ов, -  повторил он наконец. - Через перевал  всегда долго. А
почему ты свернул с дороги?..
     Николай Бабич колебался, как правильнее ответить. Его выручил низенький
плотный человек с круглым гладким лицом.
     -  Наверное, захотелось  побродить  по  чистому  снегу.  Когда я  жил в
Мильдсе, мне постоянно этого хотелось. Ведь  в городе настоящего снега  нет,
даже  зимой.  Там  его  месят  ногами  и  лопатами,  посыпают  солью,  и  он
превращается в слякоть. Верно я говорю?
     - Верно, - подтвердил Николай Бабич,  удивляясь,  что его до сих пор не
опознали по произношению. Видимо, оно было вполне правильно.
     - У города много недостатков, - вмешался третий. Кожа на его лице  была
темная,  морщинистая,  словно кора старого дерева. -  Но  там  есть  и  свои
преимущества. Там театры, музеи. Одним словом, культура.
     - Культура, -  повторил тот, который раньше жил в городе, -  А  ты  был
когда-нибудь в музее?
     - Конечно. Когда приезжал в гости к родственникам.
     Бывший горожанин хмыкнул.
     - Когда  я приезжал туда до  того, как там поселился,  я тоже  проводил
много времени в музеях и театрах.
     - Вот видишь, - сказал темнолицый защитник городской культуры.
     - Но это  было еще до того, как я там  поселился. Когда я переехал туда
жить, все изменилось. На это не остается  времени. Работа, обед, дорога туда
и обратно. Восемь часов спишь. Где тут ходить в театры.
     - В  городе много  людей, - возразил  темнолицый. - Ты с ними постоянно
общаешься, все время узнаешь что-то новое.
     -  И  в  городе много магазинов, - сказал еще  один,  самый молодой,  в
черной  шапке. Его подбородок  украшала узкая  короткая бородка. - Там можно
хорошо и модно одеться. И при этом совсем недорого.
     Все восемь, не сговариваясь, опять посмотрели на Николая Бабича, словно
перешли к очередному вопросу повестки дня. Внезапно он осознал, что одет  не
только легко, но вдобавок не очень прилично. Скафандр он снял с  себя еще на
борту чужого звездолета, и  был сейчас в одном нижнем белье. Разумеется, оно
соответствовало  лучшим   космическим  стандартам,  чистая  шерсть,  никакой
синтетики, но все-таки это было белье.
     Однако восемь альпинистов с видимым одобрением разглядывали его одежду.
     - Верно сказано, - проговорил, наконец, вожак, прикрыв глаза-щелки. - К
нам такая одежда не поступает. Снабжение в нашем захолустье  отвратительное,
особенно в  последние годы. И вообще, там сейчас делать нечего. Пойдем лучше
с нами, приятель.
     - Какая  от  меня польза,  -  сказал Николай  Бабич,  удивленный  таким
поворотом. - Я и стрелять толком не умею.
     - Тебе на скалы необязательно, -  сказал темнолицый. -  Зачем стрелять?
Посидишь внизу, посмотришь. Может, стрелять-то и не придется.
     -  Разговорились,  - сердито  сказал вожак. -  Придется, не придется...
Пошли, а то и к вечеру не успеем. Так ты идешь с нами? - спросил он.
     Николай Бабич развел руками. Однако некому  было  правильно истолковать
этот жест. Уговаривать его никто не стал.
     - Тогда становись, - сказал вожак.
     Все  опять выстроились  в колонну. Николай Бабич находился где-то  в ее
конце, за узкобородым юношей в черной меховой шапке. Они двинулись  вверх по
следам Николая  Бабича. Бывший горожанин замыкал шествие. Они шли тесно один
к  другому, ступая след в след, и Николай  Бабич слышал позади  себя дыхание
бывшего горожанина.
     - Снег здесь глубокий, - говорил тот. -  Когда пойдешь через  перевал в
следующий раз, бери немного южнее.  И надень  горные башмаки. Ты  пойдешь, я
знаю. Тот, кто однажды  понял, что есть другие места, кроме Мильдса, уже  не
может жить в нем безвыездно. Иначе чувствуешь себя как в тюрьме.
     - Это  действительно  так,  -  сказал Николай  Бабич, чтобы  поддержать
разговор. - А куда мы сейчас направляемся?
     - За вражескими  лазутчиками, куда же еще,  -  сказал бывший  горожанин
из-за его спины. - Они живут вон в тех скалах. Там у них  база, такое гнездо
вроде осиного.  Они живут там и подготавливают  вторжение.  Но сегодня мы им
покажем.
