ттенок и даже казался немного вычурным. Но Аарон привык к нему и  с  годами
мог бы стать настоящим ценителем этой цветовой палитры.

***

   - Мистер Аарон? Вы проснулись?
   Он сел. Кто-то звал его шепотом из темноты, выманивая в ночь из маленькой
хижины на окраине Чужеземного Города.
   - Кто здесь? - спросил он.
   - Вы меня не знаете, но я ваш друг, - ответил голос.
   Такой низкий бас мог принадлежать только очень рослому и мощному мужчине.
Или, возможно, какому-то неизвестному разумному существу. Но  Аарон  не  мог
понять, зачем его разбудили.
   - Что вам от меня надо?
   - Мы хотим вам кое-что показать.
   - Что именно?
   - Если вы пойдете со мной, то сами все увидите.
   - Я никуда не пойду, пока вы не объясните причину своего визита, - сурово
произнес Аарон.
   - Вы прилетели сюда,  чтобы  исследовать  самийцев,  -  сказал  голос.  -
Верно?
   - Да. Но я не понимаю...
   - Я могу показать такие вещи, которые без всяких  слов  расскажут  вам  о
тайне самийцев. Не упускайте эту возможность. Идите за мной.
   Предложение казалось заманчивым. Голос открывал новые пути,  и  Аарон  не
видел причин отказываться от них. Хотя его смущала та настойчивость, которую
он заметил в тоне незнакомца. С  другой  стороны,  ему  до  тошноты  надоело
болото. И он уже не мог без содрогания смотреть на эту  чахлую  однообразную
природу.
   Аарон встал и осторожно вышел  в  темноту.  Казалось,  что  во  Вселенной
выключили свет. В его ладонь прокралась маленькая  лапа,  напоминающая  руку
ребенка. Почувствовав слишком уж много  пальцев,  Аарон  воспринял  это  без
всяких  предубеждений,  хотя,  по  правде  говоря,   многопалость   спутника
произвела на него  неприятное  впечатление.  Он  поддался  мягкому  рывку  и
подошел к стене хижины, которая вдруг растворилась и превратилась в  длинный
коридор - такой же темный, как  ночь  у  болота.  Они  зашагали  по  гулкому
туннелю, и через некоторое время Аарон увидел точку света. По мере того  как
они приближались к ней, она увеличивалась в размерах и все больше напоминала
дверной  проем.  Этот  ослепительно  яркий  прямоугольник  света   пробуждал
приятные мысли. Аарон подумал о городе чужаков. Он взглянул  на  спутника  и
увидел маленькую квадратную фигуру, которая во многом походила  на  самийца.
Она была несколько меньше, но зато с руками и ногами. Каждая нога  кончалась
ступней с семью пальцами, а каждая лапа имела  какое-то  подобие  шестипалой
ладони.
   - Кто вы? - спросил Аарон. - И куда вы меня ведете?
   - Это будет официальное расследование, - сказал маленький параллелепипед.
- Впрочем, вы знаете, о чем я говорю. Вы же инспектор.
   - Я? - удивленно спросил Аарон.
   - Конечно. Совет  велел  вам  присматривать  за  самийцем.  Ваши  коллеги
чувствуют, что эта раса представляет угрозу для гуманоидов Галактики.  Разве
не так?
   - Так, - ответил Аарон. - Но откуда вам это известно?
   - Наши шпионы везде, - шепнул параллелепипед. - Следуйте  за  мной,  и  я
выложу перед вами все доказательства.
   - Доказательства? Какие доказательства?
   - Доказательства об истинных намерениях самийцев.
   Внезапно Аарон увидел сотни маленьких параллелепипедов. Он понял, что они
каким-то образом связаны с расой самийцев.
   Выступив в роли их делегата, П. Самюэльсон  рассказал,  что  много  веков
назад они и самийцы принадлежали к одному и тому же виду. Но затем появились
первые различия. После объявления определенных религиозных праздников мирное
существование  закончилось,  и  большие   пипеды   провозгласили   маленьких
сородичей  гражданами  второго  сорта.  Позже  их  вообще  переименовали   в
подкласс. Поначалу маленькие пипеды думали, что это просто недоразумение, но
более разумные особи вскоре разъяснили им истинное положение дел. "Разве  вы
не понимаете, что они задумали? Большевики хотят, чтобы мы делали за них всю
грязную работу. Вот почему они отказались от использования рук и ног!"
