для костей еще в
детстве.  Все китайские  эмигранты стремились  домой, но гораздо  чаще туда
отправляли урну с прахом. Молодым китайцам, которые родились на Венере, это
казалось  смешным. Венера  была  их домом,  а Китай  - всего  лишь сказкой.

Дон решил поделиться с Чарли своими заботами, не упоминая, однако, о кольце
и обо всем, что было с ним связано.

- Как видите, -  закончил он, - я так же сильно хочу попасть на Марс, как и
вы на родину, в Китай.

- Марс очень далеко.

- Да. Но мне обязательно нужно туда.

Чарли  докурил сигарету  и встал.  - Держись  поближе к Чарли.  Работай как
следует, и  я смогу  поделиться с тобой прибылью.  Когда-нибудь эта нелепая
война окончится, и мы оба сможем уехать. Спокойной ночи.

- Спокойной ночи.

На  этот раз  Дон проверил  двери, чтобы  никакие неуклюжики не  проникли в
ресторан,  и только  потом направился  в свою  маленькую комнату.  Он почти
сразу заснул, и ему  снились горы немытой посуды, и он лез по ним, а где-то
над ним сиял Марс...

Дону  повезло, что он  нашел эту работу.  У него  была комната, где  он мог
спать,  а  ведь  город  был переполнен  людьми.  Даже  до кризиса,  который
превратил город  в столицу новой нации,  Нью-Лондон был довольно оживленным
местом. Это  был торговый центр  всей планеты. Кроме того,  он был основным
космическим портом Венеры. С  началом войны фактически установилось эмбарго
на  межпланетную  торговлю,  и  можно было  ожидать,  что  деловая жизнь  в
Нью-Лондоне пойдет  на спад. Но пока  это коснулось только космонавтов. Они
оказались   без  дела   и   бродили  по   городу  в   поисках  развлечений.

Но  их  было  относительно  немного;  гораздо  больше  было  политиков.  На
Губернаторском  острове, отделенном  от  Главного острова  стоячим заливом,
заседала Генеральная  Ассамблея Республики; рядом,  в бывшем губернаторском
доме, расположился президент, и все ведомства склочничали между собой из-за
помещений  и клерков. Волна  бюрократии захлестнула  и Главный, и  Южный, и
Восточный острова,  и острова  Могильного Камня. Началась грызня  за дома и
участки.  Вслед за  руководством ринулись  их прихлебатели и  прочая мелкая
рыбЛшка -  клерки, которые  трудились, и специальные  помощники, которые не
имели такой привычки, спасители  мира, апостолы, лобби разных партий, люди,
которые хвастались, что могут  разговаривать на языке драконов, а сами даже
свистеть  не  умели,  и  драконы,  которые  могли  разговаривать  и  охотно
разговаривали.

Несмотря  на  это,  Губернаторский  остров  не утонул.  На  севере  острова
Боконона появился новый город  - лагерь Орбитальной гвардии и наземных сил.
Военные кричали, что плавучие острова вблизи столицы - начало национального
самоубийства:  одна   атомная  бомба   может  стереть  с   лица  планеты  и
правительство, и все вооруженные  силы Венеры. Они не задумывались, что эту
бомбу некому бросать.

Многие  дезертировали, но  Нью-Лондон  все равно  был переполнен  военными.
Ресторан "Двух  миров" был  забит с утра  до ночи. Старый  Чарли метался от
плиты к  кассе, а руки Дона распухли от горячей  воды и моющих средств. Как
только у него выдавалось  свободное время, он шел к котлу с кипящей водой и
набивал  топку дровами "чика",  которые приносил  дракон по имени  Дэзи, то
есть "Ромашка"  (это была мужская особь, несмотря на  то что он выбрал себе
такое  имя). Разогреть  воду с  помощью электронагревателя было  бы гораздо
дешевле, поскольку электроэнергия была побочным продуктом атомного завода и
практически ничего  не стоила. Но электрооборудование  было очень дорого, и
его практически невозможно было достать.

Нью-Лондон был  полон контрастов, характерных для  пограничного города. Его
неасфальтированные  улицы, покрытые  грязными лужами, освещались  с помощью
атомной  энергии.  Регулярное ракетное  сообщение  связывало  этот город  с
поселениями  людей на  других планетах,  но городской транспорт  был крайне
примитивен и  ограничивался упряжками пони и  гондолами. Ни такси, ни метро
не  было. Редкие  гондолы имели  моторы, остальные передвигались  с помощью
человеческих мускулов.