     - Если, конечно, найдем, -  сказал темнолицый. Он покинул строй и шагал
сейчас  рядом  с Николаем Бабичем, самостоятельно пробивая дорогу в глубоком
снегу. - Если действительно что-то есть. Если все это не дезинформация.
     - Перестань ты, Старк, - сказал бывший горожанин. - Нельзя же не верить
людям. Я своими глазами видел, как они садились на скалы.
     - О ком идет речь? - спросил Николай Бабич.
     Ему так хорошо было идти с этими  добродушными людьми в  одной цепочке,
по белому снегу, утоптанному идущими впереди, что он уже окончательно забыл,
на  какой  планете находится. А теперь  они заговорили о каких-то  вражеских
лазутчиках.
     - Ты откуда свалился, приятель? - спросил темнолицый Старк. - Или ты не
читаешь газет? Ведь штаб самообороны работает у  вас  в Мильсе, а не в нашей
глуши.
     - Он просто пошутил, - объяснил бывший  горожанин. - Конечно,  он знает
все об этом утесе и о вражеских лазутчиках.
     - Почему ты, Лотто, всегда во все вмешиваешься? - с раздражением сказал
темнолицый Старк.  - Я не понимаю  таких  шуток. Если  он действительно  все
знает, то почему же он отрицает это?..
     - Я болел, - сказал Николай Бабич неожиданно для себя самого. - Я очень
долго болел и лежал в госпитале. Мне  не давали читать газет, совсем  ничего
не давали. Я вышел оттуда только вчера.
     - Вот как? - бывший горожанин  Лотто легонько хлопнул Николая Бабича по
плечу. - Выходит, ты не знаешь даже про таласское предсказание?
     - Нет, ничего не знаю.
     - Тогда слушай. Два года назад таласский оракул впервые в своей истории
согласился  отвечать  на  вопрос о будущем нашей  планеты.  Раньше  на такие
вопросы  он  заявлял, что ответ  зависит только  от нас. Все, мол,  в  ваших
руках.  Но  два  года  назад  он сделал  следующее  предсказание:  "Если  не
помешаете,  - это у него  стандартное  начало,  - то  через  два  года  небо
расколется  и прольется  металлическим  градом.  Станут  градины  яйцами,  и
вылупятся из них железные пауки. Пауки подрастут, размножатся, разбегутся по
всей планете и сотрут все с ее  лика.  Потом на развалинах вашей цивилизации
они что-то  построят,  но  вас  к  тому  времени не останется"...  Вот такой
прогноз. Как обычно, без комментариев.
     - Все точно, слово в слово, - подтвердил темнолицый Старк. - И два года
уже на исходе.
     - Фантазия  у  вашего  оракула могучая, - сказал Николай  Бабич.  -  Но
почему обязательно ему верить?..
     - Так  это  же  оракул из Храма Неба,  - сказал темнолицый  Старк. - Из
Храма Неба, который построен неизвестно кем и неизвестно когда.
     - Да он  не слыхал и про Храм Неба, - перебил его Лотто. - Наверняка он
и тогда болел. Он болел всю свою жизнь, таким и родился.
     -  Действительно, я ничего не знаю про этот храм, -  признался  Николай
Бабич.
     - О нем мы тебе рассказывать не будем, - сказал темнолицый. - О  нем ты
сам где-нибудь прочитаешь. Но Большой  Искусственный Ум, о котором упоминают
во всех книгах, даже в самых древних, удалось починить  и пустить в  ход. Он
оказался электронным  прорицателем  и теперь  делает  предсказания. И всегда
очень успешно.
     -  А какая  доля  предсказаний исполняется? -  поинтересовался  Николай
Бабич.
     -  Сто  процентов,  -   спокойно  ответил  темнолицый  Старк,   -   все
предсказания,  которые   он   делает.  Если,   конечно,   никто  ничего   не
предпринимает. Он неспроста начинает свои ответы с этой  вот фразы: "Если не
помешаете".  Например, он  предсказывает  засуху  и  неурожай. Поля начинают
усиленно поливать и урожай снимают рекордный. Он предсказывает землетрясение
и большие жертвы. Все уходят из района землетрясения, и жертв  нет. А вообще
его предсказания всегда сбываются.
     - Поэтому  вторжение произойдет буквально на днях, - подхватил Лотто. -
Это  естественно  - ведь  срок,  указанный  в  прорицании,  приближается.  И
Огненных Птиц сейчас видят куда чаще, чем раньше.
     - А кто они такие, эти Огненные Птицы?
