предусмотрел верно. Видите ли, старый ворчун  Рони  действительно  трудная
натура, но, если вы узнаете, как им управлять, он сделает невозможное. А я
знаю, как держать его в руках.
     - Рон! - сказал я серьезно и без предубеждения. -  Вы  правы.  Я  сам
возьмусь за это.
     Он подмигнул мне, смешно подняв одну бровь.
     - Насчет чего я прав, Лари? - спросил он.
     Это было поистине прекрасное мгновение! Он  научился  этому  давно  -
когда мечтал получить звание генерал-майора, еще до того, как  спутался  с
профсоюзами и тому подобными.  Вам  не  следует  слишком  сильно  доверять
подмигиванию  или  улыбке,  потому  что  улыбка  сходит,  подобно  ставням
пушечных амбразур на корабле адмирала Нельсона, а потом резко  ударит  вас
смертельным ядром.
     - Вы правы, - сказал я, - что Ники Де Сота получил промашку с ФБР,  а
я не прав, приведя его с собой в поисках поддержки.
     Да, конечно. Де Сота  говорил  об  озадачивающих  обстоятельствах,  и
болтовня Рона имела значение. Это выступало наружу: глаза его прищурились,
а  на  лице  застыл  стальной  взгляд  маршала,  который  разговаривает  с
человеком вне закона, не имеющим права покидать город.
     - Я думаю, - сказал он уверенно, - что вам необходимо рассказать  мне
все с самого начала и позволить самому принять решение.
     - Я не хотел причинить вам беспокойство...
     - Тут нет никаких хлопот, Лари,  -  возразил  он,  и  я  заметил  его
попытку поймать собственное отражение на французской двери.
     Что я мог сделать? Конечно же, только то, что надо.
     - Вы совершенно правы, Рон! - сказал я и начал прорабатывать детали.
     Это требовало времени: Рон не из тех, кто схватывает все с лету,  как
и Де Сота. Краем глаза я увидел, что он сердито уставился в пол и молчал.
     Ни на что не жаловался и Рон, пока я рассказывал историю. Я  объяснял
ему, что произошла ошибка, несмотря на то,  что  обнаруженный  в  Долилабе
человек являлся двойником Доминика, настолько похожи их  облики.  Затем  я
сделал небольшую паузу, когда Рон  дал  сигнал  для  следующего  бокала  и
вникал в сущность сказанного.
     - Этот другой парень выглядел точно таким же? - уточнил Рон.
     - Да-да, совершенно верно!
     - И у него были такие же отпечатки?
     - Вот именно, Рон!
     - Но, тем не менее, это был не Доминик?
     Я кивнул.
     - И к тому же, - настороженно подвел он итог, - как  я  могу  видеть,
это очевидная ошибка...
     Я восторженно кивнул головой, мельком взглянув на Доминика, и  слегка
подтолкнул его, чтобы он сделал то же самое.  Ники  это  не  устроило:  он
ничего не сказал, но взгляд его был леденяще холодным. Доминик Де Сота  не
радовал меня, но он просто не знал, как обращаться со старым Рони.
     Рон встал.
     - Лари! - сказал он. - Никни вы, без сомнения останетесь поужинать?
     Безусловно, время  перевалило  за  десять  вечера,  и  только  бывшие
киноактеры могут задерживаться до таких часов.
     - Не спешите, я пока накину одежду, хорошо? Если  вы  любите  музыку,
скажите Хираму, чтобы он включил стерео.
     И он пошел одеваться. Я  не  думал,  что  "не  спешить"  было  легкой
задачей.
     - Какого черта вы тянете? - спросил Лесото, как только  старик  вышел
за пределы слышимости.
     Я успокоил его:
     - Теперь его легко поймать на крючок! Вы не поняли, что я делал?
     - Кажется, нет.
     - Я заманивал его на вашу сторону, только и всего,  -  пояснил  я.  -
Видите ли. Рон - большой  либерал.  Непоколебим.  Раньше  он  находился  в
черных списках Голливуда за профсоюзную деятельность, но...
     Я умолк, потому что в комнату вернулся молодой негр.
     - Немного музыки и комплименты от хозяйки, -  прожурчал  он  и  снова
исчез.
     Из спрятанных динамиков не слишком громко раздалась  интеллектуальная
музыка. Я обрадовался: это уменьшало шансы, чтобы кто-нибудь подслушал наш
разговор.
     - Во всяком случае, ему повезло:  он  вложил  всю  прибыль  от  своих
фильмов в недвижимость штата Иллинойс и в результате разбогател.
     Доминик нахмурился:
     - Вы сказали, он либерал?
