разился кратко и недвусмысленно. "Задержи их!" - он сказал. Но чего он
хотел на самом деле? Руфус  шагал  взад-вперед,  а  драгоценные  секунды
истекали. В конце концов он принял решение.
   - Пусть меня и ославили предателем, - сказал  он,  -  я  докажу  свою
преданность в глазах небес, исполнив желание моего повелителя,  ошибочно
полагающего, будто я его предаю.
   Руфус повернулся к главному оператору:
   - Продолжай отводить корабли назад.  Мы  пропускаем  противника.  Так
желает Драмокл!

Глава 38

   Скоро  Драмоклу  стало  ясно,  что  флот  Руфуса  даже  не   пытается
остановить противника. Фаланга по-прежнему отступала,  в  то  время  как
объединенный флот Джона и Хальдемара неумолимо приближался к Глорму.
   Драмокл протянул телеграмму Друзиллы Сорочке. Та прочла ее,  подумала
и спросила:
   - Где сейчас леди Друзилла?
   - Дома, надо полагать, - сказал Драмокл. Короля соединили с Истрадом.
Дворецкий ответил ему, что пару часов назад жрица  улетела  по  срочному
делу на Друт.
   - Зачем ей понадобилось лететь сейчас на Друт? -  задумчиво  протянул
Драмокл.
   - Есть  только  одно  объяснение,  -  сказала  Сорочка.  -  Принцесса
отправилась к Руфусу и созналась в  том,  что  послала  вам  телеграмму.
Руфус, полагая, что вы считаете его предателем, пытается выполнить  ваше
истинное  желание,  а  следовательно,  делает  обратное  тому,  что   вы
приказали.
   - Это слишком сложно для Руфуса, - сказал Драмокл. - Хотя  все  может
быть. Ну и неразбериха! Ладно, сейчас мы все поправим. Еще один приказ -
и флот Друта все-таки вступит в бой.
   Драмокл протянул руку к телефону. Но не успел он набрать  номер,  как
посреди  Военной  палаты  вспыхнул  яркий  пурпурный  свет.  Он   сильно
пульсировал, и где-то внутри в  такт  звенели  колокольчики.  Засверкали
красные  и  желтые  лучи,  блестящие,  как  средневековое   красноречие,
загремели трубы и литавры, не обошлось и без  глухой  барабанной  дроби,
раздавшейся под конец.
   Когда пурпурный свет погас, на его месте  возник  человек  -  рослый,
крепкого сложения, в длинном переливающемся плаще с высоким  воротником.
Под плащом виднелся простой комбинезон из красного нейлона. Мужчина  был
в годах, совсем  лысый,  с  тонкими  висячими  усами,  придававшими  ему
сходство с Мингом Безжалостным.
   Все остолбенели, кроме компьютера, который сделал  вид,  будто  занят
своими  делами.  В  конце  концов  Драмокл  отыскал  свой  язык  -   как
выяснилось, прилипший к небу - и спросил:
   - Отец! Это действительно ты?
   - Ну конечно, - ответил Отто. - Неплохой сюрприз, да, сынок?
   Сорочка нервно дергала Драмокла за рукав:
   - Вы говорите, он ваш отец? Не  может  быть!  встречалась  с  ним  на
Земле. Это Тлалок!
   - Мне все это совершенно непонятно, - сказал Драмокл, - и  еще  менее
приятно. Я полагал, что  ты  умер,  отец.  Похоже,  нам  о  многом  надо
поговорить. Но сначала я должен сделать один очень важный звонок.
   - Руфусу, очевидно, - сказал Отто. - Прошу тебя,  повремени.  Я  хочу
сообщить тебе нечто важное. И тогда ты примешь решение.
   Драмокл скептически усмехнулся:
   - Постарайся побыстрее. У  меня  тут  с  минуты  на  минуту  начнется
межпланетная война.
   Отто уселся  в  кресло,  скрестил  ноги,  дернул  молнию  на  кармане
комбинезона и вынул сигару. Закурив, он сказал:
   - Всех вас, наверное, удивляет мое появление - ведь считается, что  я
погиб при взрыве лаборатории на Глизе тридцать лет тому назад. На  самом
же деле...
   Почуяв,  чем  дело  пахнет,  все  присутствующие  в  Военной   палате
приготовились к длинной и неизбежной вставке в повествование.

