где
было вливание. Непосредственное питание и специальные гормоны могли лишь
частично удовлетворить нужды организма. И Хуан чувствовал себя  лишь  на
половину готовым  противостоять  странному  напряжению,  возникающему  в
результате этого лечения.
   - Я положил пищу и другие запасы на  случай  чрезвычайного  положения
под сиденье, - сказал Виеро. - Там сзади, в ящике для лебедки, есть  еще
немного пищи. У вас два ружья и двадцать зарядов и один тяжелый  карабин
с разрывными пулями. Мне жаль, что у нас так мало боеприпасов для  него.
Под другим сиденьем дюжина пенных бомб. Я  попытался  смастерить  ручной
распылитель в заднем углу. Он полностью заряжен.
   Виеро  выпрямился,  оглянулся  на  палатки.   Голос   его   упал   до
заговорнического шепота. - Шеф, я не доверяю д-ру Чен-Лу. Я слышал,  как
он бредил вслух, когда умирал. Это новое лицо совсем не в его духе.
   - Этот шанс надо использовать, - сказал Хуан. - Я все еще считаю, что
вместо меня должен был бы поехать тот, кто покрепче меня.
   - Пожалуйста, шеф. Не будем больше говорить об этом.  И  снова  голос
Виеро упал до заговорнического шепота:
   - Шеф, шагни ко мне поближе, как будто мы прощаемся.
   Хуан заколебался, но потом сделал, как просил Виеро. Он почувствовал,
что что-то металлическое и тяжелое опустилось к нему в карман  на  поясе
формы. Карман отвис от этой тяжести.  Хуан  натянул  поверх  куртку  для
джунглей, чтобы скрыть отвисший карман и прошептал:
   - Что это?
   - Это мне досталось от прадеда,  -  сказал  Виеро.  -  Этот  пистолет
называется МАГНУМ 0.475. В нем пять пуль, а  здесь  еще  две  дюжины.  -
Другой сверток скользнул в боковой карман куртки Хуана. - Он ни  на  что
не годится, только против людей, - сказал Виеро.
   Хуан старался проглотить ком, стоящий в горле. Он чувствовал, что  на
глаза навертываются слезы. Все ирмандадес знали, что  падре  носил  этот
старый пистолет и никогда  с  ним  не  расставался.  Тот  факт,  что  он
расстался с ним сейчас, означал, что он знал, что умрет  -  и  это  было
похоже на правду.
   - Да хранит тебя бог, шеф, - сказал Виеро.
   Хуан отвернулся и посмотрел на  реку  в  пятистах  метрах  отсюда  за
саванной. Ему был виден  лишь  кусочек  противоположного  берега,  дикие
заросли его были освещены полуденным солнцем.  Джунгли  поднимались  там
четкими цветистыми волнами,  широкие  полосы  леса  выделялись  на  фоне
светлой зелени травы. Заросли внизу были  темно-сине-зелеными,  верхушки
были серовато-зеленые, залитые солнечным  светом,  а  между  ними  пятна
желтого, красного и охрового цвета.  Над  зеленью  возвышалось  огромное
дерево с гнездами  соколов,  расположенных  в  развилках  ветвей.  Стена
сплетенных лиан частично скрывала стену деревьев слева.
   - Горючего в баке только на пятнадцать минут и все? - спросил Хуан.
   - Может на минуту больше, шеф.
   "Нам никогда не выбраться, если у  нас  только  течение  реки,  чтобы
продвигаться", - думал Хуан.
   - Шеф, иногда на реке ветер, - сказал Виеро.
   "Христос, он же не думает, что мы можем пойти  под  парусом  на  этой
штуковине", - изумился Хуан. Он посмотрел на  Виеро  и  увидел  глубокую
печаль в лице человека, скрывающую под собой чувство страха за него.
   - Этот ветер может доставить неприятности, шеф, - сказал Виеро.  -  Я
использовал один из якорей машины, что-бы эта штуковина плыла близко  от
поверхности и давала некоторую тягу. Это называется  морской  якорь.  Он
будет держать нос машины по течению.
   - Это очень умная мысль, падре, - сказал Хуан.
   А сам размышлял: "Зачем мы разыгрываем весь этот фарс? Мы  все  умрем
здесь, все... либо здесь, либо там на реке.  На  реке  там  семьсот  или
восемьсот километров - течение, водовороты, водопады... а на носу у  них
еще и сезон дождей. А если и это их  не  возьмет,  всегда  придут  новые
насекомые, создания из кислоты и изощренных ядов".
   - Ты бы лучше еще раз проверил все  сам,  шеф,  -  сказал  Виеро.  Он
жестом показал на машину.
