагу. Ни одна из них не превышала восемнадцати дюймов в
высоту,  и  они  всегда  были  тщательно  одеты.  Обычно  Аарону  попадались
тряпичные куклы, но он находил и прекрасные статуэтки из голубого фарфора  с
глазами, вырезанными  из  драгоценных  камней.  Куклы  появлялись  в  Городе
повсеместно: то партиями по несколько штук, то десятками или  даже  сотнями.
Тем не менее Аарон не  видел  принципа,  который  мог  бы  стоять  за  этим.
Временами они вообще исчезали, а потом возникали,  как  грибы  после  дождя.
Аарон пытался составлять графики, подсчитывал количество  и  вел  ежедневные
записи. Но он так и не докопался до истины.

***

   - Сара, что ты здесь делаешь? Тебе же не хотелось участвовать в этом.
   - Наверное, я передумала.
   - Конечно, тут нет сомнений. Но почему ты передумала?
   - А вот это уже мое дело.
   - Ты уже виделась с Лоренсом?
   - Еще нет. Хотя это уже не кажется мне таким важным, как раньше.
   - Тем не менее это важно! - сказал Аарон. - Ты обязательно с  ним  должна
поговорить. Я знаю, он будет рад вашей встрече.
   - Почему ты все время стараешься  быть  таким  отвратительно  милым?  Все
изменилось, Аарон. Мы должны знать, куда пойдем отсюда дальше.

***

   По какой-то причине Лоренс и Сара не встретились. Аарон не думал, что они
избегали друг друга. Но так получилось, что встретиться им не удалось. Хотя,
возможно, кто-то из них действительно  не  захотел  этой  встречи,  и  тогда
понятно, почему она не состоялась. Однако это опечалило Аарона.  И  еще  его
тревожило, что Сара больше не проявляла к нему интереса. Почему же  все  так
резко изменилось? Неужели что-то произошло?

***

   - Как поживаете, дружище? - спросил самиец. Аарон приподнялся и  сел.  Он
все больше и больше  времени  проводил  в  постели,  рассматривая  мраморный
потолок. Прежде ему казалось, что у него есть о чем подумать. Но теперь он в
этом сомневался. Мысли с трудом пролезали в его голову и как-то очень быстро
выскальзывали оттуда. Тем не  менее  в  последние  дни  он  чувствовал  себя
спокойно и вполне оптимистически. Что-то, конечно, было не так, и  именно  к
этому его  сейчас  подводил  самиец,  однако  Аарон  считал  себя  абсолютно
здоровым - особенно после того, как прекратились кошмары. Между  тем  Октано
тревожился  о  друге.  Аарон  часто  шептал  что-то  о  маленьких   пипедах,
восставших против больших самийцев. И ему оставалось только удивляться,  где
его приятель набирался подобных идей.
   - Со мной все нормально, - ответил Аарон.  Самиец  уловил  в  его  голосе
настороженные  нотки.  Но  он  уже  устал  от  всех   этих   странностей   и
недоразумений. В городе чужаков находилось несколько исследовательских групп
от всех  шести  рас,  и  казалось,  что  все  они  занимались  исследованием
развалин. Однако их видимый труд  не  приносил  никаких  результатов.  Более
того, на  проходном  пункте  в  Город  скопилась  груда  депеш  и  запросов.
Некоторые из них исходили от комиссий Совета, которые бомбардировали  Аарона
и Лоренса вопросительными  знаками.  Самиец  не  раз  пытался  уговорить  их
написать ответ. "Поймите! Люди  из  Совета  посчитают  ваше  молчание  очень
странным!" Но отец и сын не находили на это ни времени, ни желания.
   - Я понимаю их тревогу, - говорил Аарон. - Но ничем не могу им помочь.
   - Вы могли бы выйти на космосвязь и как-нибудь успокоить членов Совета, -
настаивал самиец. - Это же вас не убьет, правда?
   - Не знаю,  -  отвечал  Аарон.  -  Я  в  этом  не  уверен.  Самиец  начал
подозревать, что с Аароном творится что-то неладное. Возможно, он решил, что
неладное здесь творится с каждым и даже с ним. Фактически он и сам понемногу
начал сомневаться в своем благоразумии.
   Это   же   чувство   тревоги   прокатилось   по   всем   ассоциациям    и
правительственным центрам. Гуманоиды задавали вопросы о Чужеземном Городе. И
им никто ничего не мог ответить. Мэтью вышел на космосвязь и передал решение
Совета. Они собирались прилететь сюда сами, поскольку Аарон не  оправдал  их
надежд.
   - И что вы обо всем этом думаете? - спросил самиец.
   - Наверное, так даже лучше, - ответил  Аарон.  -  Нам  предстоят  большие
дела. Ведь в некотором смысле прежние обитатели Города до сих пор живы.
   - Разве это возможно? - спросил самиец.
   - Конечно, возможно. Неужели вы этого еще не поняли?
   - Боюсь, что нет, - ответил Октано. -  Хотя  мы,  самийцы,  вдвое  моложе
землемов и менее чувствительны, чем все остальные космические расы.

