всеобщего  взаимодействия
роботов), действия наших механических помощников становились все разумней.
Теперь,  наполненные  человеческой  мыслью  и  волей,  они  наконец  стали
напоминать  солистов  в  некоем   симфоническом   оркестре,   объединенных
колдовскими пассами дирижера. Ибо что являет собой даже  наисовершеннейшее
электронное  сооружение?  Гордиев  узел  из  кабелей,  мусорную  кучу   из
конденсаторов,      сопротивлений,      транзисторов,       неестественное
взаимопроникновение  металла  и  пластмассы,  -   короче   говоря,   хлам,
макулатуру.


   Двадцать четыре тонны - ровно столько антивещества, и ни грамма  меньше
или больше, - поставлял завод  ежесуточно.  Контейнеры  звездолета  начали
медленно  заполняться  горючим.  Через  двенадцать  лет  экспедиция  могла
возвращаться на родину. Если, конечно, за  эти  долгие  годы  не  случится
каких-либо аварий, бедствий, катастроф. Ибо, как ты уже убедился, Астер, в
чужих мирах (да и не только в чужих!) всего не предусмотришь.


   Снилась Атаиру Земля. Ее мосты, вознесенные, как паутинки, над  реками,
дубравы ее, пажити,  водопады,  пещеры,  взгорья.  Лунный  свет  снился  и
мириады пернатых, чешуйчатых тварей, недвижными зеницами  уставившиеся  на
Луну.  Воспоминания  детства  пропульсировали  над  сумеречными  звездными
равнинами, стиснули сердце  спящего,  замедлили  ток  крови,  и  без  того
замедленный убогой местной гравитацией.
   И тогда Атаир пробудился ото сна. Непроглядная темень. Тишина,  как  на
дне глубокого каньона.
   - Время, - тихо  проговорил  Атаир  в  темноту,  и  тотчас  электронный
информатор откликнулся голосом далекой флейты:  "Девять  часов  двенадцать
минут".
   - Весенний рассвет в Гималаях! - скомандовал звездолетчик, из девяноста
модификаций запрограммированных рассветов отдававший предпочтение  восходу
солнца на Гималаях.
   Откуда-то с потолка  просочился  призрачный  фиолетовый  свет.  На  его
волнах выплывали горные кряжи, пропасти, заполненные  туманом,  блистающие
льдом конусы гор. Свеченье разгоралось, обращаясь в сиреневые тона. Солнце
поднималось.  Запели  невидимые  птахи.  Цветы  раскрывались  под  куполом
зарождающегося дня.
   Корабельный врач, больше всего опасавшийся за психику своих  пациентов,
строго-настрого  запрещал  злоупотреблять  искусственными   рассветами   и
закатами. Тем не менее Атаир еще несколько раз включал электронное видение
утренних Гималаев. Слишком долго, целых тридцать дней, он вместе с  Талией
дежурил на звездолете  и  теперь,  вернувшись  на  Неогею,  блаженствовал.
Наконец он поднялся, бросился  к  серебристой  панели  в  углу  комнаты  и
прошелся пальцами по клавишам буквенного набора. "Черное море август  плюс
тридцать  Цельсию",  -  выщелкивал  Атаир.  Когда   индикатор   готовности
переменил цвет с голубого на палевый, Звездолетчик  съехал  пс  наклонному
желобу в бассейн.  Он  долго  плескался  в  черноморской  воде,  услужливо
приготовленной электронными механизмами, пока не  услышал  по  внутреннему
динамику голос Электры, биолога из первой смены:
   - Через час вездеход номер три отбывает к великим ледяным  горам.  Есть
два свободных места...
   "Никаких  ледяных  гор,  -  мысленно  решил  Атаир.  -   Электромассаж,
магнитный профилакторий, ультразвуковой  душ.  И  сразу  же  в  оранжерею.