Нью-Лондон был  безобразным городом, неудобным,  каким-то незаконченным, но
было в нем и нечто привлекательное. Грубоватая и яростная жизнь Нью-Лондона
нравилась Дону гораздо больше  оранжерейной роскоши Нью-Чикаго. Жизнь здесь
была шумной, как в корзинке со щенками, и энергичной, как удар в челюсть. В
городе   чувствовалась   атмосфера    новых   надежд   и   новых   проблем.

Минула  неделя  работы в  ресторане,  но  Дон чувствовал  себя так,  словно
проработал здесь  всю жизнь.  Он вовсе не ощущал  себя несчастным. Конечно,
работа была очень тяжелой, и до Марса было далеко. Но он крепко спал, сытно
ел и был все  время занят... Здесь всегда были посетители, с которыми можно
было  поговорить или  поругаться.  Это были  космонавты, гвардейцы,  мелкие
политические  деятели, которые  не  могли позволить  себе лучший  ресторан.
Здесь  спорили, обменивались  новостями и  невероятными слухами.  Эти слухи
часто становились на первую полосу "Нью-Лондон таймс".

Дон выпросил  себе свободное время в  середине дня и выходил  в город, даже
если у него не было там никаких дел.

Если Изабель  была не слишком занята,  он приглашал ее на  кока-колу в кафе
напротив. Пока что она  была его единственным другом вне ресторана. Однажды
она сказала ему:

- Зайди сюда, за конторку. Я хочу познакомить тебя с нашим управляющим.

- Да?

- Это насчет твоей радиограммы.

- Ах  да, я  и сам хотел  поговорить об этом.  Но сейчас,  по-моему, это не
имеет смысла.  У меня  все еще нет  денег. Я поработаю еще  неделю, а потом
попробую  попросить у  Чарли взаймы.  Ему не  так-то легко будет  найти мне
замену; думаю, он согласится помочь мне, чтобы удержать.

-  Из этого  не выйдет  ничего хорошего.  Тебе нужно найти  работу получше.
Пойдем.

Она открыла дверцу в барьере и провела его во внутренние помещения. Там она
представила   его  пожилому   человеку   с  озабоченным   выражением  лица.

- Это Дон Харви, тот самый, о котором я говорила тебе.

Мужчина пожал Дону руку.

- Вспоминаю,  это что-то  насчет радиограммы на Марс.  Кажется, дочь что-то
говорила об этом.

Дон повернулся к Изабель.

- Дочь? Ты не говорила, что управляющий - твой отец.

- А ты меня и не спрашивал.

-  Но...  ладно,  оставим  это. Я  очень  рад  познакомиться  с вами,  сэр.

- Я тоже. А теперь насчет этой радиограммы...

- Я даже не знаю, зачем Изабель привела меня сюда. Ведь я не могу заплатить
за нее. У меня только деньги Федерации.

Мистер Костелло озабоченно рассматривал свои ногти.

-  Мистер Харви,  я вынужден  требовать, чтобы за  межпланетные радиограммы
платили наличными. Таковы правила.  Мне хотелось бы принять ваши деньги, но
я не могу. - Он посмотрел в потолок.

- Конечно, существует черный рынок, где можно реализовать эти деньги.

Дон недобро усмехнулся.

-  Знаю. Но  пятнадцать или двадцать  процентов -  это слишком мало.  Я все
равно не смогу заплатить за радиограмму.

-   Двадцать   процентов?  Существующий   курс   -  шестьдесят   процентов.

- Разве? Да, я, наверное, выглядел сосунком.

- Не  стоит об этом думать.  Я ведь не предлагаю  вам идти на черный рынок.
Во-первых,  мистер   Харви,  я  нахожусь  в   довольно  сложном  положении,
представляя федеральную корпорацию, которая пока еще не экспроприирована, и
в то  же время  сохраняя лояльность к  Республике. Если бы  вы сейчас вышли
отсюда  и вскоре  вернулись  уже с  деньгами  Республики, я  должен был  бы
вызвать полицию.

- Папа!

- Успокойся,  Изабель. Во-вторых,  молодому человеку не  годится заниматься
подобными вещами.  - Он сделал паузу. -  Но, возможно, мы сможем что-нибудь
придумать. Ваш отец оплатит радиограмму, не так ли?

- Да, конечно.

- Но  я не могу послать ваше  сообщение наложенным платежом. Остается одно:
вы можете  составить вексель на имя  вашего отца, а я  приму его в качестве
оплаты.