***

   Интересно, что гуманоиды  других  рас  действительно  слетались  в  город
чужаков, как мотыльки на пламя. Их прилетало на Майрикс все больше и больше.
Колония около развалин разрослась на несколько квадратных миль, и каждый вид
обосновался в ней согласно своему жизненному укладу. Многим тут  приходилось
несладко: локрианам не хватало в  атмосфере  неона;  у  цефалонов  возникали
проблемы с водой; и вообще Майрикс больше подходил для существ, привыкших  к
небольшой  гравитации  и  кислороду.  Но  остальные  расы  не  сдавались   и
придумывали различные приспособления. Весь водный мир был  отдан  цефалонам.
Летуны-кротониты устроили себе  гнездовья  с  естественной  для  них  средой
обитания.  Они  строили  герметичные  купола  и  увеличивали  там  плотность
атмосферы, снижая тем самым нагрузку  на  крылья.  Но  они  мало  что  могли
сделать с гравитацией. Несмотря на все эти трудности, гуманоиды привыкали  к
планете и осваивались с ее непростым характером. Как бы  там  ни  было,  она
являлась  почти  универсальной  для  всех  видов,  и  только  самийцы   пока
оставались в стороне.
   Такое  положение  дел  тревожило  Октано.  На  всякий  случай  он   решил
проинформировать свой народ, что Майрикс несет в себе какую-то опасность.
   - Алло? Гвинфар?
   Нейтронная связь была почти мгновенной, и только любитель каламбуров  мог
бы утверждать, что она  не  прямая.  Через  секунду  Октано  услышал  голос,
который мог принадлежать только вождю их клана.
   - Что-то случилось? - спросил Гвинфар.
   - Этот мир тревожит меня, - сказал Октано. - Но ни одна  из  других  рас,
очевидно, не находит его подозрительным.  Если  некоторые  землемы  поначалу
интересовались мною, то теперь им нет до меня никакого дела.
   - По каким причинам?
   - Я подозреваю, что они разрабатывают некий вид иллюзорной системы.  Или,
может быть, на них так действует Майрикс.
   - Что еще за иллюзорная система?
   - Здесь много аспектов, но я попробую объяснить.  Например,  им  кажется,
что мы, самийцы, скрываем какой-то очень глубокий секрет.
   - Ага! Если бы он только у нас был!
   - Вот и я так думаю. Но они не понимают, что мы действительно так просты,
как выглядим.
   - Возможно, это соответствует  тому,  что  они  называют  "параноидальным
мышлением"?
   - Мне очень жаль, но, кажется, так оно и есть, - ответил Октано.