Хватит с меня этих синтетических бифштексов и искусственной осетрины. Пора
питаться по-человечески".
   Ты, Астер, помнишь, наверное, зеленое кольцо  оранжереи  вокруг  нашего
поселка. На Земле, где каждое лето приносит людям  неисчислимое  множество
растительных даров, зелень как-то не замечается. Иное дело  -  живительный
плод в космосе. Тут каждая грядка с огурцами, редиской,  капустой,  каждый
куст помидоров и пастернака становятся  предметом  неусыпных  забот  всего
экипажа.
   Атаир прополол две грядки с салатом, отведал  спелых  томатов,  пожевал
горькие стебельки какой-то пахучей травки. Воздух,  обогащенный  двуокисью
углерода, слегка светился. Серебристые  своды  купола  оранжереи  источали
ультрафиолетовые лучи.
   На соседней - бахчевой - делянке Атаира поджидали чудеса.  За  тридцать
дней его отсутствия поспели  арбузы  и  дыни.  Плоды  были  огромными,  по
метру-полтора в поперечнике. Они походили на рой  фантастических  существ,
опустившихся после длительных звездных странствий на родную землю.  Нигде,
ни в лунных парниках,  ни  в  висячих  садах  шестнадцатого  спутника,  не
встречал Атаир таких диковинок космической флоры.
   - Мудрец, что ты уставился на них?  -  услышал  он  позади  насмешливый
голос Рубины. - Небось воображаешь, будто пред  тобой  -  целая  планетная
система. Выбираешь планетишку по вкусу? Терзаешься сомнениями?
   Существовал   единственный    способ    приостанавливать    иронические
словоизвержения Рубины - задать любой вопрос о ее  супруге.  Атаир  так  и
поступил.
   - Теллура что-то долго не видно, -  простодушно  заговорил  он.  -  Ты,
случаем, не встречала его в последние дни?
   Рубина недоверчиво уставилась на Атаира  и  ответила  после  некоторого
раздумья:
   - Регулу помогает твой Теллур. Обмозговывают результаты,  полученные  с
первой планеты.
   - Роботы принесли что-нибудь стоящее?
   - Что-то вроде этого. Не исключено, что там уже зародилась жизнь.
   - Жизнь? Возле Проксимы? - пожал плечами Атаир.
   - А почему бы и нет. Суди  сам.  Средняя  температура  выше  нуля.  Лед
местами растоплен, озера кругом, даже море есть, правда,  захудалое.  Одно
жаль: атмосфера совсем бедная. Азот да  аргон,  аргон  да  азот.  Даже  на
углекислый газ и то никакого намека.
   - Но тогда...
   - Обнаружены коацерваты и какие-то полукристаллы.  И  вообрази  только:
размножаются они удивительно напоминающим земную органику способом.
   - Тогда... Я должен сейчас же...
   - Как обычно, ты не в меру тороплив, Атаир. Динозавров там,  во  всяком
случае, не нашли. Но Теллур подумал, что, может быть, стоило  бы  посетить
планету.  Роботы,  конечно,  свято  подчинены  программе,  а  вот   насчет
инициативы... - тут Рубина развела руками,  давая  понять,  что  по  части
инициативы роботы недалеко продвинулись в механической своей эволюции. - В
общем, неплохо бы слетать туда, - закончила она.
   Распрощавшись с  Рубиной,  звездолетчик  отправился  в  фильмотеку.  До
самого вечера корпел он над кадрами, воссоздающими лабораторные  опыты  по
созданию  биокибернетического  устройства  из  нейроклеток.  Он  настолько
увлекся, что позабыл свое обещание Талии сходить с ней на ледяное озеро.
   Когда  Атаир  вбежал  в  отсек,  где  хранились  скафандры,  жена   уже
заканчивала  экипировку.  Вскоре  они  покинули  лагерь  и  направились  к
близлежащим скалам.
