что  привидится  мне еще?" - как можно хладнокровнее сказал
    себе Чалов и, вернувшись в дом, заглянул в спальню.

    Как он и ожидал, жена лежала на кушетке и спокойно читала книгу.

    "Почище  чем в кино", - подумал Чалов, но все-таки спросил жену, как это
    ей  удается  везде  успевать... Ты и в ванной, и на кухне, и во дворе?!"
    Жена удивленно взглянула на него:

    - Ты же знаешь, я никогда не принимаю ванну на ночь, - отрезала она.

    В  мгновение  ока  очутившись  у  двери ванной, он снова увидел жену. Он
    позвал ее.

    Жена  мылась,  ничего  не  слыша из-за шума душевой струи. Чалов вошел и
    тронул  ее  за руку пальцем. Палец словно провалился r пустоту, при этом
    он остался сухим.

    - Тварь! - страшным голосом закричал он. - Тва-арь!

    Фантом помутнел и исчез с глаз, как будто приснился.

    Реальная  жена  Чалова,  выбежавшая  из спальни, едва не угодила под его
    кулаки.

    - Что с тобой, милый? - спросила она, обнимая его.

    Но  Чалов  лишь  отшатнулся, брезгливо топорща палец, который только что
    прикасался  к  фантому. Он вымыл руки и стал прислушиваться. В доме было
    тихо. Так тихо, что доносился шум дальнего кладбищенского леска за дорогой.

    Вспомнив  некстати кладбище и разрытые могилы, Чалов не выдержал. Теперь
    ему  было  все  равно  -  сойти  с  ума  от страха или бороться с ним до
    победного  конца.  Достав  лучемет и нарушив приказ, в котором по разным
    соображениям  запрещалось  подходить  к  Черному Каньону (на эту вылазку
    готовилась  целая  группа специально подготовленных и оснащенных людей),
    он отправился туда один.

    То,  что  увидел  Чалов,  подходя  к каньону, заставило его вздрогнуть и
    вскинуть  лучемет.  Ему...  снова  почудилась  жена.  Он  знал,  что это
    фантом,  однако  рука  не  поднялась  выстрелить  в него. "Жена" исчезла
    сама,   через  минуту-другую,  словно  прочитав  его  мысленное  желание
    пальнуть  пару  раз  крест-накрест  впереди себя. Услышав резкий звук за
    спиной,  он  оглянулся.  "Жена"  шла  за  ним  по  пятам.  Чалов щелкнул
    лучеметом, поставив кнопку на взвод Фантом исчез и больше не появлялся.

    Все  время  оглядываясь  назад и всей кожей чувствуя чье-то присутствие,
    Чалов  стал  спускаться  в  каньон.  Он ощущал противную дрожь в руках и
    коленях  и  едва  сдерживал желание пустить огонь вокруг себя. И хорошо,
    что  сдержался.  Он  понял  это,  когда,  раздвинув кусты, увидел черный
    древний светолет времен двадцать второго века на дне каньона.

    Возле  светолета  сидел  человек.  Человек  был  безоружен и спокоен. Во
    всяком случае, он делал вид человека, обреченного на вечный покой.

    - Он мертв, - решил Чалов и, стараясь быть хладнокровным, подошел поближе.

    Человек поднялся и на чистом старорусском языке представился:

    -  Капитан Пик, бортинженер светолета номер сто семь, образца две тысячи
    сто одиннадцатого года.

    Чалов  опешил.  В  горле человека что-то тоненько сипело и посвистывало,
    словно в груди у него была вставлена мембрана.

    -  Докладываю,  -  помедлив  продолжал  человек.  -  Задание  выполнено.
    Зооастр  из  созвездия  Лиры  доставлен  на  Землю.  В  силу  непонятных
    обстоятельств  запланированный  в  памяти  светолета  космодром, который
    должен  был  встретить  и  принять нас, на этом самом месте отсутствует.
    Нам  пришлось  сесть  в каньон, вследствие чего произошла непредвиденная
    авария  и  часть  существ  из нашего зооастра оказалась на свободе. Вам,
    наверно,  известно,  что  восемь  особей  вышли  из  анабиоза, а значит,
    очутившись на воле, временно ушли из-под нашего контроля!

    -  Как вы допустили такое..., - придя в себя, вскричал Чалов первое, что
    пришло на ум.

    -  Успокойтесь, - произнес медленно человек со светолета. - Все страшное
    позади   -  семерых,  самых  опасных  из  них,  мне  удалось  поймать  и
    возвратить на место в зооастр.

