асом  -
таким же огромным, пустым и холодным. Аарон вдруг  вспомнил,  что  его  ждут
дела. Ему захотелось встать, собрать свои вещи и добраться до сути  вопроса.
А потом попробовать его решить.
   Иногда он знал, в чем заключался этот вопрос, но в  остальное  время  его
мучили сомнения. Аарон  по-прежнему  жил  в  "Сола",  поскольку  этот  отель
привлекал его любопытным убранством. Словно  пьяный  моряк,  вернувшийся  из
дальних странствий, он каждый  день  находил  здесь  что-то  новое,  немного
странное, но до боли знакомое. А за окнами начинался сезон муссонных дождей,
и холмы вокруг города чужаков сияли, как нить накала. Он  смотрел  на  тощие
можжевеловые деревья, посаженные в строгом порядке  вдоль  длинных  и  белых
дорог. И из каких-то иерархических измерений эти белые дороги напоминали ему
кости, выброшенные в жару. Хотя, может быть, он просто перепил  арак.  Аарон
уже не помнил, когда он начал пить эту гадость. Наверное, сразу после своего
приезда на контрольный пункт, который  располагался  у  границы  Чужеземного
Города. По правде говоря, он вначале даже не мог понять,  алкоголь  это  или
наркотик. Приятный  способ  убить  время  и  самого  себя,  как  сказал  его
внутренний голос. Однако Аарон сомневался, что голос принадлежал  ему.  Хотя
кому еще он мог принадлежать?
   Он с трудом вспоминал  о  том  деле,  которое  привело  его  на  Майрикс.
Наверное, сказывалась болезнь. Но что бы он делал, если бы не  болел?  Аарон
знал, что этот недуг предохранял его от принятия решений.  Болезнь  защищала
его от тайного смысла бесед,  которые  он  вел  с  Сарой.  А  она  все  чаще
приходила к нему, хотя Аарон понимал, что это невозможно. Сары тут не было -
она осталась на ферме размером с Италию, выращивая бобовые  усики  и  своего
ребенка. Как же его зовут? Ребенок Сары. Интересно, кого она ждет - его  или
Лоренса?

***

   А Сара вновь начинала разговор. Он знал, что на самом деле ее здесь  нет,
но от этого  ему  не  становилось  легче.  Она  казалась  такой  реальной  и
доступной. Высокая, степенная и сероглазая. Он любовался ее губами,  полными
неги и запаха моря. Из-под заколки выбивалась прядка черных волос.  И  Аарон
тревожился о своем рассудке. Но тревога утихала;  болезнь  защищала  его  от
сильных чувств и эмоций.
   - Ты понял свою проблему? - спрашивала его Сара.
   - Нет. Я вообще  ничего  не  понимаю,  -  отвечал  Аарон.  -  Скажи,  что
происходит? Что все это значит?
   - Бедный Аарон. Так что же для тебя важнее - событие или его смысл?
   - Ты хочешь сказать, что суть и предназначение - разные вещи?
   - Я хотела сказать, что он хочет увидеться с тобой.
   - Кто? Лоренс?
   - Нет, - ответил знакомый голос. - Боюсь, что не Лоренс.
   В комнату въехала маленькая трубчатая машина  самийца.  С  некоторых  пор
Октано перестал казаться Аарону  куском  залежавшегося  бекона.  Без  всяких
диснеевских дорисовок он превратился в личность - в того, кого можно узнать.
   - Мои приветствия, - сказал самиец.  -  Как  вам  такое  шутливое  начало
беседы? Не удивляйтесь. Я сейчас  изучаю  беспечность.  И  она  мне  неплохо
удается, верно? Но у меня к вам просьба - не могли бы  вы  дать  мне  знать,
если ваше здоровье улучшится.
   - Хорошо, я вам скажу, - ответил Аарон.
   - Меня тоже одолевает небольшое недомогание, - сказал самиец.
   - Что вы говорите?
   - Да. Оно какое-то время искажало мою визуальную перспективу.
   - А как теперь?
   - Я готов отправиться в город чужаков, если, конечно,  вы  составите  мне
компанию. Нам выписали  все  необходимые  документы,  и  теперь  наш  отъезд
зависит только от вашего слова.
   - Давайте поедем утром, -  сказал  Аарон.  Но  все  оказалось  не  так-то
просто.