   "Да, чем угодно заняться, лишь бы ни о  чем  не  думать",  -  подумал
Хуан. Он уже дважды все проверил, но лишний осмотр ничего не испортит. В
конце концов, хоть на ненадолго, но жизнь  их  будет  зависеть  от  этой
металлической коробки.
   Наши жизни!
   Хуан попробовал представить, что может быть, если побег удастся. Есть
ли у них вообще какие-нибудь шансы? Это была,  в  конце  концов,  только
кабина воздушного грузовика для джунглей. Ее, конечно, можно было плотно
закрыть  от  насекомых.  Но  вообще-то,  над  ней  можно   было   только
посмеяться.
   "Я не должен позволять себе надеяться", - думал Хуан.
   Но все же решил еще раз все осмотреть, так, на всякий случай.
   Белая пограничная окраска снаружи местами смылась, местами оставалась
полосами,  изъеденными  кислотой.  Посадочно-взлетные   колеса,   обычно
длинные  и  хорошо  пригнанные  под  дно  изгиба  каюты,  были   вручную
выпрямлены и поставлены в нужное положение.  Они  образовали  плоскость,
переходящую в дополнительные крылья тормозов, и вели внутрь кабины.  Все
отделение было всего в пять с половиной метров длины, два метра сзади из
них занимали моторы. Моторный отсек был отделен  сзади  с  обеих  сторон
плоскостями. Кабина сама внутри была  приблизительно  овальной  формы  в
поперечном разрезе. Оставалось два  плоских  полуовальных  пространства,
которые переходили в заднюю часть кабины.  Левая  часть  этой  полусферы
была лабиринтом соединительных звеньев,  которые  когда-то  служили  для
сцепления кабины и кузова грузовика. Правая сторона была закрыта  люком,
который  сейчас  открывался  от  кабины  и  шел   вниз   к   одному   из
взлетно-посадочных колес.
   Хуан  проверил  люк,  убедился,   что   все   соединительные   звенья
открывались и закрывались, заглянул на взлетно-посадочное колесо справа.
На искореженной его поверхности была заплата из бутила и ткани.
   Он почувствовал запах ракетного горючего и  встал  на  колено,  чтобы
осмотреть дно бака. Виеро отсосал горючее, наложил горячую металлическую
заплату с внешней стороны и внутрь поместил герметично закрытый бак  для
распылителей, затем снова залил горючее.
   - Он будет хорошо держать, если ты не  ударишься  обо  что-нибудь,  -
сказал Виеро.
   Хуан кивнул, обошел вокруг, забрался вверх на левое запасное крыло  и
заглянул вниз в кабину. Спаренные сидения управления  впереди  и  мягкое
сиденье  сзади.  Везде  внутри  были   пятна   распылителя.   Внутреннее
пространство было площадью  около  двух  квадратных  метров  и  полметра
высоты. Окна  спереди  выходили  на  закругляющийся  нос.  Боковые  окна
заканчивались у начала крыльев, уходили глубже назад. Единая  прозрачная
панель из поляризованного пластика шла по верху до задней стенки.
   Хуан опустился в командное кресло слева, проверил ручное  управление.
Оно показалось ему расшатанным и  болтающимся.  Приборы,  контролирующие
подачу горючего и зажигания, были вновь установлены  с  надписанными  от
руки табличками.
   Виеро заговорил у его плеча.
   - Мне пришлось использовать все, что было  под  рукой,  шеф.  А  было
немного. Я рад, что эти люди МЭО оказались такими дураками.
   - Х-м-м-м? - произнес рассеянно Хуан, продолжая осмотр.
   - Когда они ушли от своего грузовика, они взяли палатки.  Я  бы  взял
больше оружия. Но эти палатки дали мне возможность  наложить  заплаты  и
смастерить новые кабели.
   Хуан кончил проверять контрольные приборы горючего.
   - Нет автоматического клапана на линии горючего, - сказал он.
   - Их нельзя было починить, шеф  -  но  у  тебя  ведь  все  равно  нет
большого количества горючего. - Достаточно, чтобы  послать  нас  всех  в
ад... или убежать на землю вместе с нами,  если  вдруг  придется  делать
это.
   - Вот для этого я поставил сюда большую кнопку, шеф. Я  говорил  тебе
об этом. На себя и от себя коротким рывком, и нет проблем.
   - Если я случайно не дам большую дозу.
   - Там, под низом, шеф, кусок дерева. Рычаг  дойдет  до  него,  и  это
предел. Я проверял его с контейнерами под подачей горючего. У тебя будет
не очень быстрый корабль... но все же.