     - Вражеские  лазутчики. Они летают  над  нами, высматривают наши слабые
места. Но народ вооружен, мы готовы к вторжению.
     -  Никогда  не  видел  ни  одной  Огненной Птицы, - сказал Старк. -  Я,
конечно, верю в  предсказания  таласского оракула и всюду хожу  с ружьем, но
Огненных Птиц не встречал.
     - А я видел, - сказал Лотто. - Целых четыре раза.
     - Треплешься. Ничего ты не видел.
     - Видел, - настаивал Лотто. - Совсем недалеко отсюда. Над долиной.
     - А какие они, эти Огненные Птицы? Действительно похожи на птиц?
     -  Нет, конечно.  Говорят,  это просто летящий огонь  в небе.  Говорят,
похоже на падающую звезду.
     - Только покрупнее и  гораздо медленней, - подхватил Лотто. - Потом они
садятся  на  скалы,  превращаются  в  людей  и  начинают  высматривать  наши
слабости.  По  радио  передавали,  что  на  космической  станции  вчера  или
позавчера арестовали еще одного вражеского лазутчика.  Неясно,  как  он туда
пробрался. Его уже давно выследили, а вчера, наконец, арестовали. И сразу же
казнили. Даже допрашивать не стали, по-моему.
     - Какой смысл? -  сказал Старк.  -  Ведь они оборотни. Из них все равно
ничего не вытянешь, даже насосом. Это ужасные существа, человеческие чувства
им недоступны. Ни страх, ни совесть. Даже боль на них не действует.
     - А почему вы называете их оборотнями? - насторожился Николай Бабич.
     - Оборотни и есть, - объяснил Старк. - Они же могут превратиться в кого
угодно. Хочешь - в человека, а хочешь - в железного паука. Но мы им зададим,
этим оборотням. Если поймаем, конечно.
     - Все-таки их жалко, - сказал Лотто. - Я понимаю, что они не люди и что
у  них нехорошие  цели,  но все-таки  мне  их жалко.  Ничего не могу с собой
поделать. Конечно,  это чувство надо в себе  убить, потому что уж они-то нас
не пожалеют. Это будет страшное вторжение, но мы постоим за свою планету. На
станции они появляются довольно часто. Они действительно в случае чего легко
станут железными пауками, как сказано в прорицании. По радио передавали, что
сегодня они даже пытались захватить космическую станцию.
     Темнолицый Старк заинтересованно повернул голову.
     - Что ты говоришь? Я этого не слышал. Когда это передавали?
     -  Перед  самым  нашим  уходом.  Они  пытались  захватить  станцию,  но
неудачно.   Им  удалось  скрыться,  но  ракета,  на  которой  они   прибыли,
обезврежена, она  находится  под охраной. Сейчас их разыскивают. Деваться им
особенно некуда. Скоро их изловят, а там и казнят...
     Они еще некоторое время спорили, потом разговор  стих. Николай Бабич не
принимал в нем участия. Он размышлял о своих  приключениях в свете того, что
ему рассказали. Внезапно движение впереди замедлилось. Люди останавливались,
окружая  что-то  кольцом.  Все  молчали. Николай Бабич  протиснулся  вперед.
Остальные молча  стояли,  окружив глубокую яму, вырытую кем-то в снегу.  Они
стояли,  сняв  темные очки,  в  упор глядя на Николая Бабича.  Расступались,
давая  ему дорогу.  В их глазах появилось  новое,  строгое выражение, и руки
легли  на стволы свисавших с  плеч  ружей. Николай Бабич понял,  почему  они
остановились. Отсюда  начинались  его  следы. Яму вырыл  он  сам, когда упал
вниз, как самолет с поврежденными крыльями.
     3
     Николай  Бабич сидел на  высоком вещевом  мешке под покатым заснеженным
склоном и, прищурившись, наблюдал, как цепочка людей приближается к подножию
утеса.  Снег возле утеса был разворочен пронзительными ветрами,  обнажившими
скальное  основание. Горстка людей, похожих отсюда на муравьев,  пробиралась
между крупными валунами, похожими отсюда на речную гальку.
     - Переживаешь? -  сказал бывший горожанин  Лотто. Он полулежал рядом на
двух  других рюкзаках,  удобно  вытянув ноги,  и тоже  следил  за действиями
группы. - За своих трясешься? Можешь  не волноваться,  возьмут  сейчас твоих
приятелей, тепленькими. У нас ребята  знаешь какие? Один Старк чего стоит. А
Гоба? Тебя, например,  даже  связывать не  стали, даром что оборотень. И так
помрешь, со страху.