   Шагов через двести Талия обернулась и посмотрела назад.  Биокомплекс  -
разнородные  сооружения,  состоящие   из   жилых   отсеков,   лабораторий,
оранжерей, зоосекторов, -  походил  на  сюрреалистическую  скульптуру.  Ни
огонька, ни звука - этих обычных вестников общежития человеческого. Только
фары  на  высокой  мачте  и  зеленые  сигнальные  огоньки   перед   входом
неопровержимо    свидетельствовали,    что    беспорядочно    разбросанные
металлические кубы - творения разумных  существ,  а  не  игра  слепых  сил
природы.
   Неподалеку чернели корпуса заводов. Левее,  возле  самых  скал,  маячил
грушеподобный силуэт термоядерной станции.  Над  ним  трепетала  синеватая
полоска - в  пепельные  небеса  Неогеи  вырывались  ионизированные  отходы
производства.
   Атаир и Талия спустились по тропинке, протоптанной роботами,  и  вскоре
ступили на нетронутую ледяную кору  озера.  Проксима  только  что  взошла.
Широкая вишневая лента восхода как бы  вмерзла  в  белые  льды.  Казалось,
ступи на ленту - и она сама,  как  гибкий  транспортер,  вознесет  тебя  к
рубиновому солнцу.
   Так  прошли  они  несколько  километров.  Ледовые  торосы  то  и   дело
преграждали им путь, приходилось петлять, прыгать через трещины,  обходить
пропасти, Атаир молчал.  Он  был  не  мастак  вести  задушевные  беседы  с
женщинами. Зато говорила - и еще как говорила! - Талия.
   Монолог   свой   она   сопровождала   отчаянными   жестами,   скачками,
междометиями.
   - Ты только задумайся, задумайся, Атаир, - говорила она. - Минут  годы,
и с Неогеи  будут  взлетать  десятки,  тысячи  планетолетов.  Люди  освоят
звезды, поначалу близлежащие, а  затем  и  дальние.  Вот  еще  одна  грань
величия человека. Не  земного  гомо  сапиенса,  и  даже  не  звездного,  а
человека еще более отдаленного будущего - галактического. О, я  вижу  его,
великого  аборигена  галактических  просторов,  потомка  некогда  слабого,
невежественного земного пращура! Его владения раскинутся меж сотен и тысяч
солнц   -    желтых,    оранжевых,    синих,    вишневых,    инфракрасных,
ультрафиолетовых. Его звездные крейсеры избороздят всю Галактику... Кто же
заложил основы вселенской расы будущего? Мы заложили,  слабые  земляне.  И
потому...
   Она не договорила. Далеко на горизонте вспыхнули  три  зеленых  шара  и
разорвались. Потом еще три зеленых и два ослепительно белых.
   - Скорей! - закричал Атаир. - Всеобщая тревога! Возвращаемся!
   Из  вишневого  безмолвия  вынырнула   ракета,   зависла   надо   льдом,
опустилась. Когда туман рассеялся, они увидели Теллура, бегущего от ракеты
прямо к ним.
   - Куда вы запропастились?  Там  такое  творится!..  Живо  в  ракету!  -
выдохнул Теллур.



БЕЛЫЙ ПЛАМЕНЬ

   Тревога поднялась поздно вечером. Как  обычно,  все  коротали  время  в
кают-компании. Резкий, надсадный сигнал опасности застал  людей  врасплох.
Стена кают-компании засветилась, и на  экране  возникло  растерянное  лицо
Фотона. Несколько дней назад он заступил на  вахту  -  дежурил  на  заводе
антивещества. Взгляд его блуждал. Мокрые волосы прилипли ко лбу. Казалось,
Фотон только что  одолел  нескольких  чудовищ,  прямо  на  глазах  у  него
материализовавшихся из атмосферы.
   - Что случилось? Завод?  Контейнеры?  -  Рубина  вскочила  и  подбежала
вплотную к экрану.
   Фотон молчал.