Вместо  того  чтобы сразу  же  согласиться, Дон  некоторое время  обдумывал
предложение.  Казалось,  это  было  то  же  самое,  что  послать  сообщение
наложенным платежом, и он  охотно сделал бы так, но влезать в долги, да еще
вмешивать  своего отца  без  его согласия  - это  было против  его совести.

-  Послушайте,  мистер Костелло,  вы  ведь  не сможете  получить деньги  по
векселю, по крайней мере,  в ближайшее время. Почему бы вам просто не взять
у меня расписку, а я расплачусь, как только смогу?

- С одной стороны - да, а с другой - нет. Ваша расписка будет означать, что
вы  берете у  нас кредит,  а это  запрещается правилами. С  другой стороны,
вексель на  имя вашего отца является  коммерческим документом, эквивалентом
денежной суммы  даже в том случае,  если я не сразу  смогу получить по нему
деньги. Может  быть, это  и небольшая разница для  адвоката по космическому
праву, но  это разница между тем, что я могу, и  тем, чего не могу сделать,
действуя в рамках правил корпорации.

- Спасибо. - медленно сказал Дон, - но я, пожалуй, подожду еще. Может быть,
я смогу занять деньги где-нибудь в другом месте.

Мистер  Костелло  перевел  взгляд  с  Дона  на  Изабель  и  пожал  плечами.

- Что ж, давайте  вашу расписку, - довольно резко сказал он. - Но пусть она
будет  адресована лично  мне, а  не компании. Расплатитесь,  когда сможете.

Он снова  посмотрел на  свою дочь, та одобрительно  улыбалась. Дон составил
расписку. Когда они вышли из кабинета, Дон сказал:

- Это было очень благородно с его стороны.

- Чепуха, - ответила  она. - Это только доказывает, как много может сделать
любящий отец  для своей дочери,  чтобы не испортить ее  отношения с молодым
человеком.

- Вот как? Что ты имеешь в виду?

Она улыбнулась.

-  Ничего. Абсолютно  ничего. Бабушка  Изабель просто разыгрывает  тебя. Не
принимай всерьез.

Он улыбнулся в ответ.

- Куда  бы мне тебя пригласить? Через улицу,  в заведение "У Голландца", на
кока-колу?

- Уговорил.

Когда  Дон вернулся  в ресторан,  он увидел  большую груду  немытой посуды.
Краем  уха   он  услышал  оживленную   дискуссию  посетителей  относительно
какого-то нового закона, который должна была принять Генеральная Ассамблея.
Он  напряг слух  и разобрал,  что суть  закона в  том, что  будет объявлена
всеобщая  мобилизация  и он,  судя  по  всему, угодит  под  нее. Однако  он
собирался  поступить  иначе:  он  сам намеревался  вступить  в  Космическую
гвардию.  Совет  Мак-Мастерса,  говорившего,  что это  единственный  способ
попасть на Марс, крепко засел у него в голове.

Большая часть  посетителей поддерживала законопроект. Дон  тоже не возражал
против  него,  хотя  и  сам попадал  под  его  действие. Невысокий  человек
выслушал всех, затем откашлялся.

- Закон не примут, - сказал он.

Один из говоривших, пилот  корабля, все еще носивший на лацкане изображение
трех глобусов, ответил:

- Вот как? Что ты вообще знаешь об этом, коротышка?

- Я  знаю довольно  много. Позвольте представиться: я  сенатор Оллендорф от
провинции Куй-Куй.  Во-первых, нам не нужен такой  закон. Мы не нуждаемся в
большой армии. Во-вторых, характер  нашего народа не позволит ему смириться
с  таким  законом.  В  результате выборочной  иммиграции  у  нас на  Венере
сложилась нация,  состоящая из твердолобых  индивидуалистов, можно сказать,
анархистов.    Им    очень    не    понравится   мобилизация.    В-третьих,
налогоплательщики  не поддерживают  идею  большой армии.  У нас  уже сейчас
достаточно  добровольцев, их  так  много, что  мы с  трудом содержим  их. И
последнее:   мы  с   коллегами   собираемся  зарезать   этот  законопроект.

- Послушай, человече, -  сказал пилот жалобно, - зачем вообще было называть
первые три причины?

-  Я  просто репетировал  завтрашнюю  речь, -  сказал сенатор  извиняющимся
тоном.

- А теперь, сэр,  раз вы так явно поддерживаете этот законопроект, скажите,
пожалуйста, почему  же вы не вступаете  добровольцем в Космическую гвардию?
Совершенно  очевидно,  что  с   вашей  квалификацией  вас  приняли  бы  без
разговоров.