   - Пятнадцать минут, - размышлял Хуан.
   - Это только догадки, шеф.
   - Я знаю - может быть, сто пятьдесят километров, если  все  сработает
так,  как  мы  предполагаем,  и  сто  пятьдесят  метров,  если  оно  все
разлетится.
   - Сто пятьдесят километров, - сказал Виеро. - Вы даже  не  будете  на
полпути к цивилизации.
   - Да, я не спорю, - сказал Хуан. - Я просто рассуждаю вслух.
   - Ну что, все готово? - голос Чен-Лу прозвучавший внизу под ними, был
полон фальшивой сердечности. Хуан  посмотрел  вниз  и  увидел  человека,
стоящего у окончания левого крыла.  Тело  его,  склоненное  над  крылом,
выглядело явно ослабевшим. Но Хуан тут же  поймал  себя  на  мысли,  что
слабость Чен-Лу была, как и его тон, показной.
   "Он был первый, кто поправился, - думал Хуан. - У  него  было  больше
времени, чтобы набраться сил. Но... он был ближе к смерти.  Может  быть,
мне все это только кажется".
   - Так готова она или нет? - спросил Чен-Лу.
   - Надеюсь, - ответил Хуан.
   - Есть опасения?
   - Воскресная прогулка в парке, не более, - сказал Хуан.
   - Пора садиться на борт?
   Хуан  посмотрел  на  тени,  тянущиеся  от  палаток,  оранжевые  блики
солнечного света. Он почувствовал,  что  стало  труднее  дышать,  но  он
понимал, что это от нервного напряжения. Хуан  глубоко  вздохнул,  нашел
уровень  относительного  спокойствия.  Не  расслабления,   конечно,   но
все-таки чувство страха ушло куда-то вглубь.
   За Хуана ответил Виеро:
   - Двадцать минут больше, двадцать минут  меньше,  синьор  д-р.  -  Он
похлопал Хуана по плечу. - Шеф, с тобой мои молитвы. - Ты уверен, падре,
что не хотел бы занять это место?
   - Не будем обсуждать это,  шеф.  -  Виеро  сошел  вниз  со  взлетного
колеса.
   Появилась из палатки-лаборатории Рин Келли с маленькой сумкой в левой
руке и подошла к Чен-Лу.
   - Еще двадцать минут, дорогая, - сказал Чен-Лу.
   - Я вовсе не уверена, что должна занять место  в  этой  штуковине,  -
сказала она. - Любой из них мог бы дать...
   - Уже все решено, - сказал Чен-Лу, и в голосе его  зазвучали  гневные
нотки. Глупая женщина! Почему она не оставит это при себе?
   - Никто не позволит вам остаться, - сказал  он.  -  Кроме  того,  моя
дорогая Рин, ты мне можешь понадобиться, чтобы уломать этого  бразильца.
С этим Хуаном Мартиньо надо вести осторожную игру. Женщина иногда  может
сделать это лучше, чем мужчина.
   - Я все еще не уверена, - сказала она. Чен-Лу взглянул на Хуана.
   - Может быть, ты поговоришь с ней, Джонни.  Ты,  конечно,  не  хочешь
оставить ее здесь.
   "Здесь или там - небольшая разница", - думал Хуан. Но вслух сказал:
   - Как вы говорите, решение уже принято. Вам лучше  сесть  на  борт  и
пристегнуть ремни.
   - Где нам садиться? - спросил Чен-Лу.
   - Вы сзади, вы тяжелее, - сказал Хуан. - Я не думаю, что мы сдвинемся
с места раньше, чем коснемся реки, но можем. Я хочу,  чтобы  нос  машины
был выше.
   - Вы хотите, чтобы мы оба были сзади? - спросила Рин. И  она  поняла,
что согласилась с их решением. "А почему бы и  нет?"  -  спрашивала  она
себя, не сознавая, что разделяет пессимизм Хуана.
   - Шеф?
   Хуан посмотрел на Виеро, который только что  закончил  осмотр  машины
снизу.
   Рин и Чен-Лу обошли вокруг и начали подниматься по правому борту.
   - Ну как там? - спросил Хуан.
   - Попытайся нажимать больше на левое колесо, шеф, - сказал  Виеро.  -
Это должно помочь.
   - Хорошо.
   Рин начала пристегиваться к сиденью рядом с ним. - Мы пришлем  помощь
как можно быстрее, - сказал Хуан, сознавая, как пусты и  бесполезны  эти
слова.
   - Конечно, шеф.
   Виеро отступил назад, приготовил бомбометатель.
