уан повернулся.
   С берега  шло  нечто,  что  сначала  показалось  странным  облаком  -
широкое, плотное, двигающееся с целенаправленной откровенностью.  Облако
обратилось в массу порхающих белых, серых и золотых насекомых.  Они  шли
примерно в пятидесяти метрах над кабиной, и вода потемнела от их тени.
   Тень вырастала вокруг кабины и шла с  такой  же  скоростью,  оставляя
живой заслон видимости их с любого участка неба.
   Когда значение этого маневра дошло до сознания Хуана, он повернулся и
посмотрел пристально на Чен-Лу.  Лицо  китайца,  казалось,  посерело  от
шока. - Но это... это же преднамеренно, - прошептала Рин.
   - Как это может быть? - спросил Чен-Лу. - Как это может быть?
   И в тот же самый момент Чен-Лу увидел, как  Хуан  пристально  изучает
его, понимает его эмоции. Гнев на себя наполнил  Чен-Лу.  "Я  не  должен
показывать страх этим дикарям!" - подумал он. Он  заставил  себя  сесть,
улыбнуться и покачал головой.
   -  Так  натренировать  насекомых,   -   сказал   Чен-Лу.   -   Просто
непостижимо... но кто-то, очевидно, сделал это. Мы видим доказательства.
   - О, пожалуйста, Господи, - шептала Рин. - Пожалуйста.
   - Да прекрати свою глупую болтовню, женщина, - сказал Чен-Лу.  И  уже
когда он сказал это, то понял, что взял неверный тон с Рин, и  попытался
исправить впечатление:
   - Ты должна оставаться спокойной, Рин. Истерикой делу не поможешь.
   Звук мотора стал слышнее.
   - Ты уверен, что это грузовик? - спросила Рин. - Вероятно...
   - Грузовик пограничников, - сказал Хуан. - Они настроили его так, что
моторы работают по очереди,  чтобы  экономить  топливо.  Слышите?  Такой
маневр применяют только пограничники.
   - Могут они искать нас?
   - Кто знает? Во всяком случае, они над облаками.
   - И над нашими друзьями тоже, - сказал Чен-Лу.
   Пульсирующий  звук  ракетных  моторов  раздавался  над  горами.  Хуан
поворачивал голову в сторону звука. Он  стал  слабее,  уходил  вверх  по
течению, слился с бульканьем, свистом и падением воды.
   - Разве они не спустятся, чтобы поискать нас? - умоляла Рин.
   - Они никого не искали, - сказал Хуан.  -  Они  просто  перелетали  с
одного места на другое.
   Рин посмотрела вверх на прикрывающее одеяло из  насекомых.  Отдельные
насекомые сцепились одно с другим, и все облако из  них  казалось  одним
организмом.
   - Мы бы могли сшибить их вниз,  -  сказала  она.  Она  потянулась  за
ружьем-распылителем, но Хуан схватил ее за руку и остановил. -  Там  еще
пока тучи, - сказал он.
   - А у наших друзей больше подкреплений, чем у нас зарядов,  -  сказал
Чен-Лу. - На это я могу держать пари.
   - Но если бы там не было туч, - сказала  она.  -  Разве  эти  тучи...
никогда не уйдут?
   - Они могут рассеяться днем, - сказал Хуан, и  он  старался  говорить
успокаивающим тоном. - В это время года это часто происходит.
   - Они уходят! - сказала Рин. Она указывала на прикрытие из насекомых.
- Посмотри! Они уходят.
   Хуан взглянул вверх и увидел, что порхающая масса начинает  двигаться
назад к левому берегу.  Тень  сопровождала  их,  пока  они  не  достигли
деревьев и не затерялись из виду.
   - Они ушли, - сказала Рин.
   - Это только означает, что у нас нет больше грузовика, - сказал Хуан.
   Рин закрыла лицо руками, стараясь заглушить раздирающие ее рыдания.