   А большие пипеды старательно выращивали  новое  поколение,  которое  было
лишено любой способности к мануальным действиям. Они  лукаво  уклонялись  от
ответов, когда их спрашивали о смысле такого странного проекта. Но  страшная
находка на  товарных  складах  небольшого  космодрома  раскрыла  глубину  их
подлого  заговора.  Как  оказалось,   эти   склады   были   доверху   набиты
одурманенными маленькими пипедами, сложенными друг на  друга,  словно  горки
блинов. Их ожидала отправка в предместья для подневольной  службы.  Придя  в
себя, они рассказали, что им обещали поездку в прекрасную  страну,  где  все
живые твари пребывали  в  мире  и  согласии.  Судя  по  их  словам,  в  этой
преступной операции участвовал крупный мужчина размером с тарелку бекона,  и
главной его приметой являлось хитрое выражение лица.  Однако  все  понимали,
что большие пипеды  не  имели  на  лицах  никаких  выражений.  Поэтому  дело
прекратили и сдали в архив.
   Тем  не  менее  тенденция  определилась.  Большие  пипеды,  следуя  новой
доктрине психической однородности, продолжали искоренять любое использование
внутренних и внешних членов. В их среде начинала входить  в  почет  доктрина
духовной неподвижности.
   В ту пору великого  энтузиазма  этот  намеренный  отказ  от  любого  вида
подвижности рассматривался самийцами как последний шаг к обретению  истинной
духовности. Но духовность к ним так и не пришла, а все их прежние  заботы  и
дела легли на плечи маленьких пипедов, существование которых  все  больше  и
больше скрывалось от внешнего мира.
   Возмущаясь произволом, маленькие пипеды пытались доказать, что  они  тоже
обладают всеми атрибутами самийцев. Однако их никто не слушал. Назвав бывших
сородичей "частями  своих  тел",  самийцы  отказали  им  в  праве  считаться
разумными существами. Согласно своду законов каждый  самиец  при  встрече  с
беглым маленьким пипедом мог  объявить  последнего  своей  собственностью  с
последующим использованием в качестве рабочего органа или  автономной  части
тела.
   Тем  не  менее  самийцы  знали,   как   относились   к   рабству   другие
цивилизованные расы. Во избежание конфликта они решили  предотвратить  любую
утечку информации о маленьких пипедах.
   - Обычно они не позволяли нам улетать  с  родных  планет,  -  рассказывал
Самюэльсон. - Но когда  возникла  необходимость  в  экспедиции  на  Майрикс,
самийцам пришлось сделать исключение. Им  потребовались  наши  руки  и  наше
мастерство. Чтобы составить другим достойную конкуренцию, они пошли на  риск
и привезли нас сюда.
   Наследственный сдвиг к неподвижности лишил самийцев многих  удовольствий,
и они не могли, например, поковырять где-нибудь пальцем или почесать то, что
чесалось. Вот поэтому они и взяли сюда маленьких  пипедов,  которые,  помимо
названных вещей, могли выполнять любую работу. В отличие  от  других  видов,
эти крохотные трудяги имели на каждой руке по два  больших  пальца.  Природа
щедра к униженным и оскорбленным.
   Аарон от души сочувствовал маленьким продолговатым существам, но он знал,
что помочь им вряд ли удастся. Самийская  доктрина  о  первых  среди  равных
являлась правилом для каждой из шести космических рас. А что, если маленькие
пипеды действительно были  только  органами  тел,  пусть  даже  разумными  и
автономными?  Он  вспомнил  об  ужасных  историях,  которые   ходили   среди
гуманоидов на заре их развития. Живые головы, руки мертвецов и даже  желудок
старого доктора.
   Он  сделал  ошибку,  высказав  вслух  свои  сомнения.  Атмосфера  тут  же
накалилась и стала неприятной. Маленькие параллелепипеды двинулись  к  нему,
угрожающе пощелкивая длинными пальцами. Они  напоминали  Аарону  пигмеев  из
сюрреалистического фильма, поставленного по мотивам "Копей  царя  Соломона".
Маленькие  размеры,  которые  делали  их   беспомощными   перед   самийцами,
представляли для Аарона реальную угрозу. Пятясь  назад,  он  зажимал  рот  и
дышал носом, боясь, что один из  пипедов  застрянет  у  него  в  дыхательном
горле. К  счастью,  в  этот  момент  в  бункер  ворвался  отряд  спасателей,
посланных его другом-самийцем.