     - Да, Ники, но в его случае это в порядке вещей. Он богат!  Никто  не
боится богатых людей с розовыми  взглядами:  всем  и  так  ясно,  что  они
пальцем не пошевельнут против устоявшегося строя.
     - Зачем он нам в таком случае? - поинтересовался он.
     - Потому что, если Рон  заинтересуется  вами,  он  сможет  во  многом
помочь. Или есть другие предложения?
     Ники молча пожал плечами.
     Я покончил с  темой  и  не  назвал  еще  одной  причины,  по  которой
обратился именно к Рону никто не боялся  левизны  Рона,  никто  не  боялся
таких розовых - кто много говорит, но ничего не делает. Каким и был Рон.
     В комнате появились Рон и его жена.
     - А это, - галантно сказал Рон, - моя дорогая супруга, Джейн.
     - Очень приятно! -  произнесла  она  после  того,  как  Доминик  и  я
сказали, как рады познакомиться с ней.
     Затем она вместе с Роном повела нас в комнату для ужина.  Комната  не
была большой - большая рассчитана, как минимум, на двадцать человек, а эта
просто  огромна  и  могла  служить  столовой  для   всей   великой   армии
республики... Вокруг нарастал звук музыки.
     Я спросил Доминика через стол:
     - Как вам нравятся эти звуки?
     Он повертел головой, как все люди, впервые слышавшие стерео.
     - Это новая система, - пояснил  я.  -  Вслушайтесь  в  музыку,  какие
восхитительные звуки скрипки, с  одной  стороны,  и  мелодия  оркестра,  с
другой. Эта штука у Рона уже больше года!
     - Возможно, скоро это появится у каждого, - скромно сказал Рон. -  Но
пока таких стереопроигрывателей выпускается не так много,  а  Джейн  очень
любит музыку.
     Он улыбнулся жене, сидевшей в дальнем конце стола. Прежде чем завести
разговор, она позвала негра, чтобы разложить салат.
     -  Думаю,  мистеру  Де  Сота  нравится  подобная  музыка,  -   сладко
предположила она. - Не так ли? Вы явно получаете истинное  наслаждение  от
скрипичного концерта Бетховена...
     Но Доминик не принял игры.
     - Это то, что сейчас? - спросил он. - По правде говоря, это та  самая
музыка, под которую меня допрашивала шеф-агент Найла Христоф.
     У Рона упал с вилки салат.
     - Найла Христоф? Лари, почему ты не сказал мне,  что  здесь  замешана
она?
     - Я и не предполагал, что это так уж важно! - сказал я с  сокрушенным
видом. - Какая разница?
     - Разница? О Боже, Лари, я непременно займусь этим делом!
     - Больше она не причинит тебе зла! - сказала Джейн.
     - Я забочусь не об этом! Мне так хочется отплатить ей той же монетой!
Найла Христоф, - он повернулся к Доминику. - Это одна из самых  неприятных
агентов ФБР. Вы заметили, у нее не хватает больших пальцев?
     - Ну конечно! - ответил Доминик. - Я  еще  удивился,  как  это  могло
произойти...
     - Я расскажу, как это случилось, - сказал Рон.  -  Магазинная  кража,
потом - наркотики. Ее признали виновной  трижды  до  наступления  двадцати
одного года, а на третий раз  присудили  отсечение  больших  пальцев.  Она
заслужила это. Тогда она была студенткой и занималась  музыкой,  но  после
того как Найлу поймали на убийстве, ей пришлось изменить свои привычки.
     - И она ушла в ФБР? - спросил Доминик, то ли от удивления, то  ли  от
возмущения раскрыв глаза.
     - Она ушла в религию! - захохотал Рон. - И явилась  в  местный  офис,
предварительно забинтовав руки. Поговаривали, что она  родилась  заново  и
хотела пересажать всех торговцев травкой, переворошить  все  известные  ей
притоны... И уж,  поверьте  мне,  она  знала  их  немало.  Первый  год  ее
продержали сыщиком по мелким кражам, потом старый шеф бюро  -  Федерман  -
дал  спецзадание:  проникнуть  в  группу  профсоюзных   лидеров   Далласа.
Пятьдесят человек были приговорены, и в этом была ее заслуга!
     - Во всяком случае, Рон, - заметил я, -  довольно  впечатляет,  чтобы
кто-то подобный ей сделался шеф-агентом.
     - Потому что она уголовница! Черт возьми, Лари, откуда же  они  тогда
получают большинство своих новобранцев?
     - Нет! Я имел в виду другое: она женщина! - сказал я.