   Хуан начал ласкать ее шею, успокаивая ее, но она стряхнула его руку.
   А Чен-Лу подумал: "Ты должна привлекать его Рин, а не отталкивать".
   - Мы должны помнить, зачем мы здесь, - сказал  Чен-Лу.  -  Мы  должны
помнить то, что мы должны делать.
   Рин села прямо, опустила  руки,  глубоко  вздохнула,  так,  что  даже
заболели мышцы груди.
   - Мы должны всегда быть занятыми, - сказал Чен-Лу.
   - Может быть даже тривиальными вещами, если  необходимо.  Это  способ
преодолеть страх, скуку, гнев. Послушайте, я опишу  вам  оргию,  которую
однажды посетил в Камбодже. Нас было восемь, не считая женщин  -  бывший
принц, министр культуры...
   - Мы не хотим слушать о вашей чертовой оргии! - рявкнула Рин.
   "Плоть, - думал Чен-Лу. - Она ничего не  хочет  слушать  о  том,  что
напоминает ей о ее собственной плоти. Наверняка, это  ее  слабость.  Это
хорошо, что я знаю об этом".
   - Итак, - сказал Чен-Лу. - Очень хорошо. Расскажи  нам  о  прекрасной
жизни в Дублине, моя дорогая Рин.  Я  люблю  слушать  о  людях,  которые
торгуют женами, любовницами, ездят верхом и  притворяются,  что  прошлое
никогда не умирает. - Вы действительно странный человек! - сказала Рин.
   - Отлично! - сказал Чен-Лу. -  Ты  можешь  ненавидеть  меня,  Рин.  Я
разрешаю это. Ненависть - это тоже  занятие,  которое  отвлекает.  Можно
испытывать ненависть, но думать о богатстве и удовольствиях.  Существуют
времена, когда ненависть является более выгодным занятием,  чем  занятие
любовью.
   Хуан повернулся, изучая Чен-Лу, слушая его слова, видя,  что  человек
четко контролирует выражение  своего  лица.  Он  использует  слова,  как
оружие, думал Хуан. Он двигает людьми и подталкивает их своими  словами.
Неужели Рин не видит этого? Но, конечно, она не видит... потому  что  он
использует ее для чего-то, запутывая  ее.  На  мгновение  Хуана  осенило
открытие, которое сильно поразило его.
   - Ты наблюдаешь за мной,  Джонни,  -  сказал  Чен-Лу.  -  Ну,  и  что
по-твоему ты видишь?
   "В эту игру могут играть двое", - думал Хуан. А вслух сказал:
   - Я наблюдаю за человеком, занятым делом.
   Чен-Лу пристально посмотрел на него. Это был не тот ответ, который он
надеялся получить - слишком  тонко  проникающий  в  суть  и  оставляющий
слишком много  недосказанного.  Он  напомнил  себе  о  том,  что  трудно
контролировать непредсказуемых людей.  Как  только  человек  выкладывает
свою энергию, им можно вертеть и направлять по желанию, но если  человек
уходит, сохраняет энергию.
   - Ты думаешь, что понимаешь меня, Джонни? - спросил Чен-Лу.
   - Нет, я не понимаю вас.
   - Неужели? Я очень простой человек, меня не трудно понять,  -  сказал
Чен-Лу.
   - Это одно из  самых  сложных  заявлений,  которые  когда-либо  делал
человек, - сказал Хуан.
   - Ты издеваешься надо мной? - спросил  Чен-Лу,  вложив  в  эти  слова
взрыв негодования и гнева. Джонни вел себя совсем не в том  духе,  какой
соответствовал его характеру.
   - Как я могу издеваться, если я не понимаю? - спросил Хуан.
   - Что-то нашло на тебя, - сказал Чен-Лу. - Что это?  Ты  ведешь  себя
самым странным образом.
   - Сейчас мы понимаем друг друга, - сказал Хуан. "Он подозревает меня,
- думал Чен-Лу. - ОН подозревает МЕНЯ!" И спросил  себя:  "Должен  ли  я
убить этого дурака?"