***

   - Это  грубый  шантаж,  -  сказал  Октано.  После  инцидента  прошло  уже
несколько часов, и оба приятеля расположились в  небольшой  уютной  комнате.
Самиец слушал, как землем рассказывал свою историю.
   Аарон принадлежал к Третьему Исходу. Первый совершили евреи, бежавшие  из
Египта; второй - земляне, покинувшие Землю; третий -  землемы,  улетевшие  с
земных миров. Поэтому Аарон причислял себя к Третьему Исходу.  Его  родители
прожили все свои  жизни  на  Артемиде-5,  и  за  это  время  там  ничего  не
изменилось. На уклад их жизни не повлияло даже появление других  космических
рас.  Вот  почему  Аарон  еще  в  детстве  поклялся  убраться  подальше   от
религиозных проповедей отца и летаргической скуки захолустной Артемиды.
   На раннем этапе космической экспансии все зависело от  установки  опорных
пунктов для гиперпрыжков. Планеты  открывались  медленно,  но  их  заселение
велось очень  интенсивно  и  основательно.  Добравшись  до  ядра  Галактики,
землемы начали открывать новые  миры  с  такой  быстротой,  что  их  уже  не
успевали осваивать. Спрос  на  колонистов  превысил  возможности  Галактики,
целые миры заселялись только одной или двумя семьями. И эти  семьи  потом  с
надеждой ожидали появления новых колонистов.
   Хотя на самом деле отец Аарона  торговал  мануфактурой  на  Китанджаре  -
небольшой черно-зеленой планете, которая находилась почти  у  самого  центра
Галактики. Будучи резким и вспыльчивым человеком, он  придерживался  строгих
консервативных взглядов и никогда по-настоящему  не  верил  в  существование
других космических рас. Вернее,  он  считал  их  исчадиями  ада,  созданными
дьяволом для восхваления животного начала. Мать Аарона плавала  по  каналам.
Судя по некоторым  статьям,  она  неплохо  рисовала  акварелью  и  считалась
превосходным критиком среди ценителей живописи. Устав от бесконечных ссор  и
необоснованных обвинений, она оставила отца Аарона и улетела вместе с  сыном
на Сиринджин-2. Аарон жил с ней до четырнадцати лет, пока она не  погибла  в
авиакатастрофе.
   На следующий год, закончив образовательную систему, он улетел  на  Сесту.
Жизнь фермера на одной из самых тихих и наименее заселенных  планет  помогла
ему воспитать в себе определенную независимость  в  оценке  событий,  и  эта
черта должна была повлиять на окончательное решение  проблемы,  связанной  с
Четвертым Чужеземным Городом.
   Что касается города чужаков, то  он  действительно  был  очень  странным.
Направляясь туда, Аарон мечтал о  встрече  с  сыном.  Но  когда  он  наконец
добрался до Города, свидание с Лоренсом  потеряло  для  него  всякий  смысл.
Каким-то странным образом, который оставался для него непостижимым, он искал
это место всю жизнь, и все здесь казалось ему знакомым и милым. Несмотря  на
явный парадокс, Аарон находил это вполне естественным. Когда-то очень давно,
по воле эволюционного  процесса,  ему,  как  и  другим  существам,  пришлось
оставить свой родной Чужеземный Город. Но люди никогда не забывали  об  этом
тайном месте. Оно служило им для тысячи сравнений. Ибо то был сад  Эдема,  в
котором начиналась их жизнь до столь печального  изгнания  оттуда.  Странно,
что такое легендарное и сказочное место могло оказаться настолько  знакомым.
Но и эта странность, видимо, имела свое объяснение. Во всяком случае,  попав
сюда, Аарон понял, что он вернулся домой.
   Но как ему объяснить эту  истину  другим?  Он  не  хотел  поступать,  как
Лоренс. Тот даже не пытался говорить об откровениях  Города  -  о  том,  что
происходило с ним и другими. Но пришло время  открыть  людям  глаза  и  дать
объективную оценку. Пришло время Слову, а может быть, и делу.
   Хотя что он мог рассказать об этом месте?  Когда  на  душе  покой,  любое
место прекрасно. Город чужаков переполняли мнения, аспекты и  точки  зрения,
пересмотр которых являлся сокровенным делом. Здесь царило пространство,  где
встречались, казалось бы, несовместимые противоположности: быть дома  и  вне
дома, жить в знакомом и незнакомом мире.