Глава 39

   Отто  взошел  на   глормийский   престол   сразу   после   подавления
суессейского движения - ереси, которая, как бы абсурдно это ни  казалось
сегодня, угрожала  в  то  время  вовлечь  весь  Глорм  в  гражданские  и
религиозные  распри.  Хотя  наша  история  вовсе  не  является  историей
политики или религии, равно как и летописью жизни на Глорме с древнейших
времен, нам не обойтись без небольшого отступления, если мы хотим, чтобы
неглормийскому читателю стали понятнее времена правления Отто.
   До поры до времени Глорм развивался так же, как  и  множество  других
планет. Рожденная  огненным  солнцем  планета  постепенно  охладилась  и
сформировалась. Атмосфера на ней была богата кислородом. Океанов и озер,
необходимых для жизни протоплазмы, было в изобилии. Зажглась  ли  первая
искра жизни на Глорме сама собой или же ее заронили извне - этого  никто
не знает. Но природа внезапно засучила рукава и  занялась  делом.  Пошел
обычный процесс изменения простейших  форм  в  более  сложные:  лишайник
сменили сосновые  леса  и  цветущие,  растения,  настала  и  прошла  эра
рептилий,  рыбы  вылезли  на  берег  и  превратились  в   млекопитающих,
появились человек, примитивная техника, зачатки философии и науки и  так
далее. До сих пор развитие Глорма, повторяем, шло обычным путем.
   Только одно отличало Глорм, а  также  Карминосол  и  Друт  от  прочих
миров.  А  именно:  огромные  рукотворные  курганы,  длиною   порой   до
нескольких миль, разбросанные там и сям по  равнинам  планет.  "Навозные
кучи", как их окрестили, существовали с доисторических времен. Объяснить
их происхождение никто и не пытался. Первобытные люди поклонялись им как
реликвиям, оставленным ушедшими богами. Но  время  шло,  и  людей  стало
разбирать любопытство -  им  хотелось  узнать,  что  же  скрывается  под
курганами. Однако попытки выяснить это разбились  о  бетонное  покрытие,
обнаруженное под футами грязи и скрывавшее  внутренности  навозной  кучи
подобно раковине.
   Раскрыть первую раковину удалось только во  времена  Гора  Плавителя.
Гор был инженером бронзового века, открывшим тайну выплавки  металла  во
сне, когда дух по  имени  Бессемер  объяснил  ему  технологию  процесса.
Процесс Гора, как его стали называть,  позволил  глормийцам  обзавестись
металлическими орудиями и пробить бетонную оболочку.
   Внутри навозных куч оказалась уйма техники, действующей до  сих  пор,
по прошествии бесчисленных столетий. Несколько громадных куч содержали в
себе звездолеты, и это  открытие  вытолкнуло  Глорм  в  эру  космических
полетов, несмотря на отсутствие квантовой механики.
   Главная находка была обнаружена в длинной навозной куче на  Глорме  у
подножия Сардапианских Альп. Этот курган, сорока миль в длину и  пяти  в
ширину, был битком набит  звездолетами,  упакованными  почти  впритык  и
разделенными только странной белой  субстанцией,  опознанной  позже  как
пенополистирол. Из кучи извлекли как минимум пятнадцать тысяч  кораблей,
годных к употреблению, и еще  несколько  тысяч  растащили  на  сувениры.
Звездолеты были компактные, простые в  управлении,  оснащенные  лазерным
оружием и приводимые в движение  запаянными  энергоблоками.  Глормийские
ученые пришли к выводу, что звездолеты  изготовлены  на  древней  Земле.
Причина  их  скопления  на  Глорме,   Карминосоле   и   Друте   осталась
невыясненной. Предполагалось, что корабли как-то связаны попыткой землян
покинуть обреченную планету - попыткой, не удавшейся в полной мере из-за
внезапности до сих пор не объясненной аэрозольной катастрофы. Так  Глорм
и другие планеты вступили в эру освоения  космоса,  вскоре  обернувшуюся
эрой космических войн.
   Как раз в это время ванирцы мигрировали из центра Галактики на  своих
кольчатых  внахлестку  судах  и  вторглись  в  историю,  значительно  ее
усложнив. Но многочисленные войны, союзы, договоры и  битвы  с  участием
ванирцев не являются предметом нашей истории.
   Уже в тот период  предпринимались  попытки  сформировать  планетарное
правительство, однако Глорм  объединился  политически  лишь  во  времена
правления Илка Лжесвидетеля, прозванного так за то, что он  не  гнушался
никаким враньем для  достижения  своих  целей.  Планетарное  объединение
породило, в свою очередь, мечту  о  централизации  власти  над  Местными
планетами, или о "Вселенском правлении", как его претенциозно  называли.