     - Да? - пробормотал Рон. - Ладно! - здесь он задумался.
     Я знал причину: Джейн являлась сторонницей равноправия женщин и всего
того, что понимала под этим.
     - Хорошо, - сказал он, - что теперь она неотъемлемая часть той шайки,
которая зовется ФБР. Когда-то подобные ей сфабриковали против  меня  дело.
Теперь такие же Руки-В-Перчатках и арабы объединились в одну компанию...
     Здесь его остановил Доминик. Я мог бы перебить Ники, ведь Рон говорил
то, что я и надеялся услышать. Но Доминик не ждал.
     - Что я и говорю! - закричал он. - С тех пор  как  арабы  и  Духовное
Могущество собрались вместе, время  течет  вспять.  Почему  они  разрешают
врываться полиции штата в частный бассейн  и  устраивать  облаву?  Каждый,
пойманный без купального костюма, получает пятидолларовый штраф.
     Рон забавно взметнул взгляд на свою жену.
     - Увидели бы нас пару лет назад в Голливуде,  а,  Джейни?  Мужчины  и
женщины (порой из самых высот!) купаются в одних лишь плавках, а иногда  и
более чем без...
     -  Сейчас,  Рони,  -  произнесла   она,   смутившись,   -   попробуем
сконцентрироваться на проблемах мистера Де Сота!
     Я с благодарностью сказал: "Спасибо!" - затем  повернулся  к  Рону  и
задал вопрос:
     - Что вы думаете об этом, Рон? Я считаю, что все это серьезно, хотя и
запутано. Я не надеялся, что вы рискнете...
     Он изобразил благородство.
     - Это очень серьезно! - продекламировал он. - И запутано...  Я  решил
помочь вам, Доминик!
     - Вы хотите помочь?! - воскликнул Де Сота.
     - Конечно! - добродушно проговорил  Рон.  -  Первым  делом  я  напишу
письмо в "Нью-Йорк таймс". Потом... минуточку... Как ты  думаешь,  Джейни?
Может быть попытаемся устроить  демонстрацию?  Пригласим  твоих  друзей  и
помаршируем перед штаб-квартирой ФБР в Чикаго?
     - Если ты хочешь этого, Рон, - сказала она. - Хотя многим из них пора
на тот свет, я не уверена, захотят ли они в тюрьму!
     Доминик засомневался.
     - Не знаю, пойдет ли кто-нибудь в тюрягу ради меня! - сказал он.
     - М-м-м-м! - размышлял Рон.  -  А  как  насчет  этого:  обратиться  с
петицией? Доминик возьмет щит с плакатом и складной стул, походит-побродит
где-нибудь и соберет подписи народа  под  требованием,  чтобы  ФБР...  Что
именно вы бы хотели от них? - спросил он.
     - Как раз этого я и не знаю! - сказал Ники. - Я хочу,  чтобы  с  меня
сняли обвинение!
     - Но они допрашивали, зверски избивали...
     - Да, это правда, но за это  их  не  обвинить:  у  них  есть  фото  и
отпечатки.
     Этот человек был чересчур  рассудительным  в  моем  понимании...  или
Рона.
     - Вы защищены от них! - сказал Рон. - Справедливость  восторжествует!
Все это хорошо, но не надо доходить до глупых крайностей. Они  по-прежнему
остались фашистами!
     Теперь было то, что надо, я закашлялся.
     - Когда вы сказали "фашисты", Рони, - уточнил я, - вы имели в виду...
     - Я имел в виду, что ФБР стало точной  копией  и  гестапо  и  КГБ,  -
произнес он.
     - Значит, вы против?
     Он приподнял брови.
     - Ах, Лари! - сказал он, помогая зажаривать себя как барана. -  Я  не
только против них, но и полагаю  что  каждый  истинный  американец  должен
противостоять им!
     - Вы подразумеваете сборы подписей и демонстрации?
     - Если этого будет достаточно! - смело заявил он. - Если же  нет,  то
любыми необходимыми средствами. Я думаю...
     Но Джейн не дала ему высказаться до конца.
     - Рон, дорогой! - нежно  проворчала  она.  -  Ты  задерживаешь  Сота.
Почему бы тебе не взять немного картошки и отпустить его?
     - Конечно, дорогая! - сказал Рон, и тема разговора изменилась.
     Но это уже было неважно! Как только мы покончили с основным блюдом, я
обнаружил, что одиннадцать часов  вечера,  и  начал  собирать  Де  Сота  в
обратный путь.