    Только  теперь  Чалов  заметил,  что человек со светолета есть тот самый
    человек-робот, один из тех, какими гордился когда-то двадцать второй век.

    Было  странно  видеть  его  здесь,  в тридцатом веке человечества, давно
    оставившего  свои  младенческие  мечты  о  космосе.  Не  будучи  докой в
    истории,  Чалов  знал  понаслышке,  что  тысячи  светолетов,  пущенных к
    звездам  в  дни расцвета космической эры, исчезли бесследно в бездне, на
    том  или  ином  этапе  прекратив  связь  с Землей. Тщетно их ждали назад
    разные  поколения  людей.  Ни  один  из  них  не  вернулся  на Землю. Ни
    блистательный  "Эльбрус", ни прославленная, воспетая всем миром "Фация",
    ни  гениально  сконструированный  "Мартынов". Ни один из самых надежных,
    посылающих сигналы из космоса на протяжении сотен лет!..

    Теперь  на  истощенной, иссушенной, почти обезвоженной Земле, экономящей
    каждый  литр  воды, каждую каплю энергии и топлива, вернувшийся светолет
    казался  забытым призраком, ненужным ностальгическим обрывком сна. Зачем
    он  был здесь? Эти разговоры о зооастре - звездном зверинце, натворившем
    столько ужаса за каких-то пять дней?

    Чалов собрался с мыслями:

    - Насколько я понял, людям больше не угрожают чудовища из космоса?

    -  Так  точно,  шеф,  пойманы  все,  кроме  Монстеры-Хамелеона,  - четко
    ответил  капитан  Пик.  -  Однако  будьте  спокойны,  -  продолжал он, -
    Монстера-Хамелеон  безобидна.  Она  единственная,  кто  не опасен людям,
    этакая   шутница-фантом,  любящая  прикидываться  то  тем,  то  этим,  в
    точности перевоплощаясь в кого угодно, даже в человека.

    -  Так  это  она  заигрывает  со мной вот уже больше часа?! - воскликнул
    Чалов, заметно веселея.

    -  Ее  не  так-то  просто  поймать,  -  заметил  капитан Пик. - Хотя она
    доверчива, как дитя, и очень любит играть.

    -  Не  питается  ли  это  дитя  трупами  или  мозгами  людей? - спросил,
    мрачнея, Чалов. Он содрогнулся от сознания близости чудовищ.

    -  Нет,  шеф,  это  всего лишь огромная инфузория-прозрачник, питающаяся
    исключительно микроорганизмами из воздуха.

    Чалов  с  симпатией взглянул на капитана Пика. Спокойствие, исходящее от
    него, передавалось на расстоянии.

    Рассмотрев  поближе капитана Пика, он только теперь понял, как стар этот
    человек.  Вернее,  человек-робот.  Даже  "вечный"  эластик, обтягивающий
    лицо   этой  умной  машины,  после  всего  лишь  каких-то  восьми  веков
    странствий   в   метагалактиках,  представлялся  теперь  драным  чулком,
    покрытым  довольно  зримыми  морщинами  и микротрещинами. Левый его глаз
    был  поврежден и в силу известных обстоятельств плохо отремонтирован, из
    ключицы  торчала  тончайшая,  но весьма заметная пружина из серебристого
    материала.

    -  Да,  я,  кажется,  уже  совсем старик! - заметив пристальный взгляд и
    угадав  мысли  Чалова,  сказал  капитан  Пик.  - А ведь, кажется, совсем
    недавно  живые  прекрасные  женщины Земли засматривались на меня, как на
    настоящего  мужчину-красавца.  И  все-таки...  несмотря  ни  на  что,  я
    счастливец...  Где теперь мои дублеры-охотники? Роботы Миг, Джон, Север!
    Их  пожрали  одного  за  другим  чудовища,  трясины, песчаные зыбуны тех
    планет, на которых мы побывали.

    Я  остался один, залатанный, но целый, и мне не хватило всего лишь одной
    гайки,  чтобы  закрутить  сломанную клетку зооастра. Я взял ее из своего
    тела.  Я  закрыл  зооастр  и,  не  в силах сдвинуться с места, ждал вас.
    Вы...  можете  посмотреть  на  моих  питомцев  из космоса! Это подлинные
    живые  сокровища, на доставку которых ушло почти восемьсот лет. Они там,
    в  стеклянном  вольере под действием анабиоза. Взгляните - первый с краю
    -  Мегакропус!  Он  ушел  первым  в день приземления... Этот кусок сала,
    кровосос,  чудовище  из  чудовищ!  Его  зверский  нюх не почуял робота в
    сантиметре  от  носа. Я схватил его сразу в чьем-то дворе, вынюхивающего
    добычу, и всадил в него тройную порцию анабиоза.