   - Видите, как легко забыть о наших несчастьях и заняться  чем-нибудь,
- сказал Хуан.
   Рин оглянулась назад на Чен-Лу и увидела,  как  улыбка  заливает  его
лицо. "Он говорил в основном ради моего блага, - думала она. - Богатство
и удовольствие - это цена. Но что я плачу? - Она посмотрела на Хуана.  -
Да. Я вручаю ему пограничника готовенького. Я отдаю ему Хуана, чтобы  он
мог использовать его, как ему заблагорассудится".
   Кабина плыла  сейчас  вперед  задней  частью  вниз  по  реке,  и  Рин
напряженно смотрела вверх по течению на горы, которые исчезли в плывущих
тучах. "Почему меня так волнуют эти вопросы? -  размышляла  она.  -  Все
равно у нас нет ни единого  шанса  выбраться  отсюда.  Есть  только  эти
мгновения и возможность их использовать, которую мы можем получить".
   - Мы не опустились немного вниз с правой стороны? - спросил Хуан.
   - Вероятно, немного, - сказал Чен-Лу. -  Ты  думаешь  протекает  твоя
заплата?
   - Может быть.
   - У тебя есть среди инструментов насос?
   - Мы можем использовать головку распылителя одного  из  наших  ручных
устройств, - сказал Хуан.
   Мысли Рин были сейчас заняты оружием в кармане Хуана, и она  сказала.
- Хуан, не позволяй им, чтобы они поймали меня живой.
   - О, начинается мелодрама, - сказал Чен-Лу.
   - Оставьте ее в покое, - рявкнул  Хуан.  Он  похлопал  Рин  по  руке,
осматривая вокруг и выглядывая из кабины во все стороны.  -  Почему  они
оставляют нас без сопровождения?
   - Они нашли новое место, чтобы встретить нас, - сказала Рин.
   - Зачем всегда видеть все в черном свете? - спросил  Чен-Лу.  -  Чему
быть, тому не миновать. Вероятно, им нужны наши головы, как  аборигенам,
которые когда-то жили здесь.
   - Ваша помощь  неоценима,  -  сказал  Хуан.  -  Подайте  мне  головку
распылителя одного из наших устройств. - Момент, шеф, - сказал Чен-Лу  с
издевкой в голосе. Хуан взял насос из металла и пластика, приставил  его
к заднему люку и вышел на крыло. Он остановился на мгновение там, изучая
обстановку.
   Ни одно из существ, которых он ждал, не наблюдало за ними.
   Внизу по течению у излучены реки высоко над деревьями маячил  осколок
скалы - на расстоянии примерно пяти или шести километров.
   "Застывшая лава, - подумал Хуан. - А  река  может  пробиваться  через
такую скалу".
   Он наклонился над крылом, открыл пластину  для  осмотра  и  опробовал
насос. Глухой всплеск слышался из внутренней части понтона. Он  направил
насос в сторону обследуемого отверстия, и нажал на ручку.  Тонкая  струя
воды пошла по дуге в реку, отдавая запахом ядов из головки.
   Завывающий крик тукана прозвучал из джунглей справа, и он слышал, как
в кабине бормочет Чен-Лу.
   "Что за разговор он ведет там, пока меня нет?" - размышлял Хуан.
   Он поглядел вверх, и вовремя, чтобы увидеть,  что  поворот  реки  был
шире, чем ожидалось. Течение несло сейчас кабину на выступ  скалы.  Этот
факт не прибавил Хуану  настроения.  "Река  может  изгибаться  на  сотню
километров здесь в этом сезоне и грузовик  может  вращаться  в  пределах
километра от того места, где мы сейчас", - думал он.
   Вдруг резко прозвучал голос  Рин,  слова  ее  четко  были  слышны  во
влажном воздухе:
   - Сукин ты сын!
