я для них живу и буду жить,  а не для тех, кто гасит жизнь в себе
чувственной страстью и душу держит на нуле".
     Кирпичников вышел на двор,  ухватил бревно и зашвырнул его в лог, как
палку. Потом заскрипел зубами, застонал, вонзил топор в порог и улыбнулся.
На дворе стояло одно дерево -  лоза. Кирпичников подошел, обнял дерево - и
их закачало обоих ночным ветром.


                                  * * *

     Когда  ели  утром  жареный картофель,  Фаддей Кириллович вдруг бросил
есть и встал, веселый, полный надежды и хищной радости.
     - Эх, земля! Не будь мне домом - несись кораблем небес!
     В  сметном  исступлении крикнул Попов  эти  неожиданные слова  и  сам
оторопел.
     - Кирпичников!  -  обратился Фаддей Кириллович,  -  скажи:  ты  вошь,
ублюдок или -  мореплаватель? Ответь, обыватель, на корабле мы или в хате?
Ага,  на  корабле -  тогда держи руль  свинцовыми руками,  и  не  плачь на
завалинке! Замолчи, сверчок! Мне известен курс и местоположение... Жуй и -
на вахту!..
     Кирпичников  молчал.   Попов   болел   малярией,   бормотал  во   сне
несбыточное,  днем лютая злость в нем мгновенно переходила в смех.  Работа
головы высасывала из  него  всю  кровь,  и  его  истощенное тело  вышло из
равновесия и легко колебалось настроениями.  Кирпичников это знал и смутно
беспокоился за него.
     Одиночество,  затерянность в несчетных полях и устремленность к одной
цели еще  более расшатало душевный порядок Попова,  и  с  ним  было тяжело
работать.  У Фаддея Кирилловича явилась еще страшная и неутомимая тоска по
матери,  хотя  она  умерла пятнадцать лет  назад.  Он  ходил  по  комнате,
вспоминал ее обувь в  гробу,  запах подола и  молока,  нежность глаз и всю
милую детскую родину ее  тела...  Кирпичников догадывался,  что это особая
болезнь Попова, но поделать ничего не мог и молчал.
     Так  прошел месяц  или  два.  Фаддей Кириллович работал все  меньше и
меньше, наконец, 25 января он совсем не поднялся утром и только сказал:
     - Кирпичников! Вычисти хату и убирайся вон - я задумался!
     Устроив домашние дела, Кирпичников вышел.
     Степь пылила снегом - шла вьюга.
     Кирпичников спустился в овраг и закрыл люк над шахтой,  где Попов уже
начал  делать установку приборов.  Вьюга свирепела -  и  на  дворе от  нее
шевелился инвентарь.  Деваться было некуда,  и Кирпичников залез на тесный
захламленный  чердак.   Снег  свиристел  и  метался  по  крыше,   и  вдруг
Кирпичникову послышалась тихая,  странная,  грустная  музыка,  которую  он
слышал  где-то  очень  давно.  Отвлеченное  плачущее  чувство  томилось  и
разрасталось от  музыки до гибели человека.  И  будто эта растущая тоска и
воспоминания были  единственным утешением человека.  Кирпичников прилег  и
занемог от этого нового робкого чувства,  которого в  нем никогда не было.
Он  забыл  про  стужу  и,  дрожа,  нечаянно заснул.  Музыка продолжалась и
переходила в  сновидение.  Кирпичников почувствовал вдруг холодную тяжелую
медленную  волну,   и  в  нем  начало  закатываться  сознание,   борясь  и
пробуждаясь, уставая от ужаса и собственной тесноты.
     Проснулся Кирпичников сразу,  будто кто ему крикнул на  ухо или земля
на что наткнулась и  вдруг застопорила.  Кирпичников вскочил,  стукнулся о
крышу  и  спустился во  двор.  Буран  тряс  землю,  и,  когда он  разрывал
атмосферу и  показывал горизонт,  были видны голые почерневшие поля.  Снег
сдувало в овраги и в глухие долины.  Тут Кирпичников заметил,  что дверь в
хату открыта и  туда мело снегом.  Когда он  вошел в  комнату,  то заметил
бугор снега,  и  прямо на  нем,  а  не  на  кровати,  лежал мертвый Фаддей
Кириллович Попов  -  бородой  кверху,  в  знакомой жилетке,  прильнувшей к
старому телу, с печальным пространством на белом лбу. Снег его заметал все
глубже, и ноги уже укрыло совсем.
     Кирпичников, в полном спокойствии, схватил его под мышки и потащил на
кровать.  У Фаддея Кирилловича отвалилась нижняя губа, и он сам повернулся
на  бок  на  кровати и  поник  головой,  ища  места ближе к  центру земли.
Кирпичников затворил дверь и  разгреб снег  на  полу.  Он  нашел пузырек с
недопитым розовым ядом.  Кирпичников вылил остаток яда на  снег -  и  снег
зашипел, исчез газом, и яд начал проедать пол.
     На  столе,  утвержденная чернильницей,  лежала неоконченная рукопись:
"Решение просто - электромагнитное русло..."