     - О нет, Рони! Не надо десерта! Нет, спасибо, даже кофе!  Вы  знаете,
Доминику рано утром на работу! Да, ужин был замечательным, спасибо вам!  И
огромное  спасибо  за  поддержку,  Рон...  и,  если  можно,  выведите  мою
машину!..
     - Вы ничего не забыли?  -  гостеприимно  спросила  Джейни,  отыскивая
взглядом шляпу или кейс.
     Я помотал головой.
     -  Я  получил  здесь  все,  что  желал!  -  заверил  я,  и  это  было
действительно так!
     Я подбросил Де Сота  до  междугородной  станции.  Он  протестовал  от
негодования, потому что поезд придет  через  час  или  около  того,  но  я
обратил его внимание, что уже поздно, а я не  предполагал  спасать  тупого
осла всю ночь. Было уже часа два ночи, когда я подъехал к  развилке  шоссе
Лейк-Шор и поставил машину в подземный гараж, быстро прошел через охрану и
зашел в лифт. Я думал о  Роне:  "Бедный  старик!"  Рон  не  сталкивался  с
современными политиками Америки. Он был немного чокнутым, сентиментальным,
как Франклин Д.Рузвельт или кто-то там  еще...  он  просто  не  знал,  что
делает.
     Я пытаюсь припомнить, что я никогда не был розовым, как  мой  дедуля.
Он придерживался своих идей даже тогда, когда приехал в Америку из России,
где был революционером и взломщиком банков. Когда там стало слишком жарко,
он приехал на остров Эллис - все так же  извлекая  выгоду  от  налетов  на
банки, но бросив революционные идеи. Так возникла  компания  "Дж.Дуглас  и
сыновья", платившая мне деньги на обучение  в  Йельском  университете.  Но
думал ли дед бросить рубли и удрать из страны  ни  с  чем,  кроме  как  со
множеством наполовину выпеченных идей, как его товарищ по кличке Ленин?  И
что меня могли выгнать из университета без хороших курсов политэкономии?
     Прямой как тетива, я вошел в большую квартиру на  пятнадцатом  этаже.
Свет не горел, но шторы были широко раскрыты, и  свет,  просачивающийся  с
улицы, достаточно освещал мой халат и узкую белую полоску  на  кровати.  Я
обнял рукой чаши грудей моей девочки и шепнул ей в ушко:
     - Найла, любимая!
     Как всегда, она проснулась легко и быстро. Ее голос даже  не  казался
хриплым, когда она спросила:
     - Как прошло дело?
     - Это, - сказал я, протягивая другую руку, - ты  решишь  сама,  когда
прослушаешь запись на проволочном магнитофоне.
     Она обернулась ко мне, прижалась к шее.
     - Ты проиграешь для меня запись?
     - Да, милая! Но сначала займемся другим делом, если не возражаешь,  я
сбегаю в ванну...
     Она ослабила объятия.
     - Не нужно! - сказала она. - Все это делается осторожно, и я вижу, ты
слишком готов!
     Так оно и было, после того, как скользнул под покрывало.  Недостающая
пара больших  пальцев  не  была  помехой  Найле  Христоф  в  постели,  или
где-нибудь еще...


     Было плохое время для восточной  Айовы.  После  наводнений  и  засухи
фермеры столкнулись с новым бедствием. От Маската на  протяжении  двадцати
миль и более небо на горизонте покрыто серо-зелеными тучами. Когда  облака
приблизились,  три  четверти  миллиона  акров  отборной  кукурузы  и   сои
оказались скрытыми плотным ковром саранчи. Саранча! Никто в  Айове  раньше
не видел ее. Когда стаи  саранчи  отправились  в  полет,  остались  только
коротко остриженные стебли.



           АВГУСТ, 21, 1983 г. ВРЕМЯ: 4.50 ДНЯ. НИКИ ДЕ СОТА

     Если вы кредитный маклер, у вас нет выходных. В воскресные дни, когда
освобождаются ваши клиенты, у вас появляется наилучший шанс найти источник
существования. Это был  прекрасный  день,  с  кудрявыми  белыми  облаками,
проплывающими  над  деревьями   лесопарка   Мехтаб-ибн-Баузи   и   пляжем,
сверкавшим, когда я проезжал мимо. Но в этот день  мне  не  до  купания  и
церкви. Нет времени посмотреть игру  юниоров  -  только  подсчет  платы  и
передача Торенс документа, на право  владения  собственностью.  Уже  почти
гость часов, а я даже не просмотрел воскресные газеты.  В  4.38  пополудни
около Елк-Гроув я успел купить газету  и,  когда  поезд  тронулся,  десять
минут  потратил  на  действительно  важные  новости,  знаете,  в   разделе
спортивных  известий  об  играх  юниоров,  о  преимуществе  Носков   перед
Бруклинскими Хитрецами. За месяц до окончания сезона юниоры провели десять
с половиной  встреч.  Ситуация  вовсе  не  невозможная,  нет.  Но  это  не
оправдывало  огромного  количества  времени,  затраченного   на   изучение
материала. Вскоре я перевернул раздел основных новостей.
