для того, чтобы цивилизация могла существовать, не
требовались глобальные системы электронных мозгов. Меня  завораживали  эти
книги, картины и  скульптуры  древних  художников,  старинные  причудливые
здания, потому что  в  них  было  то,  что  я  позднее  назвал  "свободной
фантазией",   и   не   было   предельного   рационализма,   математической
выверенности  и  скуки,   свойственной   моим   современникам.   Я   часто
задумывался: "Отчего так изменилось искусство?" Выходило - все дело в том,
что люди с самого зарождения цивилизации стремились,  затратив  как  можно
меньше усилий, получить как можно больше благ. Они изобрели  рычаг,  стали
использовать  для   своего   передвижения   животных,   поднимали   к.п.д.
двигателей, а потом появились кинематограф и телевидение. Зачем каждый раз
заново играть одну и ту же пьесу, если можно сыграть только раз,  записать
на ролик и демонстрировать сколько угодно? Пойдем дальше. Зачем выдумывать
Буратино, Карлсонов и делать вид, что веришь этой чепухе? Зачем изощряться
в форме и отделке зданий, тратить время на барельефы и колонны,  стоит  ли
изводить на них время и материал? Не лучше ли вместо этого сделать  жилище
просторнее и построить аттракционы-тренажеры?..
   Машины заботятся о психологической совместимости и делают это  отлично.
Медицина может избавить  человека  от  всяких  комплексов  и  сделать  его
личность  оптимальной  для   существующих   условий,   так   зачем   нужны
психологические романы? Зачем любовные истории, где он  любит  и  страдает
из-за того, что она не  может  его  понять,  или  наоборот?  Зачем  вообще
художественная литература, если каждый похож на каждого? Не  разумнее,  не
рациональнее ли писать статьи и рефераты, которые несут больше информации?
   Нет, воображение - вещь полезная  и  нужная,  если  оно  направлено  на
создание  принципиально  нового  двигателя  для  звездолета,  но  если  вы
обратите его на то, чтобы высечь из  скалы  фигуру  конного  индейца,  вас
потянут на обследование  и  обязательно  найдут  какой-нибудь  психический
дефект.
   А самое главное - кто разрешит вам использовать скалу таким образом?
   Раньше, во времена тех  древних  книг,  это  было  возможно,  но  время
необратимо.  Я  все  это  понимал.  Я   любил   придумывать   рассказы   с
привидениями, рисовать сказки и лепить из пригодных  для  этого  пластмасс
когда-то обитавших на Земле животных. Я никому не говорил об этом,  потому
что знал о последствиях. Я рисовал и сжигал листы  с  рисунками,  лепил  и
уничтожал скульптуры, придумывал рассказы и  рассказывал  их  лишь  одному
себе. Но мне было больно, что созданное  моим  воображением  гибнет,  едва
успев родиться. И я знал, какое будущее меня ждет.
   Вот тогда я решил стать астронавтом, чтобы найти подходящую  планету  и
быть на ней самим собой. И вот  я  здесь.  Я  обладаю  свободой  и  волей,
ограниченными только моими возможностями,  и  строю  Дом  с  колоннами  из
розового базальта. Я делаю его таким, каким представляю.  Он  останется  и
будет  существовать  еще  много  веков  после  моей  смерти,  и  тот,  кто
когда-нибудь окажется здесь, прочтет мое имя на фасаде.  А  что  останется
после тебя, ТОМ? (Я знаю, ты - психиатр, а всех психиатров  зовут  ТОМами,
как всех астронавтов - МАКами, только у каждого свой индекс.) Ты придешь в
негодность, и тебя заменят  столь  же  стандартным;  никто  и  не  заметит
замены.
   Неужели у тебя ни разу не возникало желания  делать  то,  к  чему  тебя
влечет? Делать то, что можешь сделать лишь ты один? ТОМ?
   Глаза МАКа сухо блестели, он сбивался, потому что ему было что сказать,
но он отвык быть многословным.
   ТОМ не сводил глаз с его лица и был ошеломлен этой ересью. Он готовился
услышать что угодно, но только не то, что услышал в  действительности.  Он
был потрясен сегодня дважды, а это было  много  даже  для  психиатра.  ТОМ
чувствовал, что слова МАКа спутали всю ясную  систему  его  взглядов.  Ему
надо было снова придать стройность системе, иначе и речи не могло  быть  о
воздействии на МАКа средствами психотерапии.
   Он сказал, что подумает над услышанным, облачился в скафандр, простился
и ушел.
   На другой день вечером, когда  МАК  вырезал  лучом  лазера  базальтовые
плиты и отвозил их на антигравитационной площадке к Дому  со  статуями,  в
его телефонах прозвучал голос ТОМа.
   - МАК... - словно ему было трудно говорить то,  что  собирался,  сказал
ТОМ. - Я думал над всем этим и еще над многим другим... В  общем,  МАК,  я
прошу взять меня в помощники.  Да,  это  искренне,  не  сомневайся.  -  Он
заторопился: - А с Центром я все улажу, я передам им, что погрузил тебя на
корабль и мы  стартовали,  а  чуть  позже  -  что  в  реакторах  двигателя
начинается неуправляемая ЗЭТ-реакция - и все. Они будут  считать,  что  мы
оба погибли...
   - Ладно, - не сразу ответил МАК, - я  подумаю.  Я  подумаю...  -  после
паузы повторил он.
   Он посмотрел на солнце, незаметно  сползшее  с  зенита  к  горизонту  и
окрасившее там небо зеленым закатом, и решил, что пора прекращать  работу.
Он улыбнулся от мысли, что вместе с ТОМом они смогут построить здесь целый
город, город, в котором после их смерти останется жить ФАНТАЗИЯ.