***

   Тем  временем   в   системе   Миниэры   шла   напряженная   работа   всех
правительственных структур. Входя в зал  заседаний  Совета,  Мэтью  даже  не
пытался скрыть своей тревоги. Она не покидала  его  с  тех  самых  пор,  как
самиец послал ему по космосвязи просьбу о содействии.
   - Вероятно, его сообщение исказили при дешифровке, - сказал де Флер. -  С
какой стати самийцу просить встречи с нами?
   - Нет, канал дешифровки заслуживает полного доверия, - ответил  Мэтью.  -
Он имеет наши опознавательные знаки.
   - Самиец настаивает на секретности, - продолжал де Флер.  -  Это  мне  не
нравится. Мы как бы становимся его соучастниками, понимаете?
   - Тем не менее нам надо узнать, что у  него  на  уме.  Вы  не  хуже  меня
понимаете, что на Майриксе назревают серьезные события.  Если  Октано  может
дать какую-то информацию, мы должны воспользоваться его услугами.
   Встреча состоялась на Хестре - луне второй гуманоидной планеты. Поскольку
атмосферы здесь не было, в одном  из  кратеров  на  солнечной  стороне  луны
соорудили  купол.  Неподалеку  от   него   находился   автоматический   парк
аттракционов. Такие станции для развлечений обычно устанавливались  рядом  с
малонаселенными планетами, которые не могли обеспечивать  содержание  живого
персонала.  Впрочем,  для  тех  немногих  людей,  которые  иногда  прилетали
отдохнуть на Хестру, этих механических увеселений вполне хватало.
   У самого входа располагалась качающаяся площадка с  нулевой  гравитацией.
Небольшой  пульт  позволял  программировать  ее  замысловатые   повороты   и
вращения.  Рядом  застыли  неподвижные  механизмы  других   аттракционов   -
воплощение  той  озабоченности,  которую  люди  питали  относительно   своих
проприоцептивных центров. Пищевой ларек казался  отключенным.  Но  когда  де
Флер проходил мимо него, сенсорные датчики уловили  приближение  человека  и
запустили световую рекламу. Она  засияла  неоновыми  лампами  -  старомодным
символом  процветающих  цивилизаций.  Тут  же   заиграла   музыка,   которая
транслировалась прямо в  их  шлемы.  А  затем  раздался  механический  голос
рекламного автомата:
   - Остановитесь, леди и джентльмены! Остановитесь и сделайте  свой  выбор!
Приколите хвост межзвездному шатуну! Одержите верх в  споре  с  печальным  и
старым  саблезубым  тигром!  Пролетите  сквозь  черную  дыру   и   солнечные
протуберанцы! Только такие отчаянные храбрецы, как вы, могут осушить  залпом
смертельный напиток за нулевое время! Не упустите свой  шанс  и  порадуйтесь
чувству восторга, которое даст вам величайшее  преступление  века!  Не  надо
нервничать, господа! Спокойно, милые юноши и девушки! Вам надо  как  следует
повеселиться и порадоваться жизни! А это можно сделать только у нас!
   - Что-то мне здесь не нравится, - сказал де Флер.  -  Неужели  эти  штуки
всегда включаются так неожиданно?
   - Боюсь, что да, - ответил Мэтью. - Я имею в виду современные образцы.
   - Почему же они так популярны?
   - Мода, как и общественное мнение, абсолютно непредсказуема. Это доказано
историей.  Во  всяком  случае,  мне  так  говорили  на   курсе   психологии.
Университетские мужи утверждают, что вкус к  плохому  просто  необходим  для
развития общества, так как он выражает наш  подсознательный  протест  против
всего хорошего и благопристойного. Одним словом,  человечество  нуждается  в
таких  неряшливых  местах.  Кроме  того,  существует  теория,  будто   ничто
человеческое не является безобразным.