- Ну что ж, отвечу. Во-первых, я не являюсь колонистом, и это не моя война.
Во-вторых, я впервые в  отпуске с тех пор, как на межпланетные трассы вышли
корабли класса "Комета". А в-третьих - как раз вчера я вступил добровольцем
в армию и сейчас пропиваю свой аванс. Довольно с вас?

- Вполне, сэр. Вы позволите мне угостить вас?

-  Старый Чарли  не  подает ничего,  кроме кофе,  вам  пора уже  знать это.
Возьмите чашку  и расскажите  нам, что творится  на Губернаторском острове.
Дайте нам информацию из первых рук.

Дон держал уши открытыми, а рот, как всегда, закрытым. Кроме всего прочего,
он  узнал,  почему  в  этой войне  не  было  никаких  военных действий,  за
исключением разрушения "Терры-Орбитальной". Дело  было не только в огромном
расстоянии, периодически меняющемся от тридцати миллионов до ста пятидесяти
миллионов  миль,  что изрядно  растягивало  военные коммуникации.  Основным
фактором был страх перед  ответным ударом. Все это поддерживало статус-кво.

Сержант технической службы Орбитальной  гвардии объяснял каждому, кто желал
его слушать:

-  Сейчас начальство  держит нас  наготове, особенно  по ночам,  в ожидании
налетов.  Но  это  все  чепуха.  Земля  не  нанесет  нам  удар,  и  военные
руководители  Республики  знают  об  этом.  Можно считать,  что  война  уже
окончена.

- Почему  вы думаете, что они не нападут? - спросил  Дон. - Мне кажется, мы
здесь представляем собой такую же хорошую мишень, как сидящие на воде утки.

-  Так оно  и есть.  Достаточно одной  бомбы, чтобы уничтожить  этот город,
точнее, грязную  дыру. То же самое относится и к  Боконону, и к Куй-Куй. Но
какой с этого толк?

-  Не  знаю, но  мне  не  нравится перспектива  попасть  под атомный  удар.

-  А  ты  и  не попадешь.  Подумай  хорошенько.  Что  они разрушат?  Только
магазины... да  еще погибнет  целая куча политиков, а  вся остальная Венера
останется  невредимой. Она  сильна  именно тем,  что существуют  только три
цели, которые можно бомбить. Вся остальная часть просто не стоит этого. Что
же из этого следует?

- Вы рассказываете, вы и объясняйте.

- Они  получат мощный ответный удар.  Вспомните-ка, ядерные заряды, которые
командор  Хиггинс  захватил  на  "Терре-Орбитальной".  Мы  захватили  самые
быстроходные корабли,  и перед нами самые  крупные цели, какие только знала
история. Все, от Детройта  до Боливара, - сплошные электростанции и заводы.
Они  не рискнут  щелкать нас  по носу,  зная, что  в ответ получат  ногой в
живот. Надо мыслить логично.

Сержант   поставил   свою    чашку   и   торжествующе   огляделся   вокруг.

Человек, спокойно сидевший в конце стойки, выслушал все это и мягко сказал:

- Все  так, но откуда вы знаете,  что правительство Федерации будет мыслить
логично?

Сержант удивился.

- Как? Бросьте вы.  Война окончена, точно говорю. Нам всем пора вернуться к
прежним делам,  к своим  домам. У меня  сорок акров самой  лучшей земли для
риса на этой планете.  Кто-то должен собирать урожай? А я вместо этого сижу
здесь и играю в солдатики. Правительству пора одуматься.



Глава 10

"...КОГДА Я СМОТРЕЛ НА УГЛИ ПОТУХШЕГО ОЧАГА"

/Псалом 39, стих 3/

А  правительство действовало.  Закон  о всеобщей  воинской мобилизации  был
принят  на  следующий день.  Дон  услышал  об этом  в  полдень. Как  только
закончилось самое напряженное обеденное время, он вытер руки и отправился в
город, на  призывной пункт.  Там стояла очередь.  Он встал в  конец и начал
ждать.

Спустя  час  он оказался  перед  задерганным унтер-офицером.  Тот дал  Дону
бланк.

-  Напишите  свое имя  и  фамилию  печатными буквами.  Подпишитесь внизу  и
поставьте   отпечаток   пальца.   Затем   поднимите   вашу   правую   руку.

-  Минуточку, -  ответил Дон. -  Я хочу  вступить в Космическую  гвардию, а
здесь написано "наземные силы".