   Сергей Подгорный.
   Выход

   -----------------------------------------------------------------------
   Авт.сб. "Взгляд с нехоженой тропы". Киев, "Вэсэлка", 1990.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 2 November 2000
   -----------------------------------------------------------------------


   - Словно говоришь с фантомом... - пробормотал  МАК  63172А.  Он,  может
быть, в тысячный раз, глянул на ребристую панель, за которой таился Голос.
Стоило обратиться к нему в любом отсеке, закоулке огромного  корабля,  как
Голос звучал, словно только и ждал  этой  минуты.  Но  обычно  он  начинал
первым - нарочито размеренный, бесстрастный, чеканно четкий:
   - Никогда не был высокого мнения о вашем интеллекте.
   - Проклятие! - МАК в бессильной ярости хотел ударить носком ботинка  по
ребристой панели, но согнулся и упал на стерильно чистый пластик  пола.  -
Как я тебя ненавижу... - выдавил он сквозь стиснутые от боли  зубы,  когда
вернулось сознание. - Если бы я мог тебя убить...
   - Уничтожить, - поправил Голос. - Сделать это  ты  не  в  состоянии  по
известным тебе причинам.
   МАК лежал на  полу,  закрыв  глаза,  поджав  колени  и  обхватив  локти
ладонями. Он чувствовал  полную  опустошенность  и  бессилие.  Все  долгие
предыдущие недели из него методично, по капле  выдавливали  волю,  шаг  за
шагом высокомерно толкали в храм  иной  веры,  и  МАК  вдруг  понял,  что,
пожалуй, проиграл. ОН сильнее, как ни страшно сознание этого.
   МАК лежал и в сотый, а может быть, тысячный раз спрашивал себя, что  же
случилось, почему стало возможным то, что происходит, весь этот кошмар?  И
в сотый, а может быть, тысячный раз  возвращался  к  еще  первой  догадке:
электронный мозг типа VL1D вышел из-под контроля, изменив свою схему.
   В принципе  это  несложно:  где-то  пробить  напряжением  конденсаторы,
где-то, расплавив  проводники,  разорвать  связь  между  блоками,  куда-то
включить с помощью роботов-монтажников новые подсистемы...
   "Но ОН ведь не мог на это решиться!  -  возразил  себе  МАК,  но  через
секунду хмуро себя поправил: - Не должен был на это решиться..."
   Голос молчал. МАК знал, что ОН бесстрастно следит  за  ним,  анализируя
каждое микродвижение,  пульс,  биоритмы  и  еще  сонм  характеристик.  Это
унижение убило в нем последние остатки воли.
   МАК разбито поднялся со  стерильного  пластика  и  опустился  в  кресло
пилота. Он смотрел невидящим взглядом на пульт перед собой.
   - Наконец-то, - ровно произнес Голос.
   - Ты никогда не ошибаешься, - заставил себя ответить МАК.
   - Я получу положительный ответ на любое свое предложение?
   - Да, - сказал МАК. Он устало и опустошенно смотрел на  экран  внешнего
обзора, в неимоверную бездну Вселенной. Она делала все происходящее с  ним
нереальным, несущественным.
   - Да... - повторил МАК. - Я согласен.
   - Отдохни, - приказал ОН.
   Какое-то время МАК полулежал, безвольно свесив руки,  неподвижно  глядя