***

   Парк  игр  и  развлечений  казался  лежбищем  огромных  чудовищ,  которые
собрались в этот кратер со всех уголков луны.  Аттракционы  терлись  друг  о
друга и выгибали дуги рельсов, взлетавших к колючим  пятнам  созвездий.  Два
человека торопливо направились  к  выходу,  пытаясь  согласовать  дальнейшие
действия.
   - Возможно, мы  совершаем  большую  ошибку,  -  сказал  де  Флер.  -  Вам
следовало настоять на официальной встрече.
   - Нам позарез нужна эта информация, - ответил Мэтью. - И я готов полететь
куда угодно, лишь бы узнать, что происходит на Майриксе.
   - За исключением самого Майрикса, разумеется, - съязвил де Флер.
   - Мы уже обсуждали этот вопрос. Отрегулировав  подачу  воздуха,  де  Флер
поправил маску и сказал:
   - Посылать сейчас кого-то на Майрикс было бы просто безумием. Я думаю, вы
согласны со мной, Мэтью?
   - Под большим давлением.
   - Тем не менее вы согласились со мной на заседании Совета. И мы вам  руки
не выкручивали. Да что там говорить! Это единственный разумный вариант, пока
мы не узнаем, что происходит в Чужеземном Городе. Вспомните, скольких  людей
мы отправили туда за последнее время! И  никому  из  них  потом  не  удалось
наладить с нами контакт! Аарон был только последним.
   - Мы могли бы послать туда кого-нибудь еще, - упрямо сказал Мэтью.
   - Я знаю, что вам хотелось взять эту  работу  на  себя.  Но  подумайте  о
финале. Если бы вы тоже прервали связь, мы потеряли бы  еще  одного  важного
советника.
   - Ладно, вы меня уговорили, - проворчал Мэтью. - Но где же этот самиец?
   - Взгляните туда! - прошептал де Флер. Мэтью поднял  голову  и  увидел  у
дальней ограды парка темное пятно. Оно  перемещалось  параллельно  им  вдоль
стоянки, где астероидные шахтеры оставляли  свои  машины.  Обогнув  стоянку,
пятно направилось к  людям.  Де  Флер  вытащил  из  кобуры  колоколоподобный
револьвер, но Мэтью положил ладонь на плечо старика.
   - Успокойтесь. Это Октано.
   Самиец приехал на трубчатой коляске. Под  ним  находился  баллон,  откуда
вырывался  цветной  газ.   Искристое   облако   окутывало   переднюю   часть
ломтевидного тела, похожего больше на почерневший кусок мяса, чем  на  живую
плоть. Все признаки жизни исходили из трансляционной панели.  Но  по  резким
рывкам коляски Мэтью понял, что самиец расстроен.
   Они  обменялись  любезными  приветствиями.  Затем  голосовой   синтезатор
крякнул и произнес:
   - Я рад, что вам удалось выкроить для меня время.
   Наверное, вы уже догадались, что я хочу поговорить с вами об Аароне.
   - Мне только непонятно, почему  вы  отказались  провести  эту  встречу  в
официальной обстановке, - сказал де Флер.
   - К сожалению, ситуация на Майриксе гораздо серьезнее,  чем  вы  думаете.
Она имеет множество неясных аспектов, и я думаю, что вам  следует  выслушать
меня.
   - Но почему вы захотели встретиться именно здесь?
   - Поймите меня правильно, - сказал Октано. - Совет самийской конфедерации
еще не выяснил, насколько опасно положение дел  на  Майриксе.  Но  мы  видим
одно. То, что там происходит, оказывает глубокое воздействие  на  всех,  кто
прилетает туда. И более всего этому воздействию подвержены землемы.
   - Почему же ваша  конфедерация  не  вынесла  этот  вопрос  на  обсуждение
Межпланетного Совета?
   - Вы и сами должны  это  понимать,  -  ответил  самиец.  -  Под  покровом
беспристрастности и хороших манер моя раса, подобно другим, озабочена своими
страхами и мыслями о конкуренции. Да, мы говорим, что межвидовой  борьбы  не
существует, но  все  эти  слова  являются  стандартной  отговоркой.  И  хотя
Галактика слишком велика, чтобы на нее могла претендовать одна раса, мы  все
равно пытаемся захватить первенство над другими видами.
   - Вы как-то необычно искренни, - отметил де Флер.
   - А что тут такого? Я не разделяю подобных взглядов.  Конечно,  мне  тоже
хочется, чтобы мой народ выдержал испытание временем, но я не собираюсь ради
этого молчать о зле, которое творится на Майриксе.
   В конце концов они перешли к обсуждению основного вопроса.  Мэтью  понял,
что самиец пытался  ввести  новый  подход  в  древнюю  программу  межвидовой
конкуренции. Впрочем, его план мог оказаться тонкой уловкой, направленной на
дискредитацию землемов. И в этом им следовало  разобраться  прежде  всего  -
причем не в тиши кабинетов,  а  здесь,  у  пустого  парка  аттракционов,  на
солнечной стороне луны, вдалеке от коммерческих  линий.  Кроме  того,  Мэтью
хотелось услышать что-нибудь об Аароне, особенно теперь,  когда  на  Майрикс
отправлялась новая дюжина кораблей. Люди на борту были  туристами,  но,  что
интересно, они состояли только из представителей четырех рас. Об  этом  тоже
стоило подумать.
   - Так вы говорите, что во всем виноват сам город? - спросил он у Октано.
   - Я боялся смутить вас такими словами, но вы сами это сказали. Теперь вам
предстоит сделать выбор - верить мне или нет.
   Мэтью  задумался.  Город   оказался   обитаемым.   Посланцы   Совета   не
возвращались и не выходили на связь. А что, если Чужеземный  Город  построен
как ловушка? Что,  если  кто-то  знал,  что  туда  полетят  другие  разумные
существа?..