   Город поражал своими чудесами, но  тому,  кто  здесь  жил,  они  казались
вполне нормальными. Взять хотя бы еду и питье - они просто появлялись, когда
наступало время их получать. И так  происходило  с  остальными  вещами.  Все
возникало легко и естественно. Эта естественность,  пожалуй,  и  была  самой
величайшей странностью Чужеземного Города.
   На третий день своего пребывания в Городе  Аарон  встретил  Лоренса.  Два
первых дня он провел в поисках ночлега, спальных  принадлежностей  и  других
предметов  первой  необходимости.  При  полном  отсутствии   мебели   каждый
дополнительный матрац воспринимался здесь как  дар  судьбы.  Размеры  комнат
позволяли предполагать, что чужаки придерживались таких же пропорций, как  и
землемы. Но их рост и шаги были  немного  больше,  о  чем  свидетельствовала
ширина плит на пологих спусках от верхних помещений к нижним. Город  чужаков
походил на огромный дом со множеством комнат  и  открытых  площадок,  где  в
древности, очевидно,  размещались  рынки.  Судя  по  всему,  его  жители  не
относились к почитателям живописи, и,  хотя  на  стенах  иногда  встречались
фрагменты орнамента, их узоры были примитивно простыми и  по  большей  части
геометрическими. Чуть позже Аарон узнал, что на Майриксе не нашли ни  одного
изображения человеческой или животной формы; даже того легендарного символа,
который встречался в трех других чужеземных городах.  Речь  шла  о  летающем
змее - древнем символе Земли. Правда, у чужаков этот  змей  имел  на  хвосте
любопытные изгибы и кольца. Кроме того, на его широких крыльях  изображались
длинные пальцевые перья, которые иногда встречались у хищных птиц.  Впрочем,
и в тех трех городах  орнаменты  тоже  считались  редким  явлением.  Что  же
касается руин, то предназначение этих циклопических сооружений  до  сих  пор
оставалось загадкой. Вряд ли они  служили  для  убежища,  жилья  и  каких-то
других бытовых целей. Исследователи насчитали здесь более тысячи комнат,  но
они не нашли на дверях никаких намеков на запоры, задвижки  и  замки.  Более
того, они не обнаружили ничего похожего на кухни, склады или зернохранилища,
на столовые, рестораны и кафе. И, возможно,  представление  Седьмой  расы  о
предназначении городов вообще отличалось от точки зрения землемов.
   - Что это? - спросил Аарон.
   - Мы называем это центральным бульваром, - ответил Лоренс. - Он находится
в самом центре Города.
   - А зачем он нужен?
   - Понятия не имею, - ответил сын.
   - Объясни, почему ты не сообщил об этих находках Совету?
   - Потому что в них нет ничего конкретного. В каждой вещи столько нюансов,
что внешняя форма теряет смысл. Я буквально чувствую  этих  чужаков,  но  не
могу сказать, откуда идет это чувство. Да и ты, наверное, испытываешь то  же
самое.
   - От этого здесь никому не уйти, - ответил  Аарон.  -  Но  такие  чувства
вполне естественны. Нечто  похожее  испытывали  те,  кто  вскрывал  гробницы
Древнего Египта на Земле или сокровищницы Салтая на Амертегоне.
   Он не стеснялся  своего  восторга  и  благоговения  в  присутствии  такой
старины, где даже время принимало осязаемую форму.
   - Я хочу познакомить тебя с Мойрой, - сказал Лоренс. - Она помогает мне в
моих исследованиях.
   Мойра оказалась коренастой темноволосой  девушкой  с  веселой  улыбкой  и
большими карими глазами. Ее лицо трудно было назвать  красивым,  но  она  из
принципа не пользовалась косметикой. Голубые джинсы, длинный мужской  свитер
и сандалии придавали ей немного  диковатый  вид.  Но  верхом  всего  являлся
рюкзак, который Мойра носила вместо сумки.
   - Очень рада познакомиться с вами, - сказала она, пожимая Аарону руку.  -
Я много слышала о вас. Между прочим, вы у Лоренса пример для подражания.
   Он этого не знал. Поблагодарив девушку, Аарон украдкой взглянул на  сына.
Лоренс что-то быстро писал в блокноте и, казалось,  не  прислушивался  к  их
беседе.