     Конечно же, я помнил сумасшедшую поездку  в  Диксон.  Я  считал,  что
раньше беспокоился о своем собственном положении несерьезно.  Испугался  -
да! Но вам не поможет испуг, когда вы в лапах ФБР. Я не волновался, потому
что я не был в Долилабе  и  имел  множество  свидетелей.  Но  в  некотором
отношении хвастливое обещание Рона мне помочь начинало тревожить.  Я  ждал
телефонные  звонки,  когда  несколько  радиорепортеров  из  Голубой   сети
Эн-Би-Си или еще откуда-нибудь зададут мне вопрос, что я думаю  по  поводу
демонстрации в Чикаго?
     Хорошо, звонков не было. Не было также и демонстрации  -  наконец,  в
этот день не было того, что обычно заполняло первую пару страниц "Трибюн".
Она печатала большую статью  о  президенте  Доли,  посетившем  Чикаго  для
основания  новой  библиотеки.  Маленькая  колонка  ниже   рассказывала   о
возобновлении боев между Литвой и Россией. Лига Наций обвиняла в  агрессии
русских. Была также статья о чудовищно громком и пронзительном шуме в небе
поблизости Олд Орчард. ВВС категорически заявляют, что ничего не  знают  о
его причинах. И когда мы уже приближались к петле, на седьмой  странице  я
увидел заголовок:

                   АРЕСТОВАН БЫВШИЙ КИНОАКТЕР. ПРОТИВ
                   НЕГО ВЫДВИНУТО ОБВИНЕНИЕ В КЛЕВЕТЕ
                   НА СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ АМЕРИКИ И ФБР.

     Так был свален старый Рон.
     И не только он... Потом, когда я  внимательнее  перечитал  статью,  я
понял, что Рейгана  обвиняли  в  том,  что  он  обозвал  ФБР  "фашистами",
заявлял, что гражданский долг американцев - "противостоять" им как  раз  в
тех вещах, о которых он говорил в моем присутствии.
     За столом нас было только четверо. Я не думаю, чтобы Рон подкапывался
под себя или это сделала его жена. Я уверен, что и я не делал этого.
     К этому приложил руку мой таинственный приятель Лари Дуглас.
     Он умышленно привез меня туда.  Нет,  это  началось  еще  раньше.  Он
отыскал меня и сделал признательным. Потом взял с  собой,  чтобы  устроить
неприятности старому Рону  Рейгану.  Зачем?  Я  не  догадывался  об  этом.
Безусловно, Лари Дуглас был для меня плохой новостью.
     "ХХ век, лтд" ожидался ровно в шесть  часов  вечера.  Именно  так!  Я
встречал его множество раз. Сейчас приехал  почти  последним,  потому  что
около Рандольфа заревели сирены и я остановился, когда шесть  машин  вдруг
перекрыли дорогу. Сердце мгновенно подкатило к горлу.
     Они приехали не за мной и не за кем-то еще. Они выполняли обязанности
телохранителей знаменитостей и  богачей  -  охраняли  лимузин  серебряного
покрытия на расстоянии длины футбольного поля.
     Араб - несомненно. Большой Араб! Я даже подумал, что это мог быть сам
Мехтаб-ибн-Баузи, хотя едва ли он появлялся на публике. Нет, это  был  его
перворожденный сын, Фэйсал-ибн-Мехтаб.  Фэйсала  легко  узнать  по  рубину
величиной с яйцо, который он носит  на  шее,  и  по  шестерке  твердоносых
телохранителей, всегда  бодрствующих.  Между  телохранителями  и  Фэйсалом
беспокойно сновали городские полицейские. Они сдерживали любопытных зевак,
пока Фэйсал в белоснежной мантии и феске, не пройдет по  алому  бархатному
ковру в новый огромный сверхтуалет. Он участвовал в официальной  церемонии
открытия. Это поднимало настроение. В конце концов, он владел их  обширной
сетью.  Почтительно  отводя  глаза,   радиорепортеры   бережно   подносили
микрофоны к августейшим губам, засверкали фотовспышки  камер,  сидевшие  в
грузовике  музыканты  заиграл