   Чен-Лу ответил:
   - В моей стране родословная не имеет большого значения, Рин.
   Насос высасывал воздух с мокрыми хрипами, этот  звук  заглушил  ответ
Рин.  Хуан  поставил  на  место  пластину  для  обследования  понтона  и
возвратился в кабину.
   Рин сидела, положив голову на сложенные руки. На шее ее  была  краска
гнева.
   Хуан поставил насос в угол возле люка посмотрел на Чен-Лу.
   - В крыле была вода, - сказал Чен-Лу,  голос  его  был  ровный.  -  Я
слышал это.
   "Да, могу поспорить на что угодно, что это так, - подумал Хуан.  -  В
чем ваша игра д-р Трэвис Ханнингтон Чен-Лу?  Или  это  ради  спортивного
интереса? Вы злите людей ради своего  удовольствия,  или  здесь  кроется
что-то другое?"
   Хуан опустился в свое кресло.
   Кабина плясала по ряби завихрений, повернулась и  оказалась  передней
своей частью вниз по течению к столбу солнечного света, который пробился
сквозь облака. В  облаках  медленно  пробивались  большие  куски  синего
пространства.
   - А вот и солнце, доброе старое солнце, - сказала Рин, - вот  теперь,
когда оно не нужно.
   На нее нашло чувство необходимости в мужской защите, и  она  склонила
голову на плечо Хуана. - Кажется, скоро будет жарища, - прошептала она.
   - Если вы хотите побыть одни, я мог бы пойти на крыло?
   - съязвил Чен-Лу.
   - Не обращай внимания на этого ублюдка, - сказал Рин.
   "Разве я могу не обращать на него внимания? - размышлял Хуан. - Может
в этом и есть ее цель - заставить меня не  обращать  на  него  внимания?
Разве я могу?"
   Волосы ее издавали запах мускуса, который готов  был  помутить  разум
Хуана. Он сделал глубокий вдох и потряс головой. Что происходит  с  этой
женщиной... с этой бросающей вызов, демонической женщиной?
   - У тебя ведь была масса девушек, не так ли? - спросила Рин.
   Слова ее вызвали в памяти образы,  которые  промелькнули  через  мозг
Хуана - карие глаза с далеким далеким лукавством: глаза, глаза, глаза...
все одинаковые. И гибкие фигуры в облегающих корсажах или на белоснежных
простынях... теплые в его руках.
   - А есть какая-нибудь  особая  девушка?  -  спросила  Рин.  А  Чен-Лу
удивился: "Зачем она делает это? Она что, ищет себе оправдания,  причину
обращаться с ним так, как я хочу, чтобы она обращалась с ним?"
   - Я был очень занят, - сказал Хуан.
   - Давай поспорим, что у тебя есть, - сказала она.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Что там в Зеленой зоне у тебя есть девушка...  спелая,  как  манго.
Какая она?
   Он пожал плечами, сдвинул ее голову, но  она  близко  прислонилась  к
нему, смотря вверх на подбородок, где не росла борода. "У него индейская
кровь, - думала она. - Нет бороды: индейская кровь". - Она  красивая?  -
продолжала настаивать Рин.
   - Многие женщины красивы, - сказал он.
   - Она наверняка  горяча,  темпераментна  и  с  большим  бюстом,  могу
поспорить, - сказала она. - Ты был с ней в постели?
   А Хуан думал: "Что бы это могло означать? Что  мы  все  представители
богемы?"
   - Джентльмен, - сказала Рин. - Он отказался отвечать.  Она  поднялась
вверх, села в свой угол, злая и удивленная, почему  она  поступила  так.
Что я устраиваю себе пытку?  Я  что,  хочу  получить  себе  этого  Хуана
Мартиньо, иметь и держать? К черту все это!
   - Многие семьи здесь очень строги к своим женщинам, - сказал  Чен-Лу.
- Как в Викторианском веке.