     Николай  Бабич  сидел  на  туго набитом  мешке,  следя  за перемещением
группы,  и  действительно  дрожал. Ветер  у  подножия  утесов  был  упорный,
пронизывающий, как сквозняк.
     - Просто  замерз, - сказал он бывшему горожанину. -  Холодно здесь,  на
ветру.
     Он  смотрел  на  утес. Группа  людей  стояла сейчас  у  его  основания,
совещаясь.   Утес,  как   кристалл   горного   хрусталя,   вздымался   ввысь
вертикальными  стенами, и только с  восточной стороны к нему примыкал крутой
неширокий гребень, по которому можно было подняться на вершину утеса.
     - Возьми, - сказал Лотто.
     Николай  Бабич  повернул  голову.  Лотто  протягивал ему  снятую с себя
куртку, подбитую мехом какого-то животного.
     -  Надень,  а то и  вправду  замерзнешь. Помрешь  вместе  со всем,  что
знаешь.  И  зачем  вам  понадобилась такая холодная планета? На  небе-то вам
небось теплее было?..
     - Я уже объяснял,  что это  недоразумение,  - проговорил Николай Бабич,
натягивая куртку, - Спасибо. Пусть я  действительно  с неба, но  я  ничей не
лазутчик. Я штурман звездного корабля. Планета, откуда я прилетел, находится
очень далеко. Она очень красивая, и все люди там счастливы...
     Вереница   человеческих   фигурок  приблизилась  вплотную  к  основанию
скалистого гребня и  начала восхождение. Фигурки поднимались медленно, почти
незаметно для глаза.
     - Тем более, -  сказал Лотто. - Если  у вас  так  хорошо, то  зачем  вы
придумали это  вторжение? Мы, конечно, вас не боимся, но  нам ваше вторжение
ни к чему. Подумайте об этом у себя на небе.
     Лотто сидел  на мешке, обхватив себя руками от ветра, и его обрез лежал
рядом, между ним и Николаем Бабичем - стволом в сугроб, приклад на рюкзаке.
     -  Мы  и  так люди  бедные, а  теперь  приходится  тратиться еще  и  на
вооружение...
     Николай Бабич оторвал  взгляд от обреза и снова  посмотрел  на  далекую
цепочку   людей.  Пока  Лотто  рассуждал  насчет  бедности   и   вооружений,
человеческие фигурки заметно передвинулись вверх по скале.
     - Я  этого  не понимаю,  - сказал Николай Бабич.  -  Правда, мне вообще
многое непонятно. Ведь у нас на Земле и денег-то давно нет.
     - Заливаешь, приятель,  -  сказал бывший горожанин, ежась  от холода на
пронизывающем  ветру.  -  Ты  вообще-то  парень  хороший,  но  рассказываешь
небылицы. Как это можно - совсем без денег? Одни голодранцы у вас, что ли?
     -  Нет, -  сказал  Николай  Бабич, улыбаясь  в  теплой  куртке  бывшего
горожанина.  -   У   нас   совершенно  другая  система  распределения.  Если
кому-нибудь что-нибудь  нужно,  он получает это даром. Но и работают  все на
совесть.
     - Понятно, - сказал Лотто. - Задарма,  значит. А у  нас за гроши. Всюду
одно  и то же. Беспокоишься  о другом - как бы с голоду  не подохнуть. А тут
еще вы со своим вторжением. Раньше у нас хоть  армия была  маленькая. Теперь
половина  населения ходит в солдатах,  работать некому. Цены  растут, налоги
растут,  производство сворачивается. Ты  парень  неплохой, растолковал бы ты
это у себя на небе. Найдите какую-нибудь другую планету.  Вам ведь,  видимо,
безразлично, куда вторгаться. Подыщите себе что-нибудь тихое, безлюдное...
     - Я уже  сто раз повторял и повторяю еще,  - сказал Николай Бабич. -  Я
попал сюда чисто  случайно.  Мне и  в голову не приходило, что мои  знакомые
могут заниматься такими вещами.
     - Но ведь они оборотни? - полуутвердительно спросил бывший горожанин. -
Они смогут в случае чего превратиться в металлических пауков?..
     Николай  Бабич не  ответил.  Он  следил за  действиями группы.  Светлые
пятнышки курток поднялись уже метров на тридцать и продолжали восхождение.
     -  Волнуешься? - опять сказал Лотто, проследив направление его взгляда.
- Не беспокойся, возьмут их, как миленьких. Не переживай. Вместе вам веселее
будет.
     Внезапно  утес  заволокло  белое  покрывало.  Николай  Бабич  и  Лот-то
вскочили на ноги. До них донесся гул обвала.