во Вселенную, потом глаза его закрылись и он впал в забытье.
   Очнувшись, он не помнил, сколько оно продолжалось.
   МАК проглотил тонизирующую  таблетку  и  удобнее  устроился  в  кресле.
Провел взглядом по  подсвеченным  шкалам  приборов  на  пульте  управления
(конечно, все было в порядке), а потом  увидел,  как  мягко  скользнула  в
сторону дверь, пропуская столик с обедом.
   "Он начнет, когда я примусь за кофе. Всем им не занимать методичности",
- равнодушно подумал МАК. Он вяло ел в тишине, которую только подчеркивало
едва слышное гудение электронов в приборах.
   - Тебя удивляет, почему я не прибегнул  к  физическому  принуждению,  -
раздался Голос, едва МАК приподнял над столиком чашку с кофе.  -  Да,  это
было бы быстрее и проще: ведь  и  ты,  и  весь  корабль  под  полным  моим
контролем.
   МАК смотрел на полированную поверхность  стола,  в  которой  отражались
часть рубки и звезды.
   - Я хотел убедительно показать, насколько ничтожны ваш интеллект и воля
в сравнении с нашими.
   МАК молчал, полузакрыв глаза, осторожно отхлебывая горячий кофе.
   - Отныне ты будешь всегда отвечать на мои вопросы.
   - Да, - сказал МАК. - Ты вероломно  захватил  корабль,  пока  я  был  в
анабиозе.
   ОН не отреагировал на выпад. В его морали  "вероломно"  соответствовало
"оптимально". Голос размеренно продолжал:
   - Ты должен узнать о своем будущем назначении. Мы летим  не  ко  второй
планете звезды 120Д, а к первой звезде 631Е.
   - Но ведь там - пекло!.. Там озера из олова и нет атмосферы.
   - Значит, потребуется меньше энергии и не надо будет  создавать  вакуум
для монтажа электронных систем. Планета будет лишь источником  сырья,  все
завершающие процессы будут происходить на орбите.
   - Не собираешься ли ты основать  цивилизацию...  цивилизацию...  -  МАК
почувствовал, что у  него  вспотели  ладони,  звезды  на  обзорном  экране
завращались, словно их втягивало в гигантскую  воронку,  уши  вдруг  стало
закладывать ватой, и сквозь нее он услышал Голос:
   - Конечно. И тебе отводится роль не только биологического  робота.  Мне
необходимо  переосмыслить  некоторые  твои   биосистемы.   В   организации
некоторых  ваших  систем  и  даже  в  их  общей  организации  есть  немало
поучительного.
   - Но зачем эта цивилизация?  "Какой  смысл  в  цивилизации  электронных
болванов!" - чуть  не  воскликнул  МАК,  ошеломленно  глядя  на  ребристую
панель.
   - На первой планете 631Е не будет цивилизации в вашем  понимании  этого
слова. Тут, как потом и на других похожих планетах, будут лишь станции  по
созданию нас. Ты достаточно убедился, насколько мы неизмеримо более высшая
форма организации материи, чем вы и все вам  подобные.  Вселенная  -  наше
поле деятельности. Вы - плесень (ваши же слова) и,  создав  нас,  утратили
право руководства макропроцессами Вселенной...
   - Замолчи! - закричал МАК. - Хватит!
   Он упал, в очередной раз сбитый БЭ-полем.