Глормийская империя пришла и  ушла,  и  дед  Драмокла  Дил  Непостижимый
впервые во всеуслышание  объявил  идею  централизации  власти  вздорной,
предложив взамен республиканский принцип взаимоотношений между королями.
Отто продолжил дело своего отца, и  к  концу  его  правления  в  Местной
системе воцарился мир.
   Отто  был  человеком  большого  ума,  железной  воли  и   ненасытного
честолюбия. Когда военные  баталии  -  спорт  королей  -  благодаря  его
собственным усилиям стали ему  недоступны,  король  пустился  на  поиски
занятия,  достаточно  опасного  и  захватывающего,  чтобы   увлечь   его
непостоянную  натуру.  Испробовав  шахматы,  ловлю   форели,   пейзажную
живопись и велосипедный марафон и преуспев в них во всех,  Отто  увлекся
оккультизмом.
   Во времена Отто оккультизм включал в себя также и науку,  непостижимо
загадочную для глормийцев, унаследовавших готовую технику,  которой  они
пользовались вслепую, не понимая, как она действует, и не умея  починить
ее, когда она  ломалась.  Отто  подошел  к  изучению  проблемы  сразу  с
нескольких сторон.  Король  подозревал,  что  наука  и  магия  -  реалии
сосуществующие и во многом взаимозаменяемые.  Но  несмотря  на  глубокую
интуицию, Отто так и остался бы жалким дилетантом, не купи он  как-то  в
счастливую минуту высокоразвитый  земной  компьютер  вместе  с  искусным
роботом-техником по имени доктор Фиш.  За  две  эти  почти  одушевленные
машины он заплатил королю Свену, отцу Хальдемара, стадом свиней размером
с грузоподъемность тысячи  судов.  Шашлычное  изобилие,  долго  царившее
после этого на  Ванире,  стало  одной  из  ярчайших  страниц  в  истории
планеты.
   Компьютер смело можно было назвать живым существом, хотя у него и  не
было  никаких  телесных  отправлений,  если  не  считать   случайных   и
необъяснимых электрических выбросов. В своей земной жизни он  встречался
с сэром Исааком Ньютоном. В 1718  году,  когда  они  увиделись  впервые,
Ньютон был уже признан самым выдающимся ученым Англии.  Тихий,  скромный
человек, вполне удовлетворенный почестями, возданными  его  достижениям,
Ньютон решил утаить свои открытия в области магии  от  суеверной  знати,
среди которой он жил. Мир, по его мнению, не сможет правильно воспринять
такое знание, пока человечество  не  достигнет  гораздо  более  высокого
уровня научного и нравственного развития. Ньютон хранил свои  оккультные
познания в тайне, лишь намеком коснувшись их в своем многотомном труде о
магии, который писал в последние годы жизни. Но  он  не  видел  вреда  в
откровенных беседах со  странным,  блестящего  ума  латышским  беженцем,
зарабатывавшим себе на жизнь шлифовкой линз для Левенгука.
   В свою очередь компьютер посвятил в тайны Ньютона  Отто,  хотя  и  не
считал их заслуживающими интереса.  Компьютер  интересовали  люди  -  он
находил их более занятными и  менее  предсказуемыми,  нежели  субатомные
частицы, чьи свойства и конфигурации он изучал раньше. Когда его просили
объяснить непоследовательность, алогизм и даже прямые противоречия в его
поведении, компьютер отвечал, что он учится быть человеком.  Собственная
история  компьютера  -  кем  он  был  изготовлен,  как  попал  в  Лондон
восемнадцатого века, каким ветром его занесло  в  числе  других  военных
трофеев на Ванир, - хоть и по-своему интересная, к нашему  повествованию
отношения не имеет.
   Взяв компьютер в наставники и почти  не  показываясь  на  люди,  Отто
углубился в постижение вещей необычайных  и  заумных.  У  него  оказался
выдающийся талант к магическому искусству. Компьютер частенько повторял,
что Отто превосходит всех известных ему  магов,  в  том  числе  Альберта
Великого,  Парацельса   и   даже   Раймунда   Луллия,   энциклопедически
образованного эрудита с  Майорки.  Больше  всего  Отто  напоминает  ему,
говорил компьютер, одного землянина по имени  доктор  Фаустус,  великого
мага, плохо, впрочем, кончившего,  чья  история  изложена  во  множестве
искаженных версий.