    -  А  что  это  была  за  мерзость со змееподобной головой? - не решаясь
    войти внутрь светолета, спросил Чалов.

    -  Я  вижу,  нервы у современных землян ни к черту! - усмехнулся капитан
    Пик.  -  Но если вам противно, то я скажу, что второй со змеиной головой
    -  Тагерогетес!  Эта  мерзость  высасывает  мозг  из своей жертвы пучком
    невидимых  хоботков.  Выследив  добычу,  она  примагничивает  ее  особым
    излучением.  Не  лишенная  любопытства  и  зачатков  разума, Тагерогетес
    способна  часами  рассматривать  и  исследовать свою жертву. Впрочем, ей
    все  равно, чьи мозги высосать при встрече, будь то человек или особь ее
    же породы.

    Куда  симпатичней  голыш-скабикарпус...  Это  милое  травоядное создание
    вернулось  к  светолету само, полагая, что это его дом. По сравнению вон
    с тем, с четвертым от края, это просто ангел, - заметил Пик.

    - А кто же четвертый? - нетерпеливо перебил его Чалов.

    -  Четвертый  -  Мокрокрыл, - четко произнес капитан Пик. - В его липком
    брюхе  я  обнаружил человека! Разодрав брюхо Мокрокрыла своими руками, я
    тщетно  старался  спасти  беднягу.  Он был мертв, хотя тело его было еще
    теплым.  Я  отмывался  потом  два часа от этой ядовитой пакостной слизи,
    которая,  кажется,  въедается  в  ткани с целью поглотить всего тебя без
    остатка.  Поймав  однажды  эту  тварь,  надо  помнить все время, что она
    боится  агрессии,  надо  рвать  ее  на  части  во все стороны, чтобы это
    живучее скопление мерзости не смогло скатать тебя в кокон.

    - Увы, твой совет запоздал! - грустно произнес Чалов, вспоминая товарища.

    - Ты покажешь мне его тело, Пик!

    Капитан  Пик  кивнул утвердительно головой, собираясь продолжить рассказ
    о  вурдалаке,  но  заметно  погрустневший  Чалов попросил его помолчать,
    переживая заново картины гибели товарища.

    - Скажи, Пик, ты, правда, бессмертен? - спросил он после минутной паузы.

    -  Я  недаром  ношу имя Пик, - гордо ответил робот. - Имя Пик означало в
    свое  время  пик, вершину в робототехнике. Машина, заложенная во мне, не
    ошиблась  ни разу, поэтому я вернулся на Землю. Ну, а для бессмертия мне
    не  хватает  всего  одной гайки, которую я вытащил из своего тела, чтобы
    намертво  закрутить  вход  в  зооастр.  Я  стар  и  почти  демонтирован,
    настолько, чтобы сидеть вот так в покое, пока не понадоблюсь людям снова.

    -  Ты  еще  поживешь,  старина,  - произнес Чалов. - Я приеду сюда ровно
    через час с опергруппой, чтобы забрать тебя и зооастр отсюда.

    Клянусь,  что  ты  -  самое  интересное и ценное существо на борту этого
    корабля...  Конечно, человечество будет благодарно тебе за твой звездный
    зверинец.  Но  еще  больше  оно  будет  благодарно  тебе за благополучно
    доставленный   светолет   и   за  то,  что  ты  сохранил  нам  себя.  Ты
    действительно  Пик... настоящий и единственный Пик человеческого разума!
    Боюсь,  ты  загордишься,  услышав,  что на Земле теперь вряд ли отыщется
    равный тебе, хотя бы на тысячную долю.

    С  этими  словами  Чалов  встал  и  направился в город, чтобы доложить о
    благополучном конце операции "Поиск".

    Уходя  все  дальше  от  Черного Каньона, Чалов не видел гравилета, низко
    зависшего над утихомиренными пришельцами из космоса.

    -  Вижу  неизвестный  объект  внизу,  на  дне каньона, слева! - раздался
    голос гравилетчика. - По всей вероятности, это и есть корабль пришельцев.

    - Не опускаться слишком низко, это опасно! - ответил голос командира.

    -  Пройтись огнем по каньону. Засечь каждую нору, каждый куст. Прибавить
    огня...  еще  огня!..  Пустить в каньон дизгаз... Отлич-чно!.. Теперь ни
    одна  тварь  не выйдет отсюда... Чисто сработано... Еще дизгаз... Теперь
    можно заравнивать!