   - Фотон! Фотон! Что случилось?
   Опять молчание и этот бессмысленный, затравленный взгляд.
   - Он меня уже вызывал сегодня, - раздался голос Регула. - Я от него так
ничего и не добился.
   - Что ж ты молчал. Регул? - рассердилась Рубина. -  Он  же  явно  не  в
себе. - Тут она снова закричала в  экран:  -  Фотон,  отвечай!  И  выключи
сигнал тревоги!
   - Это ты, Гемма? - робко спросил Фотон и боязливо скосил глаза.
   - Какая Гемма! Ты же знаешь: Геммы давно нет в живых!
   Судорога прошла по лицу Фотона. Он забормотал:
   -  Статистическая  вероятность  ее  смерти,  исчисленная   по   формуле
макрозернистой структуры Галактики, равна...
   - Фотон! Фотон! Фотон! - кричала Рубина.
   Наконец он опомнился, жалко улыбнулся, закрыл лицо руками:
   - Я вижу: ты не Гемма. Ты Рубина. Пусть  кто-нибудь  из  вас  придет  и
сменит меня. Если это невозможно, пришлите врача.
   Сигнал тревоги смолк.
   - Почему невозможно? Мы сейчас же тебя сменим. Что с тобой?
   - Мне нездоровится, - неуверенно выговорил Фотон и спросил: - Кого  нет
в лагере?
   - Ксенон и Сигма дежурят на  звездолете.  Талия  с  Атаиром  бродят  по
озеру. Остальные в лагере.
   - Чего бы это им по озеру расхаживать?  -  подозрительно  посмотрел  на
Рубину Фотон. - А меня они не навещали сегодня?
   Ничего не понимающая Рубина пожала плечами и ответила после  некоторого
раздумья:
   - Посуди сам. Как они могли попасть к тебе, если вышли из  лагеря  часа
полтора назад. А ведь до тебя целых три часа лету... Сейчас Теллур за ними
слетает. Через пятнадцать минут они будут  здесь.  Одного  не  понимаю,  -
Рубина проводила взглядом метнувшегося к двери Теллура, -  почему  ты  так
настойчиво спрашиваешь о них?
   - Только что  мне  показалось...  почудилось...  будто  сюда  пришли...
Сначала зашумели двери пропускных шлюзов. Потом... я услышал шаги...
   - Никого у тебя не было. После обеда ни  одна  ракета  не  вылетала,  -
сказала Рубина.
   - Вот этого я и боюсь!
   Несколько секунд они оба безмолвно вглядывались Друг в  Друга.  И  лишь
теперь Рубина поняла состояние Фотона.
   - А как аппаратура? Есть ли отклонения в режиме?
   - Мне кажется, кое-кто... - Фотон быстро поправился, - вернее,  кое-что
влияет на процесс. Недавно главный канал взревел так страшно...  Даже  мое
кресло начало вибрировать. И это уже не впервые...
   - Спокойно следи за приборами, - твердо сказала Рубина. - Мы с Теллуром
вылетаем незамедлительно. Без крайней нужды не вмешивайся в процесс!
   - Я подожду, - послушно согласился Фотон. - Одного не пойму: почему мне
запрещено вмешиваться в процесс, а ей разрешено?
   - Кому - ей? О ком ты говоришь?
   - О Гемме, о ком же еще, - ответил поэт и математик.
   - Возьми себя в руки, Фотон! Это нервы, нервы. Мы вылетаем!
   Тебе, Астер,  не  имеющему  представления  о  психических  аномалиях  в
человеке, должно быть, трудно представить ужас  и  отчаяние  тех,  кто  из
последних сил цепляется за ускользающую нить разума.  А  ведь  раньше,  на
докоммунистической Земле, такими несчастными были переполнены  специальные
лечебные учреждения.  Одни  пациенты  мнили  себя  Аттилами,  Александрами
Македонскими,  Чингисханами.  Другие  свихнувшиеся  на   стезе   искусства
оспаривали  у  собратьев  право  быть  Гомером,  Лопе  де  Вега.  А  некий
ученый-маньяк в конце концов свыкся с мыслью, что он парящая в  поднебесье
птица, и, как ни странно, Астер, открыл один из  основополагающих  законов
гравитации.