     - Лавина, черт бы ее взял, -  выругался  Лотто. - Никому бы не поверил,
что сейчас бывают лавины.
     Белая снежная  пыль  осела,  и вновь  стали  видны  крошечные  фигурки,
прилепившиеся к скале. Некоторое время Лотто молча размышлял.
     - Я еще понимаю - зимой. Когда лавина зимой, этим никого не удивишь. Но
сейчас... Стой, - неожиданно повернул он к Николаю Бабичу полное нахмуренное
лицо. - Да  ведь  это твои  приятели виноваты.  Почуяли,  что наши  за  ними
полезли, и сыпят теперь лавины,  чтобы им помешать. Но  наших ребят  никакие
лавины не остановят.
     Сейчас все  уже  было как прежде.  Последние  снежинки легли  в сугробы
рядом  с высоким  утесом, воздух  вновь стал  прозрачным.  Бывший  горожанин
пересчитал фигурки на скалах, загибая пальцы.
     Николай  Бабич сидел теперь  совсем  рядом с его  обрезом,  погруженным
стволом в сугроб.
     - Так,  Гоба здесь. Старк тоже здесь, и Косолапый,  и Дрант. Так, и еще
эти двое. А куда девался Грума?..
     Он снова начал пересчитывать скалолазов.
     -  Да.  Грумы нет, - сказал он озабоченно. -  Куда же он делся? Николай
Бабич уже  знал,  что  Грума  -  это  тот узкобородый юноша в  черной шапке,
который недавно шагал впереди него.  Он знал также, что Грума всего  год как
женат, что жена его очень любит, но все равно изменяет, что детей у них пока
нет,  но будут, когда они выстроят  себе дом. Они с бывшим горожанином Лотто
сидели на  высоких рюкзаках около  часа, и  Николай Бабич получил уже  много
всяких сведений про всех своих новых знакомых.
     -  А вот и  ваш  Грума, -  сказал  Николай Бабич. - Ничего с  ним,  как
видите, не случилось.
     Он показал  на одинокую фигурку,  прилепившуюся  к скале в  стороне  от
других и немного пониже, Лотто снова обнял себя руками от ветра.
     - Ничего  не случилось?  -  повторил он с сомнением  - Тогда почему же,
по-твоему, он  там  оказался?  Вообще-то ты парень  неплохой, это верно,  но
некоторых  вещей ты  почему-то  не понимаешь. Ведь он, наверное,  упал. Твои
приятели, видимо, сбили Грума своей лавиной. Но наших ребят этим не очень-то
запугаешь.
     Вдали снова послышался  глухой грохот,  на этот  раз очень сильный, как
при бомбежке. Высокий утес снова скрылся  в  облаке снежной пыли. Когда  она
улеглась,  Николай  Бабич легко нашел семь человеческих фигурок, поднявшихся
уже  до  середины скалистого  гребня.  Но его пологой  вершины,  по  которой
смельчаки могли перейти на утес, теперь попросту не было. Она отсутствовала,
будто срезанная гигантским ножом. Люди на  гребне некоторое время оставались
неподвижны - совещались, что делать.
     Лотто повернулся к Николаю Бабичу.
     -  Можно тебя  поздравить,  -  сказал он.  -  На  этот  раз вы, видимо,
победили. Но это временная победа. Мы  еще вернемся сюда. Ваше вторжение все
равно потерпит провал. Ни один  народ нельзя победить, если только он сам не
захочет под иго. А какой же народ захочет такого позора?..
     На  этот раз Николай Бабич не стал спорить. Он смотрел на новорожденный
зияющий провал, бывший громадный кусок скалы, превращенный в каменную  пыль,
загрязнившую  снег  у  подножия  утеса.  Очевидно,  Старку  и  компании  это
оказалось не  под  силу. Человеческие фигурки на гребне  начали  спуск.  Они
спускались быстро, одна за другой, соскальзывая по невидимой издали веревке.
     -  Сюда мы еще вернемся, -  повторил Лотто. -  Конечно,  нельзя  с вами
бороться одними  голыми руками. Но наша группа сделала свое дело. Теперь  мы
точно знаем,  что  на этом  утесе ваша  база, что  именно  отсюда  готовится
вторжение,  о  котором говорится в предсказании таласского оракула. Теперь у
нас есть факты, которые мы сможем доложить своему руководству. И у нас  есть
ты, приятель. Ты парень хороший, но ничего не хочешь говорить. Придется тебя
допросить, хотя мне тебя  жалко. В гар