    Сержант  опергруппы,  щупленький  парнишка  лет  девятнадцати,  нажал на
    гашетку,  и  несколько серебристых минибомб, стайкой вынырнув над горой,
    подняли  ее  в воздух. Миллионы кубометров земли, оседая и пыля, сползли
    в   Черный   Каньон.  Не  прошло  и  трех  минут,  как  сквозь  начавшие
    рассеиваться  дым  и  пыль все увидели ровное, в небольших бугорках поле
    на месте Черного Каньона.

    -  Молодцы,  ребята!..  Пятнадцать  минут  на всю операцию, - добродушно
    усмехаясь  в  усы,  проговорил  командир.  -  Родимый  город может спать
    спокойно... А теперь по домам!

    Еще  раз  пробороздив вдоль и поперек небо над Черным Каньоном, гравилет
    весело улетучился прочь.

    Вернувшись   на   звуки   взрывов,   запыхавшийся   Чалов   увидел  лишь
    разровненное  чистое  поле.  Тихой, успокоившей все живое могилой молчал
    под тоннами земли Черный Каньон.

    -  Дьявол!!!  -  увидев  удаляющийся гравилет, вскричал Чалов. - Дьявол,
    что ж вы... Заче-ем!

    Он сел на сырую землю и, сдерживая рыдания, позвал:

    - Капитан Пик!.. Пик... Пик, где ты?!

    Он  увидел  млечное  сияние  над  черными  купами  деревьев, уцелевших с
    восточной  стороны,  у  соседней  сопки. Это всходила луна. Красноватая,
    полнотелая   и  большая,  она  всплыла  через  минуту  вся.  Склонившись
    напряженно  над  землей,  она  словно пыталась узнать неузнаваемое новое
    поле на месте Черного Каньона.

    Через  мгновение Чалов увидел такой же круглый блестящий, всплывающий на
    поверхность земли светолет, облитый лунным светом.

    Закричав от радости, он побежал к видению.

    Однако...  это  была  всего  лишь  Монстера-Хамелеон,  чудом уцелевшая в
    своих бесконечных играх.

    Сборник "Оборотень", Алма-Ата, "Гылым", 1991.



    Иванна Рут
    ТЕНЬ ХРАНИТЕЛЯ

    Вот ветка музыки. Она завянет в полночь.

    Я буду слушать сказки хвойных чудищ.

    Смотреть кино нахохленных теней

    и добрую придумывать судьбу.

    Соседка Вика будет долго в темень

    вытряхивать с балкона покрывало,-

    пыль прилетит ко мне, а кос очески

    повиснут у окна на бузине.

    Я промолчу... Пусть светят, как созвездье,

    хоть волосы соседки Вероники,

    а пепел ее горьких папирос

    печальную рассказывает повесть.

    Вот ветка музыки! Вот всемогущий жезл

    Владыки Жизни, королевство дум,

    напиток ночи мутный, как из яблок.

    Сочится ночь. Я пью ее по капле.

    Мезин,  усмехнувшись,  дочитал  каракули на белом листе бумаги, и легкая
    тень   смуты  прокатилась  в  нем,  чуть  заметно  тронув  кончики  губ.
    Стихотворение  было  написано  Мезиным  всего месяц назад, но, казалось,
    целая    вечность   отделяла   вчерашнего   нищего   мальчика-поэта   от
    сегодняшнего   Мезина,   миллионера,   хозяина  и  прожигателя  жизни  с
    холодными  глазами  циника.  Он  не  знал,  какой  ему нравился больше -
    недавний  нищий  и голодный или нынешний, блестящий и сытый до тошноты в
    горле.

    Не  было  никакой  соседки Вероники, которую он воспел в своих последних
    элегических  строчках. Были две толстушки-квартирантки, попросившиеся на
    лето  на  мансарду  его  большого,  стоящего  на отшибе у реки особняка,
    который  он  называл  дачей. Они ушли месяц назад вместе с его отъездом.
    Видимо, не выдержали от скуки до возвращения хозяина.

    Да  и  по  ночам  здесь  было, действительно, страшновато. Глухой черный
    лес,  стеной  подступающий  к  дому,  неведомые  звуки окраины, хвойные,
    кажущиеся чудищами старые громады деревьев с мятущимися тенями вокруг.

    Раньше  он  любил  бабкин  дом.  Даже  после ее смерти его тянуло сюда в
    минуты  творческих  озарений, а теперь хотелось просто скрыться здесь от
    самого себя.