   В общем, не было ничего удивительного в поведении Фотона. Его  счастье,
что ему привиделась Гемма. Могло пригрезиться вообще черт знает что.
   Никто не сомкнул глаз в тревожную эту ночь -  ждали  вестей  с  завода.
Далеко за полночь Рубина вышла на связь. По ее словам. Фотона они  застали
почти невменяемым. Без сомнения, он пережил глубокое нервное потрясение. С
заводом тоже что-то произошло. Напряжение в  главном  канале  нестабильно,
плазма  словно  взбесилась.  Теллур  зарылся  в  схему,   пытается   найти
неполадки. Как они намерены поступить дальше? Утром она привезет Фотона, а
Теллур останется дежурить на заводе.
   - Фотон утверждает, будто  он  слышал,  как  отворялись  двери  входных
шлюзов, - обратился к Рубине Регул.
   - Слуховые галлюцинации, - отмахнулась она.
   - Но это легко проверить. Как же ты не догадалась раньше?
   - Каким  образом?  -  искренне  изумилась  она.  -  Насколько  я  знаю,
индикаторы привидений еще не изобретены.
   Регул пропустил мимо ушей ироническое замечание.
   - С помощью счетчика на входном турникете, справа  от  шлюза,  -  мягко
произнес Регул.
   - При чем тут счетчик? - все еще недоумевала Рубина. -  Его  назначение
ясно и ребенку. Щелкнул 500 раз - стало быть,  пора  менять  прокладки  на
дверях.
   - Хвала твоей учености, Рубина. А теперь вспомни, что инструкция строго
запрещает дежурному отлучаться куда-либо с завода. По правде сказать,  ему
и отлучаться-то некуда. И потому я  утверждаю:  если  на  счетчике  сейчас
стоит  число  93,  то  шум  открываемых  дверей  был  плодом  галлюцинации
больного. Если же 94 - я ни за что не ручаюсь.
   - Но почему? - разом воскликнули Рубина на экране и вся кают-компания.
   - Потому что  я  запомнил  предыдущее  число.  Когда  сдавал  дежурство
Фотону, - медленно сказал Регул, - там значилось 91. Входит Теллур - щелк!
- 92. За ним ты, Рубина, - и опять щелчок - 93.
   - А если 94? - сдавленным, задушенным голосом сказала Талия.
   Регул отвечал скоро, не задумываясь:
   - Тогда одно из двух. Либо на завод после Фотона вошел еще кто-то, либо
надо признать, что привидения способны вращать турникеты.
   - Я сейчас же взгляну на счетчик!  -  закричала  Рубина  и  скрылась  с
экрана. Стена погасла.
   Ни у кого из нас и в  мыслях  не  было  усомниться  в  цифровой  памяти
Регула. Человек, который в  считанные  секунды  извлекает  корни  двадцать
третьей степени или столь же быстро перемножает  в  уме  пятнадцатизначные
цифры, даже такой человек внушает к  себе  уважение.  Что  же  говорить  о
Регуле! Трансцендентные уравнения биполярного сфероида галактики  одолевал
Регул  играючи.  Те  самые  уравнения,   от   которых   не   одна   машина
вычислительная  электронная  задымилась  и  сгорела,  не   один   академик
разуверился в мощи машинного, а заодно и своего собственного, разума.
   Итак, Регул назвал число 93. Другого быть не могло. Весь  лагерь  ждал,
что скажет Рубина. Прошло три минуты, пять... пятнадцать.
   Неожиданно засветился экран на противоположной стене, и в длинном овале
возникла Сигма. Она, как ты помнишь, Астер, дежурила вместе с Ксеноном  на
звездолете.