***

   С наступлением утра Аарон направился к Воротам Стромского, через  которые
проходила ближайшая дорога в город чужаков.  Рядом  с  высокими  деревянными
створками, укрепленными полосками кованого железа, стояла  небольшая  группа
землемов и особей других видов. Он хотел  спросить,  почему  это  сооружение
назвали Воротами Стромского, но люди, к которым он  обращался,  были  заняты
своими делами и не желали говорить с ним о предстоящем путешествии.
   - С вами будет все хорошо, - отвечали они на его  вопросы.  -  Можете  не
сомневаться.
   И они отворачивались с таким виноватым видом, что Аарон поневоле  начинал
задумываться о безопасности этого мероприятия. Он пытался выяснить,  что  же
все-таки  было  не  так,  но  его  вопросы  оставались  без   ответов.   Они
притворялись, что не понимают его.
   - Ничего плохого. Все будет хорошо.
   - А где самиец? - спрашивал он.
   И они вновь смущенно отворачивались.
   - Какой самиец? О ком вы говорите? Все удивленно разводили  руками,  пока
один юноша, похожий на мальчишку, не догадался сказать:
   - Ваш приятель встретится с вами позже. Его ответ еще  больше  встревожил
Аарона, но времени на расспросы не  осталось.  Кто-то  открыл  ворота,  руки
добровольных помощников подтолкнули Аарона к отверстию, и он сам не  заметил
того, как сделал несколько шагов.
   Шагов действительно было  несколько,  но  они  увели  его  в  сторону  от
правильного пути. Пройдя  ворота,  Аарон  оказался  на  окраине  Чужеземного
Города. Перед ним возвышалась  каменная  арка,  которая  напоминала  вход  в
старинную крепость. Сквозь сводчатый проем виднелись несколько  мостовых.  У
него  сложилось  впечатление,  что  строители  использовали   брусчатку   из
эстетических соображений, потому что всем известно, какое  приятное  чувство
создают мощеные улицы, сияя после дождя, и каким прекрасным  бывает  цоканье
копыт, когда по мостовым проносятся  лошади.  Это  место  казалось  тихим  и
уютным. И Аарон вдруг понял, что город чужаков не был ему чужим.
   - Кто вы? - спросил он.
   - Я Миранда, - ответила стройная загорелая девушка.
   "Светлая копна волос и маленький рот, созданный для поцелуев. Странно, но
именно так люди и думают друг о друге", - размышлял Аарон, пытаясь оправдать
свое сексуальное влечение.
   - А это город чужаков? - спросил он.
   - Да. Хотя нет, не совсем.
   - Тогда где же мы находимся?
   - Они называют это оборотной зоной. Здесь не так, как на остальной  части
планеты, но и не совсем так, как в Чужеземном Городе. Тут вы можете  немного
отдохнуть и акклиматизироваться.
   - Но я тороплюсь! - воскликнул Аарон.  -  У  меня  серьезное  задание  от
Межпланетного Совета. Я должен осмотреть Город и сделать кое-какие выводы.
   - О-о! Тогда мне все ясно, - ответила Миранда. - Что вы хотите на обед?
   - Я не голоден, - сказал Аарон.
   Хотя на самом деле он не отказался бы от хорошего завтрака, и,  наверное,
Миранда поняла это по его виду. Она ввела  Аарона  в  один  из  домов,  окна
которых выходили на тенистую улочку. Пройдя несколько комнат, он оказался  в
столовой, расположенной в задней части здания. На небольшом столе,  покрытом
белой скатертью, лежали салфетки и столовое серебро. Чуть дальше  находилась
кухня. Через открытую дверь  Аарон  увидел  деревянные  полки,  заставленные
горшками и кастрюлями.
   - Может быть, вы скажете мне, что все это значит? - спросил он у девушки.
   - Сначала вы должны покушать, - ответила Миранда. - У нас еще будет время
для объяснений.
   Он давно не ел такой хорошей  пищи.  Консервированную  ветчину  дополняли
свежие яйца, ароматное масло и хлеб домашней выпечки. Перед кувшином  молока
стояли керамические кружки, в которых дымилась жидкость,  похожая  на  кофе.
Миранда не стала садиться за  стол,  но  все  время  находилась  рядом.  Она
подкладывала ему кусок за куском или  убегала  на  кухню,  чтобы  через  миг
вернуться с тушеными фруктами, вареньем или пирожными.
   Утолив голод, он решил приступить к расспросам. Но  Миранда,  выглянув  в
окно, заметила на улице какого-то мужчину. Она  повернулась  к  Аарону  и  с
игривой улыбкой подозвала его к себе.
   - Вот, посмотрите, - шепнула ему девушка. - Это Мика. Мой дядя. Он принес
нам новости о дарфиде.
   - А что это такое? - спросил Аарон.
   - Ах, я забыла. Вы не знаете старого языка. Дарфид означает встречу  всех
владык диеты.
   - Что-то мне вообще ничего не понятно.
   - Немного терпения, и вы все узнаете, - сказала Миранда. - Но  сначала  я
познакомлю вас с дядей.
   Мика выглядел очень старым и немощным человеком. Очевидно,  он  полностью