    "Голова  до  прелести  пуста",  -  снова  усмехнулся Мезин, с презрением
    подпалив  стихи  и  не без тщеславия, отмечая, однако, аромат очарования
    далеко не бесталанно запечатленных чувств.

    Он  поймал  себя  на мысли, что с наслаждением убивает в себе вчерашнего
    трепетного  юношу,  обивавшего  пороги  издательств  в  неизбывной мечте
    вспыхнуть  синей  звездой  на  фоне отечественной литературы. Теперь все
    это  казалось  наивным  и  смешным  до  чертиков. Ему больше не хотелось
    славы.  Жажда  славы  имела  под собой конечную цель - деньги. А денег у
    него  теперь!..  Мезин  каждый  раз сладко замирал от этой мысли. Он мог
    издать  себя  хоть  завтра.  Вне плана, подарочным изданием, в роскошном
    переплете и с ленточной закладкой, как когда-то мечтал.

    Было  странно  и неловко теперь наедине с собой даже вспоминать про это.
    Он  больше  не  чувствовал  себя  певчей  птичкой,  созданной для услады
    чужого  взыскательного  слуха.  Сознание  хозяина  жизни  раздувало  ему
    каждую клеточку и пору до восхитительной легкости в чувствах.

    Уехать в Швейцарию или, купив домик в Крыму, скрыться от всех и вся!

    Пусть  отстанут...  гнилая  братия,  это пройденный этап... бабье, Надя,
    Таня,  мадам  Быкова  и  эта,  как ее, с дурацким именем - Лолита! Пусть
    катятся  подальше...  Не  о  таком  он  мечтал  всю  жизнь.  Ему надоела
    разбросанность,  надоели  пьяные  загулы  с  кем  попало  и  где попало.
    Хотелось побыть одному и все до конца осмыслить.

    Мезин погасил свет и стал раздеваться при неровном свете телевизора.

    На  улице  накрапывал  дождь.  Глухо  шумящий сад еще больше подчеркивал
    угрюмый  покой  в  доме.  Было непривычно ощущать себя абсолютно одним в
    мире,  без  квартирантов  на мансарде, без бабки за стеной и без женщины
    под боком. Непривычно и ново до остроты в ощущениях и мыслях.

    Мезин  выключил  телевизор  и  лег. Теперь можно было чутко вслушаться в
    неясный  шум  за домом у леса и представить свою будущую смутную жизнь в
    радужных  красках,  помечтать  на  сон грядущий, наметить перспективы на
    ближайшее  будущее.  Правда, в голову как назло лезет всякая дребедень о
    рэкетирах,  грабителях  и  прочей швали, но это все от непривычно нового
    ощущения  надежности  его  нынешнего  положения. Он нащупал под матрацем
    деньги  и  пистолет, постарался улыбнуться своим ночным страхам и закрыл
    глаза.

    Спустя минуту неясный шум в комнате заставил его подскочить на кровати.

    Он увидел свет из соседней комнаты и понял, что это телевизор.

    Передачи   давно   кончились,  но  телевизор,  включившись  произвольно,
    светился ярким подрагивающим бельмом экрана.

    Мезин  чертыхнулся и, подумав, что не сработал как следует дистанционный
    переключатель, подошел и выдернул шнур из розетки.

    Он  лег.  Полежал  с минуту, чутко вслушиваясь в мертвую тишину дома, и,
    едва  закрыв  глаза,  услышал  снова  четкий  щелчок  и  хлынувшие волны
    шума...  Телевизор  включился  опять.  Шнур, насколько помнил Мезин, был
    вытащен   из  розетки,  однако  одноглазый  циклоп  вновь  таращился  из
    темноты,  озаряя  зловещим  светом  все видимое пространство. Это было в
    высшей  степени  странно  и  даже  жутковато.  Чьи-то  глупые шуточки?..
    Полтергейст?.. Инопланетяне?..

    Мезин  облился холодным потом. Ноги отказались повиноваться ему, хотя он
    приказывал себе подойти и выключить телевизор, чего бы это ему ни стоило.

    -  Кто  здесь?  -  озираясь  по  сторонам  и  не решаясь сделать и шага,
    наконец окликнул он из полумрака.

    Он  забыл  про  пистолет  и  подумал,  что надо бы вытащить топор из-под
    шкафа  на  всякий случай, но сковавший его страх и одновременно гордость
    и презрение к собственному малодушию не позволили ему сдвинуться с места.

    -  Кто  здесь?  -  вздрогнув от собственного голоса, окликнул он снова и
    застыл,  увидев  отделившийся  от экр