   Томе  и  другие  вышли  из  палаток,  нагруженные   оружием,   начали
располагаться с того края, который выходил на реку.
   "Никаких прощаний, - думал Хуан. - Да, так лучше. Будем  считать  это
обычным, очередным полетом".
   - Рин, что это у тебя в маленькой сумочке? - спросил Чен-Лу.
   - Личные вещи... и... - она проглотила комок  в  горле.  -  Некоторые
написали письма, чтобы я взяла их с собой.
   -   А-а-а,   -   сказал   Чен-Лу,   -   надлежащая   и   трогательная
сентиментальность.
   - А что в этом плохого? - взорвался Хуан.
   Виеро вернулся к концу крыла и сказал:
   - Все точно так, как планировали, шеф - когда ты  даешь  сигнал,  что
готов, мы даем пенный залп вдоль  твоей  дорожки.  Это  их  задержит  на
столько, чтобы вы смогли добраться до реки, к тому же сделает там  траву
более скользкой.
   Хуан кивнул, начал мысленно повторять все  действия  при  взлете.  Ни
одно из зажиганий не было на том месте, где они должны были  находиться.
Ключ зажигания сейчас слева, кнопка отрыва от земли вместо  того,  чтобы
находиться на полу, была теперь  между  сиденьями.  Он  установил  краны
подачи горючего, установил готовность выпустить элероны.
   Над саванной повисли предваряющие  ночь  сумерки.  Трава  перед  ними
простиралась подобно зеленому морю. Река находилась в метрах  пятидесяти
по прямой: узкая  дорожка  для  разбега,  которая  давала  ему  добиться
успеха, если грузовику удастся развить необходимую скорость. Хуан  знал,
что сумерек не будет на  той  широте  и  высоте.  Он  должен  был  точно
рассчитать этот  момент,  используя  и  последний  свет  пробегающий  по
саванне, и темноту, чтобы прикрыть их, как только они достигнут реки.
   "Расстояние в пятнадцать  метров  -  это  достаточная  дистанция  для
выброса кислоты насекомым, - думал Хуан. - Это оставляет нам лишь  узкую
полоску в середине, если они будут атаковать с берега. И  только  одному
Богу известно, какие еще средства они могут использовать, чтобы  накрыть
нас - эти летающие создания, скользящие по  поверхности".  -  Находитесь
все вокруг ружей.  До  того,  как  мы  будем  на  достаточно  безопасном
расстоянии на реке, они могут обрушить на вас всеобщую атаку, как только
увидят, что мы пытаемся убежать.
   - Мы будем готовы, - сказал Чен-Лу. - Ружья  находятся  в  том  ящике
подо мной, не так ли?
   - Да.
   Хуан опустил балдахин, сделал его герметичным.
   - У этой модели  есть  с  обеих  сторон  автоматически  открывающиеся
отверстия для ружей там, где окна уходят чуть за крылья, - сказал он.  -
Видите их?
   - Очень умное конструкторское решение, - сказал Чен-Лу.
   - Идея Виеро, - сказал Хуан. - Она внедрена во всех наших кабинах.  -
Он помахал Виеро, который вернулся к устройству для метания бомб.
   Хуан включил посадочные фары кабины.
   Все люди увидели этот сигнал, дождь струй из ружей поднялся  аркой  в
направлении  реки.  Пенные  бомбы  начали  приземляться  вдоль  дорожки,
необходимой для их разбега.
   Хуан включил зажигание, увидел, как безопасный луч света ушел вперед.
Он ждал, отсчитывая три секунды, пока свет не затмится и не  уйдет.  "Не
так плохо", - подумал он, и нажал кнопку подачи горючего.
   Ракетные двигатели несокрушимым порывом вынесли их над рвом периметра
и взревели по направлению к реке до того, как Хуан успел уменьшить  дозу
горючего. В состоянии, близком к потере сознания, он понял, что они  уже
в воздухе. Хотя грузовик давал почувствовать, что все в  нем  расшатано,
машина оседала к хвосту - особенно большую  тягу  давали  дополнительные
крылья. Но они не были предназначены  для  постоянного  использования  в
полете.
   Вообще-то им было не до приятного комфорта в полете. Хуан поднял  нос
машины, направленный  на  ту  часть  реки,  где  саванна  смешивалась  с
джунглями с обеих сторон.  Река  в  том  месте  имела  длинный  бассейн,
широкий, уходящий в синие горы на  линии  горизонта.  Наконец,  наступил
момент воздушного планирования. Запасные крылья  коснулись  реки  мягким
толчком...  вверх,  вниз...  всплеск  с   обеих   сторон...   медленнее,
медленнее.