использовал свои жизненные циклы, и теперь у него  в  запасе  осталось  лишь
несколько лет. Когда-то давно Аарон встречал  на  Сеете  такого  же  старого
землема. И он помнил, с каким благоговением относились люди к этому старику.
   Встреча с Мирандой и ее дядей  казалась  абсолютно  невозможной.  Тем  не
менее Аарон принял ее как должное. Собрав остатки былой рассудительности, он
еще раз попытался оценить  ситуацию.  Допустим,  ему  действительно  удалось
проникнуть в Чужеземный Город, хотя, по правде  говоря,  он  в  этом  сильно
сомневался. Но, допустим, он все же добрался до конечной цели  своего  пути.
Тогда где же здесь руины древнего города? Где те люди, которые  их  изучали?
Аарон хотел спросить об этом Миранду и Мику, но их не оказалось  рядом.  Они
всегда куда-то исчезали, когда у него появлялись конкретные вопросы. Миранда
часто уходила в поля, которые простирались за городскими  стенами  -  скорее
всего на огород, потому что  она  всегда  возвращалась  оттуда  с  корзинкой
овощей. Но вот куда уходил Мика? Аарон подозревал, что старик просиживал дни
в каком-нибудь городском баре, где он пил пиво в компании закадычных друзей.
Однако почему он тогда не приводил этих друзей в дом  и  не  знакомил  их  с
Аароном?
   А как сладки были ночи, проведенные с Мирандой! Прекрасные  ночи!  Иногда
Мика тоже оставался в доме, но к вечеру он всегда уходил в беседку - на свой
любимый потрепанный диван. Погода стояла теплая, и сон на свежем воздухе шел
старику только на пользу. Тем не менее такое положение дел смущало Аарона, и
он всегда немного терялся, оставаясь наедине с Мирандой. Она часто пела  ему
старинные и печальные песни, а иногда читала стихи на языке, которого он  не
знал. Время от времени они ходили в лес и собирали грибы и  орехи.  -В  лесу
жили белки, и на каждой опушке росли большие ярко-желтые тыквы.  Он  находил
это странным, хотя и не знал почему. Когда же Аарон пытался  задуматься  над
этим, у него начинала болеть голова, и он догадывался, что сходит с ума.  Но
такие  мысли  были  очень  неприятными,  и  поэтому  Аарон  переключался  на
что-нибудь другое. Как и каждый, кто сходит с ума, он понимал, что  об  этом
лучше ничего не знать.
   - Миранда, - спросил он однажды, - когда мне можно будет  увидеть  своего
сына?
   Она с удивлением посмотрела на него:
   - О ком ты говоришь?
   - О своем сыне Лоренсе. Он живет в Чужеземном Городе. Мне хотелось  бы  с
ним встретиться.
   - Ты, наверное, что-то путаешь, Аарон. Ты еще слишком молод, чтобы  иметь
сына.
   Они взглянули друг другу в глаза, и Аарон  понял,  что,  если  он  сейчас
согласится с ней, ее  слова  станут  правдой.  Такого  соблазна  он  еще  не
переживал никогда. Подумать только! Ему могли вернуть все прожитые циклы! Но
за это требовалась плата, которую он не мог себе позволить.
   - У меня есть сын, Миранда. И он намного старше тебя.
   Она метнула на него колючий взгляд:
   - Я не ожидала, что ты так много знаешь!
   - Когда же мне с ним можно будет увидеться?
   - Аарон, я предупреждаю тебя. Ты можешь все разрушить.
   - Не вижу, каким образом. Я просто спрашиваю о своем сыне.
   - То, что здесь происходит, не имеет к реальности никакого  отношения,  -
сказала Миранда. - Неужели наша любовь так мало  для  тебя  значит,  что  ты
отбросил ее ради каких-то глупых вопросов? Где дядя Мика? Он  объяснит  тебе
это лучше, чем я.
   - Да, где дядя Мика? - спросил ее Аарон.
   - О, я здесь! Я здесь, - отозвался  старик,  внезапно  появляясь  в  углу
комнаты и торопливо застегивая ширинку. - Нет мне, горемыке,  покоя.  В  кои
веки собрался по нужде, так и там достали.
   - Что вы со мною делаете? - спросил его Аарон. - Кто вы, люди?
   - Он видит нас насквозь, - шепнул Мика Миранде.
   И тогда, взглянув на них  более  пристально,  Аарон  увидел  удивительную
вещь. Возможно, виной тому был танцующий  свет  свечей,  который  ласкал  их
фигуры, как пылкий любовник. А возможно, это происходило из-за того, что они
выглядели потрясающе красивыми и совершенными - до  какой-то  нечеловеческой
степени. Отсутствие изъянов лишало их реальности, и, наверное,  поэтому  они
мерцали и дрожали в свете свечей, как зыбкий мираж. Мираж Миранды в  длинной
крестьянской юбке и мираж старика в голубом кителе пилота. В камине коттеджа
пылал огонь, и его отблески танцевали по их фигурам, как по  двум  изваяниям
из слюды.
   Стоило ему  заметить  их  странный  облик,  как  его  ошеломила  мысль  о
нереальности всего происходящего. Он вновь подумал о своей  болезни,  и  ему
захотелось уйти.
   Ему захотелось покинуть этот коттедж, который  выглядел  более  домашним,
чем сам дом, стоявший за ним.