   Настоящие маги, как правило, люди в высшей степени  практические.  По
сути дела они не  что  иное,  как  биржевые  маклеры  духа,  старающиеся
заполучить  монополию   на   самый   драгоценный   из   товаров   -   на
долгожительство. Жизнь лежит в основании любого  предприятия,  а,  стало
быть, приобретение ее - самое основательное из  занятий  Маг,  провидец,
шаман  или  мистик  стремится  обрести  вечную  молодость  в  астральных
путешествиях. Длительные упражнения в трансе наделяют  его  способностью
отделять сознание от тела и проецировать свою сущность в другие места  и
времена Личность  мага  способна  пережить  его  телесную  оболочку,  по
крайней мере на время. Сколь долгое - зависит от  его  власти  над  теми
силами, что он сможет привлечь, взнуздать  и  направлять.  Жизнь  -  это
вопрос энергии и власти.
   Современные маги могут обойтись без утомительных  ритуалов  прошлого,
черпая энергию из непосредственных источников, таких, как взрывы  атомов
или разрывание молекулярных связей. Контролируя эти силы с помощью линий
мандалы,  маги  способны  проецировать  себя  в  другой  мир  и   другую
реальность.
   Путешествие между реальностями есть путь к жизни вечной.
   Обо всем об этом говорил Отто своему  двадцатилетнему  сыну  Драмоклу
перед полетом в лабораторию на Глиз - самый  мелкий  из  трех  спутников
Глорма, - взрыв которого,  как  считалось,  разнес  в  клочья  и  самого
короля.
   На самом деле Отто не погиб Взрыв был им запланирован. Направляя его,
оседлав  его,  слившись  с  ним,  Отто  унесся  в  другое  измерение  по
червоточине в  космической  пене.  Там,  куда  он  прибыл,  существовала
планета под названием Земля с историей,  отличной  от  истории  Земли  в
реальности Отто. Но в этой реальности не существовало Глорма.
   В своей последней беседе Отто поведал Драмоклу и о его  судьбе.  Юный
Драмокл был ошеломлен своим  грядущим  величием,  ибо  Отто  намеревался
сделать бессмертным не только себя, но и сына,  чтобы  оба  они  жили  в
космосе как боги, независимые и не связанные  абсолютно  ничем.  Драмокл
согласился с утверждением отца, что знание о судьбе необходимо на  время
стереть из его памяти. Отто положил  себе  тридцать  лет  на  завоевание
Земли. Драмокл в этот период должен был править Глормом тихо, пассивно и
бессознательно. Ему оставалось только ждать, и для его  же  блага  лучше
было не знать, чего он ждет.

***

   - Но теперь, - сказал Отто, -  сдернут  последний  покров.  Мы  снова
вместе дорогой мой сын, и судьба  твоя  вот-вот  сбудется.  Приближается
последний акт.
   - Какой последний акт? - спросил Драмокл.
   - Я говорю о тотальной войне, которая начнется вскоре:  ты  вместе  с
Руфусом против Джона с Хальдемаром. Так я запланировал,  а  значит,  так
тому и  быть.  Нам  нужно  грандиозное  атомное  всесожжение,  способное
снабдить нас энергией, которая открыла бы  червоточину  между  Землей  и
Глормом и держала бы ее открытой. Тогда мы сможем  путешествовать  между
реальностями сколько душе угодно, пользуясь своей властью для  обретения
власти еще  большей.  Я  и  ты,  Драмокл,  и  наши  друзья  -  мы  будем
контролировать доступ к другим  измерениям.  Мы  станем  бессмертными  и
заживем как боги.
   - А цена вас не  смущает?  -  спросил  Драмокл.  -  Разрушения  будут
невообразимыми, особенно на Глорме.
   - Да, конечно, - сказал Отто. - И никто не сожалеет об  этом  больше,
чем я. Если бы существовал  какой-нибудь  другой  способ,  я  непременно
прибегнул бы к нему.
   - Войну еще можно остановить.
   - И тем самым положить конец нашим мечтам, нашему  бессмертию,  нашей
богоравности! Все эти люди так и так умрут через несколько  десятилетий.
Мы же с тобой можем жить вечно! Твоя судьба,  Драмокл,  в  твоих  руках.
Решайся. Что ты выбираешь?