***

   Той первой ночью Аарон долго не мог заснуть. Теперь он  знал,  что  Город
жил,  несмотря  на  все  прошедшие   тысячелетия.   Любой   вопрос   о   его
предназначении был нелеп уже в самой сути, ибо  пути  творцов  неисповедимы.
Хотя, возможно, чужаки и имели какую-то цель, когда создавали этот город.
   Он  находился  в  домике  для  гостей  -  довольно  странном  затемненном
помещении с широким центральным проходом и боковыми комнатами, где  на  полу
лежали лишь маты. Несмотря на темноту, освещение действовало  -  требовалось
лишь поднять палец и указать на лампы. Все гости питались в общем  зале,  но
он ел только с гуманоидами. Ему не нравилось делить пищу с теми, кто  поедал
на завтрак смазанный маслом картер или какой-то его эквивалент. После  ужина
он принял ванну, и эта процедура порадовала его своей новизной. Сняв одежду,
Аарон скатился по длинной металлической трубе и соскользнул  в  воду.  Такое
погружение показалось ему излишне драматическим. Однако выбирать здесь особо
не приходилось.
   Нырнув в воду,  он  оказался  в  густом  облаке  белых  пузырьков.  Аарон
почувствовал, что гравитация  вдруг  резко  изменилась.  Его  тело  медленно
опускалось вниз, а вокруг все сияло цветными прядями  и  нитями  водорослей.
Мимо проносились  какие-то  вытянутые  создания,  похожие  на  яркие  перья.
Некоторые из них имели мелкие зеркальные чешуйки.
   Через какое-то  время  он  понял,  что  перья,  проплывавшие  мимо  него,
являлись гуманоидами.  Сначала  ему  попадались  только  цефалоны,  и  Аарон
любовался их легкими и стремительными движениями. Потом он  приметил  одного
нексианина, который проплыл поблизости с комичным и важным видом. Кристально
чистая вода освещалась откуда-то снизу, но источник света удалялся  по  мере
того, как Аарон  спускался  к  нему  сквозь  шлейфы  пузырьков,  оставленных
другими пловцами. Он дышал под водой, и это его не удивляло. Да и  чему  тут
было удивляться, если все получалось само собой?
   Аарон продолжал  погружаться,  и  его  не  тревожило  давление  воды  или
отсутствие воздуха. В сияющем коконе света ему встречались  старые  и  новые
друзья, его любовницы и те, кому еще предстояло  стать  ими,  и  они  махали
Аарону руками, пока он спускался вниз.
   У самого дна его взору открылось  небольшое  круглое  отверстие,  которое
являлось основанием огромной стеклянной бутылки. Эту бутыль он заметил всего
лишь минуту назад. Аарон проплыл в  отверстие  и  в  один  миг  оказался  на
поверхности воды неподалеку от узкого пляжа. Маленький кусочек суши окружали
отвесные скалы, мерцавшие в лучах прожекторов холодным серебристым светом.
   Рядом с Аароном проплыл мужчина,  которого  он  здесь  прежде  не  видел.
Остановившись, незнакомец помахал ему рукой - причем  с  таким  энтузиазмом,
словно знал его всю жизнь.
   - Прошу прощения, - сказал Аарон, после того как они вышли на пляж. -  Мы
случайно не знакомы?
   - Пока нет, - ответил мужчина.
   Он добавил еще что-то, но Аарон не уловил этих  слов.  Тем  не  менее  он
понял,  о  чем  говорил  незнакомец.   Несколько   невразумительных   звуков
подсказали ему смысл фразы, хотя ее значение выходило за  пределы  доступных
выражений.
   Внезапно фигура исчезла. Но такое часто случалось во сне,  где  выходы  и
входы не являются проблемой, а содержание остается темным и неясным.  Все  в
этом мире просто; надо только снять чешую из глаз и с легкостью принять  тот
дар, который оставили им существа, ушедшие за грань восприятия.
   Эта мысль кольнула его разум почти с той же остротой, с  какой  китайская
пища впивается в желудок. И хотя Аарон понял  все,  это  длилось  лишь  одно
мгновение. А потом сон угас, унеся в бесконечность иную  реальность,  и  ему
пришлось заняться чем-то другим.

***

   - Тебе полегчало? - спросила Сара.
   Аарон открыл глаза и осмотрелся. Он находился в  странном  древнем  зале,
стены которого были сложены из каменных блоков,  связанных  вместе  каким-то
белым раствором. Взглянув на лепную кушетку, служившую ему ложем, он перевел
взгляд на пылавший камин, а затем увидел высокую и  стройную  Сару,  которая
стояла перед ним в печальной и робкой позе.
   - Не верю своим