***

   Однако самое ужасное заключалось в том, что он не испугался. Его даже  не
удивило, что Миранда и Мика имели в себе  какие-то  потусторонние  качества.
Эта   вялая   отрешенность   встревожила   его   больше,   чем   феерическая
полупрозрачность Миранды. И тут  было  несколько  возможных  объяснений:  он
сходил с  ума,  переживал  визуальные  галлюцинации  или,  что  хуже  всего,
находился  в  полном  рассудке.  Последнее  предполагало,  что  его  хозяева
действительно  являлись  теми,  за  кого  себя  выдавали.  Внезапно  у  него
перехватило дыхание. Неужели, он встретил существ,  которые  построили  этот
город? Неужели таким образом они вводили  его  в  свое  пространство,  чтобы
предстать перед ним и наладить контакт?
   Аарон начал искать пути отхода. Он  пока  не  нуждался  в  них,  но  опыт
подсказывал ему, что такое время скоро придет. От коттеджа  исходило  что-то
ужасное, и он все чаще находил в лицах Миранды и Мики какие-то  тревожные  и
до  сих  пор  не  замеченные  черты.  Аарон  мог  следить  за  ними  часами,
посматривая искоса или разглядывая в упор. Иногда он замечал, как контуры их
фигур начинали расплываться и дрожать, хотя это могло ему только казаться.
   А потом Аарон повел свою игру, избрав простую,  но  проверенную  тактику.
Прежде всего он включил в распорядок дня утренние прогулки.  С  каждым  днем
они становились все длиннее и продолжительнее, и Аарон совершал их  в  любую
погоду. Он знал, что его план продиктован безумием. Он понимал, что  увяз  в
фантазиях ума. Но он не собирался сдаваться отчаянно  и  по-прежнему  лелеял
надежду уйти.
   Аарон продолжал растягивать свои прогулки, и  никто  не  делал  по  этому
поводу никаких замечаний. И вот однажды утром, когда  тропа  привела  его  к
небольшому мосту через ручей, он перешел на  другой  берег  и,  оглянувшись,
заметил, что ландшафт позади него немного изменился. Аарон понял,  что  пора
уходить, и смело зашагал навстречу неизвестному.