   - Что произошло? - голос Сигмы срывался. - Отчего засветилась  планета?
Ослепительное белое сияние... В западном полушарии Неогеи.  Может  быть...
Вызовите завод антивещества!
   Атаир   кинулся   в   пультовую.   Экран   оставался   мертвым.   Связь
бездействовала. В тот же миг мы почувствовали  сильный  подземный  толчок.
Весь лагерь заходил ходуном  от  первого  и  последнего  землетрясения  на
Неогее.
   - Почему вы молчите?  -  хрипела  с  экрана  Сигма.  -  Отвечайте,  что
произошло!
   Рядом с ней появился Ксенон. Он долго молчал, затем тихо заговорил:
   -  Неужели...  Завод...  Но  ведь;  буквально  десять  минут  назад   я
связывался с Рубиной. Оказывается,  она  спешно  отправила  мне  очередной
контейнер.  Раньше  срока.  Заполненный  лишь  наполовину.  Я  ничего   не
понимаю... Одно ясно: взорвался завод.
   Страшная минута, Астер. Нечто ужасное, непознанное, неведомое вторглось
в нашу жизнь, унесло в  забвение  трех  наших  соотчичей.  Все  оцепенели,
застыли в своих креслах. Томительно текло время.
   Утром Сигма снова вышла на связь. Поначалу никто из нас  не  узнал  ее,
настолько она постарела за эту ночь. Говорила Сигма  шепотом,  то  и  дело
переходящим в хрипы и свисты.
   - Полчаса назад мы пролетали над местом, где... где был завод.  Там  на
сотни километров клубится туман, бушуют ураганы. Сквозь испарения и смерчи
разглядеть ничего невозможно, -  еле  выговаривала  она  и,  не  выдержав,
разрыдалась. - В центре... острова... металл... растоплен  добела.  Белый,
белый пламень... И радиация... Несколько тысяч рентген...
   Никто не проронил ни слова.  Казалось,  каждый  боится  вспугнуть  тени
погибших, витающие в кают-компании. Обращенные в белый пламень тени...
   - Вечером мы вылетаем к вам в лагерь, - устало закончила Сигма.
   - И бросите звездолет на произвол судьбы? - спросил Регул,  никогда  не
терявший присутствия духа. Это были первые слова, произнесенные  в  лагере
после катастрофы.
   - Бросим, бросим, бросим! - вскричала Сигма. - Я  не  хочу...  не  могу
больше пролетать над братскою могилой! Я не хочу свихнуться от  вида  этих
смерчей и ураганов. Какой смысл торчать в звездолете? Да и кому  он  нужен
теперь, этот ваш звездолет!
   - Она права, - сказал Атаир. - Другого завода нам вовек не построить. А
без горючего ни о каком  возвращении  на  Землю  и  думать  нечего.  Пусть
возвращаются в лагерь.
   - Пусть возвращаются, - согласился Регул. - Но не раньше, чем я  заменю
их. Я сейчас же вылечу вместе с Селеной.  Привидение,  посетившее  Фотона,
наверняка захочет наведаться и в звездолет.
   По прошествии нескольких  месяцев  мы  решились  пролететь  над  местом
катастрофы.
   От завода не осталось никаких следов. Железо-никелевый остров длиною  в
несколько километров начисто испарился. Вместо него зиял страшный  кратер,
покрытый толстым наростом замерзших газов. Метеозонд, опустившийся на  дно
кратера, тотчас же обволокло синеватым туманом -  столь  велика  была  еще
радиация.
   Что здесь произошло? Неизвестно.
   Белый пламень радиации поглотил завод антивещества, растопил в  горниле
своем  плоть  Регула,  Рубины,  Фотона.  Нет,  никто  у  нас,  Астер,   не
заблуждался относительно коварных свойств антиматерии вообще, ант