                                  * * *

     - Вы коммунист, товарищ Кирпичников? - спросил председатель окружного
исполкома.
     - Кандидат.
     - Все равно.  Расскажите,  как это случилось?  Вы понимаете,  что это
очень скверная история -  не потому,  что придется отвечать, а потому, что
погиб очень ценный и редкий человек. Записки никакой не нашли?
     - Нет.
     - Ну, рассказывайте.
     Кирпичников рассказал.  В  кабинете сидели,  кроме председателя,  еще
секретарь комитета партии и уполномоченный ГПУ.
     Кирпичникова слушали внимательно.  Он рассказал все,  даже содержание
неоконченной рукописи,  вьюгу,  распахнутую дверь и  странный косой наклон
головы Попова,  какого не  бывает у  живого.  И  еще,  что Попов не  очень
отличался от живого, как будто смерть обыкновенна для него, как и жизнь.
     Кирпичников кончил.
     - Замечательная  история!   -  сказал  секретарь  парткома.  -  Попов
несомненный упадочник. Совершенно разложившийся субъект. В нем действовал,
конечно, гений, но эпоха, родившая Попова, обрекла его на раннюю гибель, и
гений  его  не  нашел себе  практического приложения.  Растрепанные нервы,
декадентская душа,  метафизическая философия - все это жило в противоречии
с научным гением Попова, и вот - какой конец.
     - Да,  -  сказал председатель исполкома.  -  Прямо  агитация фактами.
Наука могущественна,  а  носители ее -  выродки и ублюдки.  Действительно,
срочно необходимы свежие люди с твердой внутренней установкой...
     - А ты только сейчас в этом убедился? - спросил уполномоченный ГПУ. -
Чудород ты,  брат! Наше дело, по-моему, теперь оформить следствие и затем,
если  не  будет  ничего  противоречить словам Кирпичникова,  назначить его
хранителем научной базы Попова.  Ну, надо немножко Кирпичникову платить за
это.  Ты,  -  обратился он  к  председателю,  -  из  местного бюджета  это
устроишь!   Затем,   надо  сообщить  в   тот  научный  институт,   который
командировал сюда  Попова,  чтобы выслали другого ученого для  продолжения
дела...  А  сохранить все  надо в  целости!  Я  пошлю сотрудника составить
опись.  Ведь там есть ценные приборы, рукописи Попова, кой-какой инвентарь
и имущество...
     - Верно,  -  сказал председатель. - Давайте на этом кончим. Я проведу
все дело через президиум, и тогда зафиксируем наше постановление.
     Через неделю закончили следствие,  труп Попова отправили в Москву,  а
Кирпичникова назначили  сторожем  в  научную  усадьбу  Попова,  с  окладом
жалования пятнадцать рублей в месяц.
     Кирпичникову вручили копию описи, и он остался один.
     Начиналась  ранняя   заунывная  весна   -   время   инерции  зимы   и
мужественного напора солнца.
     Заместитель  Попова  никак  не  ехал.  Кирпичников  усердно  читал  и
перечитывал книги  и  рукописи Попова,  рассматривал приборы,  построенные
здесь же  самим Поповым,  -  и  перед ним  открывался могучий мир  знания,
власти и  жажды неутомимой жестокой жизни.  Кирпичников начал ощущать вкус
жизни и  увидел ее дикую пучину,  где скрыто удовлетворение всех желаний и
находятся конечные пункты всех целей.
     "Эх,  хорошо!  - думал Кирпичников. - Зря умер Попов: сам это писал и
сам же не понимал. А стоит только понять - и всякому захочется жить..."
     Наступило лето.  Шло одно и  то  же.  Новый ученый на место Попова не
приезжал.  Кирпичников  начал  переписывать  рукописи  Фаддея  Кирилловича
начисто, не зная сам для чего, - но так лучше ему понималось.
     Наконец  в  июле  приехали  двое  московских  ученых  и  забрали  все
наследство Попова - и рукописи, и аппараты.
     Кирпичников вернулся работать в  черепичную мастерскую,  и все кругом
для него затихло.  Но открывшееся ему чудо человеческой головы сбило его с
такта жизни.  Он  увидел,  что существует вещь,  посредством которой можно
преобразовать и звездный путь,  и собственное беспокойное сердце -  и дать
всем хлеб в рот,  счастье в грудь и мудрость в мозг. И вся жизнь предстала
ему как каменное сопротивление его лучшему желанию,  но  он знал,  что это
сопротивление может стать полем его  победы,  если воспитать в  себе жажду
знания, как кровную страсть.
     Кирпичников  пошел  к  председателю исполкома  и  заявил,  что  хочет
учиться - пусть его отправят на рабфак.
     - По следам Попова,  сударь,  желаете идти?  Что же,  путь приличный,
валяйте! - и дал ему записку, куда следовало ее дать.
     Через неделю Кирпичников шел в  областной город -  полтораста верст -
на рабфак.
     Стоял август.  Поля шумели земледельцами,  пылили стада по  большаку,
изумительное молодое солнце улыбалось разродившейся измученной земле.
     Рыба  играла  на  речных плесах,  деревья чуть-чуть  трогались желтой
сединой,  земля лежала голубым пространством в ту страну и в тот век, куда
шел Кирпичников, где его ждало время, роскошное, как песнь.