***

   Впереди раскинулось огромное поле. Аарон не знал,  где  именно  находился
Чужеземный Город, но ему казалось, что он выбрал верное  направление.  Через
некоторое время  равнина  уступила  место  лесистым  холмам.  Тонкие  стволы
молодых деревьев тянулись  до  самого  горизонта.  Над  головой  раздавалось
карканье  ворон,  которые  следили  за  ним  с  ветвей,  как  стражи   злого
колдовского царства. А день, казалось, тянулся вечно, и низкое солнце белело
на блеклом небе. Черные ветви мешали смотреть вперед  и  путали  его  мысли.
Аарон устал. Но он знал, что останавливаться нельзя - во всяком  случае,  не
здесь и не сейчас. Его  ноги  утопали  в  вязкой  грязи,  из  которой  росли
деревья, и время от времени под подошвами чувствовалось что-то комковатое  и
отвратительное. Не желая даже догадываться  о  том,  что  это  такое,  Аарон
торопливо шагал дальше. Он ощущал вокруг себя присутствие  древнего  зла,  и
даже солнце боялось спускаться к земле в таком зловещем месте. Он понятия не
имел о своем местонахождении, но это его почти  не  волновало.  Каждый  путь
имел свой конец, и Аарон хотел до него дойти - особенно если он  ошибался  в
выборе направления. А чтобы куда-то дойти, надо шагать, пока все не кончится
- вернее, пока не придешь, куда шел.
   Увидев город чужаков, Аарон не поверил  своим  глазам.  В  своем  уме  он
представлял  его  чем-то  похожим  на  раскопки  других  знаменитых  мест  -
например, таких, как Ур Халдейский,  Вавилон,  Кносс,  Фивы  или  Карнак.  В
принципе, Аарон ожидал увидеть те  же  самые  развалины,  пусть  даже  более
древние и экзотичные. Но руины на Майриксе отличались от всего, что он видел
раньше. И это не казалось ему странным. Странным  было  то,  что  Чужеземный
Город выглядел удивительно знакомым и родным.
   Он привык к нему только после того, как построил себе хижину -  небольшой
и ветхий шалаш на краю болота. Поглядывая  из-под  руки  через  топь,  Аарон
рассматривал шпили и башни Города.  Иногда  он  даже  видел  людей,  которые
ходили по широким улицам. Но все это происходило на другом берегу трясины, и
пути  туда,  по  всей  вероятности,  не  было.  Болото  пугало   его   своим
вероломством; длинный шест, опущенный в него, бесследно засасывало в тину за
несколько секунд. И, сам того не желая, Аарон представлял  себе  жертв  этой
жуткой трясины. Перед его взором возникали скелеты  с  цепкими  пальцами,  и
раздутые трупы, из глазниц которых сочилась  зеленая  слизь,  манили  его  к
себе, растягивая в усмешке синевато-багровые губы. Он  отгонял  эти  видения
прочь, но старался держаться  от  топи  подальше.  Время  от  времени  Аарон
собирался с силами и отправлялся в путь, обходя болото то слева, то  справа.
Примерно к полудню он неизменно поворачивал назад, считая  себя  не  готовым
для встречи с Городом. Все эти преграды на его пути  встречались  неспроста.
Он  должен  был  ждать,  когда  в  нем  что-то  прояснится.  И  каждый  раз,
возвращаясь назад, ему было стыдно за свое нетерпение. Аарон чувствовал, что
в нем происходили какие-то изменения, но он даже не надеялся их понять -  во
всяком случае, до тех пор, пока процесс трансформации не закончится.
   Вокруг его помраченного рассудка появилась зыбкая стена неуверенности.  И
было  забавно  пожить  какое-то  время  в  преддверии  ада.  Преддверие  ада
оказалось хорошим местом.

***

   А потом проблема болота поглотила  все  остатки  его  разума.  Чужеземный
Город манил своей близостью, но Аарон не знал, как перебраться  через  топь.
Он просто ничего не мог придумать.  Все  его  мысли  сплелись  вокруг  этого
вопроса, и он настолько ушел в себя, что, случись поблизости важное событие,
оно бы так и осталось незамеченным. Аарон даже  не  мог  сказать,  когда  он
впервые услышал шум.  Он  был  слишком  занят  своими  размышлениями,  чтобы
заботиться о каких-то  звуках,  которые  наполняли  его  хижину.  При  таких
обстоятельствах проще было назвать эти звуки "странными", а затем  забыть  о
них и вернуться к мыслям о болоте.
   Но некоторые звуки по-прежнему притягивали его внимание. Например,  сухой
скрежет на стенах и стремительный топот каких-то маленьких кожистых существ,
которые ползали по потолку. А потом он вдруг  обнаружил,  что  реагирует  на
звуки  даже  тогда,  когда  они  замолкали.  Что-то   подталкивало   его   к
действительно большой проблеме. Что-то заставляло его  отслеживать  странные
звуки, хотя он не находил в этом никакого смысла. Но стоило ли волноваться о
смысле звуков, если он хотел отсюда уйти? Конечно, нет. И он снова  думал  о
том, как перебраться через болото.
   Время скользило над маленькой хижиной, и  воды  болота  отражали  в  себе
небесную высь. Иногда вечерами сквозь облака проглядывал закат, и тогда небо
становилось невротически оранжевым или сомнительно пурпурным. Свет здесь  не
подходил под обычные человеческие  мерки.  Он  имел  какой-то  эмоциональный
о