Офицер беззлобно ругнулся.

-  Послушай, сынок,  все  хотят в  Космическую гвардию.  Контингент гвардии
укомплектовали утром, в девять часов. Сейчас даже не записывают кандидатами
на возможные вакансии.

- Но я не хочу поступать в наземные войска. Я космонавт.

Офицер выругался уже не так беззлобно.

- Ты не похож на космонавта. Меня уже тошнит от самозваных космонавтов. Все
хотят попасть в летный состав, и никто не желает служить здесь, на планете,
в грязи. Возвращайся домой,  и, когда понадобишься, мы пришлем повестку. Но
на Космическую  гвардию не  надейся. Будешь пехотинцем, так  что привыкай к
этой мысли.

- Но...

- Убирайся, я сказал!

Дон вышел.

Когда он вернулся в ресторан, Чарли посмотрел на часы, потом на него.

- Что, ты уже солдат?

- Нет, они не хотят брать меня.

- Это хорошо. Достань-ка чашки.

У Дона  было время обдумать все это, пока  он горбился над посудной мойкой.
Хотя у него и не было привычки горевать по поводу упущенных шансов, Дон все
же не  мог не вспомнить еще раз о том,  что совет сержанта Мак-Мастерса был
неглупым и  что он теперь  потерял то, что было,  пожалуй, его единственным
шансом (хоть  и не очень надежным) попасть  на Марс. Казалось, теперь можно
сказать с полной уверенностью,  что он проведет всю войну - месяцы... годы!
-  в наземных  войсках,  нисколько не  приблизившись  к Марсу.  А на  таком
расстоянии трудно до кого-то докричаться.

Он подумал, не стоит  ли отказаться от военной службы на том основании, что
у него  земное гражданство,  но сразу же  оставил эту мысль.  Он уже выбрал
гражданство  Венеры  - потому  он  и попал  сюда.  Метаться было  не в  его
правилах. Во всяком случае  его симпатии были на стороне Венеры, независимо
от  того,  как  адвокаты  впоследствии  решат  вопрос  о  его  национальной
принадлежности.

Даже  если  у  него  хватит  решимости  отказаться  от службы,  он  не  мог
представить себя  за колючей проволокой в  лагере для иностранцев. Он знал,
что такой  лагерь существовал  где-то в районе Ист-Сити.  Просидеть там всю
войну...  и   чтобы  Изабель   носила  ему  передачки   по  воскресеньям...

Не строй  из себя  ребенка, Дон. Изабель была  настроена очень патриотично,
она просто-напросто  расстанется с  тобой, сбросит, как  грязное насекомое.
"Если  нельзя излечить  болезнь, надо  ее терпеть",  - сказал  Конфуций или
кто-то другой. Дон просто оказался в такой ситуации, вот и все. Кроме того,
он был  не так уж и  расстроен. Федерация не имела  права давить на Венеру.
Ведь эта планета принадлежала только ее жителям.

Ему очень хотелось связаться  с родителями, дать им знать о том, что доктор
Джефферсон просил  передать им кольцо. Ему нужно  было бы сходить в контору
МТТК, проверить, нет ли  вестей от родителей. Жаль, что у Чарли в этой дыре
нет телефона.

Он  вспомнил, что  не использовал  еще одну  возможность - Сэра  Исаака. Он
искренне хотел встретиться со своим другом драконом, как только окажется на
Венере, но это оказалось не так просто.

Сэр  Исаак не  высадился в Нью-Лондоне,  и Дон  не смог выяснить  в местной
конторе, где  он. Возможно, он оказался в  городе Куй-Куй или в Бокононе...
Он мог  быть в любой точке Венеры, а ее  поверхность по площади была больше
земной.

Конечно,  такое  важное  лицо  можно было  найти,  но  для этого  следовало
проконсультироваться в Комиссии  по делам местного населения, расположенной
на Губернаторском  острове, а это означало  двухчасовую поездку на гондоле.
Кроме  того,  он  наверняка  столкнулся бы  с  различными  бюрократическими
проволочками.   Он  решил,   что   пока  у   него  нет   на   это  времени.

Но  сейчас придется  найти  время. Возможно,  Сэр Исаак  сумеет  помочь ему
попасть   в   Космическую  гвардию,   несмотря   на  отсутствие   вакансий.
Правительство  было  чрезвычайно заинтересовано  в положительном  отношении
драконов  к своему  режиму.  Люди жили  на Венере  постольку,  поскольку их
терпели драконы, и политики это знали.