                                  * * *

     Прошло восемь лет -  срок, достаточный для полного преображения мира,
срок, в который человек перерождается начисто, вплоть до спинного мозга.
     Михаил  Еремеевич Кирпичников -  инженер-электрик,  научный сотрудник
при кафедре биологии электронов, учрежденной после смерти Попова на основе
его трудов.
     Кирпичников женат и имеет детей -  двух мальчиков.  Его жена - бывшая
сельская  учительница,   такая  же   сторонница  немедленного  физического
преобразования мира,  как  и  ее  муж.  Счастливая  убежденность в  победе
любимой науки на  всемирном плацдарме и  помогла им  пережить убийственные
годы ученья,  нужды, издевательства обывателей и дала смелость родить двух
детей.  Они  верили,  что  наступает время,  когда хлеба будет столько же,
сколько воздуха.  Кирпичников мозгом  ощущал приближение этой  раскованной
эпохи, когда у человека освободятся руки от труда и душа от угнетения и он
сможет перелепить мир.
     Голодная  и  счастливая пребывала эта  семья.  Шел  век  социализма и
индустриализации,  шло страшное напряжение всех материальных сил общества,
а благоденствие откладывалось на завтра.
     Освоившись с научной работой,  Кирпичников не занял кафедры, а пошел,
для  тренировки,   на  практическую  работу.  Кроме  высшего  образования,
Кирпичников имел стаж живой общественной работы и  был твердым и искренним
коммунистом.  Как  умный  и  честный человек,  как  выходец из  черепичной
мастерской,  он  знал,  что  вне  социализма невозможна научная  работа  и
техническая революция.  В  его  время это подразумевалось само собой,  как
подразумевается, но не сознается биение сердца в живом человеке.
     Десять лет прошло со  дня смерти Попова.  Это сказать легко,  но  еще
легче десять раз погибнуть в эти десять лет. Попробуйте описать эти десять
лет во  всем их  крохоборстве борьбы,  строительства,  отчаяния и  редкого
покоя.  Невозможно - состаришься, умрешь, а не исчерпаешь темы. Попробуйте
в  этом  диком  лесе  человечества  остаться  свежим,   мудрым  и  прямым!
Невозможно.  Поэтому и Кирпичников,  которому был всего тридцать один год,
густо поседел на висках и исполосовался морщинами.
     В  ответ  на  просьбу  практической строительной работы  Кирпичникова
отправили в  Нижнеколымскую тундру  -  производителем работ  по  постройке
вертикального туннеля.  Целью  сооружения была  добыча внутренней тепловой
энергии земли.
     Семью Кирпичников оставил в  Москве,  а  сам отправился.  Термический
вертикальный туннель был  опытной работой советского правительства Якутии.
В  случае  успеха работ  предполагалось весь  край  Азиатского материка за
Полярным кругом покрыть целой  сетью таких туннелей,  затем блокировать их
энергию посредством единой  электропередачи,  и  на  конце  электрического
провода  продвигать  культуру,  промышленность и  население  к  Ледовитому
океану.
     Но главная причина туннельных работ была в том, что в равнинах тундры
были  изысканы остатки неведомых великолепных стран  и  культур.  Почва  и
подпочва тундры были не материнского,  древнегеологического происхождения,
а  представляли собой  наносы.  Причем  эти  наносы  покрыли  погребальным
покровом целую  серию древнейших человеческих культур.  А  благодаря тому,
что  этот смертный покров над трупами таинственных цивилизаций представлял
пленку  вечной  мерзлоты,  погребенные люди  и  сооружения хранились,  как