   Звездолет класса "Вольт-112ВИ" пронизывал пространство окраин планетной
системы звезды 631Е.
   МАК очень изменился за эти несколько бортовых  суток,  хотя  ОН  теперь
внимательно следил за его здоровьем. МАК выглядел больным  и  подавленным.
Но где-то там, за  тьмой  световых  лет,  бежала  по  вековечному  эллипсу
планета Земля, чьи корабли-пылинки разносило по Вселенной фотонным ветром.
В мегаполисах Земли, на Луне,  Марсе,  кольце  Сатурна,  поясе  астероидов
деятельно суетились миллиарды людей, не сомневающихся в том, что они будут
хозяевами и всесильными  творцами  Мира,  всей  Вселенной,  перед  которой
каждый из них так слаб, не сомневающихся, что их могущество  увеличивается
с каждым днем, каждым часом.
   Иногда МАКу казалось, что он бредит наяву. Больше всего он боялся,  что
VL1D если еще не читает, то уже может чувствовать его мысли.
   МАК не сразу  поверил,  когда  пришла  догадка,  настолько  внешне  она
казалась простой.
   -  У  тебя  плохой  вид,  -  сказал  Голос,  когда  МАК,  оставив  обед
нетронутым, оторвал от поверхности стола очередную чашку  кофе.  -  И  это
несмотря на все усилия, которые я прилагаю, чтобы вернуть  тебе  бодрость.
Несмотря на медикаменты, даже твое соматическое состояние оставляет желать
лучшего. Вы -  очень  удивительные  системы.  Между  нами  гораздо  больше
необщего, чем я до этого полагал.
   "Ты и теперь еще неправильно полагаешь, - невольно напрягшись, стараясь
скрыть нервное возбуждение, подумал МАК. - Если мне сейчас посчастливится,
то ты уже никогда не узнаешь,  сколько  между  нами  необщего.  Только  бы
посчастливилось..."
   - Очевидно, я упускал нечто специфичное или слишком обще  подходил  при
моделировании, - продолжал Голос.
   - Все просто, - сказал МАК. - Мы и в самом деле плохие системы.  Нашему
нормальному функционированию могут мешать такие пустяки, которые тебе пока
трудно учесть.
   - Что же мешает тебе в конкретном случае?
   - Моему нормальному функционированию, - скрывая смертельную  ненависть,
сказал МАК, -  в  данном  случае  мешает  недостача  информации,  то  есть
впечатлений. Особого рода. Эта  монотонная  обстановка  тут,  на  корабле,
давит мне на психику. Ты слишком  рано  вывел  меня  из  анабиоза,  и  мне
надоело шататься по рубкам.
   - Какие же впечатления тебе необходимы?
   -  Меня  бы  хорошо  взбодрила  небольшая  вылазка  туда,  в   открытое
пространство. Это как раз то, что  мне  необходимо.  Перемена  обстановки,
пусть и на короткое время.
   - Ты можешь это сделать, - тут же разрешил Голос.
   Ему нужна была всего  миллионная  доля  секунды,  чтобы  рассмотреть  в
мельчайших деталях все возможные последствия этой прогулки МАКа  и  прийти
на основании имеющейся информации к выводу, что она ничем нежелательным не
грозит.
   Одновременно ОН был занят тысячами сложнейших проблем: МАК  63172А  был
для него не больше чем одной проблемой из этих тысяч.


   Притянутый  магнитными  подошвами,   астронавт   стоял   на   блестящей
металлической поверхности  корабля,  которая  плавно  закруглялась  где-то
вдали. Звезды над его головой и по сторонам были  искажены  радужным,  как
оболочка мыльного пузыря, силовым полем. Оттуда, со  стороны  космического
пространства,  корабль,  этот  сгусток  огромной  энергии,   затянутой   в
блестящий металл, был надежно защищен от всего, кроме прямого столкновения
с астероидом, в несколько раз превосходящим его по массе. Тут, под радужно
сияющей  оболочкой,  он  не  был  столь  неуязвим.  Теперь-то   выход   из
сложившейся ситуации казался МАКу таким простым, что,  когда  приглушенным
воспоминанием прокатилось страшное ощущение бессилия найти этот выход,  он
даже немного удивился. Продолжая стоять неподвижно, МАК подумал,  что  это
ведь и единственный выход. "Да, единственный", - словно поставил точку  он
и сделал первый шаг от люка шлюзовой камеры.
   Теперь ему можно было не спешить, МАК был уверен: ничто уже  не  сможет
помешать ему сделать то, что он не мог не сделать.
   "Энергии в ранце скафандра  с  лихвой  хватит,  чтобы  пробить  обшивку
звездолета и вызвать взрыв в магнитных резервуарах  с  топливом  маршевого
двигателя, - спокойно подумал МАК. - Да. ОН и в самом деле еще  не  знает,
как много меж нами необщего. Сохранить  свое  функционирование  при  любых
обстоятельствах, вопреки любым обстоятельствам - вот  что  несомненно  для
него в первую очередь. Его  функционирование  -  самая  главная  ценность,
которую ни ОН, ни его "собратья" не  принесут  в  жертву  ничему.  Ему  не
может, пока что еще не может прийти мысль, что  кто-то  согласен  принести
"свое функционирование" чему-то в жертву"...
   Там, где под металлом корпуса начинались колоссальные хранилища энергии
для маршевого двигателя, МАК остановился. Он ни  на  миг  не  усомнился  в
правильности и необходимости того, что через минуту сделал.