   - Неужели вы никогда не были человечным, Трэвис? -  спросила  Рин.  -
Даже хоть на денек, другой?
   - Заткнись, - рявкнул Чен-Лу, и он сел, удивившись  на  эту  вспышку.
Ведьма! Как она довела меня до этого?
   "Ах-ах, - думал Хуан, - она таки достала его".
   - С чего это вы вдруг озверели, Трэвис? - спросила  Рин.  Но  он  уже
контролировал себя, и единственное, что он сказал:
   - У тебя острый язычок, моя дорогая. Слишком плохо, что нельзя  этого
сказать о твоем уме.
   - Вот это  уже  что-то  новое  для  вас,  Трэвис,  -  сказала  она  и
улыбнулась Хуану.
   Но Хуан слышал выкрики в их голосах и вспоминал  Ви-еро,  падре,  так
торжественно говорящего: "Человек  выкрикивает,  если  выражает  протест
против своей жизни, из-за одиночества и потому, что  жизнь  отламывается
от того, что бы ни создало ее. Но независимо от того, на сколько глубоко
ты ненавидишь жизнь, ты и любишь ее  тоже.  Она,  как  котелок,  кипящий
вместе со всем, что ты должен попробовать -  но  очень  болезненный  для
пробы".
   Внезапно Хуан притянул Рин и поцеловал ее, прижимая к себе, зарывшись
руками в ее спине. Губы ее ответили после кратчайшего колебания - теплые
и податливые.
   Наконец он оторвался, твердо посадил  ее  в  кресло  и  откинулся  на
спинку своего кресла.
   Когда Рин перевела дыхание, она сказала:
   - Ну, а это что?
   - Во всех нас есть  маленькое  животное,  -  сказал  Хуан.  "Он  что,
защищает меня? - спрашивал себя Чен-Лу, садясь прямо.  -  Мне  не  нужна
защита от него в этом деле".
   Но Рин засмеялась, скрывая гнев  и,  дотянувшись  до  Хуана,  ласково
потрепала его по щеке.
   - Разве это не так? - спросила она.
   А Чен-Лу подумал: "Она только выполняет свою работу. Как красиво  она
работает. Какое артистическое дарование. Было бы просто жаль, если бы  я
ее убил".

Глава 9

   У них такой талант - заниматься нелогичностями, у  этих  человеческих
существ, - думал Мозг. - Даже перед лицом ужасных испытаний они  спорят,
занимаются любовью и разбрасываются тривиальностями".
   Эстафеты посланников уходили и возвращались сквозь дождь и  солнечный
свет, которые чередовались в отверстии пещеры. Сейчас,  перед  очередной
командой,  было  небольшое  колебание,  главное  решение  уже   сделано:
"Поймать и убить трех человеческих существ в пропасти, сохранить  живыми
только их головы, если возможно".
   И все же  сообщения  продолжали  поступать,  потому  что  Мозг  отдал
приказ: "Сообщайте мне все, что они говорят".
   "Как много разговоров о Боге, - думал Мозг. - Возможно ли, что  такое
существо есть?"
   Мозг  отмечал,  что  хотя  человеческие  свершения  и  принимают  вид
возвышенного, но в основе их действий лежат тривиальности.
   "Возможно ли, что такая тривиальность была лишь своего рода кодом?  -
размышлял Мозг. - Но как это  может  быть...  если  только  это  все  не
эмоциональность нелогичности... А этот разговор о Боге тогда и возникает
на поверхности, когда логика не дает им никакого выхода".
   Мозг начинал свою карьеру с логики, как прагматичный атеист. Сейчас в
его вычислениях  стали  вкрадываться  сомнения,  и  он  причислил  их  к
эмоциям.