   Нос стал опускаться. И только в этот момент Хуан  вспомнил,  что  ему
нужно стремиться отдавать предпочтение движению с правой стороны.
   Отсек грузовика все еще стремился по инерции вперед, но все медленнее
и медленнее.
   Хуан затаил дыхание, волнуясь за свою заплату на дне,  не  оторвалась
ли она, в ожидании того момента,  когда  правая  сторона  машины  начнет
погружаться в реку.
   Кабина сохраняла ровное положение.
   - Нам удалось прорваться? - спросила Рин. - Мы уже вырвались из  того
круга?
   - Думаю, да, - сказал Хуан,  проклиная  тот  взрыв  надежды,  который
сопутствовал этому кратковременному перелету.
   Чен-Лу передавал ружья вперед, он сказал:
   - Кажется, мы застигли их врасплох. Ах, ах! Посмотрите назад!
   Хуан повернулся настолько, насколько позволяли пристегнутые ремни,  и
оглянулся на саванну. Несмотря на сгустившиеся сумерки, было видно,  как
туда, где виднелись белые пятна палаток, катится серый вал, который имел
странные выступы то выходящие в стороны, то снова примыкающие к валу.
   С глубокой дрожью Хуан понял, что  этот  вал  состоит  из  миллиардов
насекомых, наваливающихся на лагерь.
   Течение подхватило грузовик, отвернуло его от этой сцены,  как  будто
какой-то инстинкт внутри Хуана контролировал процесс  отдаления  его  от
этой картины. От того, что он не  мог  больше  выдержать.  На  мгновение
впереди него засверкала река зеркальной оранжевой  дымкой.  Ночь  стерла
эту картину. Небо стало светиться серебром тонкой плоской луны.
   "Виеро, - думал Хуан. - Томе... Рамон".
   На глаза навернулись слезы.
   - О, боже мой! - сказала Рин.
   - Бог ты мой, - пролаял Чен-Лу. -  Еще  одно  название  для  движения
судьбы!
   Рин закрыла лицо руками. Она чувствовала, что стоит перед  испытанием
в какой-то космической драме, без сценария и без репетиции, без  слов  и
без музыки, не зная в ней свою роль.
   "Бог  -  бразилец,  -  думал  Хуан,  призывая  на  помощь  все   силы
национального самосознания уверенности в  себе,  захваченный  мимолетным
страхом. - Ночью Бог  исправляет  ошибки,  которые  бразильцы  совершают
днем".
   Случилось то, о чем Виеро всегда говорил: "Верь в  пресвятую  Деву  и
беги".
   Хуан почувствовал, как  на  колени  ему  легло  ружье,  руки  ощутили
холодный металл.
   "Я не мог бы помочь им, - думал он. - Расстояние слишком велико".

Глава 7

   Вы говорили, что машина не полетит! - осуждающе произнес Мозг.
   Его сенсоры изучали  рисунок  послания  на  потолке  пещеры,  слушали
отдаленный гомон,  который  мог  расширить  поступающую  информацию.  Но
конфигурация, развернутая на  потолке  с  помощью  фосфорического  света
обслуживающих насекомых, оставалась  твердой,  постоянной,  как  рисунок
звезд в проеме пещеры над посланниками.
   Через  Мозг  пропульсировали  потребности  в   химикалиях,   заставив
обслуживающих нянек развить бешеную деятельность. Потребность была самой
близкой к форме оцепенения, которую когда-либо  испытывал  Мозг.  Логика
его знаний об этом состоянии называла  это  ощущение  эмоцией  и  искала
параллельные состояния  даже  тогда,  когда  он  работал  над  сущностью
сообщения.
   - Машина пролетела только короткое расстояние и приземлилась на реке,
ее движущая сила находится в дремлющем состоянии.
   - Но она может летать!
   Тогда  первое  серьезное  сомнение  в  этой  информации  поступило  в
вычислительный раздел Мозга. Он впервые ощутил себя отдельно от существ,
которые создали его.
   - Сообщение о том, что машина не полетит,  поступило  непосредственно
от человеческих существ, - выдали на  потолке  танцующие  фигуры.  -  Их
оценка и была сообщена.
   Это было прагматическое заявление, направленное больше на сообщение о
предсказании попытки побега, чем на защиту от обвинений Мозга.
   "Этот факт должен был бы составить часть первоначального сообщения, -
думал Мозг. - Следует научить  посланцев  не  разъединять  сообщение,  а
докладывать все полностью детали со ссылкой на источник.  Но  как  можно
добиться этого? Они являются существами, действующими на основе  твердых