   Они все глубже  и  глубже  входили  в  Город.  Освещение  убывало;  формы
становились более угловатыми и стилизованными.  Коридоры  сменялись  залами,
разветвлялись в короткие тупики и без видимых причин поворачивали в стороны.
Аарон почти физически ощущал,  как  вокруг  них  сгущалась  аура  древности.
Световые эффекты на стенах и потолках поражали воображение. Чувство таинства
усиливалось с каждым шагом, но они пока  не  встречали  ничего  такого,  что
могло бы показаться сверхъестественным.
   - Вскоре ты увидишь действительно потрясающую вещь, - сказал Лоренс.
   Они прошли через пару  открытых  двойных  дверей,  спустились  по  тускло
освещенным ступеням и свернули за угол. Когда их маленький отряд оказался на
середине прямого коридора, Лоренс поднял руку и замер на месте.
   - Вот это я и хотел тебе показать, - сказал он.

***

   Аарон хотел чуда, и он его получил. Еще одно мудрое откровение. В  первые
дни, осматривая развалины, Аарон видел  в  них  только  застывшие  отголоски
былого величия. Интересно, спору нет, но все это показывали и  в  фильмах  о
других  городах  чужаков.  Он  тогда  еще  не  находил  здесь  качественного
различия.
   Однако Четвертый Чужеземный Город  оказался  чем-то  совершенно  иным.  И
Аарон однажды понял,  что  это  не  мертвые  руины  и  не  диорама  древнего
зодчества. Город, как живой организм, откликался на мысли и поступки  людей.
В каком-то смысле он походил на обучающую компьютерную  программу.  Вот  что
имел в виду Лоренс, показывая Аарону на дверь.
   - Я могу поклясться, что ее здесь раньше не было. Лоренс  кивнул,  но  не
сказал ни слова.
   - Неужели она появилась только сейчас?
   - Ты и сам это знаешь, отец.
   Внезапно Аарон почувствовал желание  вернуться  к  третьей  двери  слева.
Всего лишь минуту назад она не поддалась на его толчок. Но теперь, когда  он
снова вернулся к ней, дверь открылась при одном лишь прикосновении.
   - Ты изменил дверной шифр? Лоренс покачал головой.
   - Но кто-то же это сделал? Когда мы проходили мимо нее в первый раз,  она
была закрыта. А теперь я ее открыл.
   - Никто к ней не прикасался, отец. Мы уже встречались  с  этим  феноменом
раньше. Двери открываются лишь тогда, когда  Город  считает,  что  ты  готов
пройти через них.
   Чтобы доказать свои слова, Лоренс подошел к следующей двери и толкнул  ее
рукой. Та не поддалась. Он жестом подозвал отца, и Аарон  открыл  ее  легким
прикосновением пальцев.
   - Город словно знает, что я уже пообедал, - объяснил Лоренс. - И  поэтому
он не видит причин открывать для меня эту дверь. А вот  ты  проголодался,  и
Город готов накормить тебя.
   Аарон осторожно переступил порог, и массивная створка тут  же  закрылась.
Он увидел, как круглая рукоятка трижды провернулась вокруг оси. Дверь  снова
открылась, и в проеме появился Лоренс.
   - Как ты об этом узнал? - спросил Аарон.
   - Методом проб и ошибок. Я обнаружил, что,  несмотря  на  первый  запрет,
Город все же может пропустить меня дальше. Просто  я  должен  настаивать  на
этом - вот и весь секрет. Он позволяет мне пройти, если я принял  твердое  и
окончательное решение.
   Аарон  осмотрелся.  Комната   напоминала   маленькую   столовую.   Вокруг
мраморного стола стояли четыре деревянных стула. На белой скатерти виднелись
салфетки, стеклянная и фарфоровая посуда, а также  несколько  больших  блюд,
из-под крышек которых исходил аппетитный запах. И что интересно, эта пища не
выглядела чужой. Обычное тушеное мясо с морковью и жареной  картошкой  -  не
очень экзотическая, но хорошо приготовленная еда.
   - А кто готовит эту пищу? - спросил Аарон.
   - Она просто появляется.
   - И она всегда одна и та же?
   - О нет! Город ее разнообразит. Он  вообще  не  повторяется.  Иногда  это
восточные блюда, а иногда русские или латиноамериканские. Часто мы даже едим
что-то вообще непонятное. Но мы доверяем Городу, и никто из нас еще ни  раз