консервы в банке, - целыми, свежими и невредимыми.
     Уже  то  немногое,  что  случайно найдено учеными в  провалах рельефа
тундры,  представляло неслыханный интерес и вечную ценность.  Найдены были
трупы четырех мужчин и  двух женщин.  У  женщин сохранились розовые щеки и
тонкий  аромат  легкой  гигиеничной одежды.  У  одного  мужчины в  кармане
найдена книга -  маленькая, испещренная изящным шрифтом; ее предполагаемое
содержание:  изложение принципов личного бессмертия в свете точных наук; в
книге  описывались  опыты  по   устранению  смерти  какого-то   небольшого
животного,  срок  жизни  которого  -  четверо  суток;  сфера  жизни  этого
животного (пища,  атмосфера,  тело  и  проч.)  подвергалась беспрестанному
воздействию целого  комплекса  электромагнитных волн;  причем  каждый  вид
волны  был  рассчитан на  убийство отдельного рода  губительных микробов в
теле   животного;   так,   держа   жизнь  подопытного  животного  в   поле
электромагнитной стерилизации, удалось добиться увеличения срока его жизни
в сто раз.
     Затем была найдена пирамидальная колонна из дикого камня. Совершенная
форма ее напоминала работу токарного станка,  но колонна была сорок метров
высоты и десять метров в основании.
     Трупы людей имели смуглые лица, розовые губы, низкий, но широкий лоб,
небольшой  рост,   широкую  грудную  клетку  и  спокойную,  мирную,  почти
улыбающуюся гримасу.  Очевидно,  или смерть застала их внезапно,  или, что
вероятнее, смерть была у них совсем другим чувством и другим событием, чем
у нас.
     Эти  открытия разожгли научные  страсти всего  мира,  и  общественное
мнение  форсировало  работы  по  культивированию тундры,  с  целью  полной
реставрации древнего мира, залегающего под почвой мерзлого пространства и,
быть может, уходящего на дно ледовитого океана.
     Страсть к знанию стала новым органическим чувством человека, таким же
нетерпеливым,  острым и  богатым,  как  зрение или  любовь.  Этим чувством
иногда  подменялись даже  непреложные экономические законы и  стремление к
материальному благополучию общества.
     Такова   была   истинная  причина  сооружения  первого  вертикального
термического туннеля в тундре.
     Система таких туннелей должна стать фундаментом культуры и  экономики
тундры,   а   затем  ключом  в  подземные  ворота  -   в  мир  неизвестной
гармонической страны, нахождение которой ценнее изобретения паровой машины
и открытия радиевого Монблана.
     Ученые думали,  что  тот  отрезок науки,  культуры и  промышленности,
который  нам  предстоит пройти  в  течение  ближайших ста  -  двухсот лет,
содержится готовым в  недрах тундры.  Достаточно снять  мерзлую почву -  и
история сделает скачок на век или на два века вперед, а затем снова пойдет
своим  темпом.  Зато  какая экономия труда и  времени произойдет от  такой
получки  задаром  двух  будущих  веков!   С   этим  не  сравнится  никакое
историческое благодеяние человечества в прошлом! Ради этого стоило сделать
дырку в земле, глубиной в два километра.
     Кирпичников поехал,  сжимая от радости кулаки, чувствуя цель, которую
он  должен выполнить,  как  всемирную победу и  обручение древнейшей эры с
сегодняшним днем.
     Не  просто  была  построена знаменитая скважина в  тундре  -  человек
мучается,  мучит, ошибается и влечет ошибки других, гибнет и возрождается,
- потому что он все-таки движется и лезет на стену истории и природы.
     Но все же туннель был построен. Вот документ инженера Кирпичникова.