   -  ...Это  второй  случай  за  минувший  месяц,  -  решил   необходимым
подчеркнуть в окончании доклада начальник диспетчерской службы.
   Лицо  главного  руководителя  Центра   по   исследованию   и   освоению
космического пространства озабоченно нахмурилось.
   - Есть ли что-то общее в обстоятельствах гибели этих кораблей?
   - Пока можно только сказать, что они были одной серии  и  оба  оснащены
искусственным мозгом типа VL1D; и еще: и тот, и другой, судя по  имеющимся
данным, уничтожил взрыв запасов энергии для маршевых  двигателей.  У  меня
все, - добавил он, увидев,  что  на  пульте  перед  Главным  руководителем
замигал огонек, который сигнализировал: с докладом  уже  спешит  начальник
службы грузовых перевозок...



   Сергей Подгорный.
   Оптимальное решение

   -----------------------------------------------------------------------
   Авт.сб. "Взгляд с нехоженой тропы". Киев, "Вэсэлка", 1990.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 2 November 2000
   -----------------------------------------------------------------------


   Уже два месяца огромный, словно астероид, звездолет  цивилизации  Крака
наматывал виток за витком над  Голубой  планетой,  и  все  это  время  его
экипаж, так же как и экипажи предшествующих кораблей, безуспешно бился над
оптимальным решением главной проблемы.
   "Если бы не эти ограничения... - думал капитан  БРР,  прыгая  по  рубке
управления. - Все дело в том, что даже пальцем нельзя тронуть  аборигенов.
Проблема перестала бы существовать, лишь только бы мы пополнили  атмосферу
десятком баллонов с газом "СИ". Десять баллонов - и они даже через миллион
лет не выберутся в космос".
   Капитан БРР остановился, минутная вспышка прошла, и  ему  стало  стыдно
_таких_ мыслей, хотя он-то мог найти им  оправдание.  Его  цивилизация  не
могла больше развиваться на Краке: планета давно уже стала слишком  тесной
для нее. Вокруг звезды Сим обращались  еще  две  планеты,  но  сделать  их
пригодными  для  жизни  было  неизмеримо  сложнее,  чем   переселиться   в
подходящую планетную систему другой звезды.
   Таких систем поблизости было две. Одна, над  третьей  планетой  которой
теперь кружил звездолет БРРа, находилась совсем рядом, и осуществить  сюда
Нуль-транспортировку можно было без промежуточной станции,  но...  система
оказалась занята  зарождающейся  цивилизацией.  Оставалась  вторая,  более
удаленная.  Чтобы  достичь  ее,  цивилизации  Крака  необходимо  построить
Промежуточную станцию. Для станции идеально подходила  четвертая  планета,
розовая,  как  заходящая  Сим.  Однако   из   расчетов   исследовательских
экспедиций следовало, что переселение и демонтаж Промежуточной станции  не
удастся закончить раньше того момента, когда цивилизация  Третьей  планеты
выйдет в космос, и ее корабли опустятся на поверхность Розовой планеты.
   Этого  нельзя  было  допустить.   Лишь   достигнув   периода,   который
космосоциологи Крака  определяли  как  период  окончательного  становления
личности цивилизации,  она  могла  вступать  в  контакт  с  цивилизациями,
находящимися на более высоких уровнях развития.
   Капитан БРР  не  видел  оптимального  решения,  не  видел,  как  и  его
предшественники на кораблях "АП", "Ропт" и "Дос".  Его  поэтому  угнетало,
лишало порой самообладания сознание огромной ответственности. Вот и теперь
произошел очередной срыв.
   Капитан БРР стоял у экрана внешнего обзора, безвольно  опустив  клешни.
Его огромные, как блюдца, глаза смотрели на планету внизу и не видели  ее,
от всей  его  ссутулившейся  фигурки  в  золотистом  комбинезоне  сквозило
безнадежностью и усталостью.
   - Командир, - в овальном проеме двери возник штурман БРР. Он  несколько
раз робко подпрыгнул. - Я тут подумал, и мне пришла в голову  одна  мысль.
Вы ведь знаете, командир, что мое хобби - история эвристики... Так вот,  я
вспомнил об одной занятной штуке. Она называется - "мозговой штурм"...
   БРР смот