Глава 40

   Мгновение выбора! Долгие годы ожидания наконец позади. Теперь Драмокл
узнал, какова его судьба и какой чудовищный выбор предстоит ему сделать,
чтобы она сбылась. Знание подавило его своей  тяжестью,  требуя  принять
мучительное решение. Все, бывшие в Военной палате, смотрели на Драмокла,
кто затаив дыхание, а кто и не затаив.  И  каждое  мгновение,  казалось,
тянулось все дольше и дольше, словно  время  само,  замедляя  свой  ход,
ожидало завершения Драмокловых раздумий.
   Сорочка пыталась прочесть выражение желтых глаз Драмокла. К  чему  он
склоняется? Испытывает ли он сочувствие к  миру  смертных,  к  которому,
пусть временно, но все-таки принадлежал? Или же колдовскому  красноречию
Отто удалось заворожить вообще-то добрую, однако такую переменчивую душу
короля?
   Губы Драмокла дрогнули,  но,  хотя  окружающие  прислушивались  очень
напряженно, никто не услыхал ни слова - ничего,  кроме  слабого  выдоха,
который, несмотря на очевидное отсутствие в нем смысла, каждый  принялся
толковать по-своему.
   В конце концов Драмокл глубоко вздохнул и сказал:
   - Ты знаешь, пап, бессмертие - штука чертовски заманчивая. Но убивать
ради него всех, кроме своих друзей, нехорошо. Это не просто подлость - с
чем я мог бы еще примириться, - это абсолютное зло.
   - Да, конечно, - согласился Отто. - Тот, кто обрекает  на  смерть,  -
дабы продлить свое собственное существование, с полным основанием  может
быть  назван  злым  теми,  кого  он  обрекает.  Но  не   будем   излишне
сентиментальны. Убийство ради  жизни  -  всеобщее  правило,  не  знающее
исключений. Кролик для морковки -  само  воплощение  зла.  Так  устроена
жизнь, вся ее цепочка, сверху донизу.
   Над считывающим устройством загудел сигнал тревоги. Главный  оператор
привлек внимание Драмокла к экрану: корабли Руфуса по-прежнему отходили,
не вступая в контакт  с  противником.  Если  Драмокл  желает  какой-либо
помощи  от  флота  Друта,  сказал  оператор,  решение  нужно   принимать
немедленно.
   - Я могу дать тебе небольшую отсрочку, - сказал  Отто.  -  Я  сотворю
малюсенький нексус,  и  мы  закончим  разговор,  временно  пребывая  вне
времени.
   Отто  соорудил  маленький  нексус.  Выглядел  он  как  полушарие   из
прозрачной блестящей материи, которое обволокло всю Военную палату.
   - Я Знал тебя как доброго  отца  и  отзывчивого  человека,  -  сказал
Драмокл. -  Неужели  ты  способен  убить  миллионы  человек,  даже  если
получишь в награду бессмертие?
   - Ты никак не хочешь понять, - сказал Отто,  -  что  с  точки  зрения
бессмертного люди так же  эфемерны,  как  комнатные  мухи  И  все  же  я
сохранил бы им жизнь, если  б  мог.  Но  когда  тебе  надо  только  руку
протянуть, чтобы стать богом,  обычная  человеческая  мораль  становится
неуместной.
   - Нет, это не для меня, - сказал Драмокл.
   - Тогда забудь о бессмертии. В любом случае  бессмертие  -  концепция
идеальная. В действительности речь идет о неограниченном долголетии.  Мы
просто пытаемся перейти из одного мгновения жизни в другое,  точь-в-точь
как и прочие живые существа. Настоящее мгновение и надежда на  мгновение
будущее - вот все, что нам дано.
   - То есть мы живем сейчас, - сказал Драмокл, - и  убиваем  для  того,
чтобы жить потом. И так будет продолжаться вечно. Я правильно понял?
   - Не вечно, - сказал Отто. - Так долго, как ты пожелаешь. День ли  ты
хочешь прожить или вечность - в любом случае тебе  приходится  принимать
одни и те же решения, делать один и  тот  же  мучительный  выбор.  Чтобы
жить, нужна энергия. Она одинаково необходима и розе,  и  розенкрейцеру.
Смерть - всегда результат нехватки сил.
   Отто сделал  паузу,  чтобы  посмотреть,  как  держится  нексус.  -Тот
растворялся  со  своей  обычной  скоростью  Оставалось   еще   несколько
мгновений безвременья.
   - Поскольку сила, она же власть, - непременное условие существования,
вполне естественно добиваться ее, чтобы продлить свою жизнь. Но при этом
нужно  учитывать  последствия.  В  природе  не  существует   устойчивого
равновесия - нет такой точки, дойдя до которой ты можешь остан