                                               "Центральному Совету Труда.
                                         Управлению  работ  по  сооружению
                                    Вертикального Термического  Туннеля  в
                                    Нижнеколымской тундре на 67 параллели.

                ОБЩИЙ И ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЙ ДОКЛАД ЗА 1934 ГОД

     Термический Вертикальный Туннель (ј 1) окончен 2  декабря этого года.
Туннель,  как  было задано,  предназначается для  утилизации теплоты нашей
планеты,   находящейся  в   ее   недрах;   эта  теплота,   превращенная  в
электрический ток,  должна обслуживать район под именем Тао-Лунь, площадью
1100  кв.  километров,  предназначенный для  заселения,  с  целью работ по
сплошному  снятию  почвенного  и   подпочвенного  покрова  с  тундровского
массива.
     Туннель имеет  форму усеченного конуса,  обращенного усечением внутрь
тела земли.  Ось его наклонена к плоскости экваториального сечения в  62ё.
Длина  оси  туннеля  2080  метров.  Диаметр  широкого основания на дневной
поверхности земли равен 42 метрам,  усеченной вершины  внутри  земли  -  5
метрам.
     Достигнутая температура на  дне  туннеля -  184ёС (в  том месте,  где
установлены термоэлектрические батареи).
     Согласно  проекту,  утвержденному Советом  Труда,  работы  начались 1
января 1954 года, окончены 2 декабря того же года.
     Формовка туннеля достигнута не  взрывным методом,  как указано было в
проекте,  а  электромагнитными  волнами,  отрегулированными соответственно
микрофизической  электронной   структуре   недр.   Электромагнитные  волны
вибратора были настроены на такую длину и частоту, которые точно совпадали
с естественными колебаниями электронов в атомах периферии земли;  поэтому,
от  действия  внешней  дополнительной  силы,   увеличивался  их  размах  и
получался разрыв  атомных орбит,  вследствие чего  наступала реконструкция
ядра атома - его превращение в другие элементы - разрушение.
     Мы   поставили  на   поверхности  мощные,   и   в   больших  пределах
регулируемые,  резонаторы;  нашли  экспериментально среднюю  волну  каждой
встречной  породы   недр,   подлежащей  разрушению  (точнее,   распылению,
размягчению), - итак, разжевали ствол туннеля во всех поперечных сечениях.
     Затем  металлическими  пятитонными  ковшами,   скреперного  типа,  на
стальных  тросах,  мы  выели  получившуюся туннельную  кашу.  Впрочем,  ее
осталось немного  после  электромагнитной операции:  большинство составных
частей почвы и  недр  превратились в  газы и  улетучились.  Одинаково были
мягкою пылью и газом - глина, вода, гранит, железная руда.
     Всего извлечено твердыми остатками 400 тыс.  кб. метров, 640 тыс. кб.
метров ушло газами.
     Образованное коническое жерло (не совсем точное) открыло 7 горизонтов
грунтовых вод,  5-й  был с  морской водой,  а  6-й  и  7-й  с материнскими
геологическими   сжатыми   водами,   сильно   газированными,   с   резкими
целительными качествами.
     Для откачки этой воды было образовано (взрывным способом,  требовался
точный   профиль)  7   круглых  террас   внутри   туннеля  и   установлены
насосы-камероны с электрическими приводами. В общей сложности они подавали
120  тыс.  кб.  метров воды  в  час.  Очистка туннеля от  воды -  главного
препятствия работам  -  получалась довольно полная,  вследствие равновесия
между фильтрацией и откачкой воды.
     После этого было приступлено (в августе месяце) к  проектной формовке
туннеля. Благодаря высокой температуре люди опускались только до 1000-ного
метра;   глубже   работа   производилась   на   тросах:   посредством   их
устанавливались насосы,  рылись кюветы и водосборные бассейны в террасах и
управлялись землечерпательные ковши  на  формовке