   "Все же, они должны быть остановлены,  -  думал  Мозг.  -  Независимо
какой ценой, но они должны быть остановлены. Проблема слишком важная,  я
должен попытаться умертвить их". Рин чувствовала, что они плывут в  чаше
горячего солнечного света, в  центре  которого  находится  изуродованная
кабина грузовика. Кабина была влажным  адом,  давящим  на  нее.  Чувство
капающего пота и запах близости тел, все подавляющий запах плесени - все
это давило на  ее  сознание.  Ни  одно  животное  не  шелохнулось  и  не
закричало на каждом берегу.
   Только случайные насекомые, пересекающие их  путь,  напоминали  ей  о
том, что стерегущие их в тени джунглей начеку.
   "Если бы не эти жуки, - думала она. - Чертовы  жуки!  И  эта  чертова
жара!"
   Внезапный порыв истерии охватил ее, и она крикнула:
   - Разве нельзя что-то сделать?
   Она начала бешено хохотать.
   Хуан схватил ее за плечи, стал трясти, пока смех не перешел  в  сухие
рыдания.
   - О, пожалуйста, пожалуйста, сделай что-нибудь, - умоляла она.
   Хуан вытеснил всю жалость из своего тона, когда  попытался  успокоить
ее:
   - Держись, Рин.
   - Эти проклятые жуки! - сказала она.
   Голос Чен-Лу дошел до нее с заднего сиденья кабины.
   - Вы должны всегда помнить, д-р Келли, что вы энтомолог.
   - А я и занимаюсь жуками, - сказала  она.  Это  показалось  ей  таким
забавным, что она опять начала смеяться.  Однако  резкое  движение  руки
Хуана остановило ее. Она дотянулась, взяла его руки и сказала:
   - Со мной все в порядке, правда. Это все жара.
   Хуан посмотрел ей в глаза.
   - Ты уверена? - Да.
   Она отстранилась, села в свой угол  и  стала  пристально  смотреть  в
окно. Мелькающая  береговая  линия  гипнотически  притягивала  ее  взор:
смутное движение. Это, как время - недавнее прошлое оно  уходит  совсем,
нет точной отсчетной точки будущего  -  все  одно,  все  таяло  в  одном
скольжении, растягивающемся в вечность...
   "Что же заставило меня выбрать эту  карьеру?"  -  размышляла  она.  В
поисках ответа она перебрала в  памяти  все  отчетливые  вехи  в  полной
последовательности событий, которые она сохранила с детства. Ей  было  в
ту пору лет шесть, когда отец ее работал тогда на Американ Уэст и  делал
книгу о Иоаганисе Келпиусе. Жили они тогда  в  старом  доме,  и  летучие
муравьи свили гнездо на стене. Отец послал работника, чтобы  выжечь  это
гнездо, а она нагнулась и стала следить. В воздухе стоял запах керосина,
внезапная вспышка желтого пламени в солнечный свет, черный дым и  облако
вьющихся насекомых с бледными янтарными крыльями, окружившими ее в своем
бешеном смятении.
   Она с криками убежала в дом, а крылатые создания  ползали  по  ней  и
прижимались к ней. А в доме гнев взрослых, ее засунули в ванну, а  голос
командовал: "Счищай с себя этих жуков! Сама  мысль  принести  их  в  дом
непростительна. Проследи, чтобы ни одного из них не  осталось  на  полу.
Убей их и спусти в унитаз".
   Некоторое  время,  которое  ей  показалось  вечностью,  она  кричала,
молотила в дверь руками и ногами. - Они не умрут! Они не умрут!
   Рин тряхнула головой, чтобы отбросить воспоминания.
   - Они не умрут, - прошептала она.
   - Что? - спросил Хуан.
   - Ничего, - сказала она. - Сколько сейчас времени?
   - Скоро стемнеет.
   Она  продолжала  наблюдать  за  берегом...  огромные  папоротники   и
капустные пальмы, и наступающая вода уже начала окружать их  стволы.  Но
река была широкая, и ее центральное течение  было  все  еще  быстрым.  В
дробящемся солнечном свете за деревьями,  ей  показалось,  она  заметила
порхающие движения ц